Рождение убийцы

Он очнулся как-то разом – словно выскочил из холодного тёмного омута. В первую секунду даже и вправду подумал, что вынырнул откуда-то из глубин океана после своего падения. Он превосходно помнил всё: бои в Новом Токио, погоня, вертолёт, девушка с волосами с зеленоватым отливом… Девушка-нечисть! Девушка-смерть! Джереми Готфилд подскочил на месте, замахал руками: она падала вместе с ним и должна оказаться рядом, несмотря на его пинок — по-настоящему далеко отбросить её он не мог. Где она!? Вдруг успела очнуться раньше него со своей немыслимой способностью игнорировать то, что любое другое живое существо гарантированно убило бы, и вот-вот будет здесь!? Только тут Джереми осознал: он подпрыгнул, оттолкнувшись корпусом от твёрдой и упругой поверхности. Это не море, не вода и даже не песок пляжа, куда его теоретически могло вынести. А уже в следующую секунду он поспешно осматривался, хлопая глазами. Готфилд щурился с непривычки, но, впрочем, скоро начисто позабыл о дискомфорте. Место, в котором он оказался, было чертовски необычным. Джереми лежал на кровати, стоящей в… пещере. Да, пусть та и была обставлена как комната, но всё равно Готфилд был убеждён – он находится или под землёй, или в недрах какой-то скалы. Невозможно так искусно подделать структуру, все трещинки и прожилки природного камня. Противоположная от кровати стена представляла собой громадный примитивно отёсанный валун, а другие походили на неё, как родные браться. На неровном потолке можно было рассмотреть какие-то странные, полустёршиеся от времени диковинные символы и рисунки. Тайный храм? Монашеская келья? Чем-то похоже, безусловно. Да, но при этом по бокам у необычного жилища стояли два светильника, причём не со свечами, как можно бы было ожидать по общему антуражу, а вполне современных, электрических. По-европейски и вполне новомодной выглядела также и мебель: столик, пара кресел, небольшой шкаф. Стиль предметов интерьера примерно соответствовал облику гостиной какого-нибудь небогатого, мелкого, но гордящегося своим титулом дворянина. Кроме стен не менее явно диссонировала с прочими вещами могучая и, судя по всему, весьма толстая металлическая дверь, похожая на те, что ставят в тюрьмах, или даже на вход в сейфовое хранилище. И ещё находящееся в углу отверстие в полу, в котором Готфилд не сразу признал самого примитивного типа уборную. Всё это смотрелось как сон. Где он? Что происходит? Как он попал сюда из моря? Первой мыслью было: Бартли и учёные сумели разыскать его, лежащего без сознания, а теперь намерены продолжить свои опыты — ну или просто, так сказать, выяснить отношения, внести в них определённость. Но очень скоро Джереми отбросил эту догадку. Лаборатория выглядела совсем по-другому – это первое, а второе… Шестым чувством Готфилд уже знал, что он не в Японии, не в Одиннадцатой зоне, а где-то ещё. Но, всё же, где? И чего ему ждать? Он в плену у Зеро!? Или, возможно, у его покровителей!? ...Нет, не похоже. Едва ли он был бы нужен кому-то из них живым, да и мер предосторожности маловато, а ведь им известны теперь его новые таланты и возможности. Да, Готфилд заперт – и едва ли сумеет даже теперь совладать с такой вот дверью. Тем паче — что-то сделать со стенами. Но любые двери рано или поздно открывают. Он не похож на принца Железную маску, историю про которого читал в детстве. Джереми Готфилд никому не интересен в качестве вечного пленника. А это значит, что сюда когда-нибудь и кто-нибудь непременно наведается. И вот здесь уже… Никаких видимых глазу сдерживающих факторов в самой пещере-комнате не было. Достаточно просто вооружиться тем же столиком с единственной ножкой и… Впрочем, нужно немного пригасить агрессию – да, стоит быть готовым ко всему, но совершенно незачем начинать знакомство с неизвестными людьми, которым он, очевидно, обязан жизнью (Джереми отдавал себе отчёт в том, что без посторонней помощи почти наверняка утонул бы), с удара тяжёлым предметом. Пять или десять минут Готфилд ждал, что же будет. Кто войдет? Что скажет? Ничего не происходило. Тогда он вновь лёг на постель и стал медленно, неспешно «ощупывать» самого себя, проводить подробную инвентаризацию и оценку состояния каждого органа, каждого мускула, каждой жилки своего организма. К собственному изрядному изумлению, Джереми обнаружил, что практически полностью здоров, хотя его должно было страшно ударить о воду. Причём сам он не мог успеть дать команду организму на ускоренную регенерацию и заживление. Выходит, его лечили – и, по-видимому, как следует, профессионально и качественно. Этот факт немного успокоил Готфилда – если бы кто-то хотел причинить ему вред, то не стал бы предварительно ставить на ноги. Он для чего-то необходим. Зачем именно? Скорее всего, в качестве убийцы… Джереми не собирался превращаться в наёмника, однако твёрдо решил, что будет как можно дольше торговаться вне зависимости от сути предложенного – просто чтобы выведать побольше. Ладно, про людей он выяснит, а пока стоит ещё раз оглядеть место. И получше. Готфилд встал и медленно, плавными шагами начал следовать вдоль стены, положив левую руку на её поверхность. Да, это определённо природный камень – цельный, громадный – и никаких щелей, или трещин. Джереми попытался весь обратиться в слух, прильнул щекой к холодящей её шершавой поверхности. Ничего. Тишина. И снова дальше – до угла, потом поворот – до следующего… Говорят, что тяжело искать чёрную кошку в тёмной комнате – может и так, Джереми Готфилду подобным заниматься не доводилось. Но намного труднее, пусть даже в комнате светлой, искать… неизвестно что! Он уже совершенно ясно видел – никаких шансов покинуть помещение иначе, чем через дверь, для него не существует, будь он хоть новым Геркулесом, или Самсоном. Что ж, значит, займёмся ею! Буквально одним прыжком Джереми очутился перед дверью, приложил плечо, но толкать не стал, трезво оценив даже и свои немалые силы. Прикинуть на глаз толщину было трудно, благо дверь оказалась ещё и очень точно пригнана к стене, оставляя лишь крохотный зазор. Хуже того, Готфилд даже не смог сходу понять, в какую сторону она открывается. Поверхность была совершенно ровной и гладкой – ни ручки, ни замочной скважины. Поняв, что и тут ничего не добьётся, Джереми решил осмотреть то последнее в комнате, что ещё могло быть ему любопытно, и заглянул в шкаф. Он оказался по большей части пуст – только рядком висели отлично выглаженные и сияющие белизной рубашки. Вообще каких-то свободных предметов ни здесь, ни на столиках, почти не было. Но, если те, кто его тут держит, рассчитывали таким образом оставить Готфилда совершенно безоружным, то они определённо просчитались. Он мог, скажем, использовать ту же рубашку как удавку, вооружиться крепкими деревянными вешалками, или вовсе сам одноногий столик использовать как громадную дубину – ему на это хватило бы сил. Хм. Столик… Может попробовать таранить им дверь? Нет, это тоже будет лишь напрасной тратой сил. А если за ним наблюдают, чего точно нельзя исключать, то ещё и настроит подглядывающих определённым образом. Что же делать? Заняться было совершенно нечем. Джереми Готфилд не относил себя к числу людей, в список добродетелей которых входит терпение. Первой мыслью было снова лечь в постель и поспать, но он тут же отмел её как чересчур рискованная. Забавно, если вдуматься. Готфилд пролежал здесь в беспамятстве невесть сколько времени, но точно немало – и ровно ничего плохого с ним не случилось, но теперь, когда он в сознании, ему это кажется слишком опасным. Джереми опустился-таки обратно на кровать, попытался мысленно прорепетировать свою линию поведения в разных вероятных ситуациях, но довольно скоро бросил это занятие – слишком всё было неясным, неопределённым. От очень чёткого осознания этого факта Готфилд начинал ощутимо нервничать, а ведь он, для которого главное оружие – самоконтроль, способность отдавать точные команды телу, не может себе позволить подобной роскоши! Наконец, Джереми решился. Кто бы его ни поймал – всё равно, рано или поздно, он должен с ними встретиться лицом к лицу. Сейчас Готфилд в форме. Он ещё не доконал самого себя безответными вопросами и неизвестностью. Так чего же ждать? Подняв голову и глядя в потолок, Джереми прокричал: - Я очнулся! Слышите!? Я очнулся и готов с вами побеседовать! Минуту или две он смотрел наверх, а после подошёл ко входу, несколько раз мощно ударил кулаком, попутно отметив что да, дверь явно очень прочная и тяжёлая. - Я не знаю, кто вы, и где мы находимся, но благодарен вам за спасение! Давайте поговорим! Никакой реакции. В общем, Готфилд не был особенно удивлён. Он сам давал где то 25% шанс на то, что кто-то отзовётся. И, однако, ему всё равно было немного обидно. Сколько ему теперь придётся сидеть в этой камере-одиночке, пускай и сравнительно просторной и неплохо обставленной? И вдруг… Голос раздался словно из ниоткуда – Джереми так и не сумел понять, где располагается источник звука. Явно какой-то динамик был вмонтирован прямо в комнате, но где именно он хоть убей сказать бы не смог. Выглядело всё как в старой сказке, когда с человеком, оказавшимся в пещере чудес, заводили беседу сами стены. - С пробуждением вас, господин Готфилд! Подождите немного – к вам сейчас спустятся… Спустятся? Значит он внизу? Относительно чего? Это подземелье? Неважно! Скоро они будут здесь! Джереми внутренне приготовился ко всему: мускулы его стали подобны сжатым стальным пружинам, мозг лихорадочно перебирал варианты. Если там один охранник с оружием, особенно достаточно беспечный, то это идеальный случай: свернуть ему шею так, чтобы он не успел ни звука издать, было бы для Готфилда делом плёвым. Впрочем, особенно рассчитывать на это не приходится. Те, кто его отыскал и залатал, явно делал это с умыслом и расчётом на будущее, а прежний Джереми – недурной пилот найтмера и подающий надежды офицер, как ни крути, хоть и не очень приятно было в этом самому себе признаваться, едва ли вызвал бы особенный интерес. Выходит, его гостеприимным хозяевам – или пленителям, как их не назови, известно, что теперь он способен на большее, чем обыкновенный человек. А раз так, то и меры предосторожности они неизбежно приняли. Так кто же войдёт? Ну!? Кто!? Группа вооружённых противников? Тогда рывок, свалка, сбить прицел любым способом, завладеть чьим-нибудь стволом – Джереми это уже проходил. Но всё же… Побег… Где он находится? Вдруг отсюда вообще нельзя просто так вырваться? Допустим, в конце коридора, куда выводит дверь его «кельи», запросто может стоять ещё одна аналогичная, которую непременно успеют запереть прежде, чем входить уже сюда. Безотносительно риска, связанного с возможной встречей с охраной, на пути к бегству могут встать чисто технические препятствия, которые даже и теперь ему в одиночку и без специального инструмента одолеть не получится. Хорошо бы взять языка, выжать из него всю доступную информацию — и об их местонахождении, и о нанимателях, руководителях, офицерах… Да... Хорошо бы – но вдруг эти люди вообще английского не знают? Или притворятся, будто ничего не понимают – Готфилду то это никак не проверить… Всё же нужно быть осторожнее. Тем более до сих пор ты рассматривал только свои возможности – а если это они тут же возьмут инициативу в свои руки? Например, сразу после того, как дверь отворится, последует удар током, или дротик со снотворным – и всё, ничего не сделать. Ты можешь дать разные распоряжение своему телу, но в любом случае необходим разум, чтобы было кому принимать решения. Выведи его из строя – и в бессознательном состоянии Джереми Готфилд будет ничуть не сильнее и не опаснее любого другого человека. Вот уже он слышит приглушенный звук приближающихся шагов, вот остановка, вот в дверь просовывается и начинает проворачиваться с характерным звуком ключ. Ну, кто же!? Джереми едва заметно перекатывался с пятки на носок и обратно, в полной готовности без малейшей паузы сделать атакующий прыжок вперёд, или же отскочить назад от угрозы. Мысленно он досадовал на то, что, хотя камеру-келью и нельзя было назвать маленькой, но всё же у него не было полноценного пути отступления, места, где можно спрятаться – разве только под кроватью. Ну да ничего… Вот дверь начинает открываться – внутрь, на него. Может быть, сразу же дать со всех сил пинок, чтобы она сбила с ног входящего? Нет… Нужно увидеть… Сперва увидеть!!! Время тянулось длинной каплей жидкого стекла. Когда-то давно, будто в другой жизни, Джереми побывал в нескольких странах Европы, устроил себе эдакий Гранд тур на новый лад. В числе прочего посещал он и знаменитую Венецию, а там – остров стеклодувов Мурано. Разогретое, раскалённое, пластичное стекло, которому мастера придавали форму – твёрдая жидкость, ну или жидкая твёрдость – иного слова не подобрать. Сейчас из-за невероятной концентрации, обострения всех органов чувств, восприятие каждой секунды словно бы стало более полным, а она сама потому казалась Готфилду много длиннее. Дверь отворялась, как в замедленной съёмке. На лбу у Джереми успел выступить пот. Не делать ничего! Не натворить глупостей! Терпеть! Нужно понять… В последний миг страшного напряжения Готфилд, скорее для самоуспокоения, потому, что вся эта энергия должна была найти какой-то выход, окончательно было решился: да, он будет бить. Сейчас… Ещё самую малость… Сейчас… Мальчишка. Это так изумило Джереми, что он не только задуманного удара не нанёс, но едва не потерял равновесие и не упал глупейшим образом вперёд лицом. Впрочем, причины поразиться были. Да, он не ошибся, это не обман зрения – перед ним стоял паренёк лет двенадцати, или около того: восточного типа лицо – араб, или, может быть, турок, темноволосый и темноглазый, только будто какие-то странные искорки блестят в зрачках. Одет мальчонка был необычно – в белую робу, которая напоминала платье церковного послушника. - С пробуждением вас, господин Готфилд. Меня послали, чтобы я ответил на некоторые ваши вопросы. - Тыы… Джереми не знал, как точнее сформулировать в виде вопроса мысль, которая вертелась у него в голове. Мальчишка! Почему они отправили разговаривать с ним ребенка? Понятно – чтобы он не смог рассказать ничего лишнего просто потому, что не знает этого сам! Заставили заучить, как попугая, несколько простых фраз-ответов, благо не так уж трудно предугадать возможные темы, интересующиеся очнувшегося пленника. Где я? Что это за место? Как долго я здесь нахожусь? Что будет со мной дальше? Так просто — и логично. Но как теперь быть? Готфилд был откровенно растерян. Впрочем, юнец понял больше похожее на мычание повисшее в воздухе начало фразы по-своему: - Ахмед. Можете обращаться ко мне так. Джереми было откровенно наплевать на имя маленького посланника, но удивило другое – мальчик говорил совершенно спокойно, уверенно, в его интонациях не было и тени робости, словно бы он был хозяином положения. Это почему-то злило Готфилда. Не то чтобы он хотел вызывать всеобщий страх, но тот факт, что даже низкорослый пухлощёкий парнишка не ставит его тут ни во что, явно не способствовал приливу оптимизма. Мда… Как бы то ни было, но пришло время озвучить их – банальные и необходимые вопросы: - Где я, Ахмед? - В келье. А все мы – под скалой. Что ж, всё так, как он и предполагал. Ответы формально даются, они правдивые – и абсолютно бесполезные. Разве только подтвердилась догадка, что комната находится не в здании, а в некоем приготовленном самой природой месте, скорее всего под поверхностью. Ладно, попробуем ещё раз… - Хорошо, Ахмед. Но я подразумевал не совсем это. Что это за место? Кто его… построил? И кто приказал тебе сюда спуститься, чтобы говорить со мной? - Это – дом Ордена. Я не знаю, кто его строил. А мне сказал спуститься мой мастер. Это начинало всё больше раздражать. На кой чёрт было вообще кого-то посылать к нему, если всё равно мальчик, а вернее, конечно, его хозяева не желали поделиться и крупицей информации!? - Тебе велели о чём-то мне сказать, или передать какое-нибудь послание? - Нет. Мастер сказал, что с вами будет говорить сам великий магистр ВВ, но его сейчас нет и придётся подождать – никто не знает, когда он снова появится. Мастер, магистр, орден. Это что – масоны? Иллюминаты? Бред! Никогда Джереми не верил в теории заговора и прочую подобную ерунду. С другой стороны, после всего того, что произошло лично с ним, впору уже ничему на свете не удивляться. - Давно я здесь? - Около месяца. Джереми едва не подскочил на месте. Месяца!? Да он будто только вчера падал вниз в море! Целый месяц… Если его кто и искал – в частности тот же Бартли, что уже довольно сомнительно, то теперь, по прошествии стольких дней, розыски явно прекращены. Для всего мира Джереми Готфилд мёртв. Собственно, уже дважды. Первый раз – после Нариты, а теперь – вторично, уже для тех немногих, кто знает. Теперь с ним можно делать всё, что угодно неограниченно долгое время. Не самые лучшие новости. - А этот магистр ВВ не сказал… - Великий магистр, - веско поправил мальчуган. - Великий магистр ВВ не сказал, для чего меня держат здесь? - Вот уж не знаю, - парнишка неожиданно угрюмо, саркастически усмехнулся, — Но, видимо, великий магистр нашёл в этом какую-то пользу. Ах ты маленький засранец! Джереми почти до дрожи захотелось сделать нечто такое, чтобы этот Ахмед до ужаса его испугался. С трудом подавив в себе это желание, Готфилд решил задать – на удачу – вопрос очень глупый, но в действительности единственно волновавший его по-настоящему: - Могу я выйти отсюда? Осмотреться? Размяться? - Нет, - лаконично ответствовал Ахмед. И замолчал – только смотрит внимательно тёмными своими глазами, почти не мигая. Изучает. Как… птица какая-нибудь. Джереми окончательно убедился – пользы от мальчугана не добьёшься. И зачем его всё-таки прислали? Поиздеваться? В любом случае, все помыслы Готфилда теперь были обращены на дверь, на побег. Этот сопляк ему, конечно, не соперник: для Джереми отшвырнуть его прочь с дороги, или даже прикончить – секундное дело, пустяк. Но что дальше? Ещё одна запертая дверь – побег обречён. И, разумеется, у неудачной этой попытки будут последствия – сейчас условия, в которых он находится, скучные, но в остальном вполне сносные. Комната всё же не камера. Кровать – не нары и не земляной пол. Кто знает, куда его могут посадить, если он будет вести себя дурно с точки зрения тюремщиков? Ещё ему понадобятся еда и питье – и здесь Готфилд тоже полностью в их власти. С этими мыслями Джереми почти машинально продолжал осматривать паренька, как вдруг… он чуть не издал от неожиданности громкого крика торжества. Карман! Не может быть! Правый широкий карман белой робы Ахмеда был оттопырен, обрисовывая контуры так, что не оставалось никаких сомнений – там лежит не единственный ключ, а целая связка. Значит, ими можно открыть и что-то ещё! Следовательно, можно реально удрать отсюда! Лишь одно останавливало Готфилда от того, чтобы одним прыжком схватить добычу – входя, Ахмед слегка притворил за собою дверь, которая, как оказалось, открывалась всё же внутрь. Джереми опасался, что от толчка, или в падении мальчик может задеть её и окончательно захлопнуть. И тогда – полный провал: да, у Джереми в руках будет связка – вот только она мгновенно сделается совершенно бесполезной, ведь замочной скважины-то с этой стороны нет! Значит нужно подойти сбоку, подобраться поближе… Как? Заболтать ребёнка. Разыграть маленький спектакль. Сомнительно чтобы он был в курсе деталей биографии пленника, а раз так, то может сработать. - Я понимаю. Пока не придёт великий магистр… Но пожалуйста, я прошу об одном одолжении – очень, очень важном. Позвольте мне… написать письмо. Вернее даже короткую записочку. Для любимой женщины. Чтобы она знала, что я жив, ждала меня и… - Нельзя. Ахмед оставался совершенно бесстрастен. Оно и к лучшему – никакого послания Готфилд писать и не думал, а отказ даёт повод с уговорами и мольбами подойти ещё на шаг или два. - Но почему!? Ведь мне всё равно ничего не известно ни о вас, ни о месте, где мы находимся – никакого риска! Пожалуйста, я, — Джереми сделал ещё шажок – теперь осталось уже совсем чуть-чуть, — я умоляю вас. Донеси мою просьбу до своего мастера – он, может быть… Заканчивать фразу Готфилд не стал. Теперь он стоял идеально – на девять часов от двери. Ему даже видно было отсюда небольшой кусок какого-то коридора. Джереми уже давно изготовился к броску, он буквально влил в ноги необходимую энергию, прицелился и… прыгнул! Правая рука цепко ухватилась за карман Ахмеда, левая – за дверь, не давая ей сдвинуться и на дюйм. Он помедлил всего ничего, решая, что же сделать с ребёнком. Не хотелось убивать, но не было и времени возиться. Готфилд почти случайно взглянул пареньку в лицо, в глаза – только странно, теперь они были не тёмные. В них густо и ярко разлился красный цвет. На дне, в глубине, похожее по форме на раскинувшую крылья птицу, плясало пламя. А уже в следующую секунду, даже долю мгновения, Джереми почувствовал… нет, не просто ожог. Он ощутил себя словно бы заживо сгорающим на костре. Каждый сантиметр его кожи полыхал огнём. От неожиданности и дикой, чудовищной боли Готфилд с криком упал на пол, не в силах устоять на ногах. Он попробовал было подняться на колени – и чудом, опираясь на руки, непрестанно отдавая приказы-ультиматумы своим конечностям, всё же сумел этого добиться, но каждое движение казалось ему просто настоящим подвигом и давалось с таким напряжением сил, что больше ничего сделать Джереми не мог. Ни встать полноценно на ноги, ни, тем более, бороться. Он только откинул голову чуть назад, стыдясь снова кричать, издал тяжёлый стон, и… вдруг боль ушла так же внезапно и полно, как и появилась. С лица Готфилда каплями стекал пот. Джереми с трудом переводил дыхание, глупыми, детскими движениями ощупывал себя – и с изумлением сознавал, что всё как будто в порядке! Он цел, нет никаких следов так жестоко жегшего его пламени. - Никогда. Больше. Так. Не поступай. Ахмед, поправив робу, говорил это строгим и серьёзным наставительным тоном воспитателя, только что наказавшего заигравшегося шалуна. Он даже поводил при этом указательным пальцем, грозя им ослушнику. В другой ситуации это всё было бы очень смешно, но сейчас Готфилду было совершенно не до смеха. Вновь, как в начале разговора, он только и смог выдавать из себя отказывающееся верить: - Тыы!? - Я, - просто сказал мальчик, - Не делай больше так. Не пытайся выходить. Тебе принесут сюда всё, что нужно. Иначе – будет ещё больнее. Джереми не очень представлял себе, как можно заставить человеческое существо испытать ещё больше боли за один раз, но отчего-то поверил. Ахмед в последний раз сурово, поводя бровями, взглянул на всё ещё коленопреклонённого Готфилда, развернулся, затворил дверь. Ключ повернулся трижды. Кажется… Впрочем, это уже не имело особенного смысла запоминать – Джереми Готфилд оставил мысли о побеге...