Отвечу тем же

      Ты забрал у меня все. Все ради чего стоило жить, дышать, стремиться остаться на этой планете. Муж. Сын. Их больше нет со мной. Я не дура, я знаю, в каком мире живу. В мире, где сильный побеждает слабого. Лев догоняет и пожирает больную антилопу, раздирая на мелкие кусочки. Я знаю. Я слабая. И мой муж был таким и сын. А ты сильный. Все у тебя всегда под контролем. Смешно…как же смешно. Твоя единственная слабость. Твоя единственная бесконтрольная боль привела меня в твой дом. В крепость, окруженную волками. И ты лежишь здесь сейчас, совершенно беззащитный. Я могла бы убить тебя…могла бы…но не стану. Это слишком легко, слишком легко для тебя всего лишь умереть. Я хочу, чтобы ты чувствовал тоже самое, что и я. Эту пустоту внутри, которую ничем нельзя заполнить, ничем нельзя излечить. Я знаю, что она твоя незаживающая рана. А что может быть лучше, чем ударить в такое место? Она солнце, твой яркий лучик, твоя отрада. Лежит здесь, передо мной также беззащитно, как и ты. Но она ягненок, случайно забредший на водопой и похищенный царем зверей. Она не заслужила быть запертой здесь. Это будет спасением ей и наградой. А ты будешь страдать, умирая, сгорая заживо.              В ее руке маленький, аккуратный кухонный нож. В свете луны его блеск особенно зловещ. Два шага в полной тишине. Осторожное движение, стягивающее одеяло от плоского живота. Может и хорошо, что она когда-то выжгла себе внутренности в попытке умереть, не смогла никого родить. Значит теперь сможет и уйти без всяких сожалений. Рая высоко поднимает нож, колеблется, представляя, как холодный металл войдет в хрупкую плоть, как потечет горячая кровь прямо на светлые простыни. Нет. В живот слишком долго и больно. Как там говорил Костя? Самое быстрое и безболезненное – перерезать горло. Под коленом с тихим треском прогибается матрац. Поза неудобная, но она уже готова. Жестоко. То, что она собирается сделать безумно жестоко, однако иного варианта, который устроил бы ее нет. Вместо простого перерезания горла она выбирает приставить нож и надавить. Не слегка, а так, чтобы наверняка перебить трахею. Раз. Два. Три. Резкое движение. На руки тут же попадает горячее и влажное. Кира хрипит, дергается, будит лежащего рядом мужа. - Кира? В чем дело? – он настолько испуган, что даже не сразу понимает, что в их комнате есть кто-то еще. Поворачивается, включает ночник и замирает. Запах крови, железный привкус на языке потрясает. Он знает все эти чувства слишком хорошо. В голове тут же мелькает мысль о том человеке в капюшоне, который в последнее время доставал его, потом сразу прилетает «Кира!!» он вскакивает, оборачивается. А там, с полными счастья и совершенного сумасшествия глазами стоит Рая, вытирая о любезно выданную Кирой пижаму обагренный кровью нож. Кира уже не хрипит. Не дергается. Ее уже нет. Только искалеченная оболочка в луже все сильнее темнеющей крови. -Нет, господи, нет, что ты наделала, - он плачет, ничуть не стесняясь бросается к жене, переворачивает ее, размазывая по красивому бледному, застывшему в гримасе боли лицу черные метки. -Кира, Кирочка, нет, - и крик этот будит весь дом, полный боли, неподдельного ужаса крик. -Теперь ты понимаешь, братик, как я чувствовала себя? Понимаешь? – она смеется, громко, с надрывом, глотая при этом тяжелые слезы. Сердце ее давно не бьется, но сейчас кажется, что вновь перестало. Смеясь, за пеленой боли она не может отнять удовлетворенного взгляда от того, что стало с ее братом. Они все-таки родственники, хоть она и сильно сомневалась в этом, считая его бесчувственным.       В комнату врываются охранники. Свет разрезает тьму, являя взглядам прибывших ужасную картину. Чуть приоткрытые бледные губы хозяйки, ее глаза полные ужаса и осознания, что это конец. Совершенно ничего не слышащий, не осознающий хозяин, так отчаянно сжимающий жену в своих объятиях. Кто-то вызывает Тимура, кто-то отнимает из рук все еще трясущейся в обманчивом смехе Раи нож, а кто-то шепчет о вызове полиции.       Мир, где ты всего лишь маленький ягненок без прав благоволит тебе, пока твой хозяин лев любит, пока ты можешь приносить пользу. Никакой полиции не было. Костя смог прийти в себя спустя почти десять часов. Хотя едва ли его можно было назвать прежним. Сестра. Это была его собственная родная сестра. Отняла единственное дорогое в жизни. И он не мог спорить, что просто не может ничего с ней сделать. Ни отомстить, ни сказать, что она не имела права на месть, ни отправить в тюрьму. Силами знакомого врача Киру получилось привести в порядок, написать фальшивое заключение о вскрытии, получить свидетельство о смерти.       Раньше на кладбище самым заметным местом была могила Темы Волкова, а теперь, прямо у самого входа стояла стелла. Красивая женщина в полный рост, сидящая за пианино. Ее платье, тонкий шифон, будто развевается на ветру, пальцы бегут по клавишам, улыбка очаровательна, а взгляд…взгляд направлен вдаль. Вероятно туда, где она, наконец, обрела свою заслуженную свободу.