Власть достаётся отличницам

      Сидя в кабинете директора, Йеджи не отрывала взгляда от собственных колен. Внутри неё была пустота, что никоим образом не пересекалась с пережитыми прошлой ночью эмоциями. После ругани, что ждала её дома после тусовки, девушка ничего не чувствовала кроме горечи, что съедала её изнутри. Хотелось плакать и кричать, но Хван сдерживалась из последних сил, потому что не хотела вести себя неприлично при чужих людях. Ей было безумно больно, но показывать это людям она не собиралась.       Она ошиблась, позволив себе сблизиться с Хёнджином. Ошиблась, дозволяя дать матери повод для волнения. Ей нужно было идти другой дорогой, более осторожной и чуткой, чтобы никто посторонний не посмел пробраться в её душу и разбить сердце, как сейчас это сделала родительница. Нельзя было позволить узнать ей о Хёнджине, о том, что Йеджи влюблена. Всё это обратилось против девушки, что впервые чувствовала что-то кроме гордости за собственные оценки.       — У вашей дочери очень хорошая успеваемость, — растерянно улыбнулся директор. — Переход в другую школу может очень помешать её табелю с отличием.       — Это уже не важно, — охрипшим после криков голосом ответила родительница. — Мы решили, что Йеджи стоит пожить в Пусане у бабушки.       — В первую очередь вам нужно думать о ментальном здоровье Йеджи. Она не выглядит радостной, и скорее всего переезжать не хочет. Если вы её заставляете из-за каких-то проблем в школе, то не нужно этого делать. Ваша дочь уже взрослая и может принимать собственные решения.       — Вы меня учить вздумали? — воскликнула женщина, заставляя Йеджи дёрнуться от испуга. — Мы уже купили билет на поезд! Сегодня она учится в вашей школе последний день! К концу дня подготовьте документы, чтобы я смогла перевести её в другую школу!       — Хорошо, только не кричите, — директор вздохнул, переводя взгляд на девушку. — Ты готова выступать сегодня ведущей на дне учителя?       — Конечно, готова! — продолжала мама. — Ей за это обещали хорошие оценки в журнал поставить!       Кивнув, мужчина так и не дождался от Йеджи ответа. Он пообещал, что к концу дня подготовит все документы, а потом попрощался с Хванами, что вышли из кабинета в коридор. Девушка села на лавочку, все ещё не поднимая головы, а родительница встала рядом, поправляя шарф и застёгивая пальто. Она надела беретку и аккуратно зачесала волосы. Всё это время на дочь даже не смотрела, а Йеджи и не хотела привлекать внимание.       — На твоё выступление я не пойду, — процедила сквозь зубы мама. — Не дай Бог, кто-нибудь увидит меня. Людям в глаза стыдно смотреть. Только попробуй плохо выступить! Хоть оценки перед уходом нормальные заработай!       Девушка всё ещё молчала. Так ничего и не ответила, замечая, как мама уже уходит по коридору, цокая каблуками. Взглянула ей вслед и откинулась на спинку лавки, закрывая глаза. Нос щипало от подступающих слёз, губы дрожали от эмоций, а по телу бегали мурашки. День сегодня выдался холодным и тяжёлым, особенно для Йеджи. Она с собой даже кофту на выступление не взяла, уж не говоря о костюме Белоснежки, который выкинула в урну туалета. Свою куртку девушка сдала в гардероб ещё утром, а рубашка была с коротким рукавом. По телу бегали мурашки, словно напоминая девушке о её холодеющем сердце.       — Как же я буду без тебя, Йеджи? — со слезами на глазах подошла Рюджин, садясь рядом и обнимая подругу. — Почему всё так произошло? Почему мама с тобой так строга?       — Скажи, что мне делать? — прошептала ей в ухо Хван, сильнее вжимаясь в девчачье плечо.       — О чём ты? — Шин плакала, даже не стесняясь проходящих мимо сверстников.       — Рюджин… — Йеджи отстранилась, пытаясь держать свои эмоции под контролем. — Я, кажется, люблю его.       — Хёнджина?       Не в силах произнести ещё хоть слово, Хван кивнула и опустила голову. Она вся дрожала от непонимания и отрицания. Девушка не могла поверить, что находится в школе последний день, что крайний раз разговаривает с подругой и больше никогда не увидит Хёнджина, который за короткое время смог стать ей чем-то большим, чем парень для каждодневных руганей. Йеджи даже представить не могла, что будет делать без его улыбки, поцелуев и касаний. Она так легко поддалась вчера искушению, что даже не заметила, как утонула в этом омуте и по уши влюбилась в высокорослого брюнета.       — Ты виделась с ним? — вытирая слёзы, спросила Рюджин.       — Ещё нет. Я звонила ему вчера, так что он в курсе о моём переезде.       Всхлипнув, Шин положила голову на плечо подруги и разревелась.       — За что мама так с тобой?       — Она запрещала мне общаться с парнями, — с грустью улыбнулась Йеджи, понимая, что впервые ослушалась родительницу. — Не разрешала ходить на тусовки и делать хоть что-то помимо учёбы. Как видишь, я пошла против системы.       — Это очень жестоко…       — Наверное, в глубине души я понимала, что всё этим закончится. Она никогда не смирится с тем, что я делаю что-то так, как сама хочу. Мама считает себя моим начальником, не хочет, чтобы я без её ведома хоть один шаг делала. Это, наверное, ужасно, но я уже привыкла.       Йеджи замолчала, уставившись в противоположную сторону коридора. Там с лестничной площадки выбежал Хёнджин, осматривая этаж и отыскивая взглядом девушку. Заметив её на лавке, он замер, издалека наблюдая за её поведением и боясь приближаться, словно если они окажутся снова рядом, вселенная расколется на миллион осколков. Хёнджин ведь не понимал, что Йеджи только его и ждёт, мечтая хоть посмотреть на него в последний раз.       — Тебя ждут, — отстранилась Рюджин, понимая, что разговор возлюбленных намного важнее.       — Что мне ему говорить? — прошептала Йеджи, поднимаясь с лавки.       — Правду.       Нерешительными шагами Хван направилась к парню, что так и не решился сдвинуться с места. Оказавшись рядом с брюнетом, Йеджи подняла на него взгляд, поджимая губы, чтобы не расплакаться. Сейчас они должны были расстаться, чтобы не делать друг другу больно. Расстаться, хоть ещё даже и не начинали встречаться. Несмотря на близость между ними, они ещё ни разу не обсуждали отношения, а уж тем более не договаривались о том, что станут друг другу парнем и девушкой. И всё равно нужно было распрощаться перед тем, как Йеджи уедет из Сеула и переведётся в другую школу.       Хёнджин молча взял девушку за руку и вышел на лестничную клетку. Вместе с Йеджи спустился к аварийному выходу и зашёл за ступени, прячась от посторонних глаз. Парень даже не представлял, с чего ему начать разговор, потому что прекрасно видел опухшие после плача глаза Йеджи. Он готов был сделать ради неё что угодно, но прекрасно знал, что Йеджи ни о чём не попросит. От этого было ещё ужаснее, ведь Хёнджин согласился бы даже сбежать, схватив девушку за руку, но послушная отличница никогда на такое не пошла бы.       — Объясни, — единственная просьба, на которую решился парень.       — Мне не стоило идти против мамы, — сдавленно улыбнулась Йеджи, превозмогая боль в грудной клетке. — В Пусане живёт моя бабушка. Придётся пожить с ней до окончания школы.       — До окончания… — Хёнджин опустил голову, не в силах принять эту информацию. — А потом что?       — Не знаю. Я ничего не знаю.       Повисло неловкое молчание. Йеджи смотрела в пол, а Хёнджин на неё. Им обоим было больно до жути, настолько сильно, что не хватало сил вымолвить хоть слово, потому что в любой момент можно было расплакаться.       — Я люблю тебя, — выдал парень, заставляя Йеджи вытаращить глаза и задрожать ещё сильнее. — Я влюбился в тебя ещё когда Сынмин показал твои фотки и сказал, что ты его девушка. Пожалуйста, Йеджи, останься.       — Не надо, — девушка отстранилась от рук парня, что пытались схватить её и попятилась к лестнице. — Мне негде остаться. Меня мама из дома выгоняет, потому что я опозорила всю её честь.       — Йеджи, я не смогу без тебя.       — Прекрати, иначе я не выдержу! — на глаза стали набираться слёзы. — Нам нужно идти на выступление. Лучше поторопиться, а то опоздаем.       — К чёртовой матери это выступление! Посмотри на меня! Неужели ты ничего не почувствовала?       — Почувствовала, Хёнджин! Именно из-за этого меня и выгнали из дома!       Больше не в силах терпеть, девушка побежала в актовый зал, даже не оборачиваясь. Слёзы она умудрялась сдерживать из последних сил, будучи уверенной, что вот-вот разрыдается. Её всю трясло, руки дрожали. Йеджи не представляла, как будет держать микрофон на выступлении, но всё равно пришла в актовый зал и забежала в гримёрку, замечая, что учителя и родители уже начали собираться в зале и занимать свои места.       Хван нашла свой лист со сценарием и перечитала ещё раз. Сняла жилетку, чтобы быть в одной лишь блузке с коротким рукавом и обернулась, сталкиваясь с растерянным взглядом соседа Джисона. Он медленно вошёл в пустую гримёрку и молча встал сбоку от Йеджи. Причины её заплаканных глаз он не знал, но очень хотел выяснить, даже не представляя, с чего начать разговор. Помялся немного, пока девушка продолжала читать сценарий, а потом глубоко вздохнул и дотронулся пальцем до её плеча.       — Случилось что-то плохое? — негромко спросил он, дабы никто из посторонних не услышал.       — Я переезжаю в Пусан, — это была последняя фальшивая улыбка Йеджи. Больше не получится выдавить из себя положительные эмоции, потому что посреди горла образовался ком, перекрывая воздух к лёгким. — Буду учиться в другой школе.       — Это из-за Сынмина? — напрягся Джисон, даже не зная, на кого грешить. — Или из-за Хёнджина?       — Не из-за них. Так решила моя мама, а я ещё не выросла, чтобы быть в праве принимать другие решения.       — Мне жаль.       — Мне тоже.       Йеджи не ожидала, что сосед решит обняться. Он обвил её руками и похлопал по спине, желая успокоить. Йеджи это, конечно, не помогло, но на душе стало немного теплее.       Когда объявили, что нужно выходить на сцену, девушка вышла, принимая от организатора микрофон и заостряя всё внимание на Хёнджине, которого посадили за компьютер, чтобы переключал слайды и музыку. Их взгляды зацепились, вновь перемешивая всё внутри, напоминая о пережитых вместе эмоциях и втаптывая в грязь их влюблённые сердца, что трепыхались сейчас так, словно бьются последний день.       По спине девушки пробежал холодок. Она осмотрела полный зал гостей. Среди них были родители учеников, учителя и сами школьники, что не участвовали в выступлении, но пришли посмотреть. Свободных мест не было, многие даже стояли, дабы увидеть поздравления ко дню учителя.       Хёнджин включил мелодичную музыку, под которую за спину Йеджи вышли все участники. Она зачитала длинный стих, поздравляя учителей с их праздником, а потом объявила танец первоклассников. Девушка изо всех сил старалась держать себя в руках и не смотреть на Хёнджина. Когда она вышла во второй раз, это снова удалось сделать. Выразительно она зачитала речь и объявила своих одноклассников, что подготовили танец.       Снова ушла на самый край сцены, даже не наблюдая за парнями, что исполняли музыкальный номер. Она опустила взгляд на собственные руки, что держали микрофон и тряслись. Йеджи чувствовала себя всё хуже и хуже, понимая, что вот-вот уже не сможет выдерживать прилив эмоций, что переполнял её с головы до ног. Кровь внутри закипала, заставляя отличницу нервничать от понимания, что скоро сорвётся.              Танец закончился. Хёнджин вновь включил спокойную музыку, под которую выходила Йеджи. Она начала рассказывать очередной стих с поздравлениями, но вдруг на весь зал прозвучал её всхлип, потому что отодвинуть от губ микрофон девушка не успела. Хёнджин дёрнулся и повернулся к Йеджи. Увидев её слёзы, стиснул челюсти от жгущей боли в груди. Сейчас парень не знал, как успокоить девушку и что ему делать. Самому было до безумия больно, но он хотя бы был в состоянии сдерживать слёзы.       Снова всхлип. Йеджи опустила голову, продолжая говорить свою речь дрожащим голосом. По щекам полились слёзы, а пальцы сжали микрофон так сильно, что побелели костяшки. Она всё равно не останавливалась, несмотря на то, что уже сорвала выступление. Весь зал начал охать, не понимая, что происходит с девушкой, а та уже заплакала, больше не в силах говорить заученные стихи.       Хёнджин выключил музыку и подошёл к девушке, забирая из её рук микрофон. Подвёл его к своим губам и обернулся к залу:       — Прошу прощения, — сказал он, окидывая взглядом первые ряды.       Микрофон положил на стол, а девушку взял под руку и увёл со сцены. Сначала в гримёрку, а оттуда через запасной выход на улицу.       Йеджи плакала, не поднимая головы. Она послушно шла за Хёнджином, что осторожно вёл её за собой по лестнице. Открыл дверь, выпуская девушку из школы первой, а потом вышел следом. Завёл её за здание, куда не выходили окна учебных классов, снял с себя кофту и накинул не плечи плачущей.       — Тише, — парень приподнял лицо Йеджи за подбородок, заглядывая в глаза, налитые слезами. — Чего ты расплакалась, маленькая? Все же хорошо.       Хёнджин сам не верил в собственные слова, но все равно говорил их, дабы успокоить девушку. Не сдержался и поцеловал Йеджи в щеку, припадая губами к соленым слёзным дорожкам. Он сам готов был плакать, потому что отстраниться от девушки было чем-то невозможным. Её теплая нежная кожа обжигала его, давая понять, что эти касания последние. Куда дальше заведет их судьба неизвестно, но быть сейчас вместе им явно не суждено.       — Не хочу уезжать, — Йеджи вцепилась в рубашку парня, боясь отдаляться хоть на сантиметр. — Я хочу остаться с тобой.       — Оставайся, — не задумываясь ответил Хёнджин.       — Это невозможно, — девушка всхлипнула и заревела.       — Все возможно, нужно только захотеть, — парень обнял Йеджи и стал гладить по спине, дабы успокоить, но вместо этого она расплакалась еще сильнее. — Маленькая моя, останься со мной. Пожалуйста.       Голос Хёнджина дрогнул. Он сдавил челюсти, чтобы не расплакаться, и крепче прижал к себе трясущуюся Йеджи. Она дрожала, словно от высокой температуры. Будто промокший под дождём котенок, которого не пускали в дом.       Парень не сдержался. По его щеке скатилась горькая слеза, которую он тут же смахнул, не желая показывать слабость Йеджи, ведь ей и без того было плохо. Она подняла на Хёнджина взгляд, вжимаясь лбом в его скулы. Закрыла веки, утопая в тепле, которое парень ей отдавал. Он готов был распасться на атомы и отдать всего себя девушке, лишь бы уберечь её от плохих эмоций и слёз.       — Мы никогда больше не увидимся? — прошептала Йеджи.       — Такого не может быть. Я не верю.       — Жаль, что я так поздно узнала о тебе. Очень жаль.       Хёнджин сильнее обнял девушку. Ему и самому было до безумия жаль, но время отмотать нельзя, и изменить ничего тоже. Единственное, что они могли — пойти против системы, но отличница Йеджи и без того много нервов потратила. Она боялась идти наперекор родителям, но понимала, что иначе своего счастья ей в жизни не добиться.       — Хочешь? — парень достал из кармана пачку сигарет и протянул девушке. — Расслабляет.       — Я же не умею, — растерялась Йеджи, но одну сигарету все равно вытянула.       — Ничего сложного, — Хёнджин поджег себе и ей, показывая, как нужно затягиваться. — Сделай так.       Йеджи повторила и тут же закашлялась. Она никогда в жизни не думала, что будет держать в руках сигарету и курить за школой с каким-то парнем. Жизнь иногда бывает очень удивительной. Настолько, что однажды не узнаешь саму себя.       — Все хорошо. Попробуй еще раз.       И Йеджи пробовала. Она готова была сделать все что угодно, лишь бы почувствовать все, что делал Хёнджин. Для неё это было дикостью, так же как любить парня и заниматься с ним любовью, но теперь она по уши погрязла в собственных чувствах, а потому терять было уже нечего. Родители, конечно, могли унюхать, но какая уже к чёрту разница, если они решили сбагрить её в Пусан и перевести в другую школу вместо того, чтобы спросить, что девушка чувствует и о чём переживает.       С большим трудом Йеджи удалось докурить сигарету и кинуть её на землю, чтобы затоптать кроссовком. Хёнджин сделал то же самое, а потом услышал, как просигналила машина. Девушка сразу отскочила от него, помахала на прощание и направилась к автомобилю, где за рулем сидел её отец. Хёнджин стоял и смотрел ей вслед, пока вновь не почувствовал подступающие слёзы. Отвернулся и пошел в школу, пытаясь придумать план, чтобы забрать Йеджи и избежать её переезда в другой город.       На выступление он больше не вернулся. По правде говоря, изначально во всём этом он начал участвовать ради того, чтобы быть ближе к Йеджи, а сейчас ему было глубоко плевать на всё, что происходило. Без Йеджи ему не нужно было абсолютно ничего. Больше не было желаний или потребностей, была только горечь на душе из-за расставания с возлюбленной.       Он шел коридору, перекручивая в голове последний разговор с девушкой. Хван ведь даже попрощаться с ней нормально не смог, потому что она испугалась клаксона машины своего отца и побежала, послушно сев в салон. Как же Хёнджина начинал бесить её синдром отличницы. Хотелось дать понять, что нужно идти против системы, если хочешь добиться своего счастья. Нельзя слушать родителей, что ничего не понимают в первой влюбленности и считают чувства дочери ерундой. Нужно было бежать ото всех подальше и действовать так, как требовало сердце и чувства. Никого не слушать кроме своей любви, что зародилась в душе.       — Если передумаете, возвращайтесь в нашу школу, — послышался голос директора из кабинета. — Мы всегда будем вам рады.       — Хорошо, спасибо, — а это, судя по всему, голос мамы Йеджи.       Она забрала документы и вышла из кабинета директора с довольной улыбкой. Увлеченная собственными мыслями, не заметила стоящего возле кабинета парня, что нахально смотрел на неё, формулируя цензурные слова в голове, дабы задать ей хотя бы пару вопросов и попробовать вразумить. Хотя, какой в этом был смысл, если она даже директора школы отказывалась слушать? В ее голове была своя правда, никоим образом не контачащая с окружающими людьми и собственной дочерью.       — Здравствуйте, — Хёнджин не поклонился, продолжая выжидать, когда женщина обратит на него внимание.       Она вздрогнула и остановилась, не ожидая, что с ней кто-то поздоровается. Осмотрев парня женщина догадалась, кто перед ней стоял, но никакой реакции не подавала, будучи уверенной, что если забрала из школы документы дочери, то огородила её от бестолкового парня, к которому у Йеджи уже были чувства.       — Здравствуй, — высокомерным тоном ответила женщина.       — Вы правда думаете, что если увезете дочь в другой город, она обо всем забудет? — Хенджин пытался сохранять спокойствие. — Хотите испортить ей жизнь?       — Это не твоё дело.       — Не моё, — кивнул парень. — Я полюбил вашу дочь. Позвольте нам быть вместе.       — Заткнись! — воскликнула она, боясь, что кто-то услышит. — Не смей ей больше никогда ни писать, ни звонить. Забудь её и не порть жизнь.       — Это вы портите ей жизнь, — Хёнджин подошел ближе, заглядывая маме Йеджи прямо в глаза. — Вы не понимаете, что ломаете жизнь сразу нескольким людям?       — Ты еще слишком мал, чтобы понять меня.       — Я достаточно взрослый, чтобы понимать всё, о чем вы думаете, — говоря это, Хёнджин трясся, еле сдерживая собственные эмоции. — Вы хотите ей светлое будущее, хорошее образование, почётную работу. Если вы сами никогда не любили, не запрещайте этого своей дочери.       — Я любила, — ехидно улыбнулась женщина. — Именно поэтому прекрасно знаю, что первая любовь — самая ужасная. Первая любовь никогда не длится долго, а если и длится, то заканчивается очень плохо. Вы еще слишком глупые, чтобы строить отношения, так что прошу тебя в последний раз: не подходи больше никогда к моей дочери. Наш разговор окончен.       Мама Йеджи прошла мимо, специально задевая Хёнджина плечом, и этим сильнее втаптывая его в грязь. Он обернулся, глядя ей вслед. Внутри него была полнейшая пустота. Что делать в такой ситуации — он не знал. Любые его попытки что-то исправить делали только хуже, руки опускались.       Поджав губы, Хёнджин чудом успел дойти до туалета и захлопнуть за собой дверь, потому что тут же из утробы вырвался вскрик, отражающийся эхом от кафельных стен. На глаза навернулись слёзы. Хван ударил себя ладонью по груди, чтобы отвлечься на физическую боль вместо душевной и согнулся, всхлипывая и закрывая лицо рукой. Он заплакал, затыкая собственные эмоции ладонью, чтобы не разреветься слишком громко и не привлечь постороннего внимания. Сел на корточки, облокачиваясь спиной на стену и утыкаясь в собственные колени. Хёнджин весь трясся, лицо было мокрое от слёз. Ему было так сильно больно, что описать словами было просто невозможно. Поэтому он просто плакал, уже полностью обессилив. Сполз на пол, усаживаясь на холодный кафель и зарываясь пальцами в волосы. Хван услышал, как кто-то открыл дверь, желая зайти в туалет, но увидев плачущего парня вышли обратно и закрыли дверь. Хёнджин даже не поднял на них взгляд. Ему теперь было плевать на все, потому что Йеджи он уже потерял.

***

      Сжимая в руке билет на ночной поезд до Пусана, Йеджи сглотнула образовавшийся в горле ком и смахнула со щек слезы. Это был конец всему, что она пережила и позволила себе почувствовать. Своими эмоциями было даже не с кем поделиться, потому что родители наотрез отказывались её слушать — еще и после сорванного выступления на празднике ко дню учителя. Единственное, что могла сейчас Йеджи — писать Рюджин и проверять сообщения от Хёнджина, который не написал ни слова после того, как девушка ушла из школы. От этого было еще больнее, ведь создавалось впечатление, что ему все равно, а такие мысли с болью прорезали сердце, заставляя сильнее плакать. Опасно было показывать свои эмоции, потому что в любой момент могли зайти родители и дополнительно поругать за то, что влюбилась и позволила эмоциям взять верх. Самое главное ведь учёба. Чёртова учёба.       — Йеджи, нам пора, — послышался строгий голос матери.       Девушка послушно пошла, несмотря на то, что сердце рвалось остаться, вернуться к Хёнджину и вжаться в его крепкое плечо. Теперь все это было невозможно, потому что документы Йеджи забрали из школы, а сама она к утру уже должна быть в Пусане.       — Прекрати плакать, — шикнула мама, дёргая Йеджи за рукав кофты. — Научись держать себя в руках.       Кивнув, девушка села в машину на заднее сидение. Родители разместились спереди, отец за рулём. Он не сказал ни слова в тех пор, как привёз её домой со школы, но Йеджи прекрасно видела его злость. Она даже представить боялась, что будет, если он решит заговорить.       — Где мой чемодан? — сорванным голосом спросила Йеджи, поднимая глаза на маму.       — В багажнике, — огрызнулась та, словно теперь брезговала даже разговаривать с Йеджи. — Когда сядешь в поезд — напиши, а потом сразу ложись спать. Нужно набраться сил перед первым днём в новой школе.       Кивнув, девушка отвернулась в окно, сдерживая порыв разрыдаться и выбежать из едущей машины прямо посреди дороги. Огни ночного города слепили глаза, в которых набирались слёзы. Йеджи наблюдала за зданиями, которые проезжала мимо, а потом поджала губы, понимая, что пути назад уже нет. Всё, что она пережила, придётся забыть как обычный сон, оказавшийся самым лучшим, что доводилось видеть Йеджи.       Телефон в руке завибрировал, отвлекая девушку от дороги. Она включила гаджет, будучи уверенной, что написал Хёнджин, но это была Рюджин.       «Ты уже села в поезд?» — гласило её сообщение.       Глубоко вздохнув, Йеджи написала, что пока до вокзала не доехала. Она закрыла глаза, облокачиваясь головой на холодное стекло, а потом услышала шум, сигнализирующий о том, что начался дождь. Уставившись в окно, наблюдала за стекающими по стеклу каплями. Они символизировали её настроение сейчас. Ей бы тоже сесть в каком-нибудь тёмном углу, где никто не будет трогать и доставать, и поплакать в тишине и покое, чтобы смириться со своей судьбой.       «Кое-что случилось», — снова сообщение от Рюджин.       Теперь Хван напряглась. Она выпрямила спину, печатая ответное СМС с вопросом о произошедшем, а потом подняла взгляд, чтобы понять, насколько близко уже подъехала к вокзалу. Замечая, что отец сворачивает с дороги к заправке, порадовалась, что есть ещё время, дабы дождаться ответа. Рюджин вышла из сети и долго ничего не писала, из-за чего Йеджи начала не на шутку нервничать. Она перекрутила в голове все возможные проблемы, что могли произойти, но прежде чем паниковать решила дождаться ответа подруги.       Родители вышли из машины. Отец вставил шланг в бензобак и пошёл оплачивать бензин, а мама в это время направилась к магазину на заправке, дабы купить снеки.       «У Хёнджина мама умерла».       От этого сообщения сердце в груди Йеджи сжалось так, что перекрыло доступ к воздуху. Она выронила телефон из рук, ничего не соображая. Холод пробежался по всему телу от мысли о том, что сейчас происходило с Хёнджином.       Подобрав телефон, девушка глянула в сторону заправки через лобовое окно, замечая маму на кассе. Отца видно не было. Хватило нескольких секунд, чтобы Йеджи приняла решение, схватила свой рюкзак и вышла из машины. Осмотревшись по сторонам, побежала в обратную сторону и скрылась за трёхэтажным домом. Охнула, промокая от дождя, но всё равно побежала обратно, вспоминая, как добраться до дома Хёнджина. Из кармана рюкзака вытащила деньги, которые копила с карманных расходов и пересчитала. Этого ей сполна хватит, чтобы доехать до дома парня на общественном транспорте.       Хорошо, что Йеджи уже не видела севших в машину родителей, которые не обнаружили внутри свою сбежавшую дочь.