the heart of sunflower

прошло уже достаточно много времени с момента переезда джихе в японию. она уже забыла, что когда-то совсем недавно спокойно жила в корее, рядом с родителями, и даже не знала забот взрослой самостоятельной жизни. а что главное — не знала сану. а сейчас джихе снова проводит время вместе с минатозаки, нежась с ней в своей кровати и болтая о глупых вещах, которые только приходят им в головы. сана неугомонно и недовольно пищит о бытовых проблемах, а джихе со смехом ее выслушивает. а после тема как-то совершенно случайно заходит о семье. и джихе понимает, что все равно скучает по родителям, хотя старается это чувство примять, чтобы оно не мешало наслаждаться проживанием в другой стране. — ты не звонила родителям со дня прибытия в японию? — да… как-то не находила времени, желания… — джихе пожимает плечами, большим пальцем поглаживая руку саны, голова которой нежно лежит на груди джихе. — позвони им, джихе! так ведь нельзя! тебе стоит рассказать им обо всем, что с тобой произошло… может они волнуются. — они знают, что я у них умная и способная, со всем справлюсь. сана закатывает глаза и тянется к тумбочке за телефончиком джихе, а после тыкает им пак в лицо: — звони. звони при мне, и про меня саму рассказать не забудь! джихе недовольно вздыхает и быстро набирает на экране номер своей мамы. гудки идут достаточно долго, и пак уже теряет надежду, как на другой линии раздается давно знакомый и родной голос, радостно приветствующий блудную дочь. — привет, мам. да, я загружена в университете, все времени не было позвонить. да, я жива и здорова, не беспокойся. я уже хорошо освоилась тут, спокойно могу походить за коренную жительницу, — джихе смеется, а сана внимательно наблюдает, не понимая ни слова из того, что было только что сказано пак, но минатозаки нравится то, как девушка говории на корейском, это звучит в какой-то мере даже привлекательно для нее, — в университете учусь хорошо в целом, только устаю. да, уже нашла пару подруг! и не только… после этого из телефона доносится громкий вздох, который услышала даже сама сана. — да, мама. ты правильно поняла… у меня появилась пара. познакомься, это минатозаки сана, моя девушка, — джихе ставит звонок на громкую связь, и минтозаки сразу же придвигается к телефону. — здравствуйте! я сана… — протягивает она в трубку. — здравствуй, сана. я приятно удивлена тем, что ты являешься парой для моей дочери. очень хотелось бы увидеть тебя в реальной жизни. пожалуйста, люби джихе и заботься о ней. спасибо тебе. надеюсь, вы будете счастливы, — проговаривает мама джихе на простом японском, который та немного знала из-за близкого общения с сестрой и ее мужем — дядей джихе. сана широко улыбается и счастливо смеется от благословения и напутствия от мамы джихе, а после тихо благодарит ее и отползает обратно на плечо к пак. — я пришлю тебе фотографию с саной, как найду время. передавай привет папе. да, планирую приехать на больших каникулах, так что ждите. люблю! позвоню еще раз на выходных, не забывайте меня! — джихе смеется и, поцеловав экран телефона, сбрасывает звонок, тяжело вздохнув, — довольна? — говоришь так, будто сделала мне подачку, позвонив собственной маме! — сана хихикает, а после трется щекой о плечо джихе, — довольна… теперь хотя бы твои родители знают о нас. твоя мама милая… и голос очень похож на твой. хотелось бы познакомиться с ней в реальной жизни. — я уверена, ты понравишься моим родителям и моим сестрам тоже, — джихе потягивается, а после чувствует, как урчит ее живот и как под ложечкой начинает неприятно сосать. — проголодалась? — вздыхает сана, услышав сильное урчание, — можем пойти ко мне. мама готовила что-то вкусное, когда я уходила… я просто знаю, что у тебя дома нормальной еды совсем нет. — конечно нет, с чего бы мне ее готовить? — смеется джихе, — но я не против покушать у тебя. твоя мама замечательно готовит. сана улыбается и, приложив немного сил, поднимается на уровень лица джихе, целуя ту в нос, прямо в родинку посередине. джихе смущенно хихикает, но резко останавливается и хватает сану за руку. — может расскажем твоей маме об этом? — о чем? — сана хмурится, озадаченно поглядывая на пак. — о наших отношениях, конечно же! я устала скрываться, чтобы поцеловать тебя в твоем доме… и бояться, что твоя мама зайдет к тебе в комнату, когда мы лежим в обнимку… — я никогда не задумывалась о надобности этого, но, если ты хочешь, то можно рассказать. моя мама будет рада услышать такую новость, я думаю. ну что, пойдем? джихе кивает и с тяжелым вздохом встает с постели, поднимая вместе с собой и сану. пак быстро накидывает одежду чуть приличнее, чем растянутая домашняя футболка и короткие спортивные шорты, а после они, вместе с саной, пробегают к соседней квартире, шумно залетая внутрь и тем самым пугая маму саны. — мамуля! мы пришли покушать, — радостно выкрикивает сана, снимая обувь. — как раз только закончила готовить, — улыбается мама саны, проходя в коридор и смотря на вошедших девушек. — вкусно пахнет! — джихе вдыхает полную грудь приятного пряного запаха и, будто следуя по шлейфу, проходит на кухню. мама минатозаки быстро расставляет тарелки на стол и выкладывает в них лапшу, от которой красиво расходится пар и аппетитный аромат. сана и джихе присаживаются за стол рядом друг с другом, миссис минатозаки — напротив них. — приятного аппетита, девочки, — улыбается мама саны им и накручивает побольше лапши на палочки. — приятного аппетита, большое спасибо! — в унисон говорят девушки, приступая к своей еде. сана и джихе съедают половину своих порций в тишине, прерывающейся лишь серпаньем бульона, а после пак с грохотом откидывается на спинку стула. — у вас лучший удон, который я когда-либо пробовала! — пак тяжело дышит от того, как усердно она ела лапшу, словно ничего не кушала уже несколько дней. хотя, с ее режимом питания такое вполне могло быть… — спасибо, милая, — мама саны улыбается и откладывает палочки, поглядывая на девушек, — что у тебя нового, джихе? как учеба? — у меня есть кое-какая новость, касающаяся и саны! — джихе смеется, пытаясь говорить загадками, на что мама саны поднимает брови и вопросительно мычит, — знаете… у нас с саной кое-что произошло… с каждым словом лицо миссис минатозаки становится все более озадаченным и удивленным. — джихе! сейчас ты ее совсем запугаешь… мама, мы с джихе встречаемся. вот, что она хотела сказать… если бы палочки все еще были в руках мама саны, то они бы точно у нее выпали. она же открывает рот, пытаясь что-то сказать, а потом нервно смеется: — неожиданно! я не ожидала, что это будет джихе. я скорее думала, что тебе нравится момо… поэтому мне казалось, что встречаться ты начнешь именно с ней. сана опускает голову. минатозаки не знает, что именно, но что-то в словах ее мамы расстроило ее, и словно реакция была совсем не той, какую хотела услышать сана. джихе чувствует, что что-то не так, поэтому пробирается одной рукой под столом к руке саны, поглаживая ее большим пальцем и сжимая в своей ладони. — нет, мама. это должна была быть джихе. всегда должна была быть. это моя судьба, я чувствую это. джихе — это то, чего мне не хватало в моей жизни. я люблю ее. а момо — моя подруга детства. тоже моя судьба, но дружеская. а с джихе у нас все серьезно. — рано еще зарекаться о таком, — мама саны усмехается, пожимая плечами, — многое может перемениться. вы еще молоды и непостоянны. наслаждайся моментом, но не возлагац слишком много на такую любовь. — ты… да что ты знаешь о нас с джихе и о нашей любви?! — сана хмурится, вскипая. рука ее сильно сжимает руку джихе, пытаясь найти поддержку. — минатозаки-сан, мы правда очень любим друг друга… — джихе говорит почти неслышно. — я верю, девочки, но… — мама. никаких но! — сана шмыгает и встает из-за стола, потянув джихе с собой за руку. пак бездумно плетется за громко топающей саной, а после они выходят из квартиры, не успев даже застегнуть замки на ботинках. они проходят в квартиру джихе, и, когда дверь за ними закрывается, сана окончательно позволяет себе отпустить все эмоции, что накопились внутри. маленькие слезинки начинают течь по щекам, когда сана, прижавшись спиной к входной двери, спускается на пол. джихе садится на корточки перед ней и мягко вытирает слезы с ее щек. — прости меня. я виновата во всем, потому что предложила тебе это… — ты не виновата, — сана поднимает красные глаза на пак, — ты не знала, что все так произойдет. к тому же… рано или поздно мы бы рассказали об этом. либо же она сама бы откуда-то узнала. джихе вздыхает и, заведя руки за талию саны, прижимает к себе. — пойдем. тут слишком холодно сидеть… простудишься еще, — пак напрягается и поднимает сану на руках. ей, конечно, чертовски тяжело, но ради минатозаки пак терпит и медленно плетется в свою комнату с ней на руках. сана же обвивает ногами торс джихе и впивается ногтями в ее плечи. пак слышит тихие всхлипы у себя над ухом, и это разбивает ее полностью на тысячи мелких осколков. она ненавидит слышать то, как сана плачет. в такие моменты ее сердце сжимается и будто перестает биться. это самая сильная боль для пак — видеть, как ее девушка рыдает и страдает, а сама джиже не в силах помочь, ведь совсем не умеет поддерживать. но сейчас джихе, поглаживая сану по спине, доносит минатозаки к себе на кровать и осторожно усаживает на край. — вот так лучше. теплее и мягче. а теперь… давай не будем плакать, хорошо? — джихе вытирает низом ладони слезы с лица саны и мягко улыбается ей. — а иначе… иначе я буду опухшая, и ты меня перестанешь любить? — ты такая глупышка, — джихе громко смеется и придвигается к сане ближе, целуя ее в лоб, — я буду любить тебя любой. просто от слез начинает болеть голова. да и вообще… в этой ситуации слезами делу не поможешь. просто не нужно зацикливаться на этих словах, ведь мы знаем нашу правду. так ведь? — да… мы любим друг друга. и этого достаточно, — сана шепчет, опустив взгляд в пол, — но видимо не моей маме. — давай больше не думать об этом, хорошо? иди умойся, пожалуйста, а то я хочу тебя поцеловать, а у тебя сопля на губах… сана недовольно пищит и сразу же убегает в ванну поскорее умыться и убрать с лица все лишнее, на что джихе заливается хохотом. через пару минут сана возвращается в комнату джихе и, громко вздохнув, падает на кровать, где пак уже удобно разлеглась и ожидала свою девушку. минатозаки обнимает ее, прижимаясь так близко, словно боится, что джихе исчезнет, убежит, покинет. так близко, словно боится потерять навсегда. — а ты правда любишь меня? и будешь любить дальше? у нас ведь все серьезно, да? джихе снова смеется, на что сана слегка бьет ее по животу. — эй! я недавно покушала… — тогда не смейся, я серьезно! — милая, конечно я тебя люблю… и буду любить, пока ты будешь позволять мне это делать, — джихе гладит сану по волосам, заправляя непослушную и длинную прядь челки за ухо. — ты хотела поцеловать меня. — а ты хочешь этого? — тебе даже не нужно спрашивать… джихе усмехается и, взяв минатозаки за талию, притягивает для того, чтобы сана села к ней на бедра. минатозаки послушно усаживается на джихе сверху и, нагнувшись к лицу, мягко проходится чередой поцелуев от лба к пространству между губами и носом, но на сами губы не заходит, дразня. — эй! ты сама ведь хотела поцелуя… — джихе обиженно протягивает, а после заводит руки под футболку саны и непременно начинает щекотать ее бока. минатозаки вскрикивает и сразу же вскакивает с джихе, поправляя футболку и злостно топая ногой: — это запрещенный прием! — дразнить меня — тоже, — джихе вскидывает руками и после недовольно складывает их под грудью, хмуро поглядывая на сану. но после она переводит взгляд на грустные глаза минатозаки и сразу же тает в любви, — хорошо-хорошо, садись обратно. сана слабо улыбается и торопится сесть к джихе на бедра обратно. пак снова мягко гладит сану по талии и также мягко улыбается ей, слегка выпячивая губы для поцелуя. сана смеется с лица пак, а после, максимально приблизившись к лицу, шепчет: — я люблю тебя. и мне правда наплевать, что говорит моя мама. эта любовь серьезная и сильная для меня. и я хочу быть с тобой всегда. а после сана накрывает губы пак. хватается за ее плечи, мнет их, но продолжает целовать, сильнее впиваясь своими губами в пухлые губы джихе, что были такими бархатными и на цвет светло-клубничными. их поцелуи с каждым разом становились все лучше, ведь они учились друг на друге и узнавали то, как именно им нравится целоваться, каким должен быть их идеальный поцелуй — долгий, медленный и неторопливый, без лишних языков и попыток укусить. ведь однажды джихе, думая, что это будет круто и романтично, попыталась укусить сану за нижнюю губу во время поцелуя. по итогу это выглядело достаточно глупо, нелепо, а, что главное, было больным для самой саны. после этого они исключили укусы из своей поцелуйной рутины. — и я тебя люблю, — шепчет джихе, когда сана наконец отстраняется от нее. весь оставшийся вечер они проводят в объятиях друг друга, обсуждая тему любви и то, как им друг с другом повезло. они правда считают, что это судьба. а судьба, как истина, неизменима и непоколебима, а, значит, никакие слова не смогут поменять то, что джихе и сана — родственные души, нашедшие друг друга так нежданно, но так, казалось бы, спланированно.