Помехами

      Уже вторую неделю на улицах правила тёплая погода, листвы с каждым днём становилось на деревьях всё больше, а календарный лист отсчитывал вторую половину апреля.       Но несмотря на тепло, тучи сгущались. Холмогорова предчувствовала это, потому что сердце было не на месте. Тамара с Дашей наперебой уверяли в том, что дождь в день свадьбы — это хорошая примета; но ей не было никакого дела до дождя. Мысли были забиты всего лишь одной фразой.       Сегодня она выходит замуж.       Двадцать пять — пора бы уже быть окольцованной! Семью строить, детей заводить. Раз уж учёба и работа состоялись, а надёжный и любящий кандидат в мужья появился на горизонте.       Вот только… что-то всё равно не так.       Ира не понимает причины, или врёт сама себе, отказываясь признаваться в очевидном. Это слишком глупо, это несправедливо, в конце-концов! Она гонит прочь любую мысль о Пчёлкине, имя которого сегодня становится жесточайшим табу среди гостей.       — Ну какая же ты красотка, мать! — Даша, глядя на Иру, невольно вспоминает себя в день их с Космосом свадьбы, — Жених голову потеряет от счастья!       Ира знает, что Лёне обязательно понравится. По правде говоря, Голубев был бы счастлив видеть её в любом наряде, даже без него. Лишь бы только их свадьба, которую они задумывали и ждали, состоялась.       — Что-то ты смурная, — подмечает невестка, награждая её настороженным взглядом, — тебе нехорошо?       — Я в порядке, — отвечает Ира, зная, что это правда лишь наполовину.       — Да она просто волнуется, — Тамара, поправляя подол платья, улыбается Ире в отражении зеркала, стоя рядом, — такой день ответственный! Но, знаешь, у меня есть тут таблетки одни, очень хорошие. Может, выпьешь? Полегче станет.       — Не надо, — навряд ли таблетками можно будет решить причину её подвешенного настроения. Ира с радостью списала бы всё на волнение, которое действительно было, подпитывая внутренности тревогой. Всё таки, она не каждый день выходит замуж.       Дубовые двери позади резко распахнулись, явив взору старшего брата невесту и подруг.       — Жених приехал, — Космос не отказывает себе в том, чтобы полюбоваться Иркой. Холмогоров точно знает, что она заслужила этот день, а о былом, по мнению мужчины, и думать не стоит. Поезд ушёл ещё четыре года назад, какой смысл срываться и гнаться в неизвестность? — Ирка, ну ты богиня, не меньше!       Ну вот, Лёня уже здесь. И до момента их росписи остаётся каких-то пятнадцать минут.       — Идите, я догоню.       — Да чего тебе тут сидеть?       — Космос, невеста хочет побыть одна перед важным событием, давай, дуй! — Дашка понимает всё с полуслова, подхватывая законного супруга под локоть и уводя подальше от виновницы торжества. Тамара, прежде чем выйти, кивает Ире, давая знак, что они подождут.       И, словно в насмешку, стоит ей остаться наедине с собой, как тишину прерывает звонок. Четыре буквы, высветившиеся на экране, заставляют сердце подпрыгнуть и сжаться.

***

      Разговором это назвать сложно. Ира по большей части молчит, предпочитая слушать, а Витя выжидает паузы, рассчитывая на конкретику. На уверенность, что он успел и не опоздал. Знает, какой сегодня день и, выходит, специально звонит едва ли не в последний момент. Почему не вчера, не позавчера, не неделю назад?       Кажется, он что-то говорит о том, что им нужно встретиться. Поговорить. Голос на том конце провода звучит уверенно, точно Пчёлкин совсем не боится, что она успела натворить глупостей за это время. А Ира стоит в комнате отдыха Центрального ЗАГСА и смотрит на свое отражение в зеркале — платье сидит как влитое. Секунда — и всё прерывается чёртовыми помехами.       И хочется смеяться, и хочется плакать.       Как же, чёрт возьми, «вовремя»!..       Больше всего она боялась, что не выдержит. Совесть или ещё что-то съест её с потрохами, не оставив больше ни шанса на то, чтобы начать счастливую семейную жизнь. С человеком, который заслуживал правды.       Минуты отсчитывают быстро, и Ира выходит в холл ровно без двух двенадцать. Гости тут же обращают на неё внимание, ахая и охая от восхищения. Белоснежная фата спадает по плечам, прикрывая причёску. Оставленные по бокам пряди, не собранные в пучок, прикрывают румяные щёки, которые она старательно подкрашивала несколько минут назад, пытаясь скрыть бледность.       Слёз не было, но глаза почему-то жгло так, словно в лицо прыснули газовым баллончиком. Если Ира и хотела кричать, то не могла. Сил не оставалось.       Лёня встречает её с улыбкой, которая, кажется, везде. И в глазах, переливающихся искрами счастья.       — Какая же ты красивая у меня, — Голубев протягивает ей букет невесты и Ира принимает его, пытаясь выдавить из себя улыбку. Кажется, у неё это получается.       — Спасибо.       — Нервничаешь?       — Немного.       — Ничего, всё будет хорошо. Десять минут и мы счастливые муж и жена, — для Лёни это важно, это видно по его глазам.       Ира не успевает ничего ответить, потому что к ним подходит Елизавета Горская. Влиятельная тётка Лёни не могла не приехать на свадьбу единственного племянника, которого сама воспитала.       — Родные мои, ну дайте я на вас посмотрю. Вы замечательная пара, — женщина поочерёдно обнимает их, и Ира, расправляя руки, чувствует себя неловко, — глаз не оторвать! Дай Бог, чтобы у вас всё было хорошо, и в достатке, и в счастье, и детишек…       — Спасибо, тёть Лиз, — Лёня уверен, что именно так у них и будет, — мы не подведём, да, Ир? — спрашивает жених, приобнимая невесту.       И она снова не успевает ничего ответить. Все разговоры смолкают, прерываясь маршем Мендельсона, в момент, когда двери распахиваются, открывая новобрачным и гостям дорогу.       Ира чувствует, как Лёня берёт её за руку, сплетая их пальцы в момент, когда они делают первый шаг, переступая порог.       Женщина-регистратор, дожидающаяся их у стола, как минимум собирается рекламировать стоматологическую клинику. Широкая улыбка, обнажающая зубы, смахивает на хищный оскал. Ира запоздало понимает эту ассоциацию, ощущая, как внутри, одна за другой, рвутся какие-то невидимые нити.       Голубые глаза смотрят на неё с каким-то забытым обожанием, пока крепкие руки обхватывают вокруг талии, захватывая в плен. Она даже среагировать толком не успевает, и спустя мгновение уже чувствует его губы. Про себя Ира отмечает, что целуется Пчёлкин так же, как и три года назад — с присущим ему напором, а от вкуса мяты во рту хочется задохнуться.       — Дорогие новобрачные! В день вашего сегодняшнего бракосочетания вы отправляетесь в долгий совместный путь на корабле семейной жизни. На этом пути вас порой будут настигать шторма с грозами, а иногда может показаться, что вы сбились с курса. Желаю вам, чтобы в сердце всегда горела путеводная звезда, которая укажет правильное направление, приведет к тихой, красивой гавани, и имя этой прекрасной звезды — любовь.       Ира практически не слышала слова, которые говорила регистратор; её глаза безжизненно смотрели перед собой. За окном уже вовсю начинался дождь, отстукивая ритм об асфальт.       Счастливая примета?..       — Здесь, перед вашими близкими и родными, я обязана спросить ещё раз. Является ли ваше желание создать семью искренним, свободным и взаимным? Прошу ответить вас, жених.       — Я трус, а ты кто? — слова слетают с языка прежде, чем он успевает понять всю их значимость, — Ты, хочешь сказать, самая честная и справедливая? — Пчёла смеяться готов в голос. Ира делает шаг назад, пока он надвигается на неё, — Да нихуя. Ты просто тупо сбежала три года назад, и сейчас ты тоже пытаешься сбежать. Не выйдет, — он преграждает ей путь, становясь стеной. Нерушимой и непробиваемой. Нависает над ней, словно коршун, скалясь.       — Ты пьян, — это не обвинение, всего лишь констатация и, возможно, предостережение, — и несёшь какую-то чушь.       — Да, — он не отнекивается. Внутри у него пол бутылки виски, и ещё половина сейчас находится в одной руке. Но несмотря на это, Витя знал, что полностью соображает и отдаёт себе отчёт в своих действиях, в чём Ира уже глубоко сомневалась, — я пьян, и я здесь, в этом грёбаном лифте, вместе с тобой, а ты трясёшься от страха.       — Я тебя не боюсь.       — Конечно, — смешок. Ира вжимается в стену лифта, когда Витя приближается к ней, сокращая между ними расстояние, — ты боишься не меня, — его голос, переходящий в шёпот, звучит доверительно и понимающе, — а того, что здесь нет твоего жениха и ты в любой момент можешь не сдержаться, раздвинув свои стройные ножки.       Пощёчина, которую он получает в ответ, ни черта не отрезвляет. У Вити пылает щека, а у Иры — ладонь, и глаза на мокром месте.       — Какая же ты мразь, Пчёлкин!       Ира чувствует, как её ладонь резко сжимают и понимает, что это Лёня.       — Невеста? — женщина-регистратор смотрит на неё несколько обеспокоенно.       — Ответь, — шепчет одними губами Лёня.       Ира сжимает букет крепче, собираясь с духом. Всего одно чёртово слово. Короткое, в полсекунды.       Но такое важное, что её, кажется, начинает пробивать дрожь.       — Простите, пожалуйста, повторите вопрос, — она чувствует себя дурой, находясь под прицелом взглядов гостей и родственников, но ничего не может поделать.       И чувствует осторожный взгляд со стороны покосившегося на неё Лени.       — Является ли ваше желание создать семью искренним, свободным и взаимным? Прошу ответить вас, невеста.       Ира замирает, узрев в окно фигуру Пчёлкина. Тот стоит прямо за стеклом, мокрый от дождя, даже не пытаясь спрятаться под навесом. Просто стоит и смотрит.       — Невеста, вы будете отвечать?       Ира практически не слышит ничего, кроме этого чёртового шума дождя. Всё остальное — сплошными помехами.