Песнь северного ветра

– Это было странно.  Луна мнется, сидя на ступеньках. Ее пальцы судорожно и хаотично хватаются за волосы и кожаные завязки плаща, свисающие на груди.  – Не помню, чтобы что-то значительное мне удалось запомнить хоть однажды. – тонкие пальцы начинают ковырять тонкую золотую вышивку по краю рукава. – Не считая, погоды и других мелочей.  – она запинается и сконфужено смотрит на Гермиону. Гермиона кивает. Она молча стоит рядом, позволяя Полумне самой подойти к краю и выплеснуть свое беспокойство, не провоцируя. Внутри ведьмы расползается зуд страха, преследующий ее по пятам. Она сжимает и разжимает кулаки за спиной, стараясь сохранять спокойствие.  – Я не знаю почему в этот раз все по другому.   Гермионе хочется ответить, но она держит рот на замке. Луна читает все в ее взгляде и осекается. – Да, ты права. Я обманываю сама себя. – блондинка оглядывается на окно и застывает.  Несколько минут они проводят в тишине. Внутри Гермионы все чешется, но она верна себе и потому терпит. Луна все также неотрывно смотрит в окно. Глаза кудрявой ведьмы неотрывно следят за застывшем профилем напротив. Она разглядывает легкую горбинку на носу и полупрозрачные веснушки на скулах и переносице. Исчезающие поцелуи лета.  – Ты подашь мне чашу из которой мне придется испить. – тихо говорит Лавгуд. – Серебряные украшения на твоей голове переливались звоном, как музыка фейри, когда ты двигалась. – ее губы трогает улыбка. – А на твоем лице были нанесены ритуальные вязи. Там в видении ты была такой красивой…  Девушка закрывает глаза и как будто уменьшается. Тонкие птичьи плечи вжимаются в шею. Кисти вытягиваются перед ней с изогнутыми напряженными пальцами. Мышцы лица застывают в гримасе ужаса.  – Она была на моих руках, Гермиона. Стекала по рукам. – она хрипит, задыхаясь. – Такая скользкая. Такая горячая. Ее было так много. – голова обессилено падает в раскрытые ладони, как будто тонкая шея сломалась в одночасье.  Ледяная волна накрывает Гермиону. У нее сотни вопросов, но она лишь делает шаг ближе.  – Я совершу ужасную вещь. Ужасающую. – плечи Лавгуд начинают дрожать. – Я видела это.  – Кто? – голос подводит, хрипит.  – Я не знаю. Я не видела лица. – мотает головой девушка, зарывшись лицом в ладони. – Барабаны, Гермиона.  Тело Лавгуд начинает раскачиваться взад вперед в известном только ей ритме. Затаенная истерика охватывает ее стремительно и неумолимо.  – Я не могу прогнать их из своей головы. – надрывный голос сквозь пальцы. – Они стучат внутри так громко. – она заикается. – Я не могу заставить их замолчать.   Гермиона подается вперед, падая на корточки рядом с рыдающей девушкой, и обхватывает ее руками, прижимая к своей груди.  – Тише. – ее ладони гладят волнистые волосы. – Тише.  Луна кажется такой маленькой и хрупкой в ее руках. Стоит ей сжать объятия сильнее и она сломается, рассыпется осколками.  – Помоги мне. – тонкие ледяные пальцы впиваются в мягкую ткань на ее спине. – Помоги мне, прошу тебя. – умоляюще шепчет она. – Помоги мне.  Луна обвисает на ней, цепляясь ногтями. Гермионе страшно. Страшно так, что сводит челюсти. Глаза слезятся. Самой бы броситься, прячась на чужой груди, желая чтобы защитили. Но в ее руках Луна, как маленькая птичка, бьется и трепыхается, впитывая ее тепло. Губы касаются мягких белокурых локонов.  – Это будущее, Луна. – ей удается контролировать свой голос. – Оно изменчиво. Ничто не выбито на камне, а потому мы сами делаем наш выбор. – она баюкает плачущую девушку в своих руках. – Выбор всегда остается за нами. – тверже повторяет она. – Видения не могут заставить тебя опустить меч на чью-то голову. Ты можешь это изменить. – она вновь целует ее в волосы. – Тише.  – Если я… Если все же… – Лавгуд сбиваясь, глухо шепчет в ее камзол. – Ты остановишь меня?  – Если это будет в моих силах. – честно отвечает Гермиона. – Прогони их! Прогони звук барабанов! Это не имеет над тобой власти!  Ведьма вжимается в нее и затихает. Они замирают.  Замирают, теряя течение времени. Сидят, молча, неподвижно. У Гермионы затекают ноги. Ей хочется спросить так многое. Но она молчит, лишь плотнее прижимая к себе девушку и смотрит вдаль. Умоляющий голос Луны звучит в ее голове, вызывая ледяные спазмы в груди.  Солнце скрывается за холмами, напоследок обласкав их пики огненными лучами, когда Полумна отстраняется от нее. Ее глаза водянистые, почти прозрачные. Кожа на лице покраснела и припухла. Девушка делает глубокий выдох и он кажется Гермионе свободным – что-то исчезает в это мгновение. Голубые глаза вновь смотрят на нее со знакомым выражением и тревога внутри отступает. В эту секунду Гермиона не сдерживается.  – Что сделал Нотт?  Лавгуд растерянно смотрит на ведьму.  – Нотт?  – Мерлин правый. Лавгуд, ты не можешь не знать эту фамилию. – Гермиона наклоняется к ней, хватая ее за руку.  – Фамилия нашего министра Нотт... – она видит, как Луна перебирает в голове варианты.  Грейнджер качает головой, громко смеясь и откидывая голову назад.  – Что творится в твоей голове? – беззлобно говорит она, прислоняя указательный палец к виску девушки. – Меня мучает этот вопрос уже двенадцать лет.  Луна улыбается ей и пожимает плечами.  – Мне просто кажется, что многим вещам придают слишком большое значение.  – Теодор Нотт, студент Слизерина, сын Министра Магии – Нотта-старшего. Учиться с  нами на одном курсе. Высокий, кудрявый, нахальный и самовлюбленный тип. – выпаливает скороговоркой Гермиона, вопросительно и требующе заглядывая ей в глаза.  Щеки блондинки становятся еще более румяными. Она тупит взгляд. Гермиона отворачивается от нее, даруя ей пространство. Пальцы ползут в карман брюк, цепляя заколку для волос. Она выхватывает палочку и трансформирует заколку в кубок. – Мы познакомились с ним. – неуверенно начинает Луна.  – О, неужели?  – саркастически спрашивает Гермиона. – Спустя столько лет. Агуаменти. – кубок наполняется водой и она с удовольствием прикладывается к нему.  – Это было мило. Теперь мы друзья.  Вода попадает не в то горло.  – Что? – хрипит Гермиона, ошарашенно оборачиваясь на волшебницу. – Он бы очень вежлив и галантен со мной. – повторяет Луна, уверенно кивая. – Он попросил, чтобы я пригласила его послушать фейри вместе со мной. – она наклоняет голову в бок, хватаясь пальцами за кончики волос.  – Ты шутишь! – девушку распирает от любопытства. – Что еще?  – Мы летали. – На метле?  – Нет. Мы шли по воздуху.   Бровь кудрявой волшебницы снисходительно приподнимается, а губы растягиваются в усмешке.  – Это правда. Он очень талантливый волшебник. – спорит Лавгуд.  – Замечательно. – тянет Гермиона, не веря ни секунды. – Что он от тебя хотел? – не сдается она.  – Ничего. Он испугал меня, что я чуть не упала вниз, но он поймал меня. – Луна говорит сумбурно, тараторя слова. Она стремится оправдаться.  – Испугал тебя?! Это было в арочной галерее на верхнем этаже?!  Внутри Гермионы кипят эмоции. В голове проносятся ужасные сценарии встречи Луны и Нотта. Она помнит лежащего на полу студента в крови. Это новый повод. Тонкая нить вплетенная в будущие аргументы, что сделают ее слова более весомыми для преподавателей.  – Это просто случайность. Я не знала, что я не одна. – Лавгуд берет ее за руку. – Теодор поймал меня. У нее ледяные пальцы. Она теребит серебряные кольца на фалангах Грейнджер, разглядывая узоры.  – Гермиона, пожалуйста, не говори Джинни. – поднимает взгляд Лавгуд, просяще смотря на нее.  – Луна. – произносит в ответ Гермиона. – Послушай меня, пожалуйста. – она сжимает ее пальцы в ответ. – Я прошу тебя, будь осторожна с ним. Не стоит ему доверять только потому что он был вежлив и сказал, что теперь вы друзья. Теодор Нотт не так прост, как кажется. – она специально говорит аккуратно, не вдаваясь в детали. – Мы не знаем, что движет им и зачем он делает то, что делает. Но лучше тебе остерегаться его.  Лавгуд отворачивается. Ее взгляд пустеет и застывает на одной точке. Она плавно вынимает свою руку из пальцев Гермионы и медленно кивает. Грейнджер лишь печально всматривается в ее профиль.  Теодор Нотт кажется совершил невозможное, затронув искренний интерес Полумны, что случилось впервые на ее памяти. В этом Луна была похожа на Джинни. Пока все вокруг переживали подростковый период принятия новых граней своей самости, влюблялись, а потом зализывали разбитые сердца и вновь бросались в бой, Лавгуд оставалась неизменной. Ее больше интересовали неизвестные никому виды магических существ, загадки, старые сказания и другие не понятые никем увлечения, что делали личную вселенную девушки такой чуждой для остальных. Нотт каким-то образом смог проникнуть в эту вселенную и составить конкуренцию всему, что там было.  Гермиона уверена, что между этими двумя произошло что-то, о чем подруга не захотела говорить. И она оставляет это ей, запрещая себе спрашивать. Ей отчаянно хочется рассказать ей о дневном происшествии, но она лишь сглатывает и вновь делает глоток из кубка, утыкаясь взглядом в свои пальцы. Несколько минут они сидят в тягучей тишине, давящей на ведьму.  – Прости. – искренне шепчет ведьма. – Я не хочу, чтобы кто-то сделал тебе больно.  Лавгуд оборачивается, мягко улыбаясь ей в ответ. Всегда отходчивая, всегда понимающая и всегда такая беззащитная. В глазах блондинки лучится теплый свет. Она наклоняется и кладет беловосую голову на плечо подруги. Ее пальцы вытягивают воду из рук Гермионы и она делает несколько глотков.  – Ты видела студентов из Дурмстранга? – спрашивает Лавгуд с кокетливой интонацией, в очередной раз идя навстречу к ней и сбрасывая душащую тяжесть последних минут.  – Да.  – Они такие красивые в этой красной форме.  – Да.  – С завтрашнего дня они будут учиться с нами.  – Ага.  – Они приплыли на корабле. Как ты думаешь они видели никсов пока плыли?  Гермиона пожимает плечами. Луна недовольно сопит. – Надо бы у них спросить об этом. Я их никогда не видела, хотя на каникулах часами стояла на берегу, надеясь, что встречу хотя бы одного из них. – задумчиво произносит блондинка. – Разве никсы не являются обычными русалками? – Нет. Они обитают, как в воде, так и на берегу, стараясь завлечь людей в волны своим пением или игрой.  – Тогда может это сирены?  – Нет. Никсами могут быть и женщины и мужчины. Говорят, что никс может обучить любого играть на музыкальных инструментах, так виртуозно, что это покорит весь мир. Но только в обмен на жертву.  – Кровавую, как я могу догадаться?  Луна смеется смехом, похожим на легкие переливы колокольчика. Ведьма возвращает себе кубок и делает глоток. – Не всегда. Это может быть и что-то другое. Например, однажды один человек пообещал, что он спасет никса от судьбы быть духом, освободив его. – И он сделал это?  – Нет. Но никс выполнил свою часть сделки, научив играть на скрипке. Тот человек стал величайшим скрипачом.  – Это все похоже на сказку для детей. – вздыхает Гермиона.  – Гермиона, ты знаешь этого человека. Им был Никколо Паганини. Маглы думают, что он продал душу дьяволу, но это не так.  Глаза Гермионы удивленно скашиваются на подругу.  – Паганини так и не оплатил никсу обещанную цену взамен на его помощь. Говорят, что тогда никс отомстил ему, наслав на него хворь. Скрипач долго и мучительно умирал в страданиях, не имея возможности принять пищу. Паганини умер, когда в очередной раз попробовал съесть хоть что-то за обедом, но в этот момент у него начался сильный кашель. Изо рта полилась кровь и он скончался, захлебнувшись в ней. – Полумна задумчиво крутит кончики своих волос. – Захлебнулся. – повторяет она.– Никс все же затянул его в воды.  – Захлебнуться в своей крови – ужасная смерть. – Гермиона стучит ногтем о сталь в руках. – Маглы считают всех духов порождением дьявола, в какой-то степени они правы.  Ведьма думает, что магглы и предсказания считают порождением дьявола и предупреждают не делать этого, считая, что людям не велено знать свое будущее. Однако ей предсказание было дано и сейчас оно сбывается у нее на глазах.  – Луна, сегодня утром ты кое что мне сказала. – она чувствует плечом, как тело подруги напрягается. – Я спросила у тебя, что это значит, но ты не помнила своих слов.  – на секунду она затихает. – Вечером это сбылось.  – Что я сказала? – глухой голос шелестит рядом с ее ухом.  – Что дети севера придут и я узрю их. – это ложь и правда одновременно. – Не самое худшее, что могло бы быть. – хмыкает Луна. – Это все?  – Нет. – она делает паузу. – Было кое что еще. Теперь я не могу перестать думать об этом.  Луна не задает вопросов. Лишь теснее прижимается в подруге. – Ничто не высечено на камне. Мы сами делаем свой выбор. – эхом шепчет она слова Гермионы.  *** В Хогвартсе слишком жарко. К радости стекло бутылки приятно и привычно холодит кожу ладони. Это приносит спокойствие на время. Девушка подносит ее к губам и делает слишком большой глоток. Огневиски обжигает гортань и она закашливается.  Проклятая дыра – эта школа. Проклятая, старая и монументальная дыра. Дыра, находящаяся слишком близко к ее родному дому.  У нее было еще одно развлечение, дарующее легкость, но сука Блейз отнял у нее порошок. Ей бы помог и секс. Но дважды сука Блейз больше не трахает ее, как ей бы хотелось, закончив их не до отношения.  Астория Гринграсс поднимается с дивана. Ноги ватные, сознание не четкое и ее качает в сторону при первом шаге. Но ей нужно расслабится и поэтому девушка преодолевает хмель, направляясь к выходу. Боковым зрением она замечает пристальный взгляд Уве Близзарда. Ее губы расплываются в ухмылке и она делает еле заметный кивок.  Ноги несут ее вон из гостиной дортуара, куда их заселили, и где невыносимо душно. Во всех смыслах. Каблуки сапог стучат по камням, пока она наслаждается прохладным воздухом, обдувающихся всеми ветрами коридоров замка. Позади себя она слышит твердую поступь.  Девушка заворачивает за угол в темную нишу и прижимается спиной к стене. Коренастая фигура нагоняет ее и как только ее касается мрак ниши, женские пальцы хватают мягкий мех на форме парня, притягивая к себе.  Теперь его тело прижато к ней. Девушка тяжело дышит ему в шею.  – Астория. – хриплый голос у ее уха.  – Тише. – шепчет она. – Молчи.  Женские пальцы скользят вниз к гульфику на брюках, сжимая плоть. Он уже полу-твердый. Она сжимает его в руке через одежду и проводит несколько раз по длине. Нос Уве прижимается к ее волосам и он тихо стонет, вжимаясь в ее руку. Она чувствует трясущиеся ладони, вцепившиеся в ее ребра. Неразборчивый шепот касается ее слуха. Он шепчет ей что-то нежное, пока его пальцы проникают под ее одежду, развязывая пояс.  Мужчина наклоняется к ней, оцарапывая щетиной нежную кожу щек. Он пытается найти ее губы. Но ее рука взметается вверх, хватая его за подбородок и жестко откидывает его голову вверх.  – Это лишние. – шипит она.  Уве недовольно шипит, после чего мстительно грубо разворачивает ее лицом к стене и стягивает штаны до колен. Несколько мгновений копошения сзади и он входит в нее одним болезненным толчком. Спазмы боли пронзают низ живота. Это именно то, что ей нужно. То, что так сильно требуется. Мужчина двигается в ней рваными жесткими толчками, вбивая ее тело в стену, пока его пальцы болезненно впиваются в тазовые косточки. Глаза Астории закрыты. Она сосредотачивается на ощущениях внутри и принимает их, впитывая в себя и наконец-то чувствует, что сейчас все правильно. Это правильно. Движения Уве становятся более хаотичными. Она сильнее прогибается, давая ему больше свободы. Резко он весь подается вперед, стараясь проникнуть как можно глубже, ударяя головкой по шейке матки, отчего острая боль приятно расцветает внутри, и Уве обмякает.  Астория открывает глаза. Мужское тело почти лежит на ней, слегка содрогаясь с послеорганизменом треморе. Она слышит тяжелое и быстрое дыхание у своего виска. От него пахнет влажным мехом и потом. В нише душно. Мужские губы мягко касаются кожи и что-то беззвучно шепчут. Астория благосклонно разрешает ему еще чуть-чуть побыть рядом с ней. Ждет несколько секунд и выпрямляется, ощущая появившуюся пустоту внутри и неприятную липкую влажность между ног.  – Экскуро.  Легкое тепло касается ее и она сразу же натягивает брюки, завязывая пояс, и разворачивается. Уве как всегда заболтив. Палочка в мужских пальцах возносится вновь, но Астория останавливает его.  – Об этом не беспокойся.  Она чувствует его требующий взгляд на своем лице. Но не реагирует, поправляя разметавшиеся волосы и камзол.  – Астория. – его тело подается вперед на мгновение, но он одергивает себя, распрямляясь, и хватается за свой ремень. На секунду ей сердце пронзает легкая боль, смешанная со стыдом. Она встряхивает головой и тихо выдавливает из себя: – Спасибо, Уве.  Уве молча кивает и покидает нишу. Астория движется следом. Прямо перед границей света от факелов, его силует на мгновение замирает, после чего Уве резко шагает вперед, уходя. Звуки тяжелых шагов разносятся по коридору. Ведьма выходит из сумрака и сразу же встречается с внимательным взглядом. – Отъебись. – она поворачивается к удаляющейся спине и идет следом.  – Тебе совсем его не жаль?  – Он не против. – она фыркает. – Если бы Уве страдал, давно бы прогнал меня.  – Как Блейз?  – И давно тебя заботят трепетные юношеские сердца?  Блондинка резко разворачивается и почти натыкается на мужчину.  – Просто любопытно. – он пристально смотрит на нее. – Тем более, Уве – не плохой парень. Будь с ним понежнее.  – Я не его девушка, чтобы проявлять заботу.  Мужчина делает вдох и усмехается.  – Спорное утверждением. От тебя пахнет сексом. – его глаза проходятся по ней. – И огневиски.  – Чего ты от меня хочешь, Драко?  Волшебник напротив нее слегка наклоняет голову на бок.  – Шармбатон, в числе прочих, был не против принять студентов из Дурмстранга в своей обители. – будничным тоном замечает он. – Там прекрасный воздух и полезные горные источники. Все пропитано духом Франции – красотой, элегантностью и легкостью. А также соблюдается крайне строгая дисциплина, особенно для девушек, чтобы уберечь их от порочных соблазнов большого мира. Кажется, твоя сестра там учится? – задает вопрос он, на который не ожидает ответа. – Вы давно не виделись. Как жаль… Я думаю профессора не будут против сопроводить тебя туда, если ты изъявишь достаточное желание.  Его тело собрано в холодной натренированной годами стати. Астория, пытается вспомнить, когда последний раз видела его полностью расслабленным или застигнутым врасплох и не может. Даже на дружеских попойках он сохраняет свой контроль.  – Расставание с милой сестрицей меня несомненно тяготит, но ты же знаешь долг перед семьей превыше нежных чувств. – саркастически отвечает она и отворачивается.  – Астория.– говорит он твердо. – Подумай об этом.  – Тебя Блейз послал?  – Нет. Но он беспокоится. – она хмыкает в ответ и зарывается пальцами в волосы. – И я тоже.  – Я в норме, Драко.  Его бровь приподнимается и он окидывает ее взглядом.  – Я в норме. – повторяет она, уверенней. – Легкие слабости. Мне хотелось расслабиться. – Ты не расслабляешься. Ты наказываешь себя. – произносит он холодно, приговаривая ее.  – А ты?! – она свирепеет в одно мгновение, отбрасывая маски и выплескивая все чувства, что бурлили глубоко внутри так долго. – Ты часами торчишь в тренировочном зале, после еле выползая оттуда. – Драко почти незаметно хмурится, но она слишком хорошо его знает. – Не ври мне. Не смей мне врать, Драко Малфой. Ты выматываешь себя до последней капли, а потом заливаешь в себя восстанавливающие зелья сверх нормы. И вновь изматываешь до изнеможения. Это разве не наказание? Ты боишься, также, как и я. – Она тыкает в его грудь. – Не смей меня осуждать. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы верить этой твоей маске. – ее пальцы хватаются за кожанные карабины на его мягком шерстяном камзоле. – Я не поеду в Шармбатон. И не смей меня туда отсылать. Если я хотя бы узнаю, что ты .. вы попытаетесь это сделать, я.. я… – его руки притягивают ее к себе и она утыкается щекой в его грудь. – я засуну твою палочку тебе же в задницу. – заканчивает она хрипло. – Обещаю.  Его грудь на мгновение сотрясается и она слышит тихий смех. Маг опускает руку и цепляет свой плащ, накрывая ее им. Астория оказывается в теплой полутьме кокона, куда он ее спрятал. Ее окутывает родной запах.  – Ты жестока. Это ужасное осквернение волшебных артефактов – насмешливо и мягко, как он говорил с ней крайне редко в последние годы. – Ты делал так, когда мы были маленькими. – она зарывается лицом в его форму, чувствуя, как буря внутри успокаивается. Голос Драко становится твердым и привычным:  – Ты отправишься в Шармбатон, если мы посчитаем нужным. Ты не справляешься, Астория. – еще один приговор.  – Я тоже тебя люблю. – отвечает она шепотом – Но я никуда не поеду, потому что не оставлю вас. И если я тебе дорога, то ты не станешь вмешиваться, Драко. – мягко, но требовательно говорит девушка, зная, что пользуется своими привилегиями.  Они стоят молча несколько минут. Жадно впитывая тепло друга, Астория чувствуя себя дома – там где тепло, безопасно. Там где ее любят.  Драко на мгновение крепче прижимает ее к себе. Ее волос касается прикосновение и теплый воздух его дыхания и после он отступает. Астория вздыхает и распрямляет плечи, уверенно смотря на него. Передышка кончилась.  – Тео изменился, ты заметил? – говорит она. Голос сочится коварством и насмешкой.   Драко улыбается в ответ кончиком губ. Он вновь собран и тверд.  – Он всегда был падок на все необычное. И плох в сдерживании своих желаний.  – Однако, в этом случае он продемонстрировал поражающее терпение.  Астория внимательно рассматривает эмоции в глазах напротив и вздыхает.  – Все падки, Драко. Просто у всех свои демоны. – девушка разворачивается и идет прочь, кидая за свое плечо последнюю фразу. – И ты падешь ниц, ледяной принц.