Сепия. Последние дни

08:53

Я так больше не могу, я так больше не могу, я так больше не могу, я так больше не могу… Дрожь. Этой ночью было холодно, спала ли я? Разбитость. Они уже полчаса прощаются с этой дурой по телефону, а ко мне даже не постучались. Неужели! Нет, они специально шумят, хотят, чтобы я вышла на свет божий, а вот я специально не выйду, я лучше пописаю в цветочный горшок, чем пересекусь с ними. Черт! Срочно закрыть глаза, срочно закрыть глаза! - Ты спишь? – сговорчески, громким шепотом произнесла мама, ¬ Тихо, она спит. - Да, не спит она уже! Пошли, ей плевать на тебя, – сквозь зубы добавил отец. Дыхание ровное, но частое. Я слышу, как она подходит мимо, приближаясь к окну, чтобы раздвинуть плотные портьеры. Тусклый свет проникает ко мне в комнату, я слегка подергиваюсь, чтобы незаметно сглотнуть ком в горле. Я чувствую ее взгляд на себе, ее теплую маленькую ладонь на своих волосах. - Мы поехали. Я буду тебе звонить, и ты звони. Я оставила записку на столе, в ней все. Завтра-послезавтра приедем с бабушкой обратно. Ну, с Богом! Меньше чем через минуту входная дверь захлопнулась. Я тут же вскочила, и побежала в гостиную. Я конспираторски прижалась к стене, осторожно заглядывая в окно, как мои родители грузили несколько сумок в нашу скромную серебристую «десятку» 2007 года выпуска. Они улыбались, и я тоже, глаза стали влажными, я в очередной раз поймала себя на чувстве вины. Все сели. Я чуть отодвинусь от стекла, спрятавшись за занавеску, я знала, что мама бросит прощальный взгляд на наше окно, а я на нее.

10:40

Меня все достало! Можно считать день потерянным. Утро вообще характеризует весь последующий остаток дня, поэтому меня ожидает дерьмо. Больше часа я кручусь перед зеркальным трельяжем советских лет, сначала примеряя летние шмотки, затем вещички старшей сестры, которые мне велики, а теперь я любуюсь на свое прекрасное голое тельце – чудно, я прошла все стадии этого бестолкового и неловкого ритуала «когда подросток остался один дома», так и запишем. Теперь у меня нет сил, чтобы убирать разбросанные вещи, распихивая их по ящикам и шкафам, а надо писать, пока есть вдохновение, потому что если я не буду писать – все пропало.

11:00

***

Запись 19 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

Про девочку, которая чуть не утонула в реке

Июль, 2013. Девочка по имени Ася очень хотела приключений, но с детства была пугливым и тревожным ребенком. А когда ей стукнуло 13 лет, она вполне себе обходилась без шалостей и подростковых тусовок, она была счастлива теплым общением со своими друзьями-ровесниками. А еще любила свою мамочку и везде ходила за ней «хвостиком», из всей семьи, только в ней она видела для себя опору и надежного друга. К тому времени девочку стали считать за молоденькую девушку, а значит, ей уже можно было проводить в компании молодежи и взрослых, вот только она все еще чувствовала себя малышкой. В то лето издалека приехал ее старший брат с молодой женой и ее мамой, они взяли девчушку на день рождения двоюродного брата невестки, парнишки 15-ти лет. Мама дала несколько напутствий Асе и приготовила ей вещи на пару-тройку дней, на том и решили. Девочка ехала в другой город, сиротливо наблюдая за быстроменяющимся пейзажем российских лесополос. Ее тело было напряжено, кости стали настолько тяжелыми, что каждое движение ей давалось с трудом, и она предпочитала сидеть истуканом и невротично улыбаться, завидев чей-то взгляд из пассажиров. Вот уже год ей не давала покоя мысль о половом созревании, которое неизбежным образом ее настигнет. Она вспомнила, как в прошлом году классная руководительница рассказывала девочкам о менструации, а также рекомендации детского врача, но самое ужасное, от чего ее всякий раз передергивало, это залипший в памяти неудачный разговор с мамой. Ася любила называть себя особо чувствительной, экстрасенсом и «нетакусичкой», она чувствовала, что с ней это случится летом, а потому почти половину каникул провела дома или во дворе неподалеку. Из всех присутствующих в этой машине, она более всех симпатизировала своей невестке, которая по прибытию всюду была с ней. Она представила Асе 15-летнего именинника и свою маленькую сестричку 5-ти лет. Из двух ребят, Ася выбрала держаться ребенка, а вот парнишка, в свою очередь, тянулся к взрослым, пробуя алкоголь и общаясь на зрелые темы. Напуганная Ася закрылась в летнем домике, ей предоставили ноутбук, это отвлекло ее на долгие часы, она любила уединение и игру в «Sims», позже к ней присоединилась маленькая девочка, которая с первых минут была окутана вниманием новой гостьи. Ася, вот уже несколько лет мечтала в будущем стать учителем, ей нравилось узнавать мысли детей, их фантазия ей казалась захватывающей, а еще она любила подшучивать над малышами. Девичью атмосферу нарушил приход мамы малышки, ей пора было ложиться в постель, девочка крепко обняла свою юную наставницу и подружку, а та, в свою очередь, пообещала поиграть с ней сразу после пробуждения. Время подходило к полуночи, Ася хотела спать, но не решалась, а потом и вовсе вздрогнула, когда некто постучался в дверь. Девушка приоткрыла ее, на пороге был парень, он вальяжно прошел внутрь летнего домика. - Тебя Ася зовут? – буркнул он. - Да… - робко улыбаясь и понизив голос, произнесла девочка. - Ага… А, я вот зачем пришел… Я так напился! Хочешь я дам попробовать? – расхлябано посмеиваясь, продолжил юноша. - Нет, я не пью, - категорично ответила Ася. - Ты мне нравишься, кстати. Давай встречаться? – протараторил он, прокашлявшись. - Спасибо, но нет, - ломая руки, помотала головой девушка. - Почему? Ты же красивая, я сразу в тебя влюбился. Я хочу тебя обнять, - жалостливым голосом продолжил парень. - Нет, ты мне не нравишься! – раздраженно отрезала Ася. - Ненавижу тебя… - сквозь зубы процедил юноша, уходя. Ночь тянулась долго. Брат с женой вернулись в начале второго ночи. Ася долго ворочалась, она замерзла и хотела в туалет, но девушка просто терпела. А на утро все стало еще хуже. Все превратилось в сумбур и хаос, девочка чувствовала себя одиноко, даже успела пустить слезу, звоня маме. Она боялась этого сборища людей, наскоро позавтракав, девушка села за чтение, но все ее отвлекало, внутренний страх внушал ей пугающие ведения несчастного случая, который вот-вот неприменно случится. К полудню одиннадцать взрослых и трое детей отправились на остров. Ася держалась своего брата, но ощущение покинутости ее не отпускало, страх чьей-то смерти по неосторожности обрастал густым облаком мыслей. Она с трудом решилась сесть на катамаран, которым управлял пьяный взрослый. Скорость была предельной, красно-оранжевый спасательный жилет сдавливал грудь, а от стресса сосало под ложечкой. Маленькая девочка была в лотке со своей мамой, которой, кажется, было не до нее, малышка махала мне ручкой, Ася всякий раз замирала от страха ее падения. Благо, добрались благополучно. Остров был пустынный от посетителей, но грязный и лесистый. Там было мелководье на восемь-десять метров от берега, однако, дно было местами илистым и с затягивающими вниз глубокими ямами. Больше всего Ася боялась за своего брата, который любил экстрим и скорость, готовый пойти на любую авантюру. Была знойная жара, спертый воздух и тошнота, казалось от этого не спрятаться, не убежать. К вечеру тревога и усталость девушки начала спадать, и стоило ей расслабиться, как случилось то самое несчастье. Когда взрослые ленно отдыхали на берегу, Ася с малышкой прогуливались, занимаясь исследованием новых мест этого острова. У девочки был цветастый спасательный круг, а девушка шла налегке. Позади их окликнули, стоя в воде и махая во все стороны руками, смеялся тот самый парнишка. Он тащил на себе двуместный матрас, зовя прокатить девочек. Малышка побежала к старшему брату, Ася последовала за ней. Свой круг девочка оставила на берегу. Ребята задорно смеялись, и казалось, все страхи, и предрассудки были надуманы и возведены в куб. Это было десятиминутное счастье позднего детства, беззаботных игр в пиратов, дух приключения, азарта, приводящего в безумие. И вот, в какой-то момент очередного путешествия в «далекие страны», юноша с силой раскрутил импровизированное судно и оттолкнул его на далекое расстояние от берега, а после отплыл и издевательски смеялся. Ася хохотала тоже, малышка хлопала в ладоши, но стремительное течение уносило девочек все дальше на волнах. Вскоре стало совсем не до смеха, а парашника пропал с горизонта. Задорный смех сменился на невритический, вдох-выдох, теперь главное не напугать малышку. Ася начала грести, что есть мочи, но все тщетно, сил нет, а звать на помощь слишком рискованно. Маленькая девочка замерзла, Ася тоже, и последней ничего не оставалось, как прыгнуть в воду, и, держась одной рукой матрац, усиленно грести, подключая ноги. В глазах темнело, а ноги сводило от холодного течения, девушка из последних сил держалась на воде, в короткие секунды, отдыхая, опираясь на заблудший по реке «корабль». Малышка начала бояться и хлюпать носом. На берегу показался и сразу же исчез образ юноши, он позвал подмогу, но все разрешилось уже само, и вот Ася ощущала долгожданную землю под ногами, землю, которой она не может довериться, опасаясь вязких ям. Взрослые, те, что немного протрезвели, зацеловывали заплаканную малышку, а Ася, не смотря на пережитое, старалась умолчать о произошедшим, дабы не попасть под горячую руки, несправедливо осужденной за халатное отношение. Что же качается молодого человека, то на его лице все также красовалась злорадная ухмылка. На следующий день Ася уехала, слезы еще долго текли из ее изумрудного цвета глаз.

***

16:00

Пять часов родов над тем, что никто и никогда не прочтет, что ж, тем лучше. Наконец хоть что-то полезное за этот день. Про меня скажут: «Она не закончила одиннадцатый класс, но зато написала книгу», - было бы здорово, если так. Теперь по плану звонок другу и мастурбация. «…- Привет! Приходи, собирайся и приходи, хочу тебя видеть как никогда, говори бабушке что угодно… - взахлеб говорила я. - Подожди, они все-таки уехали? – с надеждой спросила Лина. - Черт, да! Ты мне нужна, ты моя муза, которая просто обязана быть со мной сегодня. Мы обсудим кино, одноклассников и наше одиночество, а еще у меня есть новость, только для тебя. Только ты сейчас приходи, мы успеем посмотреть фильм, сыграть в «Угадай фильм» и погадать, - убедительно продолжила я. - Хорошо, собираюсь, буду через час, - повесила трубку девушка». Вот это удача, как же хочется все успеть! Так-с… Моей эротической фантазией на сегодня станет воспоминание из детской игры в куклы. Спасибо, Господи, что наградил меня воображением, выделяющим меня из толпы, но не делающим меня настолько странной, чтобы быть изгнанной из этой же самой толпы.

17:06

- Ты опоздала, мать твою! Проходи… - обнимая подругу, произнесла я. - Чем займемся? Меня отпустили до 22:00! – радостно прыгая, воскликнула Лина. - Сначала кино, а потом разговоры о важном, - смеясь и танцуя, сказала я в движении. - Что смотрим, коллега? – нарочито серьезно, произнесла девушка. - Фильм Гаса Ван Сента «Последние дни» 2005 г. – с задором произнесла я. - Нет, ты серьезно? Я чуть не уснула на его фильме «Слон» 2003 г. и «Параноид парк» 2007 г. «Джерри» 2002 г. был лучше, а давай пересмотрим «Мой личный штат Айдахо» 1994 г., он хотя бы милый. А, не так, ШИКАРРРНЫЙ! – засмеялась подруга. - Опять! Опять? Все-то ты пытаешься склонить меня на радужную сторону великого кинематографа. Кстати, мне снился сегодня сон, словно я сдаю ЕГЭ, но там были разные возраста, и взрослые тоже. Я сдаю экзамен по обществознанию и выбираю в последнем задании написать эссе из раздела философии, тема «Террор – это большей частью бесполезные жестокости, совершенные для собственного успокоения людьми, которые сами испытывают страх» (Ф. Энгельс). Я записала это в ежедневник, как только осталась одна дома, поразительно. А еще, «Последние дни», это завершающий фильм из списка, что я писала в начале года, давай посмотрим его? – понизив голос, произнесла я, переминая в руках ежедневник. - Я полностью доверяю вашему вкусу, маэстро – буркнула Лина, усаживаясь поудобнее.

18:58

Лампочка раздражающе мерцала, тусклый свет добавлял тяжести. Казалось, еще немного и я разрываюсь, не выдавив и слова. Она, молча, сидела подле меня, подозревая неладное. Тогда, я заговорила первая, начав с наших неосуществившихся планов, это подвешенным грузом таилось во мне последние месяцы, с тех пор как мы перешли обе в одиннадцатый класс. - Помнишь, когда нам было по пятнадцать, мы мечтали, что когда станем совсем взрослыми, то откроем вместе заведение. То самое, наше собственное тайм-кафе, в котором будем устраивать самые разные вечера, ставить этюды, танцевать, петь и играть, а по пятницам мы бы крутили французские фильмы всю ночь. Мы бы носили, как сестры-близнецы ретро-платья 50-х годов, ты – зеленое, а я – розовое, и, всякий раз проходя между столиками, размахивали бы своими юбками-пачками. Нас бы все любили и считали добрыми хозяюшками, гости приносили бы нам печенье, пироги и прочие приятные мелочи, а мы за это ставили бы их любимые музыкальные пластинки и угощали горячим шоколадом, - невротично переминая пальцы рук, произнесла я, мимикрируя внутреннюю скорбь. - Да, помню, конечно, так и будет! Мы будем заводить друзей, встречаться, влюбляться и никогда не бросать друг друга, даже в самые тяжелые времена, мы родственные половины. И если в двадцать сеть мы не умрем, а до тридцати лет не выйдем замуж, то будем жить вместе, как сестры, возьмем пару детей на воспитание и откроем питомник, я буду заниматься музыкой, а ты писать, - с воодушевлением проговорила Лина, стараясь сыскать во мне поддержки. - Я тут пишу сборник коротких рассказов, но чувствую, если он останется у меня еще какое-то время, то его ожидает та же участь, что и второй том «Мертвых душ». Вот, начни с этого.

*****

Запись 19 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О бессердечной девочке, у которой обнаружили сердце

Октябрь, 2014. Прошло более двух месяцев, как у отца Яи случился сердечный приступ. Она лежала неподвижно на полу своей комнаты, руки и ноги были раздвинуты, а глаза закрыты. В это лето девушка стала «женщиной», это никак на нее не повлияло физиологически, однако, периодически, общаясь с семьей, она слышала отчетливый, нарастающий треск разрывающегося бязя или поплина. Эти внезапные галлюцинации пугали ее, а когда она оставалась наедине с собой, то на мгновение ощущала резкие и сдваивающие пульсации в груди, а конечности схватывало судорогой. Этим поздним утром Яя проснулась в холодном поту, невольно проведя рукой вдоль по грудной клетки, она почувствовала глубокую, неровную впадину, которой, каких-то несколько часов назад, не было на ее теле. Паника охватила девушку, она металась по комнате, с отвращением и осторожностью трогая область груди, слез не было, это был шок, сменяющийся истерикой непринятия, схожее с терзаниями больного, выжившего, но имеющего сильные увечия, с которыми остается только смириться. Яя предпочла не разгибаться, аккуратно засеменив в родительскую спальню – никого. Она была совершенно одна, ее охватила паника, опираясь на стены, ей удалось вернуться обратно в свою спальню, дыхание стало прерывистым, а потом, тело, словно, разучилось дышать, девушка рухнула на пол, голени свело судорогой. Внушение, сила подсознания, наряду, с иступленным повторением: «У меня нет проблем, у меня все отлично…», погрузили Яю в состояние поверхностного медитативного сна. - Вставай! Ты чего тут лежишь? Господи! Я захожу, а она на полу лежит… - послышался голос матери. - А сколько сейчас? – сдавленно произнесла девушка, не меняя положения. - Начало седьмого, - наскоро буркнула женщина, - Ляг на кровать, давай вставай! - Я боюсь шевелиться, мам, - жадно глотая воздух, прошептала Яя. - Перестань! Хоть поинтересовалась бы, как у папы дела, ты писала ему? – строго продолжила мать. - Нет, у меня были дела… Я неважно себя чувствую, потрогай, - облокотясь на локоть, а правую руку протянув родительнице, прошептала она. - И что? Все так и было, - заключила женщина. - Нет! Нет, так не было, мое тело было идеальным, а теперь нет, это уродство! Мам, вызови скорую, пожалуйста, -исказив лицо, в отчаянии взмолила Яя, - Мам, я боюсь, что умру… Я так хочу еще пожить, - жалостливо продолжила она. - Вставай! Пошли, курабье принесла с молоком, - сменив тон на дружелюбный и тяжело вздохнув, сказала мама. Она поднялась все в той же осторожностью, мелкими шажками преодолевая расстояние. Яя прислонилась к горячей батареи, дрожа, ее голова была ватной и тяжелой одновременно. Тревога нарастала всякий раз, как ее нечаянный взгляд падал на мечущуюся из стороны в сторону маму, та судорожно мыла посуду и протирала стол. - Ну, что там, в больнице? – робко спросила девушка, не поднимая глаз. - Ой, не очень все, капельницу ставили. Дышать тяжело… - произнесла скорбным голосом мать. Яя жадно заглатывала печенье, запивая холодным молоком, она набивала полный рот, чтобы отвлечься на вкус. Это было ее любимое лакомство, но оно отличалось от того курабье, что она пробовала в детстве, то было без повидла, а текстурой более мягкая и сдобная. В горле образовался ком от подступающих слез, сглатывать пищу было тяжело. Это было минутное удовольствие, пока ее не затошнило от количества съеденного. - Слушай, Яичка, не знаю, как ты, а я переживаю, за папу, за тебя… Хватит дуться, давай нормально разговаривать? – виновато продолжила женщина. - Ты заговорила об этом только сейчас? Мы на протяжении нескольких месяцев практически не разговариваем. Я тебя никогда нее прощу за тот случай с братом, и за многие другие, что мне пришлось снести. Я почти все время одна дома, ни с кем не общаюсь, сирота при живых родителях! – с нарастающей экспрессией продолжила Яя, поспешно завершая трапезу. - Бессовестная и бессердечная! Завтра в таком случае пойдешь в школу, а привычку сидеть дома – забудь. Выздоровела же, вот и выходи, общайся… - теребя сверток бумаги в руках, сказала она. - Нет, у меня больничный! Я буду сидеть дома, и смотреть сериал по второму кругу. Я не хочу никуда выходить. А ты, поешь, жутко на тебя смотреть, - наскоро сполоснув чашку, Яя отправилась в комнату. Она в очередной раз включила с самого начала сериал, который сильно зацепил ее этим летом. В нем Яя ощущала отдушину, она погружалась в это с головой, в то время, как ее сверстники увлекались аниме или компьютерными играми. Ей пришло письмо от одноклассника, который был к ней неравнодушен. «…-Что не спишь Яя??? - Сериал смотрю, а что? - Просто спросил - понятно - как дела? - лучше не бывает - ахах - что смешного - Яя, а можно вопрос? Не ничего - валяй - Кто тебе в классе нравится, я никому не скажу просто интересно - ха, а тебе то что - Ну, я просто спросил, не хочешь, не отвечай, я не заставляю - окай…» Яя закрыла диалог, она почувствовала внутреннюю опустошенность и отвращение, как это бывало всякий раз, когда речь заходила о делах любовных или внезапных признаниях в чувствах. Она вспомнила себя пару лет назад, тогда с подругой, они говорили, что их первый поцелуй, как и романтические отношения, неприменно случатся в тринадцать, а первый секс в четырнадцать лет. Сейчас она лишь нервно усмехнулась, ей это было чужда. Мыслей, которых раньше не было, стали одолевать девушку, предвещая нечто гнусное. Яя легла в постель, нервно ворочаясь, тревога нарастала, глухая и латентная, она засела глубоко, разрастаясь подобно злокачественной опухоли. Яя лениво переворачивалось с бока на бок, а глубокой ночью, состояние девушки ухудшилось и вселило в нее панику, движения стали беспокойными, тело орошали мурашки, челюсть тряслась. Она до последнего не хотела звать маму, чувствуя себя беспомощным ребенком и ощущая попытки ее заботы на себе, но другого выхода она не находило, грудь сдавливало острой болью в сердце. Яя, выбрав наиболее удобную позицию, на спине, чуть склонившись на левый бок, протяжно позвала мать… Заключение: Скорая помощь приехала через сорок минут. Врач сказал, что это «сезонное», а также порекомендовал посетить педиатра, ортопеда и сделать комплексное обследование сердце, параллельно принимая выписанные седативные. На следующий день Яи сделали УЗИ, написав в заключении: МАРС. Пролапс митрального клапана 1 степени с регуляцией 1 степени. Аномальная хорда в левом желудочке. Дуга аорты без патологий. Размеры полостей, толщина и кинетика стенок в норме. Зоны нарушения локальной сократимости не выявлены. Диастолическая функция не изменена. ФВ-72%. СД ЛА-24 мм рт ст. Перикард без изменений. У нее все-таки было сердце!

***

19:32

- Что скажешь? – волнительно произнесла я, когда моя родственная половина закончила читать «особо сильный эпизод». - Сильно. Я в тебе никогда не сомневалась. Жаль, что тогда в восьмом классе, мы так и не поставили спектакль по трагедии, что ты написала, - склонив голову в сторону и поправляя золотистые пряди волос, проговорила Лина. - Да, поэтому, я стараюсь сейчас много писать. Наивно полагаю, что благодаря этому занятию буду любить себя больше… Лин, нашей дружбе скоро конец, - серьезно заключила я, отведя глаза в сторону, застопорив свое внимание на нелепый рисунок обоев. - Что случилось? Почему ты так говоришь!? – повысив тон, воскликнула она. - У меня такое предчувствие, но причин тому нет. Я люблю тебя, я жизнь готова за тебя отдать, - улыбнулась я, в ожидании слез, но их не случилось теперь. - Взаимно. А знаешь, давай закопаем монетки, глубоко-глубоко, что мы не расстанемся никогда, прям как герои нашего с тобой фильма «Влюбись в меня, если осмелишься» 2003 г. Я очень хочу провести этот ритуал с тобой, заодно прогуляемся, и ты меня немного проводишь, - улыбаясь с задором в голосе, сказала Лина. - Пошли! Только там снег с дождем… Я опять превращусь в кудрявого барана, - исказив лицо в забавную гримасу, прошипела я. - Ты прекрасна! Все идем! – увлекая меня за собой, Лина последовала вперед. Мы наскоро спустились по лестнице вниз, а когда выбежали на улицу, я закрыла глаза и просто доверчиво следовала с ней наравне, это было настоящее счастье. Я представила, как с десяток операторов съемочной группы пытаются поспеть за нами и поймать кадр, а потом на экране кинотеатра, мы увидим себя двигающимися под замедленную съемку, а на фоне идет музыкальное сопровождение группы Tiamat «A Pocket Size Sun». Она приказала открыть мне глаза, впереди простирался пустырь с колкой высохшей травой. - Давай здесь? – сговорчески посмотрев на меня, предложила Лина. - Давай, только чем копать-то будем? – смеясь, продолжила я. - Ну, как бы два варианта – руками или ключом, - вздохнув, заключила подруга. Мы копали и тем и другим, смеясь, шутя, и представляя, как странно на нас смотрят прохожие. Это приятное чувство таинства разливалось сладким сиропом внутри. Я увалила подругу на землю припорошенную снегом, это то, что я насильно хотела запечатлеть в памяти до самого конца. Это было очередное мимолетное, маленькое безумство, только она способна была зажечь во мне тот азарт к играм, который всегда во мне таился и разгорался с нею. Я проводила Лину до дороги, и мы распрощались, ветер дул мне в широко открытые глаза, и все вокруг мерцало в пурпурном сиянии гирлянд зимнего вечера. Домой идти не хотелось, тогда я остановилась во дворе, чтобы покачаться на подвесных качелях позади своего дома. Эту привычку тусоваться здесь в особо эмоциональные моменты, будь то радости, всепоглощающей душевной боли, ярости и прочего, что ощущает подросток, возникло в четырнадцать. Это место было неким пристанищем, чтобы подумать или вдохновиться для меня, я всегда ловила себя на мысли, что люди, которые здесь живут, думаю обо мне. Например, выходя на балконы покурить, чтобы в очередной раз забыться, или матери, что гуляют с детьми в одно и то же время, люди, те, что возвращаются с работы, обращают взоры на меня, не понимая, сколько мне лет, ведь из года в год я не меняюсь, это всегда меня забавляло. В тот вечер у меня даже не было плеера и наушников, не знаю, сколько я там пробыла на улице, но по возвращении домой, я вдохновилось написать очередную историю.

22:44

***

Запись 19 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девочке-репортере, которая чуть не погибла от обломков взрыва

Май, 2015. Теплая весна была в самом разгаре. Легкий прохладный ветерок и теплое солнце, в лучах которого сияли две девушки – Маргарита и Аня. Их юность выпала на спокойное время, скучное, в котором не происходит ничего примечательного. Одноклассницы обсуждали повседневные и подростковые проблемы, а также направление дисциплин, которое им необходимо избрать к началу следующего учебного года. Озабоченность недалеким будущем, невольно рождало попустительство в настоящем, они чувствовали себя свободными от проблем. Это счастливое время мечтаний и больших надежд на будущее. -… Так что ты решила? – от скуки спросила Аня, предполагая ответ. - Все ты знаешь, я иду в гуманитарный. Я пойду на журфак, чего бы мне этого не стоило. Каждый раз, когда мы с мамой ездим в соседний город, я показываю ей пальцем на величественное здание, говоря, чтобы она запомнила, ведь это, то самое место, где будет учиться ее дочь, - нарочито уверенно жестикулируя, произнесла Маргарита. - Тогда я с тобой, плевать! Бабушка с мамой довлеют на меня, говоря, чтобы я подумала о социально-экономическом профиле, хотят предоставить мне выбор – геологический или экономический. Но я буду переводчиком, мы поступим вместе в один университет. Так что ты не отделаешься от меня в ближайшие лет семь точно, - протестуя, произнесла первая. - Я только «за»! – весело прокомментировала вторая. - Слушай, пошли в магаз, накупим глазированных сырков, нажремся с горя. Я угощаю! – артистично заявила Аня. Девушки направились в магазин, что был в соседнем доме. В то время ничего не предвещало опасности, казалось, время тянулось медленно и вязко, а те немногочисленные прохожие и местные жители были подобны опьяненным зноем мухам, ленивыми и назойливыми. - Девушки, подождите, последний не пробивается, - звучно дыша и переминая в зубах остатки зубочистки, произнесла тучная продавщица, - Ага, все, восемьдесят девять рублей и сорок копеек сверху. Белый свет порхнул в распахнутую дверь. Первая вышла Маргарита, она стремительно спускалась по порожкам вниз, пока Аня придерживала дверь, чтобы последовать за одноклассницей. В этот момент с поразительной силой наземь с грохотом упала оконная рама. Ее осколки, словно, в замедленной съемке приподнялись и распространились россыпью, подобно брильянтам, мерцающим на солнце. - Марго! – протянулся глухой выкрик Ани. - Я ничего не понимаю… - почти шепотом, в себя, сказала Маргарита, - Нет звука, это так странно… Рама переломилась на две части. Одна приземлилась в метре от Маргариты, вторая задела бампер рядом стоящего транспортного средства. Несколько секунд тишины, а после пронзительный рев сигнализации, и очередной взрыв, второй, третий… Аня увлекла Маргариту под козырек дома. Они зашли в магазин, когда грузная кассирша, не выражая особого интереса, спросила о происходящем, но не для того чтобы удовлетворить желание узнать подробности одной из первых, казалось, эти сведения ей были нужны для полиции или местных жителей, если те пристанут с расспросами. Девушки переглянулись, и, оправившись от шока, рассказали что видели. В сандалиях Маргариты все еще присутствовали частицы осколков и пару свежих порезов сочились кровью, когда они решились выйти на улицу. Спустя каких-то пять минут весь двор заполнился неравнодушными жителями, прохожими, район охватил хаос. Выяснилось, что взрыв прогремел на восьмом этаже многоквартирного дома, причины которого сарафанным радио стали распространяться, рождая все более изощренные версии. Вскоре на место выехали все экстренные службы. Дом полностью отключили от газоснабжения, а из квартиры, тем временем, эвакуировали хозяина, пока газовая служба производила необходимые работы. Из дома вывезли мужчину пятидесяти-пятидесяти пяти лет. Его погрузили в автомобиль «скорой помощи» и отвезли в больницу, тело мужчины было покрыто многочисленными ожогами. Самой правдоподобной версией была та, что взрыв произошел из-за утечки газа. Что же кается девушек, то они зря время точно не теряли. Для них это все превратилось в приключение, сенсацию, случившуюся посреди пресной повседневности, где изо дня в день ничего не происходит. Это событие вдохновило их на игру в журналистов и детективов, которые потом и кровью добывали «достоверную» и «свежую» информацию, и готовы были осветить ее общественности, а именно, снять репортаж, запечатлев друг друга по очереди на камеру. - Мы самые настоящие ведущие! – воскликнула Маргарита. - Мы журналистки! Самые обаятельные в этом захолустье! – прыгая под впечатлением, звонко вскричала Аня. Они еще долго обсуждали самые разные версии произошедшего. Этот инцидент скрасил вечер одноклассницам, да и местных жителей это сплотило ненадолго. Двор опустел нескоро. Так, в результате взрыва, обломки оконной рамы упали на стоящие рядом с домом машины, к счастью, погибших не было. Остатки обломков и мелкие стекляшки еще какое-то время лежали на обочинах дорог и тротуарах, как напоминание о том вечере. Через несколько дней очистили последний участок, а обгоревший балкон залатали и покрасили. Несколько дней люди обсуждали те события, до тех пор, пока вовсе все не забыли, а догадки и версии кончились и изжили себя. Жизнь продолжила течь своим чередом.

***

00:02

Можно ли хоть немного себя уважать? Что думаете, мама и папа, а также все умершие родственники, которые смотрят на меня с небес, а может быть вы все сейчас в этой комнате? Во мне еще остались силы, я буду писать, но прежде хочу помолиться. Если вы все же здесь, родственники, в этой самой комнате, то простите меня за все, пожалуйста, не гневайтесь на меня, а теперь, я хочу обратиться к тебе, Господь-Боженька. Я прошу, умолю, заклинаю тебя, сделай так, чтобы я, мои родители, любящие меня люди – были здоровы, безгранично удачливы, чтобы любили меня еще сильнее; сделай так, чтобы был мир во всем мире, пока жива я и вся моя семья; сделай так, чтобы мои мама и папа хорошо добрались и вернулись обратно, а я успела тем временем завершить здесь все свои дела. Аминь.

***

Запись 20 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девочке, которая начала молиться

Лето, 2016. Это был солнечный летний день. Лиля проснулась в пустой квартире. Папа ушел на смену, а за ним и мама, она обычно открывала магазинчик в районе десяти. Редкие часы уединения для девушки-интроверта проходили обычно одинаково – просмотр фильма, вкусная еда и танцы под музыку. Она поставила на загрузку свою любимый романтический фильм о нетипичной любви, чтобы пересмотреть его в двадцать второй раз. Лиля пошла на кухню, чтобы приготовить для просмотра еды, ее выбор пал на спагетти и куриную голень с овощами. Она практически все съела через пять минут после титров. Мама не раз говорила, что куриную кость можно долго объедать, даже мягкую хрящевую пластину и губчатое вещество. Лиля увлеченно следила за ходом картины, а в момент забавный сцены, она слегка усмехнулась, это был роковой момент. Острый кусочек надкостницы при рефлекторном вдохе попал «не в то горло». Девушка не предала этому значения, стараясь откашляться, но чем более усилий она прилагала, тем дальше продвигалась кость в дыхательных путях. От сильного кашля на глазах выступили горошины слез, а руки стали трястись, Лилей мгновенно овладел страх. Она схватила телефон, набрав номер мамы, та не сразу взяла трубку, а девушка тем временем взволновано ходила из комнаты в комнату, сердце стучало, как оголтелое.

***

- Мам, я умираю… - дрожащим, тихим голосом проговорила Лиля. - Что случилось? Говори громче! Я не поняла… – послышался тревожный голос матери. - Я не могу говорить, я задыхаюсь… Я умираю, мам, - всхлипывая, продолжала девушка. - Так, успокойся, что произошло? – произнесла громче женщина. - Я села обедать и подавилась костью. У меня паника! Мам, беги домой! – варьируя голосом, вскрикнула Лиля. - Во-первых, хватит реветь! Во-вторых, попробуй откашляться… - четко и с расстановкой, диктовала мать. - Я не могу, она продвигается выше! Мне страшно! – то крича, то понижая голос, прохрипела дедушка, - Иди скорее! - Как я могу идти, если ты кричишь в трубку? Возьми себя в руки! Я выхожу, - заключила женщина. Лиля остановилась. Ее лицо покраснело, а дышать становилось все тяжелее. Она припала к полу, попытки откашляться, не увенчались успехом. Лиля задержала воздух и встала на колени лицом к окну. «Прости меня, Господь! Прости за то, что не молилась в минуты радости и благополучия, а молюсь сейчас. Прости, что в беседе говорю, что не верую в тебя, что шучу и смеюсь на тему смерти. Я не хочу умирать сейчас, я хочу жить! Я обещаю, что буду хорошей, что буду следить за тем, как я ем. Я обещаю быть осторожной и дорожить своей жизнью. Все мои близкие люди, что на небесах, заступитесь за меня, не дайте мне умереть…», - роптала девушка, достигая смиренности. Через двенадцать минут пришла мама. Она выдохнула, увидев свою дочь живой, и сразу побежала к ней. А Лиля, тем временем, лежала навзничь и тихо посапывала. Сначала ничего не выходило, но рискнув и заслонив дыхательный канал, она резко сглотнула вниз, как это делают маленькие дети при насморке, девушке удалось выжить. Мама ушла на работу, а Лиля продолжила смотреть фильм, как ни в чем не бывало, но курицу она больше не ела.

***

02:30

Пора и поспать… Как же все бестолково. Если встану рано утром, то весь день буду не выспавшаяся, а если высплюсь, то просплю половину дня, есть еще третий вариант, но… К черту!

***

«… - Привет, - с выдохом сказала я. - Что не спишь-то? – послышался встревоженный женский голос. - Не знаю… - выждав паузы, продолжила я. - Давай завтра поговорим. Ты там поела, дверь входную закрыла? – торопясь говорила мама. - Ага. Я от всего устала… - продолжила я. - Все давай, отдыхай, спокойной ночи, - заключила женщина, положив трубку первой».

***

Предсмертная записка Марины М. <i>Раннее утро 20 декабря 2012 г.

Стараюсь собраться с мыслями, прежде чем начать. Догадываюсь, что именно послужило триггером к сочинительству письма, но не стану озвучивать, потому что склонна считать, что это вина не конкретного лица или лиц, а совокупности факторов, природы, в которую попадает индивид и не видит жизни в ней, буквально задыхаясь, и спокойно, без лишнего шума растворяется в небытие. Я чувствую, что то, как я трачу свои годы величайшее преступление, я не ощущаю радости ни от чего, временами мне кажется, что я чувствую его веяние, даже счастье, пытаясь транслировать это вовне, но все это лишь мираж, иллюзия, в которую очень хочется поверить. И стоит мне хоть на минуту остаться наедине с собой, как я осознаю, что все это лишь мишура из людей, ненужных связей, дружб ненужных! Во мне уже осатаненность. И ко всему прочему, ужасно осознание и принятие факта того, что я больна и эта болезнь меня медленно убивала на протяжении нескольких лет, это неизлечимо, она никогда не пройдет подобно ангине или насморку. Я стала чувствовать ее еще лет шесть назад, когда впервые захотела самостоятельно сходить в церковь и исповедоваться, но последнего так и не случилось. А теперь я в замешательстве и опустошении от того, что ни вера, ни врач, ни медикаменты, ни в силах меня вылечить, это лишь подавление, но не искоренении ее зачатка. Я больше не могу быть обузой. И потому прощаюсь с вами, папа и мама, а также все любящие меня люди. Я прощаюсь с вами… </i>

***

04:06

Сон Марины Мнишек № 1 О мертвом ребенке

Я иду по коридорам школы, в которой я учусь, она все такая же, а я большая, со мной здороваются учителя, без доли фамильярности. Детские голоса доносятся позади, я оборачиваюсь немного напуганная и встревоженная. Несколько девочек-первоклассниц гурьбой подбегают ко мне, обнимая за талию своими маленькими ручонками. Я догадываюсь, что работаю здесь тренером, неловкость и страх охватывают меня, мне приходится ощущать себя в роли самозванца, но, не поддаваясь эмоциям, я следую за детьми в спортивный зал. Они сами, без моей помощи начинают несмело разминаться, а я лишь одобрительно улыбаюсь, глядя на них. И тут, откуда ни возьмись, летят странные металлические объекты, туго обтянутые резиной, они вращаются по выученному механизму. Все это напоминает тренажер из виртуальных игр «на выживание», предметов, по образу напоминающих валуны, вращающихся все быстрее. Мне и девочкам удается добежать до входной двери, что является финишем, они радостно хлопают в ладоши, видно, они не в первый раз учувствовали в подобной «игре», а я стою, держась за сердце и стараясь отдышаться. Через полминуты, меня дергают две девочки за край олимпийки, указывая на малышку, лежащую навзничь в углу зала, ее сшиб ударом летящий предмет. Кровь прилила к голове, в глазах потемнело, я в ужасе спросила, есть ли способ остановить тренажер, но воспитанницы отрицательно покачали головой. Я попросила детей отвернуться, наблюдая на протяжении нескольких минут, как механические валуны бьют бездыханное тело девочки. А потом они встроились в стены и все прекратилось, казалось, на воспитанниц это не произвело сильного впечатления, лишь одна из них подошла к трупу малышки и накрыла его полотенцем. На протяжении дня приходили другие классы, а с ними другие учителя, и никто не обращал внимания на разлагающееся тело ребенка. Так было еще пару дней, а на третий меня разбудили голоса, доносящиеся из соседних комнат квартиры, где я жила. Я была напугана, лежала и слушала. Через время все ушли, а я несмело покинула пределы крохотной комнаты – никого. Я подошла к окну в гостиной, там, под окнами располагалась большая машина с кузовом, в нее погружали маленький черный закрытый гробик. Я удела свою сестру, она значительно прибавила в весе, волосы ее были острижены коротко, она падала на колени, крича в исступлении. Мне не приходилось видеть ее такой, я не решилась спустить вниз к людям. Неужели, это была ее малышка..?

***

12:30

Эй, девочка по имени Мари, ты здесь, воображаемая моя подружка? Если честно, я в тебя верю с трудом. Хочешь на чистоту? Я считаю, что все то, что мне сказал психолог годом ранее - все чушь, сплошная брехня. Я ненавижу психологов, они все шарлатаны! Эти разговоры с воображаемыми частями себя, с собой и проговаривание повседневных действий, не более чем фальшь и пустышка, все это скорее сделает из меня шизофреника с расщеплением личности, чем абсолютно интегрированного в общество человека. Ладно… Я лучше предпочту беседу с Богом, чем с тобой, невидимая и бездушная Мари. Мне жаль, Господи. Очень жаль, что так я провожу свой последний день. Еда мне противна, это не вкусно, а я подобно паразиту поедаю это, только потому, что мной управляет примитивный инстинкт и привычка есть по утрам. Я противна сама себе, а все потому, что в эти два месяца моего «отдыха» от медикаментов, я стала слишком человечной и мне это не нравится, все эти слезы, срывы, мизантропия и тревожность, бесконечный круг невыносимой боли, как же я устала… Боюсь, что я не успею написать задуманное, у меня столько мыслей в голове, а я не успею это поведать, и тогда моя душа не будет полностью свободной. Неужели я обречена на вечные муки!? К черту все и всех, я буду писать дальше!

***

Запись 20 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девушке, которая боялась любви

Октябрь, 2017 год. В то время была холодная осень в преддверии Хэллоуина, люди погрузились в объемные, теплые одежды, а город накрыло плотным облаком тумана. Двое студентов возвращались домой. - Ты какой-то молчаливый, - начала Дарья, после продолжительного молчания, держась за поручень в троллейбусе. - Не сейчас, давай выйдем и я скажу, - нервно промямлил Роман. Ребята ехали молча. Поездка была для них однообразным и угрюмым ритуалом, который скрашивало спонтанное общение. Для Дарьи ожидание было мучительным. Она поглядывала то на неприветливых пассажиров, то на Рому, с которым в последние пару месяцев, она особенно сблизилась. А Роман тем временем нервничал не меньше девушки, он буквально дрожал и ежился, бормоча, что ему холодно. Оказавшись на улице, юноша все также был молчалив, ловя на себе вопросительные взгляды Дарьи. Наконец она не вытерпела. - Ну, не томи, давай колись, в чем дело? – сказала девушка нарочито уверенно, догадываясь, что он нее скрывает ее новоиспеченный друг. - Я так не могу… Подожди, мне надо собраться с мыслями, - буркнул он. - Давай я тебе помогу, знай, ты можешь сказать мне все что угодно, я не посмеюсь и не стану осуждать тебя, - осторожно произнесла она, нащупав в кармане куртки что-то острое, похожее на сухую кору, и немного надавила на ладонь. - Нет, я не могу… Даш, я волнуюсь, - отрезал Роман. - Брось! Я же тоже волнуюсь. Это что-то важное? – эмоционально спросила Дарья, прорезав плоть. - Угу, очень, - замотал головой застенчивый парень. - Тогда в чем же причина? – ласково продолжила девушка, сделав надрез глубже. - Я хотел тебе сказать нечто интересное, - чуть набравшись мужества, проговорил Роман. - Тебе придется поторопиться, нам осталось идти минут пять, прежде чем мы разминемся, - голос дрогнул, рука пульсировала, она почувствовала первую каплю крови. - Дело в том, что у меня в голове так много всего, что я не могу собраться… - в неуверенности продолжал юноша. - Должно быть, жутко утомительно. И все же… - надавливая на собеседника эмоционально и физически на руку, что была уже в крови, прокомментировала Дарья. - Не знаю. Разумеется для меня это серьезный шаг. С тобой все не так просто, - голос парня дрогнул, - Я замерз… - Так что ты пытаешься сказать мне, Ром? – милосердно улыбаясь, проговорила девушка, чуть не плача. - Ну, у меня самого в голове это пока не сформировалось полностью, - отрезал он, - Ты мне… - Ты хочешь сказать, что ты влюблен в меня? – громко и быстро спросила Дарья, водя острием по открытой ране. - Ну, нет. Ты мне дала работу по информатике вчера, без тебя бы я не справился, ты просила никому не давать, а я дал списать одной девочке. Я хотел извиниться. Прости меня, пожалуйста, Даш, - протараторил Роман. - Так это все, что ты хотел сказать… Почему ты так волновался? – в легком недоумении, задала вопрос девушка, полностью расслабив руку, и легонько усмехнувшись сквозь боль. - Не знаю… Мне было очень стыдно. Увидимся в понедельник, - буркнул он, распрощавшись. Дарья осталась одна, она осторожно вытащила руку из кармана. Вся ее ладонь и тыльная часть была в крови, в кармане было влажно и липко. На лице девушки невольно выступили слезы, а потом приглушенный смех. Под впечатлением и в смятении, она последовала в сторону дома.

***

13:57

Очередная история заверена! Надо выпить и закурить, чтобы походить на самого типичного, среднестатистического писателя-алкаша. А ты что думаешь, Мари? Мда, и кого я спрашиваю… Так, главное запомнить где и что лежало. Не думала, что мой первый раз будет таким. А ведь я так долго выстраивала образ «хорошенькой девочки», так глупо и абсолютно обесценено. Должно быть сигареты в прикроватной тумбочке. Хм, так-так, искала сигареты, а нашла презервативы. Миленько. Ну, это мне точно не понадобиться, как говорится «светлые чувства надо сохранять». А вот и початая пачка «Marlboro», это было слишком легко, папочка, видно военное воспитании дало трещину. Так, а вот с выпивкой все не так просто. Черт…

***

«-… Да, я слушаю, - торопливо ответила я. - Мы остаемся еще на день. Бабушка Нина, не хочет ехать, папа ее уговаривает. Только зря приехали… - на выдохе проговорила мать. - Понятно, - отрезала я. - Все нормально у тебя, кушала? – суетливо продолжила женщина. - Да, мам. Ладно, давай, пока, - заключила я. - Ну, давай, пиши, если что… - ответила мама, после чего связь оборвалась».

***

Почему она позвонила именно сейчас!? Здесь камеры? Вполне вероятно, учитывая пристрастие моих родителей к контролю. Плевать… Я так и знала, в письменном столе. Бинго! Это же «Jack Daniels». Итак, малышка-Мари, выпьем за наше здоровье!

14:35

Серая и беспросветная пелена, куда бежать и где искать хоть какие-то яркие краски в жизни. Знаю, Мартиция, так говорят об эмоциях, но черный, такой сильный цвет, и в тоже время, его отсутствие. Знаешь, а ведь самое паршивое то, что ни алкоголь, ни сигареты, не доставили мне удовольствия, я чувствую себя до чертиков одинокой и потерянной. Я должна писать, это единственное, что способно мне внушить силу и надежду.

***

Запись 20 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девушке в роковом падении и восемнадцати свечах

Апрель, 2018 год. Ночь Рины выдалась тревожной, с вечера прошлого дня, девушка была в предвкушении своего восемнадцатилетия, и всю ночь проворочалась в постели. Наутро мама с папой подарили ей мобильный телефон, сладости и цветы, Рина догадывалась о новом телефоне, но не подала виду и с театральным впечатлением, всплеснула руками, обняв родителей. В тот день, она надела праздничное платье, которое с вечера дожидалось ее на вешалке в шкафу, и туфли, что стояли рядом. Рина была в предвкушении от учебного дня, ей было интересно, что же ей подарят ее друзья, те самые, благодаря которым, она могла назвать эти времена своей жизни счастливыми. Однако по приходу, девушка не услышала поздравлений и не получила долгожданных подарков, это ее огорчило, казалось все забыли про ее именины, даже самые близкие друзья. Первой дисциплиной были основы жизнедеятельности, но вместо того, чтобы заниматься в классе, преподаватель вывел ребят маршировать. Рина расстроилась пуще прежнего, она была единственной девушкой в платье и на каблуках, из-за чего чувствовала себя нелепо среди остальных ребят. Мучения продолжались недолго, и Рина даже приноровилась, возведя свой женственный образ в достоинство. От второй дисциплины Рина и ее компания друзей-отличников, в лице Русланчика, Киры, Вали и Милы, была освобождена, все они пошли на второй этаж здания колледжа, так называемую «приватную комнату». Это была обычная классная комната с аркой, вместо двери, которой так и не нашли применение. В этом месте частенько коротали время студенты, выясняли отношения, миловались, и еще Бог знает что делали. Наши герои приходили сюда, чтобы только оторваться от общества сверстников-плебеев и поговорить о насущном, представляя себя в роли эдаких разноплановых гиков из ситкома. Ребятам предстояло провести пару в этом самом укромном уголке. Они шутили, и казалось, Рина даже забыла о неприятном инциденте этим утром, все куда-то улетучилось, а день был уже не таким плохим. Из окна второго этажа, доносились детские, звонкие голоса с улицы, компания примкнула к стеклу. Окно выходило на задний двор частного дома, там, во дворе две маленькие девочки шести-семи лет бегали от бабушки, задиристо бранясь и балуясь. Это выглядело забавно, а когда бабушка ушла в дом, махнув на них рукой, Рина и Кира постучали по стеклу, девочки обернулись, и те, и другие махали друг другу руками, остальные ребята смеялись. А потом компания вошла в раж, что только они не вытворяли, заманивая девочек к себе, предлагая им деньги, танцевали, играли в догонялки на этом небольшом островке свободы. И тут, дурачась с Русланом и стягивая с него элементы верхней одежды, прошла директриса, сделала шуточное замечание, сказав: «От такого и дети появиться могут…», девочки вздрогнули и засмеялись, а бедный парнишка весь покраснел. Это пятно на своей безупречной репутации, Рина помнила еще долго. Следующая дисциплина прошла безынтересно, а равнодушие ребят, Рина почувствовала снова. Все разбрелись домой, условившись встретиться через пару-тройку часов у именинницы возле дома. Возвращалась Рина, по обыкновению, со своим близким другом Русланчиком, болтая о разных пошлостях глупостях, там-то он ей и проболтался о сюрпризе, от чего девушка значительно повеселела. Она была рада, что ее друзья о ней не забыли, а напротив, скооперировались, чтобы выдать для нее нечто грандиозное. Особенно ей было приятно это внимание от Киры, строптивой девушки, которую она пыталась постичь и сохранять эту дружбу, основанную на восхищении и сильном эмоциональном сходстве, не смотря на внешнюю отличность. Рина сменила праздничное платье на выходное, подобрав необычный образ, как у нее это часто бывало с ее полетом фантазии. Девочки к тому времени уже ждали ее внизу, а потом и Русланчик подошел. Вся компания стала играть в «Правду или действие». Первой была Валя, она загадала Руслану «действие», его задачей было подойти к прохожему и спросить о том, как дойти пешком до Китая. Он выполнил, а значит, следующий ход был за ним, он загадал действие Рине, ей нужно было поцеловать Киру. Именинница смутилась, она несмело поцеловала подругу в щеку, а та проявила великодушие и обняла ее в ответ. И вот, очередь дошла до Рины, она загадала Русланчику обнять парня на улице, но тот в ответ начал убегать, отнекиваясь и смеясь. Здесь я ставлю эффект замедленной съемки того, как Рина побежала за другом и споткнулась о прозрачное ограждение на автостоянке, прокатившись лицом по асфальту, и приземлившись на коленную чашечку и бедро. На половину минуты она потеряла сознание, боли не было, лишь сильное головокружение и шум в ушах вызывали странные ощущения нереальности окружающего. Резко звуки голосов нарастали, девушку подхватили под руки подруги, а Русланчик бегал из стороны в сторону, таская вещи и спрашивая о состоянии пострадавшей. К счастью, неприятное происшествие произошло на углу дома, а уже оттуда суровый отец отвез именинницу в больницу. Рина была в легком состоянии шока, а чувство стыда лишь нарастало по ходу осознания случившегося, праздник безвозвратно испорчен. Валя и Кира тем временем, добрались до травмпункта и не покидали больную. Кира очень переживала за подругу, и, не смотря на свой черствый и сложный характер, проявила удивительную чуткость. Рине дали обезболивающее, прежде чем стали обследовать ее тело на предмет травм. Врач заключил, что у нее легкое сотрясение, гематома на левом бедре, ушиб колена, а глубокую рану на лице, в районе правой брови, придется зашивать. Девушка провела эти часы в больницы в пелене разных мыслей и образов, постепенно приходя в себя, от чего становилось только хуже, а врачи не упустили случая пошутить над креативным справлением именин в больнице. Рине замотали голову бинтами, и хромая, она вышла под руку с отцом, который был всю дорогу молчалив, девочки активно ей махали на прощание руками и желали выздоровления, пока больная не села в машину. Дома обезболивающее утратило свою силу, а от ноющей боли и слез, девушку тянуло в сон. Она так и не попробовала праздничных блюд, вина и торта. Единственное, что она успела, это задуть восемнадцать свечей на нем.

<center>***

</center>

17:07

Мари, смотри, еще одна история завершена. Что скажешь? Это все мои сны и эпизоды с дежавю, так странно… Знаешь, меня всегда поражало то, как человеческий мозг, путем воображения и зрительной памяти воспроизводит в сознании людей, которых он никогда не видел. Как это создать человеческий образ? А знаешь, что еще, мне кажется, что я много до этого жила, я имею в виду, если теория о множественности жизней верна, то я чувствую, что прожила их как минимум несколько. Эта усталость внутри меня, подтверждает это, не хотела бы я жить вечно. Что если после жизни здесь, будет другая, не жизнь, а состояние, например, бесконечные сны из осколков воспоминаний и образов из прошлого. Вдруг поэтому, здесь у человека стоит потребность в получении разных впечатлений и эмоций, знаешь, как говорят: «Чтобы потом можно было что вспомнить», и поэтому важно, чтобы в этом мире о нас вспоминали, а мы в том, помнили о тех, кто остался здесь и думает о нас. Я часто боюсь за своих родителей, о том, что их не станет, а каждый по отдельности друг без друга долго не проживет и погибнет от горя, а потом и я за ними, претерпевая невыносимую скорбь и постепенно увядая, еще не раскрывшись и не дождавшись своего часа цветения. Я хочу быть похоронена в белом платье и зеленом венке, представляю, как мое тело горит в огне, а мой прах развеивают по ветру над рекой, в лесках, где ни души, кроме моей, там бы я и обрела свой покой. А ты Мартиция, осталась бы жить здесь, на земле, и делать только хорошее, нести истинную благодать, не требуя ничего взамен. И мне так легко от этих мыслей, так отрадно, и страха совсем нет, только инстинкты мешают, единственная издержка. А еще… Мне грустно, что я никогда не стану для кого-то мамой, что не увижу тех глаз полных счастья и радости, не почувствую той безграничной и чистой любви ребенка, для которого родитель является целой вселенной. И если бы это случилось, через время, то знаю, что я бы не справилась одна, совсем одна, без близкого человека, мамы и папы, без надежного друга или подруги, брата и сестры, и это был бы крах, мой собственный крах от неполноценности. Я стала бы той самой мертвой мамой, которая сошла с ума, а малыш, совсем невинный и чистый малыш, полный безусловной любви, был заблаговременно обречен на сиротство и одиночество по факту рождения. А потому, мне снова надо садиться за рукопись, только так, Мартиция, я могу оставить что-то после себя, только так…

***

Запись 20 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девушках, которые обожглись

Март, 2019 год. Поля не находила себе место, суетясь перед приходом гостьи, девушка переставляла угощения с места на место и нервно протирала стол. И вот он – долгожданный звонок в дверь, а на пороге она – Тина. Подруги обнялись и последовали на кухню, их ожидал эмоциональный разговор. - … Она часто рассказывает о вашей дружбе, - сказала Поля на выдохе, концентрируя свое внимание на посторонних предметах. - О чем ты? Расскажи, - нетерпеливо подхватила Тина. - Мне кажется, что я мешаю… Стою между вами. Меня это беспокоит, - с расстановкой начала первая девушка, - Когда мы сидели на информатике, Милена сказала, что хранит некоторые твои фотографии в телефоне, она показала мне их, это меня тронуло, а еще добавила, что сожалеет, оставив тебя в восьмом классе одну. Знаешь, на ее лице в том момент выступили слезы, Милена плакала, когда говорила мне это. - Странно, что она тебе это сказала. Зачем ты с ней сплетничаешь обо мне? – скептически проговорила Тина, вопросительно изогнув правую бровь. - Я не сплетничала о тебе, в тот момент мне показалась, что она это говорит, чтобы я ушла немного в сторону. Понимаешь? – жалостливо продолжила Поля, ожидая опровержения, и она его получила. - Что за глупости? Мало ли что она хочет! Ты моя подруга! – уверенно сказала девушка, негодуя. - Мне приятно это слышать… - расплываясь в улыбке, ответила Поля, потупив глаза в пол. - Это все что Милена сказала? – увлеченно вопрошала Тина. - Нет, не все… В тот день мы шли до остановки втроем: я, «Хороший мальчик» и Милена. Я узнала историю о тебе и Шане, так она ее назвала. С ее слов, Шаня перевелась к вам в школу, когда вы учились в седьмом классе. Ты сразу увидела в ней кумира и родственную душу, постепенно отдаляясь от Милены, а та в свою очередь сильно переживала, ведь ты была ее лучшей подругой с пятого класса. Она сказала, что вы встречались… Как девушки, ты и Шаня. Милена даже видела ваш поцелуй… На следующий год Шаня уехала в столицу, а она перевелась в другую школу, так ты осталась без подруг. В то время ты сильно обожглась, тот период сильно определил твои взгляды на людей и этот мир. Через полтора года Милена вернулась обратно, но восстановить прежнее общение с тобой у нее не вышло, потому что ты очень изменилась… - в смущении и осторожности говорила девушка, поглядывая на реакцию подруги. - Ну, отчасти она права. Вот только… С Шаней мы не встречались, а целовались по рофлу, обычная провокация для Милены-святоши, - весело проговорила Тина, резко изменившись в лице, - Последний год мы с Шаней почти не общались, сейчас у нее новые интересы, увлечения и друзья. - Я понимаю, мне всегда было больно терять друзей, - сочувствующе сказала Поля, придвинувшись ближе к подруге, внутри она чувствовала ликование, - Главное, что сейчас твой близкий человек Ваня. - Честно говоря, с ним у нас все плохо в последнее время. Я так и не смогла его простить после той истории с аварией, когда я попала под колеса машины, он повел себя как трус, а еще он очень навязчив. Помнишь, он приезжал в начале года, так вот, я буквально заставляла себя видеться с ним. Это чувство разочарования, которое уже не уйдет, а лишь перерастет в еще большее раздражение к нему и невыраженную злость, - с серьезным лицом и твердостью в голосе заключила Тина. - Может быть все еще образуется… Не спеши с выводами, - успокаивающе продолжила девушка, которая чувствовала приятное тепло, разливающееся в груди. - Вряд ли… Поль, ты самый близкий мой человек, - глядя в глаза тихо произнесла Тина. - Ты тоже. Я тебя люблю, - прошептала Поля, заключив в объятие подругу, с нежностью и осторожностью, поглаживая ее длинные волнистые темные волосы. Долгие объятия перешли в слезы и откровения, а затем озарением. Они есть друг у друга и это главное, короткие минуты счастья, которые более не повторятся, сменились шутками и разговорами о пустяках. Волшебство единения душ разрушилось, тогда Поля предложила подруге поиграть в парную компьютерную игру, и обе последовали в комнату. Девочки увлеченно играли, пока Поля не предложила выпить еще по чашке чая. Девушка последовала на кухню, но вода в чайнике оказался холодным, так девушка просидела около пяти минут, смотря на огонь и мучаясь от зевоты. В момент закипания, она почувствовала густой, горячий пар, хлынувший из носика чайника. Это было неприятно, но привычно, от чего Поля не предала этому весомости, однако, совсем скоро, во время игры, она почувствовала ноющую, жгучую боль в пальцах правой руки. Болезненные ощущения нарастали, что попросту стали невыносимы. Поля пыталась не показывать виду, но ясно поняла, что как-то умудрилась обжечься, она приготовила себе ванночку с холодной водой, которая через несколько минут становилась теплой, и эффект обезболивающего спадал. С работы пришла мама Поли, и, увидев руку дочери, сказала, что обжечься паром можно, но это не более чем небольшой ожог, который совсем скоро пройдет. Однако боль становилась невыносимой и даже самодельная ванночкой совсем не помогала, рука практически горела изнутри, казалось, девушка была готова ампутировать три пальца, лишь бы не чувствовать боли. Подругам пришлось распрощаться, Тина крепко обняла Полю, сердечно распрощавшись, последняя почувствовала, приятную грусть и смирение с неизбежным, она знала, что за редкими проблесками совместной идиллии последует череда долгих ссор и боли, которые ей придется снести с этой девушкой. В момент прощания, физическая боль уже не казалась ей настолько болезненной. Мама дала ей таблетку обезболивающего и приложила капустный лист, на время плацебо из самопроизвольной медицины сняло жгучую боль. Ночью же Поля испытала мучительную боль, от чего холодный пот проступал, ее, то трясло от холода, то одолевал жар, он рыдала и казалась, что умрет от боли, температура поднималась все выше, но мама была непреклонна, считая это, не более чем крошечным ожогом и скорую помощь не вызвала. Эту ночь Поля не спала, ей удалось задремать лишь под утро, а потом, холодным серым днем она побрела в травмпункт. Врач развернул бинт, и девушка посмотрела на руку, ужаснувшись. Три пальца правой руки – указательный, средний и безымянный, были сильно повреждены. Указательный был красный с ребристыми полосами, а средний и указательный – приобрели фиолетово-синий оттенок. Врач назначил лечение, сказав, что присутствуют ожоги второй и третьей степени, заметный шрам неминуем, но если бы обратились ранее, то ситуация была бы на порядок лучше. Поля вышла из больницы, увидев, как с неба падают снежные хлопья и, натянув наушники, медленно побрела домой.

***

20:55

Это было дерьмо! Я растеряла свое вдохновение, теперь я чувствую себя большей неудачницей, чем раньше. Я не создана, чтобы писать под алкоголем, ничего не выходит, мысли, слова, образы, все утекает между пальцами. Но выпить мне хочется, Мартиция, я выпью, разбавлю водой до нужного уровня содержимое склянки и поставлю на место, обещаю. Пойдем гулять, ты мне нужна! Хочу тебе рассказать историю пока собираюсь, она про моего друга. Нет-нет, он не воображаемый, но не живой. Это был красный кот в мелких пупырышках, старая игрушка, которая появилась внезапно, кажется, ее нашли на мусорке или кто-то отдал, не помню. У меня были другие игрушки, на порядок лучше, но я привязалась к этому красному коту в пупырышках. Я с ним разговаривала, совсем как с тобой, но всегда тихо, чтобы меня никто не услышал из старших. Я не смеялась над тем, что показывают по телевизору, не пела песни, боялась плакать, говорить слова любви и все в этом роде, у меня отрезали чувственность и чувствительность, но играя, я ощущала себя живой и настоящей. Помню, как мама возила меня на санках перед новым годом, когда мне было шесть, с этим самым котом, я качала его на качелях, укутывала и жалела, совсем как живое существо, а он молчал и всегда мне улыбался своей глуповатой физиономией. А теперь, я с тобой. Здесь, позади дома есть подвесные качели на цепях, мы часто, на этом месте, зависали с Линой, мы даже пели «Жизнь в розовом цвете» на французском языке, это было забавно и совсем не стыдно. Когда я заканчивала девятый класс, мне выпало пожелание из общего мешка, там была фраза «На церемонии вручения Оскара ты будешь в розовом…», тогда мне показалось это знаком и надеждой, что я стану знаменитой актрисой, как Марион Котийяр. Ничего не вышло… Страхи меня изъели, я не гожусь на роль звезды, что сияет и озаряет путь другим, я падающая звезда, те, что умирают в ночном небе, так внезапно, что лишь единицы готовы заметить их скоропостижный уход. Посмотри, вон там, парочка одиноких звезд в тесноте, а вокруг тишина. Это кусочек моего рая на Земле. Звезды, что на небе, пошлите мне смирения, принятия и легких последних дней, да услышит меня Вселенная. Аминь.

***

21:30

Сто семь шагов – расстояние от качелей до двери моего дома. Мари, интересно, умеешь ли ты читать мои мысли, надеюсь, что нет, потому что тогда мне придется убегать от самой себя, испытывая жуткую сконфуженность. Недавно меня мучили три ведения, они случались по порядку и довольно часто перед пробуждением.

***

Сон Марины Мнишек № 2 Об играх на 9,5 этаже Эпизод первый

Это было о двух маленьких детях-погодках – девочке и мальчике. Они играли в прядки и догонялки в подъезде многоэтажного дома, где жили ребята. И вот, та самая девочка находилась на лестничной клетке между девятым и десятым этажами. Внизу доносились звуки - это шаги, ее ищут, а малышка тем временем задерживает дыхание и аккуратно приближается к лестничному проему, заглядывая вниз и внимательно прислушиваясь. Несколько мучительно долгих секунд стояла гробовая тишина, прежде чем, как из ниоткуда выскочил мальчик, его лицо исказилось в язвительной ухмылке и он последовал вверх по ступенькам прямо на девочку. Она попятилась, облокотившись на подоконник маленькими ладошками, обернувшись. За окном стояла густая тьма, а в стекле крупным планом было ее лицо и фигура мальчика, который подошел совсем близко, его руки несмело скользнули по ее плечам. «Вот ты и попалась!».

Эпизод второй

Все начинается в той же парадной тринадцать лет спустя. Там двое: девушка чуть старше, с ней юноша. Оба поднимаются на лестничную площадку между девятым и десятым этажами. За стеклом глубокая ночь, эта встреча завершится с первыми лучами солнца. Их фигуры виднеются в черном зеркале. Несколько неловких фраз, а затем оба прильнули к стеклу, приложив горячие ладони. Обоих увлекли прохожие, что следовали куда-то в столь поздний час. Первой была группа из трех-двух человек, возлюбленные предположили, что это семья, но образ одного из родителей стал рассеиваться в свете фонарного столба, а затем и вовсе исчез. Вторым был парень в белоснежных кроссовках, которые выделялись в тесноте, а потом пропали за домами. Ну, а третьими были двое, они, шатаясь, шли по узкой тропинке, это была странная парочка. А затем улица опустела – ни души. Девушка заметила, что в окне вставная ручка и его можно открыть, она подумала, а после озвучила, что это небезопасно. Юноша повернул ручку и окно распахнулось. Возлюбленные поцеловались, потом еще и еще, страсть охватила их, вскружив голову. Девушка крепко облокотилась на ладони, а юноша помог ей сесть на подоконник, он держал ее за талию, а она обхватила его таз ногами, скрестив их позади. Девушка отклоняла корпус все дальше, пока не легла полностью, она вытянула руки над головой. Ее голова была запрокинута над пропастью в тридцать метров, легкий ветерок развивал ее пшеничного цвета волосы. Это был шаг в нирвану, любовь и смерть.

Эпизод третий

В последнем сюжете я видела свою копию. Это была девушка, моего возраста, такого же телосложения и внешности… В ее голове звучал шум, как в телевизоре при профилактических работах. Время позднее, она смотрит на часы «22:00», а с кухни доносятся голоса гостей. Долгое время она пролежала в постели, руки дрожали, все тело было в холодном поту. Она оттягивала момент исключительной решимости, и вот она начала нарастать, путем отречения от чувств. Она медленно встает и следует, будто призрак на кухню, там на нее не обращают внимания, девушка, молча, берет массивный табурет, идя в ночной сорочке к входной двери. Замок щелкает – дверь отворяется. Ее босые ноги обдает приятный холодок – необычное и приятное ощущение, она ступает по неровному бетону и пыльной плитке. Лестничные проемы сменяются до девятого с половиной этажа. Девушка обращает внимание, что ручка с окна снята, она садиться на табурет, положив локти на подоконник, смотря в свое отражение в оконном стекле. В ее взгляде пустота, девушка, обреченно встает, возвращается домой. Через несколько минут она появляется снова со штативом в руке. Установив камеру и закрыв глаза, она берет в руки табурет, с неполной силой ударив по стеклу, девушка открывает глаза. Ее безразличный взгляд сменяется на пугливый, ей овладевает легкая паника, но действовать надо наверняка. Бам! Еще удар, более сильный. Стекло посыпалось вниз, оконная рама изогнулось, но осталось на месте. В подъезде послышался шум и суета неравнодушных соседей. Девушку снова охватила дрожь, в смятении, она судорожно пододвинула табурет к окну, в беспамятстве забравшись на подоконник и прыгнув вниз, оттолкнувшись руками. К тому времени пару десятков зевак и прохожих, уже наблюдали за трагедией, среди них были две школьницы, что снимали импровизированный репортаж.

***

Ну и как тебе мои истории, что скажешь? Депрессивно? А я такое люблю и поощряю. Что мне приготовить… В обожаю себе готовить, как насчет жаренных макарон с сыром, жаренное яйцо с карри и бокал вина? Я знаю, чтобы не сойти с ума, нам нужны танцы, о да! Как насчет Elvisa Presley? Мне нравится, что ты безмолвно со мной соглашаешься, Мартиция. Я даже почти в тебя поверила…

22:52

***

Запись 20 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девушке, которую бросили в день рождения

Апрель, 2020 год. Туманное, позднее утро. Женя лежала в постели, укутавшись в одеяло с головой. Выходить из комнаты не хотелось, дома было все слишком плохо. Перед именинами ей удалось со всеми испортить отношения. Отец – уехал на работу, не поздравив, родственники – приехать не смогли, приятели и знакомые – опостыли, и общество их уже не радовало. Лишь мама была дома, с которой так же все было непросто. В свой юбилей ей всучили горшечный цветок, которому было обречено, постепенно увядать. Именинница написала лучшей подруге, с которой общение находилось в шатком состоянии. Женя затяжное время пассивно боролась с депрессий и часто пила, а ее подруга страдала от периодических всплесков психоза и гнева. Они договорились встретиться в «16:00» неподалеку от железнодорожных путей, которые разграничивали небольшой городок на две части – центр и окраины. Женя жила в центре, а ее подруга – на окраинах, поэтому было символично встречаться посередине. Весна выдалась приятной, по дороге на встречу, Женя вспомнила, как ровно сорок дней назад написала своей подруге поздравление с днем рождения, именно это стало тотализатором для возобновления их непростого общения. Грудь распирало волнением, дыхание стало исключительно грудным, что было свидетельством тревоги. Что-то подсказывало девушке, что это будет их последняя встреча в качестве подруг, а там будь что будет. Карина опаздывала, а когда появилась, то ее хмурое лицо заведомо не обещало ничего хорошего. Девушки присели на лавочку напротив «коробки», где несколько ребятишек играли в футбол со сдутым мячом. Воздух был чист и свеж, а запах напоминал Жене, о детстве, проведенном в типовом районе старых пятиэтажек. - Почему ты молчишь, ты не рада меня видеть? – нервно, не снимая улыбку с лица, произнесла Женя. - Моя бабушка заболела, я вообще не хотела приходить… - отрезала Карина. - Мне это было нужно, ты единственная кого я хочу видеть сейчас. У меня все плохо, но когда я узнала что ты уезжаешь в столицу к Нему, у меня что-то оборвалось внутри, я сорвалась и решила, что будет лучшим написать тебе письмо… - суетливо продолжила именинница. - Я читала. Даже не знаю с что сказать… Скажи, ты влюблена в меня? – серьезно, без доли эмоций спросила Карина. - В каком смысле? – усмехнулась Женя, - Я люблю тебя, да я не раз это говорила. Ты дорога мне, поэтому я не хочу тебя потерять, - сердечно закончила она. Кровь ударила в голову, в глазах потемнело, а сердце колотилось все сильнее. Девушка обратила свой взгляд на высокое дерево, полностью покрывшееся маленькими зелеными листьями, оно находилось между двумя домами. Картинка была как во сне, замыленной и нечеткой, словно смотришь на белый свет через рыбий пузырь. Это был момент расщепления с реальностью. Тогда, Женя подумала о том, что было бы здорово поставить этот момент на паузу и подумать, вдохнуть полную грудь воздуха и раствориться в облаке небесном. На фоне размышлений она слышала голос Карины, она говорила, что такова жизнь, и она не изменит своего решения. - Пойми, ты моя подруга, но ты не единственная кто есть у меня, ты должна принимать мое желание и окружение, а главное меня, - проговорила девушка. - Ты мне нужна сейчас, не уезжай летом, езжай осенью, если ты уедешь, это будет очередной кирпич в моей стене. Пожалуйста… Ты нужна мне! – роняя слезы, возразила Женя, немного прейдя в себя. - Но я же вернусь, не думаю, что я перееду этим летом навсегда, - пожав плечами, добавила Карина. - Ты сказала, что Он уже делает комнату для тебя, такую как ты хочешь… - в нетерпении услышать возражение, с надеждой во взгляде, сокрушалась именинница. - Да, - утвердительно произнесла она, неискренне изобразив сожаление, - мне пора домой. - Не уходи, пожалуйста, не уходи! – воскликнула Женя, зарывав пуще прежнего. - Хочешь со мной в магазин зайти? – устало вздохнув, предложила Карина. Это был непростой путь, тернистый и вязкий, слепые отголоски света, сменились тоскливой темнотой. Женя взялась за монолог, столкнувшись сначала с безмолвием подруги, а после, с ее издевками, маскируемыми под шутки. - Я чувствую себя лишней, всегда такой была рядом с тобой. С самых первых ней дней нашего знакомства. Это было конституционное право, помнишь, нам дали задание, которое мы должны были выполнить до конца пары. Ты была на одном варианте со мной, сидя позади ты слушала музыку, напрочь игнорируя всю группу и задание данное преподавателем, а я волновалась до чертиков, что не справлюсь. Тогда ты удивилась, дав один наушник, что я не посчитала твою музыку «шумом»… Когда ты начала проявлять инициативу к общению, я чувствовала безмерную виновность перед Миленой, твоей подругой школьных лет, ты всегда пассивно унижала ее, смеялась над ней, а она жертвенно тянулась к тебе, все еще считая, что вы подруги. И хотя ты говорила обратное, я видела в ее глазах неприязнь ко мне, а может даже ненависть, и как бы я не пыталась отстраниться от ее недовольств, сменяющихся исповедями, мне не удалось, я как в мазуте погрязла в этом. Это все было неправильно… В начале я и мечтать не могла о дружбе с тобой, а потом, это было что-то вроде моей цели или сверх идеи. Тогда помимо Милены, у тебя была лучшая подруга Саша, ты считала ее крутой и чертовски общительной, а потом все рухнуло – для тебя это было горе, и ты нашла утешение во мне, для меня же, счастьем в чистом виде было услышать от тебя слова, что я твой лучший друг. В то время виновность таилась где-то на затворках сознания, я была словно в эйфории, каждая наша прогулка казалась короткой, но ярко прожитой жизнью, я вола в раж, но нирвана продлилась недолго. Я уже была на втором месте для тебя, преодолевая с каждым разом все новые «препятствия» в виде людей из прошлого, но в то время все изменилось, довольствоваться вторым местом мне не хотелось. Я говорю это как ребенок полный амбиций, выросший в многодетной семье и привыкший к бесконечной конкуренции, рвением за недосягаемым идеалом, чтобы хоть немного ухватить кусок родительской любви и их гордости, напрочь забыв о своей. Эта лихорадка продлилось недолго, но я слишком сильно была заражена ею, ощущая последствия, от этого мазахистичного счастья было сложно отказаться, но был момент, когда я готова была выйти из игры, все бросить навсегда. И вот тогда, ты снова дала мне надежду, сказав, что с Ним все кончено, а я твой самый близкий человек, которого ты любишь, я, словно стала тяжелее, в меня накидали груду камней, и я необратимо понимала, что иду ко дну. Прежняя страсть была на гране насилия, а моменты перемирия становились все короче, но не теряли своей яркости чувств и эмоций, которые я наконец-то за годы своей юности смогла почувствовать настолько полно. А потом я потерпела крах, впервые, я ощутила странное чувство желе под ногами, словно не за что ухватиться, я стала балансировать, чтобы не упасть, но это произошло, когда я узнала, что Он снова вернулся, после стольких унижений, обесценивания и использования. Тогда мои силы находились на исходе, а временные последствия лихорадки, переросли в хроническое заболевание, побочным явлением тому была вина и чувство сострадания к Нему, я знала, что он не отступит, так я стала его заочным адвокатом и пассивным тираном для тебя. Свою ненависть к себе я обратила в субкультуру «эмо», в попытке сбежать и переключиться с внешних обстоятельств на внутренние эмоции, которые меня переполняли в то время и теперь. Как ты считаешь, если бы я умерла, было легче всем остальным? – произнесла Женя, остановившись. - Вряд ли, никому бы не стало лучше, - равнодушно ответила Карина, - Знаешь… Когда мы встретились спустя восемь месяцев, то я подумала, что ты стала другой, такой общительной, раскрепощенной, про таких обычно говорят «своя в доску», ты мне показалась увереннее и гораздо стабильнее меня, но теперь я вижу, что ты такая же, но при том напичкана всяким дерьмом и перенятым у меня вкусом в музыке и стиле. Ты мне неинтересна! - Зачем ты мне это говоришь? За что!? Мне искренне нравится то что слушаю и во что одеваюсь, я ищу себя… И я благодарна, что ты оказала на это долю своего влияния, но мы разные! – в отчаянии и смятении, понизив тон проговорила именинница. - Поэтому стоит прощаться. Мне правда пора домой, - бросила вслед девушка. - Эй, подожди, Карин, не уходи, я нуждаюсь в тебе… - запыхаясь, со смазанной на лице помадой от слез, прокричала Женя, догоняя некогда подругу. - Жень, ты меня достала! Ты верно заметила – мы разные. Пошла нахуй! Отпусти меня… - отстраняясь, бросила на прощание Карина, исчезая в темной пещере подземного перехода. Единственное фото с воспаленным от слез лицом… Шампанское и праздничный торт с мамой… Мерцающая лампочка желтого цвета на кухне и глубокий сон после. С днем рождения!

***

00:17

Сейчас я чувствую нескончаемое одиночество, Мартиция. Настал тот день, впрочем, я как всегда драматизирую, это всего лишь конец света… Тот грех, который я несу с собой куда страшнее, он опостыл мне, и мои руки вот-вот начнут кровоточить от пут, стянутые джутовой веревкой. Знаешь, и чем дольше я живу, тем больше он разрастается, и добрые поступки уже не заглушают этого фонового шума, мне буквально хочется лишить себя слуха, чтобы этот ужас прекратился и его заменил шум моря. Меня тяготит внутренний шум и внешняя тишина. Думаю, единственным верным рением будет уход в сон, он будет особенно сладостным для меня теперь.

***

Сон Марины Мнишек № 3 О парне с рыжими волосами

Голоса доносились из гостиной, особенно привлек внимание пронзительный смех детей. Я несмело покинула пределы свой комнаты, вокруг, вместо стен, под легким дуновением ветра, порхали шелковые портьеры, возведенные под потолок. Гладкая ткань приятно обволакивала лицо, я жадно уткнулась в нее, ощупывая в руках и испытывая вожделение. Мне напомнило это мамину шелковую юбку черного цвета с атласным поясом. Я шла вперед и сквозь занавес ткани, увидела маму и сестру, а вокруг них бегали дети. Все они были в костюмах животных. Большинство являлись добрыми и безобидными зверьками, за исключением моей сестры и маленькой девочки, которую она держала на руках. Все это время я слышала морской шум, выражающий безмятежность моего полусонного состояния, его нарушил громкий гудок телефонного звонка. Я нервно бежала на нарастающий звук, высвобождаясь от пут тяжелой ткани, прежде чем взять трубку. Моим собеседником оказался парень, с которым я училась в средней школе. Он предложил встретиться в школьном дворе через час, а я спонтанно согласилась. Это неожиданное маленькое событие меня порадовало. Я испытывала странные чувства к этому парню, будучи его одноклассницей, он запомнился мне в образе крайне инициативного, заводного малого, который отпускал пошлые шуточки и имел антисоциальное расстройство личности, сохраняя внешнюю уверенность в себе. Про него хотелось сказать, что он «настоящий мужчина» - он пользовался успехом у девушек, в нужные моменты мог защитить и помочь что-то сделать, починить, понести тяжелые сумки и прочее в том же духе. При всем этом от него всегда дурно пахло, он был из неполной семьи и всегда казался нуждающимся, а к четырнадцати годам в нем пробилась агрессия, хотя до этого он был вполне милый и признавался мне в чувствах. Я сразу его завидела в облаке тумана, идя по заснеженной площади. У него были ярко-рыжие волосы чуть ниже плеч, прямые у основания, а кончики закручивались в милые кудряшки. На нем была бурая смешная шапка, в которой он походил на мальчиша-кибальчиша и серый с иголочки сюртук. Его узкие глаза малахитового цвета были особенно лучезарными, в остальном, все такой же вздернутый нос, узкие губы с широкой улыбкой, выраженные скулы, которые становились багровыми от мороза на его белом лице. И вот мы идем, разговаривая, по протоптанной, запорошенной снегом дороге, и мне так легко и отрадно, что душа вздымается, а чувства разжигают интерес. Я вижу, как его глаза светятся, а миловидная улыбка расплывается на его лице, всякий раз, когда я что-то увлеченно рассказываю, в моменте ко мне приходит чувство влюбленности в этого парня. На улице темнеет, и в какой-то момент, держась за руки, мы несмело целуется, преисполненные нежностью, а обнимая друг друга, я нахожусь в растерянности, ведь я ощутила нетто странное. Это было не отвращение, но походило на то, словно я поцеловала своего сына или брата. Меня передернуло дрожью, после чего сильнее сжала его в объятиях, гладя рыжие волосы, и пребывая в нерешительности встретиться с ним взглядом вновь.

***

08:45

Черт! Проклятье! Черт побери! «- … Алло… что? – протянула я, потирая глаза. - Привет, как ты там? Мы сегодня приедем вечером, - наскоро проговорила мама. - Все вместе? Во сколько… - равнодушно продолжила я, надеясь, что бабушка не приедет. - Часов в девять вечера, может чуть позже. Бабушка Нина не поедет. Мы с папой сегодня поедем, уберемся на могилках папки с мамкой и обратно, - по-свойски, суетливо залепетала мать. - Понятно, - сухо ответила я. - Все нормально там? – нервно спросила женщина, после некоторого молчания. - Да-да… Пока, - выпалив машинально, я положила трубку, погружаясь в очередной сон».

***

Сон Марины Мнишек № 4 О вечном возвращении

Это была поздняя осень, холодная и очаровательная в своей мрачности. Я сидела на качелях, которые слегка поскрипывали, наушники мои были совсем разряжены, но я не хотела прощаться с этим вечером. Тогда, я решила – мне надо бродить. Вдруг захотелось, чтобы сейчас был февраль, и он случился в миг, меня влекло пройтись по льду реки, припорошенной снегом, пересечь расстояние до противоположного берега, прислониться к дереву, спуститься вниз и попробовать на вкус чистейший, нетронутый никем до меня снег, и чтобы вокруг стояла гробовая тишина. От сладостных мыслей и вечерней прохлады у меня заблестели глаза, и пробежала дрожь от благодати момента. Я проделала этот путь в одиночку. Все случилось, так как я представляла, однако, мертвая тишина, сменилась шумом южного ветра, а потом среди песни природы, послышался шелест оживших от мороза трав: «Поспешить, тебе нужно поспешить! Лед тает и лето наступает. Беги, скорее, беги отовсюду. Дома хорошего не жди, бери нужные вещи и уходи. Иди прямо вдоль железной дороги, она приведет тебя. Поторопись или погибнешь!». Я пришла домой, не отвечая на звонки, где-то затерявшихся папы и мамы. Наскоро переодевшись в теплую, несуразную одежду не по сезону, осенние ботинки на плоской подошве, хотя уже теплело. Я взяла с собой 200 рублей, паспорт, отвертку, таблетки и чужой телефон, который нашла недавно с приятелем. Не рассказывая никому, я впервые ушла из дома ночью, путь мой был вдоль железной дороги, а когда она внезапно оборвалась, мне пришлось свернуть в неизвестном мне направлении, которое я выбрала сама, полагаясь только на свои чувства. Трава росла высокая, но цветов уже не было, по ощущениям, как поздним лето, шелест трав ласкал мои ноги, и я шла, словно на зов, сбрасывая с себя часть одежды, и стянув грузные ботинки, я ступала босыми ногами по плоскости. Пусть мой стал неосознанным, я плутала, и шла, куда глаза глядят, ноги мои, словно были сами по себе, они привели меня к трассе, где редко можно было встретить автомобиль, а затем следовали заводы и прочие неказистые постройки. А затем, я увидела в лесках узкую, длинную и петляющую, как змея, тропинку, интуитивно идя вперед. Ноги мои были бодры и автономны, в то время, как мое сознание помутнело и все двоилось в глазах, приводя пейзажи в движение, мне пришлось выпить таблетку «от страха», это был переломный момент. Неподалеку я услышала шум и блеск огней, там, в глубине, за деревьями. Я так отчетливо вслушивалась в звуки музыки и голоса людей, что казалось странным, почему я хожу по кругу и не могу выти к ним. Еще долго меня держал в своих крепких объятиях лабиринт, и я воображала, как в эту минуту должен прилететь звездный человек на Землю, чтобы вызволить меня. Наконец, за очередным поворотом я увидела искусственный ядовито-малиновый свет. Он исходил от единственного здания клуба-отеля, окруженного высокими, плотно посаженными, соснами. Парковка была пустой – ни одного автомобиля, лишь пара-тройка людей, что-то обсуждали со страстью, изрядно жестикулируя, и повторяя: «Там Он, на втором этаже. Туда, туда, туда…», но при этом их движения, были пластиковым, заученными и неестественными. Я зашла внутрь. В холле были люди, изнутри это строение казалось больше, но все таким же ядовитым и громким. Меня встретил женоподобный юноша неопределенного возраста, он, не без усилий, еле ступая на высоких платформах, шатаясь, подошел ко мне. Казалось, каждое движение давалось ему с трудом, в узкой, откроенной одежде. - Мне нужно наверх, там Он, - несмело сказала я, начиная первой. - К Нему нельзя, он болен. Приходи позже, - равнодушно ответил парень. Я вышла и пошла по тропе, откуда вернулась. Путь был долгим, но рассвета, не случилось, и странным образом, я снова попала в тоже место. В холе тот самый юноша находился в компании пожилого мужчины, тот, обвивал его худощавое тело и приглашал к себе на колени. На соседнем кресле напряженно сидела девушка с черными волосами, пристально наблюдая за этой странной парой в складной бинокль. - Можно к Нему? – в очередной раз я обратилась к юноше. - У Него гостья, он занят, - кумовским голосом произнес юноша, лаская престарелого мужчину. Я вышла. На парковке было безлюдно, и все также темно. Дорожка стала уже и пробираться было труднее. Мне пришлось плутать зигзагами слишком долго, чтобы в очередной раз вернуться в клуб-отель снова. В холле никого не было, из соседнего зала доносилась клубная музыка и повторяющийся смех. Я оглянулась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии лишних глаз, а затем наскоро проследовала по парадной лестнице на второй этаж. Передо мной открылся обзор узкого, пустого коридора, чьи стены и пол были кроваво-красного цвета с причудливыми орнаментами. Каждая дверь была закрыта, стоял гробовая тишина, лишь от предпоследней двери доносился едва уловимый завывающий звук ветра. Я стояла, как вкопанная, не осмеливаясь дотронуться до ручки или постучаться, меня остановили. - К Нему нельзя! Он мой! Проваливай, грязная шлюха, Он мой! Тебе найдут работу на первом этаже. Иди за мной или я спущу тебя по лестнице! – вскрикнула блондинка с чемоданчиком, не давая мне спуску. Я стояла перед зеркалом разодетая в гипюр и латекс, прическа моя была высокая, она мне нравилось. Меня выпустили на сцену в роли танцовщицы у певца, им был юноша-проститутка, теперь я выглядела также на этих массивных праформах. Мне было легко, и я быстро освоилась на сцене. Людей, что сидели в зале, было почти не видно лишь очертания, но сквозь музыку шоу-программы, я слышала, что эмоции публики зациклены, тот же смех, тот же кашель в конце зала, те же звоны бокалов и свист. - Не загораживай! Кто тебя вообще сюда пригласил? – нервно буркнул юный артист. - Я не хотела здесь быть. Открой ту дверь на втором этаже, и я уйду, - незаметно для зрителей, прошептала я. - Тебя не желают здесь видеть, убирайся! – проговорил он, повышая голос. Юноша с пренебрежением оттолкнул меня в сторону, смутив. Послышалось перешептывание публики. Тогда я толкнула его в спину, юноша пошатнулся, и чуть было не упал с края сцены. Дзынь! Дзынь! Дзынь! Занавес без аплодисментов. Не смывая тонну косметики, я шла прямиком к выходу, когда на парковке, возле клуба-отеля, поджидал парень-проститутка. - Ты все испортила! Из тебя неуклюжая танцовщица. Проваливай! - прокричал он в ярости, подталкивая меня на тропу извилистого лабиринта. - Боюсь, что нет! Твой писк вообще сложно назвать музыкой! - прокричала я, набрасываясь в ответ. На безлюдной парковке, освещенной светодиодными огнями и мерцающими вывесками, образуются люди, они смеются, хлопают, болеют, а затем, все повторяется – они смеются, хлопают, болеют. Когда мне удается оказаться сверху, то с неутомимостью в силе, бью тяжелыми, массивными платформами ноги противника, слыша хруст его поврежденных костных тканей, и когда полностью выбиваюсь из сил, а он теряет сознание (притворяется?), убегаю сквозь толпу, босая, в лабиринт, с трудом пробираясь сквозь ветки. Путь был сложен и все также безрезультативен, очерченная тропа покрылась зарослями, через которые едва можно было пробраться не без увечий. Мне пришлось вернуться снова. Я не смело зашла внутрь клуба-отеля, юноша сидел за стойкой ресепшна в инвалидной коляске под кайфом и в смятении. В углу стояли две девушки с раскладными биноклями и изредка переглядывались между собой с ощутимой неприязнью. - Прости. Я не могу уйти, я думаю, все дело в той комнате, в которую я не могу попасть. Я не сплю уже много…Что там? Дай мне знать, - человечно проговорила я. - Здесь никто не спит, а тот, кто уснет – тот все потеряет, сойдет с ума, потому что не сможет уже жить прежней жизнью, однажды вкусив очарование ночи. Люди живут ночью без прикрас, без масок, они откровенны и смелы, ночью они делаю то, на что никогда бы не решились утром, здесь они спокойны, потому что знают, утро никогда не случиться. Здесь ночь не кончается, исчезают лишь люди вокруг. - Мне показалось кое-что странным… Впрочем, дай ко мне руку, я кое что проверю, - потянувшись за пределы стойки, произнесла я полушепотом. Меня одернули раньше, чем я успела дотронуться до него. Это были две девушки из угла, они выволокли меня за шиворот, избив биноклями в крайней жестокости. На сей раз обошлось без зевак, это произошло в лесистом, малоосвещенном отрезке, где-то за парковкой. Я не сопротивляясь, лежала ничком, они ударяли, по тем незначительным ссадинам, полученными мною ранее, с большей силой и отдачей, произнося грязные словечки в мой адрес. Они закончили, когда я умышленно прекратила шевелиться и вздрагивать, в тот момент я постигла искусство быть смирной и сознательно ушла в забытье. Сил встать не было, концертная одежда была разорвана и вся в крови. Идти к заросшей тропе было бесполезно, выхода уже не было. Здесь я вспомнила о сне, но он не приходил, видно не время. Компания мужчин тусовались на парковке, звуки их голосов и действий все также были цикличны. Я продолжала лежать, пока в голову не пришла одна мысль… В холле не было никого, а в соседнем зале, напевом читали молитву, я узнала высокий, писклявый голос, юноша был в роле пастора. Я осторожно поднялась по лестнице, передо мной был все тот же коридор в гробовой тишине. Моей целью было достать топор с предохранителя, но прежде, необходимо открыть непробиваемое стекло. Я интуитивно знала, что маленький ключик, что висит у меня на цепочке, и есть тот самый. Все так и вышло, в моих руках был топор. Я с волнение пошла к нужной двери, в ней все также был слышен звук ветра. Три, два, один… В несколько ударов, мне удалось сломать замок и пробить дверь. Я вошла. Окно было настежь раскрыто, а на разобранной постели в одежде лежал Он, я прислонила рукоятку топора к шкафу, и дотронулась до Него, Он крепко спал. Его густые волосы заслоняли лицо, мне так и не удалось его рассмотреть, пока за окном не взошло солнце, в то время я уже лежала рядом с ним. Вернувшись домой под утро следующего дня, выяснилось, что я бродила порядка 30 часов без сна и нормальной еды. Дома, на удивление, никого не было, вещи мои все также были на своих местах. Мне захотелось вернуться в клуб-отель…

***

11:00

Так-так, Мартиция. Так-так… Мне очень хочется закурить! И не говори, я та еще дрянь. Мне сегодня снились два сна, ты умеешь читать мои мысли? Короче, это был он – Кушнар. Мне снился этот придурок, но во сне он был отнюдь не придурком, а очень даже... Знаешь, я ведь его не видела с выпускного средней школы, но это не самое странное, его нигде нет – ни в социальных сетях, ни в колледже, ни у друзей. Я даже не знаю где он сейчас. Слушай, Мартиция, а может он умер... Дай Бог свидимся. А во втором сне я определенно еще окажусь наяву… А теперь время для последней истории.

***

Запись 21 декабря, 2012 год. Автор: Марина Мнишек, 10 июля, 1995 года рождения.

О девушке, которая убежала вслед за белым кроликом

Август, 2021 год. Шум… Звуки автомобилей, затяжные гудки троллейбусов, голоса людей, говорящей рекламы и шелест билбордов смешались в единую симфонию знойного лета после полудня. - Эй, прибавьте громкость! – провокационно произнесла девушка в фиолетовой бандане, держась обеими руками за голову. - Рита, а вот я, - нежно обхватив девушку за талию, произнес юноша, - извини, опоздал, как ты себя чувствуешь? - Лучше некуда! У меня подъем, я в отличном расположении духа. Черт! Мы одеты с иголочки, самые настоящие представители творческой интеллигенции, - экспрессивно и нарочито театрально проговорила Рита. - Так и есть, два нарцисса, мы идеальная пара, не устану это повторять! – горделиво воскликнул юноша. - Теодор, какие планы на сегодня? Я так ждала эти выходные, которые мы проведем вместе… Сегодня я занималась более четырех часов в спортивном зале – йога, пилатес, стрип-дэнс, а в конце была степ-аэробика, полчаса на дорожке также не были лишними. Как ты провел эти дни? – восторженно продолжила говорить девушка, вертя головой и отвлекаясь на посторонние шумы. - Ух ты! Тебе не стоит сейчас перенапрягаться… - обеспокоено отметил молодой человек. - Ты не рад видеть меня счастливой!? Ну, и ладно, - капризно произнесла Рита, скрестив руки на груди. - Я рад, просто переживаю за тебя. Сегодня отчим мне рассказал о неудавшейся близости с одной женщиной, которую он встретил спустя пять лет, после смерти мамы. Она ему отказала, и он увлекся другой. Он сказал, что прошлая оказалась «по женщинам», - с иронией рассказывал Борислав. - Бурная жизнь… - с грустью протянула девушка, - Неужели ты не чувствуешь обиды за свою мать, сейчас же он с другой… - Нет, мне его даже жаль, - с натянутой грустью произнес парень, - Давай я тебе лучше мороженное куплю! - Давай! – заулыбалась Рита, - мне шарик миндального, фисташкового и крем-брюле, а сверху хочу шоколадный сироп. Молодые люди некоторое время провели в кафе, а после, как загорелись первые фонари, вышли прямиком на проспект. - Мне кажется, ты выглядишь уставшей, даже подавленной, я считаю, тебе стоит посещать психолога чаще, - участливо заметил юноша, как бы между делом. - Нет, мы об этом говорили на прошлых выходных… - отрицательно мотая головой, произнесла девушка. - Подожди, выслушай! Я оплачу! – твердо заверил он. - Дело не в этом, там меня не поймут, я стараюсь, чтобы меня поняли здесь! – в нарастающем волнении протараторила Рита, - На самом деле у меня все было в порядке, видит Бог, я ехала к тебе из соседнего города в отличном расположении духа, а ты общаешься со мной как с душевнобольной. - Ладно, прости, просто я хочу знать, что тебя беспокоит, - с трепетом проговорил Теодор, приобняв остановившуюся девушку. - Отведи меня к реке, я хочу посмотреть на темную воду, подумать, - не дожидаясь ответа, она последовала вперед. В сумерках набережная не теряла своей оживленности, напротив, становилась центром скопления бесконечного потока блуждающих людей. Девушка снова обвила голову руками, зажмурив глаза, а через несколько секунд резко отпустила, пошатываясь на месте. - Мне плохо от того, что мои родители мной не гордятся, а самое страшное и жуткое в этом, что их признания бесполезно ждать, у меня слишком серьезные конкуренты, и если бы ко всем их детям приставили ружье к виску, я была бы последней, чью жизнь они бы попытались спасти. Я их разочаровала, я была послушным ребенком, но все равно не таким, какого бы они себе хотели. А теперь мой голос дрожит, и через несколько минут я разрыдаюсь на месте, - в расстройстве, но сохраняя твердость, произнесла девушка. - Не нужно плакать, я не хотел тебя вновь натолкнуть на эти мысли, пойдем ко мне домой, я все приготовил, - в смущении лепетал он. - А мне не стыдно плакать, плакать это хорошо, я искренна, чиста и невинна как ребенок, дай мне пережить эти минуты, дай моему лицу вспухнуть от слез, я хочу потом облизать свои соленые губы и посмотреть на те старые дома под звездным небом, - поэтично добавила Рита, стоя как истукан. - Пойдем, пожалуйста, пойдем, я знаю, что делать, - торопливо воскликнул юноша, схватив за руку растроганную девушку. Они шли широкими шагами, а после бежали по ступенькам. Молчаливые и в смятении. Она оборвала эту связь первой, стремительно замедляясь, поднимаясь вверх по тротуару. - Все, я больше не могу, говори, что ты хочешь? - решительно отрезала она. - Я хочу жениться на тебе! Я веду тебя в ЗАГС, он неподалеку от консерватории - с переменной отдышкой, воскликнул Борислав. - Что за глупости, ты даже не готов к этому! Меня не спросил! Не попросил моей руки у родителей! Сейчас уже поздно, они работают максимум до шести. К тому же, все что ты устраиваешь, это сплошной фарс. Ерунда какая-то! Год не прошел, как мы повстречали друг друга! Но самое главное, я умираю! Меня скоро не будет! Я в отчаянии и на дне… - разражаясь все сильнее, прокричала девушка в слезах. - Ты права, это рано, да и я не планировал, но послушай же меня! Я заберу тебя из твоего дома, все кончится. Я серьезно вижу в этом решении выход, - жадно глотая воздух и прерывисто дыша, продолжал он, с привычным ему театрализованным пылом. - Я не могу! Ты меня не слышишь, не понимаешь, не чувствуешь. Я не смерюсь с твоим прошлым, я умру на твоих руках. Я буду походить на лань загнанную в ловушку случайным охотником. Сейчас ты застаешь меня врасплох, жалкую и уязвленную. Я смотрю на оживленные улицы этого треклятого города, и не понимаю, почему из-за угла все еще не появился лихой водитель, безумный прохожий или нерадивый плотник, готовый меня прикончить на месте. Это не справедливо! – говорила Рита, подхватив высокопарную манеру речи партнера. - Хорошо, забудь, я снова не прав, - твердо произнес юноша, уверенно шагая вверх по проспекту, и крепко сжимая маленькую руку своей возлюбленной, - К черту роспись, к черту терапию, к черту жизнь без забот! Слушай, у моего отчима есть таблетки, антидепрессанты, он пил их несколько лет назад, чтобы справиться с потерей моей мамы, я принесу их тебе, - закончил он. - Вряд ли мне что-то поможет, но давай, я готова! – с надеждой и долей воодушевленности, воскликнула девушка. - Только я буду привозить не более двух-трех таблеток за раз, - добавил парень. - Ты мне не доверяешь? – протянула она. - Я забочусь о тебе, - с ходу добавил Теодор. - Я хочу выпить и провалиться в сон. Мы идем к тебе домой? - настойчиво спросила Рита. - Нет, у меня есть идея получше – мы идем в бар, - натянуто улыбнувшись, он жадно приобнял девушку на ходу. Это было не столь известное место, где они были не раз. В ту пору эпидемии, когда многие заведения закрывали по приказу правительства, они все равно открывались подпольно, и попасть в них было не столь легко, особенно в вечер пятницы, когда толпы людей искали малейший повод разлечься где-то кроме стен своего жилья. Молодые люди поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж. Внутри было некуда ступить, к стойке было не протолкнуться. Тогда Рита, завидев, неприглядный и грязный столик чуть поодаль, решив его занять. Она предупредила своего кавалера, что подождет его там. - Что будешь? – крикнул он через толпу. - Эль или вина, на твой вкус, - громко и твердо произнесла она, не упуская его из виду. Она наблюдала за своим возлюбленным, буквально изучая его со всех сторон, как он держится, как двигается, как разговаривает со случайными людьми, как оправляет одежду, и как дрожат его руки, когда ее нет рядом с ним. В тот момент Рита впервые окинула взглядом окружающих, наблюдая за тем, как они смотрят на ее кавалера. Их реакция ей не пришлась по душе, поэтому ей снова пришлось посмотреть на него, чуть другими глазами, в то время он вел себя важно, но при этом выглядел сконфуженным и неуверенным. Девушка искривила лицо в многозначительной ухмылке, стараясь не утратить своего снисхождения, а после, наскоро стала копаться в сумочке в поисках карманного зеркальца, ей было необходимо оценить собственную внешнюю привлекательность. Удовлетворившись увиденным, она слегка поправила помаду. Рита снова обратила свой взгляд на молодого человека, он шел прямиком к ней, с запечатанной в крафтовую бумагу бутылкой эля. - Ты прям герой, и как же тебе удалось преодолеть эту разъяренную толпу? – с язвительной усмешкой, произнесла девушка. - С каждым можно договориться, - подхватил парень. - Вот как… - безучастно прокомментировала она, а затем добавила, - Я в отчаянии, Теодор, чувствую, как меня что-то тянет туда, вниз. Я предвижу, как буду лежать на выселках, в кромешной тьме. Трава влажная, земля холодна, я вся дрожу, липкая, то ли в грязи, то ли в крови, волосы спутаны... - Такого не будет, потому что, я не дам этому случиться, - улыбался юноша, насколько это было возможно, произнося фразы сквозь зубы - я не оставлю тебя. - Хорошо если так… Но вот что… Я больше так не могу, я прошу тебя прекратить всяческое общение с прошлой возлюбленной, - понизив голос, сказала Рита, в смущении. - Я итак с ней редко общаюсь, но готов со временем прекратить полностью, - сменив тон на серьезный, заверил юноша. - Только это все пустое, все, что я говорю – чепуха. Я не уважаю сама себя за сказанное теперь, равно, как не уважаю за несказанное ранее. Общение или его отсутствие все равно ничего не решат, не изменят ход истории. А теперь на чистоту. Меня от тебя тошнит, ты противен мне, омерзителен. Я нахожу гадким твое тело, манеры, разговоры, запах, прикосновения, все твое существо, единственное, чем я готова тебя наградить, это снисхождением. Я хочу отмыться от всего, что было, хочу быть нетронутой, незрелой, нежеланной… - с нарастающей злостью разгонялась в своих речах Рита. - Ты все еще нетронута, как в первый день. Рит, так и будет, мне не важна близость, ты знаешь… А на счет прошлого, то прости, но я не могу изменить свой опыт, - жалостливо произнес Борислав, отирая влажные глаза от слез. - Нет, ты не понимаешь меня! Я говорю, что ты не достоин и поцелуя со мной, ты омерзителен мне. Умри, или умру я. Я никогда этого не забуду, какого черта ты мне это сказал тогда, лежа со мной в постели, испачкав меня в собственной грязи. Именно поэтому мое тело гниет еще при жизни, я жду момента, когда оно окончательно превратится в прах, а моя душа останется блуждать средь высоких деревьев, где-нибудь в лесах. Стать дуновением ветра не плохая перспектива, если подумать… - с жаром говорила Рита, оставляя после себя недосказанность, пока ее помутненный взгляд, не упал на ярко-красную дверь запасного выхода. - Мне больно это слышать. Я не желаю смерти, ни себе, ни тебе… - говорил юноша сквозь слезы и закрыв лицо руками, нервно срываясь на крик. Из дверной щели девушка почувствовала, сквозящий прохладный ветерок. Она окинула взглядом окружающую обстановку, нарастающий шум заглушал мысли, но они становились все громче, все смешалось воедино. Рита стремительно поднялась вверх, со звуком отодвинув стул, и пошла прямиком к двери, не оглядываясь, она открыла дверь. Девушка стояла в дверном проеме, еле держась, алкоголь ударил ей в голову, она оступилась, и широко открыв глаза, вышла из бара. Вниз вела ветхая железная лестница, она с осторожностью спустилась по ступенькам, девушке казалось, что некая сила, ведет ее вниз. Спустившись со второго этажа, она оглянулась по сторонам, там были тканевые навесы, кое-где даже была россыпь гирлянд, а в нескольких метрах располагался тусклый фонарь, но это не спасало, вокруг наседала кромешная тьма. Рита нащупала стену, чтобы опереться. Она плавно спустилась вниз, расположившись на корточки и запрокинув голову вверх, через несколько секунд, девушка услышала некоторую активность, насторожившись, Рита замерла. Она медленно поднялась на ноги, не нарушая мертвой тишины, средь темных зарослей девушка увидела белый силуэт маленького человека. Он двигался короткими быстрыми шагами к фонарному столбу. Странный звук ритмичного фырканья, раздался неподалеку. - Эй, я Рита, помоги мне, кто бы ты ни был, спаси меня, я умоляю тебя… - с настойчивостью, в безумной одержимости, прошептала девушка, - ты знаешь путь в никуда? Белый силуэт словно плыл над землей, он двигался параллельно девушки, пока резко не затормозил, озаренный тусклым светом. На Риту тяжелым взглядом смотрела карликовая гейша, ее черные глаза блестели, словно крохотные бусины на фоне белоснежной пасты, покрывавшей ее лик. На ее руках сидел белый пухлый кролик с ядовито-красными глазами, сверкающими в ночи. От них исходил мерцающий шлейф и холод. Девушка боялась пошевелиться, ей хотелось подружиться с ними, преодолевая фоновый страх, она сделала неуверенный шаг вперед, как вдруг, кролик встрепенулся и резко замер, не отводя взгляда с девушки. -(Он покажет путь), - роботизировано проговорила карликовая гейша. - Что мне надо делать? Я не могу понять… - растерянно, взмолила Рита. - (За ним иди! Он привет тебя к безвременности. Иди же!) – с долей экспрессии проговорила женщина, осторожно выпуская из рук белого кролика. Зверек боязливо оглянулся по сторонам, а после резко выпрыгнул из рук своей проводницы. Девушка и моргнуть не успела, как кролик исчез из ее поле зрения, в кусты, она без промедления ринулась за ним. Пересекая расстояние рядом с карлицей, она почувствовала дрожь в теле, но, не взирая, на обстоятельства, преследовала своего «спасителя». Рита с легкостью пересекала кустарники, бетонные проемы, уже разрушившихся построек, ямы и холмы, а затем, затерявшись в очередном крохотном дворе, окруженного дореволюционными памятниками архитектуры, чьи первые этажи ушли глубоко под землю, шагнула в окно с серо-голубой неотесанной рамой. Внутри здания росли сорняки, а посреди комнаты воздвигнулось тоненькое дерево, чьи корни уходили в фундамент постройки. А вокруг виднелись силуэты старых вещей и мусора, в котором копошился зверек. Девушка озиралась по сторонам, но не видела своего проводника, ей было невдомек, как обратиться к кролику… Он ушел под половицу. - Кролик, - стуча по полу кулаком, с нежностью обращалась Рита, - Милый, подскажи, как мне попасть к тебе? В этот момент, в дальней комнате по коридору, послышался скрипучий звук, а после, девушка услышала топот лапок под ней, зверек следовал в другую часть здания на шум, она отправилась на звуки, пробираясь через горы оставленного кем-то хлама. В дальней комнате догорала церковная свеча, на старом кресле располагалась карлица в белом, а подле нее, стоял как столб отец Риты, оба молчали во мраки ночи. Взгляд девушки приковала ветхая кровать из красного дерева и выбитыми над изголовьем цветами, а под ней виднелась фиолетовая плоскость, недавно выкрашенная. - Чего стоишь? – заговорил отец, обратив свое внимание туда же, на что смотрела его дочь, - Пролезай шустрее, открой эту дверь, а я пока прилягу, сон одолевает меня, у тебя и у меня слишком мало времени. - Хорошо… - девушка с вязкостью заползла под кровать, обнаружив, что фиолетовым прямоугольников была дверь, - Здесь заперто, не могу ее открыть… Как мне это сделать? Может, здесь есть веревочка, за которую можно потянуть, я помню в доме девушки и бабушки, так открывался погреб. - Ты знаешь. У тебя есть ключ, - строго, с хрипотцой, отрезал мужчина, уверенными и широкими шагами приближаясь к постели. Рита вздрогнула, голос отца, казался иным, как и его походка… Ее бросило в холод, пол под ней содрогался и неистово скрипел. Расстояние между древесным настилом и корпусом кровати было приличное, около метра, там было достаточно места, чтобы свободно двигаться, однако, девушка почувствовала себя стиснутой в ловушке, уязвленной, и естественный страх охватил ее. Она догадывалась, о каком ключе шла речь, Рита схватила, сжав в ладони серебряную цепочку, что обвивала ее шею, в желании разорвать ее немедленно, на ней, среди иных кулонов был бронзовый ключ в виде сердца. Руки ее стали растертыми, осыпанные в красный багрянец, но вот незадача, серебряная нить душила, пережимая шею, но оставалась невредимой и целой. Девушка перевернулась на спину, силясь и стягивая нить вокруг собственной шеи, когда мужчина подошел вплотную к постели. Его туфли были в грязи, а голени имели иссиня-красный оттенок. Ужас охватил Риту, она извивалась, теряя всяческую надежду, внутренние части фаланг пальцев были стерты до крови. В тот момент, как мужчина стал опускаться на кровать, она со скрипом пошатнулась, а матрац углубился так, что девушке пришлось прижаться грудью к полу почти вплотную. По левую сторону, она услышала частые, ритмичные звучи, напоминающие чечетку. Рита, увидела кролика, стоящего на двух лапах, в черных, лакированных танцевальных туфлях и миниатюрном смокинге с высоким цилиндром. Он ходил из стороны в сторону, звонко постукивая каблуками и подергивая усиками, в раздумьях, а затем, в одночасье замер, приблизился к Рите, так близко, что девушка чувствовала влажное дыхание зверька. Он зорко наблюдал своими крохотными красными глазками за девушкой, словно высасывая из нее ужас, пока ее взгляд не стал стеклянным и смиренным, а затем, оскалился и разом перегрыз цепочку, что обвивала ее шею. Рита вздрогнула, все кулоны рассыпались в разные стороны, свеча догорала, всю комнату стремительно окутывала тьма, холод и сырость полуподвального помещения. Девушка, стала подобно слепцу, ощупывать предметы подле себя, все более стесненная в движениях, она не раз упускала из виду ключ, вещица все никак не давалась в руки. Рита оказалась обездвиженной, ей с трудом удалось ухватиться за него, и лишь пальцы левой руки, неуверенно держали ключ, который все никак не попадал в замок. Попытка четвертая увенчалась успехом, дверь распахнулась. Рита шагнула в черную бездну, это и стало началом ее пути в никуда. В это мгновение ножки кровати затрещали и с треском подломились, матрац с шумом упал на ветхий пол, захлопнув проход. А Рита тем временем стремительно летела вниз, с широко открытыми глазами, она видела перед собой только вселенскую пустоту и мрак. Свободная рубашка отца на ней развивалась, повязка спала с ее золотистых кудряшек, а сама девушка расслабилась и выписывала пируэты в воздухе, вовсе не задумываясь, что же ее может ожидать по итогу, от нее в тот момент уже едва ли что зависело, ее голова была легкой и свободной от мыслей. Рита даже представить не могла, что лишь сыграв в ящик, она почувствует себя по-настоящему свободной.

***

13:52

Все, Мартиция, я выдохлась, это все, что я могу сказать. Больше нет идей, фонтан мыслей иссяк, черный цилиндр фокусника пуст. Знаешь, я смирилась, большим преступлением было бы писать тексты без любви, без страсти, внутреннего запала, этого бы я себе не простила. А теперь, самое время оставить телефон дома и идти к реке, к еще не затянутой льдом водной глади, найти место, припасть к припорошенной первым снегом земле, ощутить ее холод, запах, рельеф, все что угодно, поцеловать, в конце концов, хоть что-нибудь… Знаешь, так забавно и прозорливо испытывать такое душевное и телесное влечение к природе окружающего, в ее чертах способных оставить после себя ничего, кроме безмолвного молчания, глупо и претенциозно находить в этом утешение всем обрушившимся страданиям, но вместе с тем, приятно лежать на земле ничком, такой нецелованной, нетронутой, отрешенной от всего мирского, воображая, что в следующую минуту мое слабое сердце перестанет биться… Ладно, пойдем гулять.

16:20

Мне нравится это тропа, туманная тропа в никуда, она безлюдная и выглядит мистической, и хоть я ненавижу сырость, витающую в воздухе, я испытываю какое-то мазохистическое наслаждение от дрожи в теле и переохлаждения, которое уже не сулит никаких последствий. Я чувствую нарастающую уверенность в себе, в собственной непривлекательности, неидеальности, все кажется таким понятным и очевидным, как белый день при свете фар. - Девушка, не проходите мимо! Велосипеды напрокат, замечательная прогулка по низкой цене только сегодня! – с напевом проговорил высокий юноша с волнистыми светло-русыми волосами, чей облик стал вырисовываться из туманного облака, - Девушка, милая, берите! - Но я не умею кататься на велосипеде, - проговорила она, - всматриваясь в знакомый облик. - Девушка, вам просто необходимо попробовать, - настаивал он, - вот возьмите! - Здесь такой ветер… - сморщившись, воскликнула она. - А не желаете белого кролика? – с задором продолжил юноша. - Что? – протянула девушка в изумлении. - Белого кролика. Это старушка словно вас ждала, - не отрывая взгляда от девушки, проговорил он, указывая на силуэт позади себя, - Возьмите, я положу вам его в багажник спереди. Хорошего пути! Она с удивлением заметила, как с легкостью может управлять велосипедом, он ехал быстро и мелкий мокрый снег оседал на ее волосы и лицо. Узкий серпантин окутал туман, и она инстинктивно двигалась вперед, не решаясь затормозить. Девушке была знакома эта местность, она предвкушала, всматриваясь вперед, когда упрется в шлагбаум, очерчивающий границу с городом, но дорога продолжалась непростительно долго, в изнурении, она, продолжа свой путь. Туман начал рассеиваться с приходом темноты, тогда она стала замечать странности, это было до жути знакомое место, то, где она выросла, но вместе с тем делали местности, отличались от подлинных. Ею овладела нарастающая тревога, она ускорилась, однако, пейзажи были те же самые, раз за разом, все зацикливалось в бесконечный круг. В момент отчаяния, девушка стала замедляться, но ничего не выходило, ее ноги не переставали двигаться, а руки мертвой хваткой держать руль. Движение превратилось в пытку, сил не было, конечности сводило, а глаза наполнились жидкостью. Вокруг была такая тишина, казалось, что она теряет слух, к ней пришло смиренное осознание конец – смерть от несчастного случая, все как она хотела когда-то, а теперь это воплотилось в жизнь, и никто не виноват. Велосипед начал юлить, двигаясь змейкой и едва оставаясь на ходу, а после, в считанные мгновенья, охваченные ужасом, закончились, когда он в одночасье свернул в кювет, падая прямиком вниз по склону, на каменистый берег.

«С приездом, мама и папа! Это всего лишь конец света»