Невероятные приключения спецназа в мире мушкетеров

Бэкингем: Подождите! Подождите! Я надевал их всего один раз, это было неделю тому назад, на королевском балу в Виндзоре. Графиня Винтер, с которой я до этого был в ссоре, на том балу явно искала примирения. Это примирение было лишь местью ревнивой женщины. С этого самого дня она мне больше не попадалась на глаза. Эта женщина - шпион кардинала! Мысли Кота: тьфу шпионы. Как мне это надоело. Наверное не надо было помогать. Хотя они же помогли . Неужели все так и закончится и мы не выполним задачу вернуть подвески . И что с Ангелиной и Рифом? Неужели их жертва напрасна. Д'артаньян: Неужели эти шпионы разбросаны по всему свету? Герцог, стиснув зубы от ярости: О да, да! Да, это страшный противник! Но на какой день назначен этот бал? Д'артаньян: На будущий понедельник. Бэкингем: На будущий понедельник! Еще пять дней, времени более чем достаточно. Патрик! Камердинер герцога появился на пороге. Бекингем: Моего ювелира и секретаря! Камердинер удалился молча и с такой быстротой, которая обличала привычку к слепому и беспрекословному повиновению. Мысли Ионова: значит еще не все потеряно и жертва ребят не напрасна. Герцог что-то придумал. Подождем. Однако, хотя первым вызвали ювелира, секретарь успел явиться раньше. Это было вполне естественно, так как он жил в самом доме. Он застал Бекингэма в спальне за столом: герцог собственноручно писал какие-то приказания. Герцог: Господин Джексон, вы сейчас же отправитесь к лорд-канцлеру и скажите ему, что выполнение этих приказов я возлагаю лично на него. Я желаю, чтобы они были опубликованы немедленно. Секретарь, пробежав глазами написанное: Но, ваша светлость, что я отвечу, если лорд-канцлер спросит меня, чем вызваны такие чрезвычайные меры? Бекингем: Ответите, что таково было мое желание и что я никому не обязан отчитываться в своих действиях. Секретарь с улыбкой: Должен ли лорд-канцлер такой ответ передать и его величеству, если бы его величество случайно пожелали узнать, почему ни один корабль не может отныне покинуть портов Великобритании? Герцог: Вы правы, сударь. Пусть лорд-канцлер тогда скажет королю, что я решил объявить войну, и эта мера - мое первое враждебное действие против Франции. Секретарь поклонился и вышел. Бекингем: С этой стороны мы можем быть спокойны. Если подвески еще не переправлены во Францию, они попадут туда только после вашего возвращения. Кот и Д'артаньян: Как так? Герцог: Я только что наложил запрет на выход в море любого судна, находящегося сейчас в портах его величества, и без особого разрешения ни одно из них не посмеет сняться с якоря. Д′Артаньян и Кот с изумлением поглядели на этого человека. Герцог улыбнулся. Бэкингем: Анна Австрийская - моя настоящая королева! Одно ее слово- и я готов изменить моей стране, изменить моему королю, изменить богу! Она попросила меня не оказывать протестантам в Ла-Рошели поддержки, которую я обещал им, - я подчинился. Я не сдержал данного им слова, но не все ли равно - я исполнил ее желание. И вот посудите сами: разве я не был с лихвой вознагражден за мою покорность? Ведь за эту покорность я владею ее портретом!Д′Артаньян и Кот удивились - на каких неуловимых и тончайших нитях висят подчас судьбы народа и жизнь множества людей! Герцог был поглощен своими мыслями, когда появился ювелир. Это был ирландец, искуснейший мастер своего дела, который сам признавался, что зарабатывал по сто тысяч фунтов в год на заказах герцога Бекингэма. Бекингем: Господин О′Рейли, взгляните на эти алмазные подвески и скажите мне, сколько стоит каждый из них. Ювелир одним взглядом оценил изящество оправы, рассчитал стоимость алмазов и, не колеблясь, ответил: Полторы тысячи пистолей каждый, милорд. Герцог: Сколько дней понадобится, чтобы изготовить два таких подвеска? Вы видите, что здесь двух не хватает. Ювелир: Неделя, милорд. Бекингем: Я заплачу по три тысячи за каждый, но они нужны мне послезавтра. Ювелир: Милорд получит их. Герцог: Вы неоценимый человек, господин О′Рейли! Но это еще не все: эти подвески не могут быть доверены кому бы то ни было - их нужно изготовить здесь, во дворце. Ювелир: Невозможно, милорд. Только я один могу выполнить работу так, чтобы разница между новыми и старыми была совершенно незаметна. Бекингем: Так вот, господин О′Рейли, вы мой пленник. И, если бы вы пожелали сейчас выйти за пределы моего дворца, вам это не удалось бы. Следовательно, примиритесь с этим. Назовите тех из подмастерьев, которые могут вам понадобиться, и укажите, какие инструменты они должны принести. Ювелир хорошо знал герцога и понимал, что всякие возражения бесполезны. Он сразу покорился неизбежному. Ювелир: Будет ли мне разрешено уведомить жену? Герцог: О, вам будет разрешено даже увидеться с ней, мой дорогой господин О′Рейли! Ваше заключение отнюдь не будет суровым, не волнуйтесь. Но всякое беспокойство требует вознаграждения. Вот вам сверх суммы, обусловленной за подвески, еще чек на тысячу пистолей, чтобы заставить вас забыть о причиненных вам неприятностях. Д′Артаньян и Кот не могли прийти в себя от изумления, вызванного этим министром, который так свободно распоряжался людьми и миллионами. Ювелир тем временем написал жене письмо, приложив к нему чек на тысячу пистолей и прося в обмен прислать ему самого искусного из его подмастерьев, набор алмазов, точный вес и качество которых он тут же указал, а также и необходимые ему инструменты. Бекингэм провел ювелира в предназначенную ему комнату, которая за какие-нибудь полчаса была превращена в мастерскую. Затем он у каждой двери приказал поставить караул со строжайшим приказанием не пропускать в комнату никого, за исключением герцогского камердинера Патрика. Ни к чему и говорить, что ювелиру О′Рейли и его подмастерью было запрещено под каким бы то ни было предлогом выходить за пределы комнаты. Сделав все распоряжения, герцог вернулся к д′Артаньяну и остальным. Герцог: Теперь, юные мои друзья, Англия принадлежит нам. Что вам угодно и какие у вас желания? Д'артаньян и Кот: Постель. Должны признаться, что это нам сейчас нужнее всего. Герцог приказал отвести д′Артаньяну, Коту, Сергею и Маргарите комнату рядом со своей спальней. Ему хотелось иметь молодых людей постоянно вблизи себя — не потому, что он не доверял им, а ради того, чтобы иметь собеседников, с которыми можно бы беспрестанно говорить о королеве. Час спустя в Лондоне был обнародован приказ о запрещении выхода в море кораблей с грузом для Франции. Исключения не было сделано даже для почтового пакетбота. По мнению всех, это означало объявление войны между обоими государствами. На третий день к одиннадцати часам утра подвески были готовы и подделаны так изумительно, так необычайно схоже, что герцог сам не мог отличить старых от новых, и даже люди самые сведущие в подобных вещах оказались бы так же бессильны, как и он. Герцог немедленно позвал д′Артаньяна и его друзей. Бекингем: Вот, алмазные подвески, за которыми вы приехали, и будьте свидетелем, что я сделал все, что было в человеческих силах. Д'артаньян: Будьте спокойны, милорд, я расскажу обо всем, что видел. Но ваша милость отдает мне подвески без ларца. Герцог: Ларец помешает вам в пути. Этот ларец тем дороже мне, что он только один мне и остается. Вы скажете, что я оставил его у себя. Д'артаньян: Я передам ваше поручение слово в слово, милорд. Бекингем: А теперь, как мне хоть когда-нибудь расквитаться с вами? Д′Артаньян и Кот вспыхнули до корней волос. Они поняли, что герцог ищет способа заставить их что-нибудь принять от него в подарок, и мысль о том, что за их кровь и их товарищей им будет заплачено английским золотом, вызвало в них глубокое отвращение. Д'артаньян: Поговорим начистоту, милорд и взвесим все, чтобы не было недоразумений. Я служу королю и королеве Франции. Более того: возможно, что я не совершил бы всего этого, если бы не одна особа, которая дорога мне, как вам, ваша светлость, дорога королева. Герцог улыбаясь: Да, и я, кажется, знаю эту особу. Это... Д'артаньян поспешно перебил: Милорд, я не называл ее имени! Бэкингем: Верно. Следовательно, этой особе я должен быть благодарен за вашу самоотверженность? Д'артаньян: Так оно и есть, ваша светлость. Ибо сейчас, когда готова начаться война, я, должен признаться, вижу в лице вашей светлости только англичанина, а значит, врага, с которым я охотнее встретился бы на поле битвы, чем в Виндзорском парке или в коридорах Лувра. Это, однако ж, ни в коей мере не помешает мне в точности исполнить поручение и, если понадобится, отдать жизнь, лишь бы его выполнить. Но я повторяю: ваша светлость так же мало обязаны мне за то, что я делаю при нашем втором свидании, как и за то, что я сделал для вашей светлости при первой нашей встрече. Герцог вполголоса: Мы говорим: "Горд, как шотландец" Дартаньян: А мы говорим: "Горд, как гасконец" Гасконцы — это французские шотландцы. Д′Артаньян и Кот поклонились герцогу и собрались уходить. Бекингем: Как? Вы уже собираетесь уходить? Но каким путем предполагаете вы ехать? Как вы выберетесь из Англии? Д'артаньян и Кот: Да, правда... Мы забыли, что Англия - остров и что вы - владыка его. Герцог: Отправляйтесь в порт, спросите бриг "Зунд", передайте капитану это письмо. Он отвезет вас в маленькую французскую гавань, где обыкновенно, кроме рыбачьих судов, никто не пристает. Д'артаньян: Как называется эта гавань? Бекингем: Сен-Валери. Но погодите. Приехав туда, вы зайдете в жалкий трактирчик без названия, без вывески, настоящий притон для моряков. Ошибиться вы не можете - там всего один такой и есть. Кот: И что дальше? Герцог: Вы спросите хозяина и скажите ему: "Forward". Кот: Что означает "Вперед". Не так ли. Бекингем: Да. Это пароль. И тогда хозяин предоставит в ваше распоряжение оседланных лошадей и укажет дорогу, по которой вы должны ехать. На вашем пути вас будут ожидать несколько сменных лошадей. Если вы пожелаете, то можете на каждой станции оставить ваш парижский адрес, и все лошади будут отправлены вам вслед. Несколько из них вам уже знакомы, и вы, кажется, как знатоки могли оценить их - это те самые, на которых мы с вами скакали из Виндзора. Остальные - можете положиться на меня - не хуже. Эти лошади снаряжены, как для похода. При всей гордости вы не откажетесь принять одну из них для себя и попросить ваших отсутствующих друзей, также принять по одной из них. Впрочем, ведь они пригодятся вам на войне против нас. Цель оправдывает средства, как принято у вас говорить. Д'артаньян и Кот: Хорошо, милорд, мы согласны. И, даст бог, мы сумеем воспользоваться вашим подарком! Кот: простите милорд, но вначале нам нужно забрать Ивана.