Великое Султанское торжество
В XVI веке ярко сияла звезда величия Османской Империи, также этот период был особенно знаменателен с точки зрения дворцовых торжеств. Три самых ярких празднества столетия — в 1524, 1530 и 1539 годах — выпали на ранний период правления Султана Сулеймана. На знаменитой свадьбе сестры падишаха и Великого Визиря Ибрагима (ныне покойного), а также на сюннете старших шехзаде султанаим уже не побывать, но сейчас разведчикам выдалась возможность посмотреть пышные гуляния, посвященные младшим шехзаде и дочери султана. — Ну что, я был прав? — с улыбкой спросил Натаниэль у друзей, осматривая площадь Ипподрома, забитую народом. Празднества в честь обрезания шехзаде Баязида и Джихангира, а также свадьбы дочери Падишаха Михримах, шли полным ходом. — Прав, прав, — ворчливо ответил Кевин, — площадь действительно очистили и облагородили. Великое Султанское торжество — «Сур-ы хюмаюн» — длилось уже седьмой день. Главная площадь столицы была ярко украшена разноцветными флагами, флажками и бунчуками. На возвышении со стороны Айя-Софии было построено место для султанского трона, там же поставили большой красный шатер, в котором султанская семья принимала важных зарубежных гостей — наместников, послов, торговцев. Для гостей, приглашенных из Румелии и Анатолии, были сооружены портативные зрительские ложи. Первые два дня великого торжества были посвящены важным гостям султана Сулеймана. Согласно протоколу, первыми прибывали послы, груженные щедрыми подарками, религиозная элита, визири и корпусные аги. Все они представили падишаху египетские, индийские и дамасские ткани, оружие, фарфор, прозрачные пиалы и блюда, изделия из серебра и золота, дорогие меха, драгоценности и рабов. В следующие дни устраивали невиданные представления прибывавшие из всех уголков Империи и даже мира фокусники, трюкачи, акробаты, искусные рассказчики, наездники, лучники, борцы, дрессировщики собак и объездчики лошадей. Само обрезание шехзаде произошло на пятый день торжеств. Вместе с ними также в шатрах, раскинувшихся в Кягытхане, провели обрезание всем бедным и сиротам. В самый первый день торжеств разведчики сделали короткую вылазку в центр Стамбула, чтобы увидеть султана Сулеймана. Его путь от дворца к площади проходил по лучшей мощеной улице столицы, простой люд не прогоняли оттуда, лишь не позволяли преграждать падишаху дорогу. Султан Сулейман ехал со своей свитой — Великим визирем Лютфи-пашой, который был мужем сестры падишаха Шах-султан и своим приближенным Казначеем. Падишах выглядел величественным и довольно суровым. Султан оказался мужчиной среднего телосложения, с очень длинной шеей и орлиным носом. Его можно было бы назвать красивым, но тонкие черты лица никак не уравновешивали хищный изгиб носа, похожего на клюв. К тому же Сулейман был очень бледен. Тонкие губы были сурово сжаты, а острый и тяжелый взгляд внимательно обегал толпу. Падишах, одетый в роскошный зеленый кафтан, расшитый золотой нитью, величественно восседал на великолепном белом жеребце. На удивление, султан не носил бороды, лишь довольно длинные усы. Великий Визирь в противовес падишаху был грузным мужчиной в годах, с густой черной бородой с проседью. Казначей же был худощавым и горбоносым мужчиной средних лет довольно невзрачной наружности. Оба паши были одеты в черные кафтаны с богатой вышивкой и уверенно держались в седле. Все-таки османы были прирожденными всадниками. Сколько бы Натаниэль не видел конников в Константинополе, все они держались в седле даже лучше, чем на земле. Как только свита падишаха скрылась из вида, разведчики вновь ушли в стены арсенала, решив посетить народные гуляли через несколько дней. И вот сегодня Нат, Кевин и Эндрю вышли в город, надеясь увидеть что-нибудь интересное и необычное. Жан отказался с ними идти, мотивируя тем, что и так уже примелькался в Стамбуле и не уверен, что его местоположение не вычислил Планк. Поэтому француз остался в мастерской Николо, помогая мастеру в его работе. Сейчас площадь Ипподрома напоминала арену цирка: днем здесь проходили шествия ремесленников, военные реконструкции, выступления акробатов, комические постановки «мудхике», танцы кёчеки спортивные состязания. Ночью же проводились огненные представления и запускались фейерверки. Командированные из султанских кухонь повара и пекари с подмастерьями развернули огромные дорожные кухни. Любой гость торжеств мог угоститься блюдами со стола самого султана Сулейман-хана. Густой чечевичный суп с овощами и бараниной и горячий, рассыпчатый плов раздавали всем желающим юные поварята. Рядом молодые пекари угощали людей сладкими пышками прямо из печи и горячими слоеными треугольниками с бараниной, сыром и зеленью. Называлась такая выпечка «борек», османы ей часто обедали, запивая сладким щербетом. Помимо главной площади столицы представления проходили и в северном районе города. Там устраивались состязания по джириту, стрельбе из лука, метанию копья и соревнование наездников. Сегодня на площади Ипподрома было представление канатоходцев, жонглеров, воздушных акробатов и глотателей мечей. Парни с интересом пробирались сквозь толпу, не спеша рассматривая артистов. Они уже были на представлении бродячего цирка в Италии 1509 года, здешние выступления были чем-то схожи. Актеры дурачились с толпой, канатоходцы изящно вытанцовывали на тонких веревках, натянутых между специально поставленными столбами, жонглеры жонглировали всем, что попадется под руку. Больше всего Ната заинтересовали глотатели мечей. Веснински даже оторвался от друзей, замирая возле одного из артистов. Хрупкий смуглокожий юноша, одетый в цветистую жилетку и шаровары, грациозно запрокинул голову назад и вытянул шею так, чтобы выровнять пищевод, а глотка и сам рот «встали» в одну линию. Расслабляя горло, он вставил меч вдоль него, а затем стал перемещать лезвие внутрь и вести его по пищеводу вплоть до самого желудка. А потом одним медленным и изящным движением вытащил его. Удивительно! Ведь в XVI веке не было никаких мер безопасности, и этот трюк мог закончиться смертью в любой момент. В их времени сейчас насчитывается менее 100 профессиональных глотателей шпаг, и многие из них используют дополнительные меры предосторожности, такие как проглатывание перед выступлением специальных направляющих трубок из очень тонкого металла длиной 45-50 сантиметров и шириной 25 миллиметров, что позволяет впоследствии вводить в глотку шпагу с меньшей опасностью. Здесь же артисты каждый раз рисковали своей жизнью. Восхищенно покачивая головой, Натаниэль хотел отойти от представления удивительного парня, но замер, так и не сделав шаг. К его боку прижался острый клинок, а над ухом раздался шепот. — Привет, Натаниэль. Прогуляемся? — Джексон Планк незаметно усилил давление своего ножа, прорезая тонкую ткань рубахи и царапая кожу. Веснински медленно выдохнул. Он попался. За секунду Натаниэль испытал целый вихрь эмоций — от парализующего страха, до жгучего азарта и предвкушения. Это была не Лола, которая хорошо знала все его приемы. Его нашел всего лишь разведчик в отставке, а значит есть пространство для маневра. — Прогуляемся, Джексон, — ответил Нат, незаметно встряхивая рукавом, тем самым ослабляя нож в скрытых ножнах, и спокойно сделал шаг в сторону. Все инстинкты Натаниэля заработали на полную мощность. Он хорошо умел выживать и если попадался в лапы отцовским ищейкам, то делал все, чтобы вырваться и по возможности забрать ублюдков с собой. Его мать, Мэри Хэтфорд, не была беспомощной овечкой. Дочь британской мафии многому научила сына в бегах. Благодаря ее науке он смог сбежать из трехдневного плена. Выберется он и сейчас. Планк не был головорезом его отца. Он был всего лишь нанятым Лолой разведчиком. — Мне даже жаль тебя, Веснински. Не знаю, чем ты так насолил отцу, но платит он за тебя поистине безумные деньги, — с ухмылочкой сказал Джексон, но Нат никак не отреагировал на его слова. Со стороны они казались родственниками — будто бы добрый дядюшка приобнимал своего племянника и вел сквозь толпу. Натаниэль незаметно осматривался, стараясь приметить Дэя и Миньярда в толпе. Уже на выходе с площади он мельком увидел черноволосую макушку Кевина, который смотрел прямо на него. Не изменившись в лице, он продолжил спокойно идти рядом с Планком. Джексон вывел его с Ипподрома и втолкнул в ближайшую подворотню. — Глупо было высовываться из-под защиты арсенала, мальчик, — улыбаясь произнес он, прижимая нож к его шее. — Глупо было не узнать, с кем именно ты имеешь дело, — ответил Натаниэль, позволяя ножу свободно упасть в его ладонь, и всадил клинок в печень Планка по самую рукоять. Джексон рефлекторно надавил лезвием на горло, но Натаниэль извернулся ужом и вырвался из слабеющей хватки. Мужчина рухнул перед ним на колени и завалился набок, истекая черной кровью. Веснински быстро обыскал его, забрал все предметы, которые были из их времени, и выскочил из подворотни. В тот же миг к нему подбежали взволнованные друзья. — Как ты? — спросил Кевин, быстро осматривая Лиса. Нат небрежно стер кровь с тонкого пореза на шее и ответил: — Нормально. Идем отсюда. Быстро. — Что с Планком? Это же был он? — поинтересовался Эндрю. — Он. Уже мертв. Я всадил нож ему в печень. Идем обратно к арсеналу, хватит на сегодня представлений, — равнодушно сказал Веснински, на его лице не отображалось ни единой эмоции. Таким хладнокровным друзья видели его очень редко. Миньярд понимал, что такая метаморфоза временна. Сейчас, пока за ним идет охота, Натаниэль вновь стал тем парнем, который выживал в жестких кошках-мышках со смертью больше десяти лет. Переглянувшись с Кевином, он сжал плечо Веснински в жесте поддержки, и все трое не спеша двинулись к своей временной обители.Невольничий рынок
— У меня плохое предчувствие, — заявил Кевин, когда они вновь покинули территорию арсенала. — У меня это предчувствие не исчезает с момента нашего побега из хана, — проворчал Эндрю. Натаниэль лишь хмыкнул. После случившегося на Ипподроме прошло уже три дня. Веснински был на удивление спокоен и абсолютно не переживал о притаившейся Лоле с подельниками. Да, судя по всему Малкольм знала, где они скрываются. Ну и что? Без Планка она никуда не сунется, а Джексона он убил. Именно поэтому Нат заставил парней высунуть нос за ворота арсенала, чтобы продолжить их разведку. Их команде осталось посетить всего лишь невольничьи рынки и можно было выдвигаться, наконец, домой. Наверное, впервые за пять лет Веснински хотел обратно на вокзалы. То, что начиналось между ним и Ичиро было еще таким хрупким, но уже согревало искалеченную душу Ната. Ему хотелось вновь ощутить это тепло. И, чего уж греха таить, губы самурая и его горячие руки. На Ясыр-базаре, на который сейчас пришли разведчики, продавали невольников и невольниц со всех уголков Османской империи. В основном это были жители, захваченные во время набегов Барбароссы по побережью, а также угнанные в рабство с завоеванных османами территорий. Рабов на Ясыр-базаре могли купить все желающие. Невольники на рынке содержались, как птицы в клетках. Обнаженные и беспомощные, они обреченно смотрели сквозь толпу. Покупатели придирчиво осматривали их нагие тела с ног до головы, ища всевозможные изъяны или следы болезни. Цена для каждого назначалась в зависимости от состояния здоровья, выносливости и потенциальной полезности. Женщины же оценивались в зависимости от их красоты — часто богатые и знатные османы покупали их себе в жены. Натаниэль никогда не мог спокойно находиться в подобных местах. Для Веснински не было ничего важнее свободы, сама концепция рабства претила всему его существу. Он со состраданием смотрел на рабов, но ничем не мог им помочь. Сегодня все трое разведчиков выглядели как потенциальные покупатели, поэтому торговцы живым товаром постоянно к ним обращались, толкая невольников вперед и выставляя их на обозрение толпы. — Все-таки зря мы сюда пришли, — очень тихо произнес Натаниэль, украдкой сжимая Эндрю за предплечье. — Я не могу на это смотреть. Миньярд окинул побледневшего Ната обеспокоенным взглядом. — Что с тобой, Лис? — спросил он, посерьезнев. — Не хочу больше здесь находиться. Мы можем уйти? — едва слышно выдохнул Веснински, которого начали одолевать очень мрачные мысли. — Да, пойдемте. Лучше прогуляемся ко дворцу Великого Визиря, — ответил Эндрю. Разведчики быстрым шагом пробирались сквозь толпу. Они были уже на выходе с базара, когда Натаниэль вдруг замер, устремив свой потемневший взгляд на очередного торговца рабами. На помосте для рабов стоял худенький мальчишка лет пяти-шести. Ярко-рыжий, кудрявый, с веснушками на впалых щеках и с теплыми карими глазами, в которых застыла глухая тоска. Тоска уставшей души, доведенной до края отчаяния… Голый, как и все невольники, мальчик старался спрятаться за спины детей постарше, но его то и дело отталкивали в сторону. В глазах Веснински промелькнула боль и какое-то понятное лишь ему одному узнавание. Он резко схватил за рукав ближайшего толмача и обратился к нему на нескольких языках, пытаясь установить контакт. Толмач ответил разведчику на плохом французском, и Натаниэль буквально отдал приказ, сунув ему в руки несколько серебряных монет. — Спроси столько стоит вон тот рыжий мальчишка, — руки Веснински слегка подрагивали, он едва-едва сдерживал нахлынувшие эмоции. Толмач кивнул и обратился к работорговцу. Турок окинул оценивающим взглядом Натаниэля, потом тощего мальчонку и назначил сумму в 35 серебряных акче. Не разрывая зрительного контакта с торговцем, Веснински бросил ему золотой дукат и велел толмачу передать, что вместе с рабом, он хочет забрать и плащ турка, подбитый теплым мехом. Купец ухмыльнулся и пальцами показал, что хочет еще один золотой. Натаниэль презрительно швырнул ему под ноги монету и, не дожидаясь реакции, подошел к помосту с детьми. Он протянул руку к мальчику и стал тихим, ласковым голосом обращаться к нему на всех языках, которые знал. — Не бойся, маленький. Я не обижу тебя. Пойдем со мной. К несчастью, мальчонка никак не реагировал на его слова и лишь пугливо пытался спрятаться, но через некоторое время Натаниэлю все же удалось убедить мальчишку подойти к нему. Веснински взял ребенка на руки и укутал его плащом, который сдернул с плеч работорговца. Не говоря ни слова, он пошел прочь с рынка, прижимая к груди трясущегося от страха ребенка. Кевин и Эндрю тенями следовали за ним. До мастерской они дошли, сохраняя молчание, а после произошел взрыв. Терпения Эндрю хватило ровно до того момента, когда Натаниэль умыл и немного накормил перепуганного малыша, а после устроил его на своем матрасе. Как только измученный ребенок забился в одеяло, как в кокон, Эндрю с рыком схватил Натаниэля за шею и потащил прочь из мастерской, во внутренний дворик. — Какого хуя ты творишь, Веснински?! — закричал он. — Я не мог его бросить, — ответил Нат. — Нет. Ты мог его бросить и должен был! — злился Миньярд. — Не говори так, — процедил Натаниэль. — Ты разведчик! Твое дело тихо прийти, собрать информацию и также тихо уйти! Не выделяясь, не нарушая ход времени. А ты купил раба! Ты хоть подумал, что будет с ребенком, когда ты уйдешь домой? — рычал Эндрю. — Ничего не будет. Я заберу его с собой, — сказал Нат. — С собой… — медленно повторил Миньярд. — Ты заберешь ребенка с собой, в наше время, на вокзалы. Скажи, что ты пошутил, Натаниэль, — взмолился он. Веснински молча покачал головой. — Ты хоть понимаешь, какие у тебя будут проблемы? — спросил молчавший до этого Кевин. — Ты нарушишь несколько законов нашего времени! И простым штрафом ты тут не отделаешься, идиот! Тебя могут изгнать из Нижнего, ты это понимаешь? — Мне плевать. Я его не брошу. Он — это я, понимаете? Я не смогу оставить его здесь, просто не смогу, — повысил наконец голос Нат, срываясь на злой крик. — В его глазах такая тоска и боль… Я был таким же. Испуганным и несчастным. Я не брошу его, понимаете? Я заберу его с собой и дам ему ту жизнь, которую он заслужил, а не рабство в османском доме. — Да ты со своей жизнью разобраться не можешь! Не можешь помочь себе, как ты собрался воспитывать ребенка? Что будет с ним, если ты опять сорвешься и вскроешь себе вены? Бросишь его на Дэвида, на нас или на Ичиро?! — в сердцах воскликнул Эндрю. Натаниэль стремительно побледнел и отшатнулся от него, словно получил пощечину. Слова друга ужалили очень больно. — Не ожидал от тебя, Эндрю. Спасибо, — тихо сказал он и вернулся в мастерскую. Натаниэль понимал, что натворил, но по-другому он просто не мог поступить. Он смотрел на мальчика и видел себя в 6 лет. Беспомощного и испуганного, которому никто не мог помочь. Его никто не защитил от отца. Спустя пару лет мать смогла с ним сбежать из дома Веснински, но разве его жизнь стала лучше или легче от этого? Разве он хоть на минуту почувствовал себя в безопасности? Счастливым? Обычным ребенком? Нет. Мальчишка зашевелился под одеялом, и Натаниэль сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. Испуганные шоколадные глаза смотрели на Веснински без всякой надежды. Нат постарался отбросить все негативные эмоции в сторону и начал пытаться найти контакт с ребенком. Он указал на себя и четко произнес. — Натаниэль. А потом протянул вперед руку, указывая на мальчика. Спустя несколько повторений, мальчишка понял, что от него хотят, и тихо пробормотал: — Левент Натаниэль вздохнул, понимая, что будет сложнее, чем он ожидал. Он налил в кружку немного щербета и поставил перед мальчиком. Пока тот утолял жажду в мастерскую вернулся Жан, который сегодня с утра ходил в Галату. — Что могло вас рассорить? Там Миньярд, как тигр в клетке, мечетс… — оборвал свою речь на полуслове француз, увидев ребенка. — Только не говори, что ты купил на базаре раба, — умоляюще произнес он. — Не начинай, Моро. Просто не начинай, — попросил Нат, понимая, что просто не выдержит еще один скандал. — Лучше помоги мне выяснить на каком языке он говорит. Жан поджал губы и подошел поближе к мальчику. И начал он с тюркского, здраво предположив, что если ребенок был в рабстве у османов, то уж простые слова точно должен был выучить. — Не бойся нас. Ты понимаешь меня? Мальчик кивнул. — Хорошо. Меня зовут Жан, а того, кто тебя купил, Натаниэль. Мы не причиним тебе вреда и хотим помочь. Как тебя зовут, откуда ты и что ты знаешь о судьбе своих родителей? Малыш недоверчиво на него посмотрел, но все же ответил на ломаном тюркском. — Меня зовут Левент. Я из Буды. Папа хотел увезти нас, не знаю куда. На нас напали в дороге, папу и старшего брата убили, а меня забрали, — голос мальчишки был тихим и ломким. — Когда это случилось? — спросил Жан. — Я не знаю, — тихо ответил мальчик. — дома была зима, а здесь всегда не холодно. Жан повернулся в Натаниэлю и начал рассказ. — Мальчика зовут Левент, он венгр. Венгрия сейчас под османами и австрийскими Габсбургами, плюс, там множество своих внутренних конфликтов и восстаний. Отец мальчика, судя по всему, был не из бедных, раз имел возможность вывезти семью из страны. Им не повезло — наткнулись на разбойников. Кто именно это был, мальчик вряд ли нам расскажет. Может османы, может местное отребье. Отца и старшего брата убили, ребенка продали. Судя по всему, он переходил из рук в руки, пока не попал в Стамбул. Левент сказал, что была зима, когда его забрали. Сейчас начало декабря. Он в рабстве почти год, а может и больше, потому что он немного потерялся во времени. Натаниэль с болью посмотрел на малыша. — Сколько ему лет? Жан еще раз обратился к ребенку и выяснил, что мальчику сейчас 7 лет, но это тоже неточно. — Жан, прошу тебя, сходи на рынок и купи для него хорошую одежду. И скажи ему, что он больше не раб, что совсем скоро мы пойдем в другое место, которое станет его новым домом. И еще — попроси его сидеть тихо и никуда не выходить из комнаты. Француз бросил на Ната непонятный взгляд, но перевел мальчику то, что сказал Веснински. Малыш недоверчиво посмотрел на Натаниэля своими огромными карими глазами и плотнее укутался в одеяло, из которого теперь торчали только рыжие лохмы и пуговка носа. Натаниэль ободряюще улыбнулся мальчику и на время оставил его в покое, давая прийти в себя. Пока Моро ходил на рынок, Нат обдумывал ситуацию и свои следующие шаги. Врата открывались ранним утром, поэтому нужно было собираться домой и выдвигаться в путь уже на рассвете. Лола вряд ли высунется и навредит им — без Планка здесь она беспомощна. Малкольм никогда не была совсем уж идиоткой, поэтому вряд ли рискнет лезть на рожон прямо сейчас, когда ее лишили козыря во Вратах. Впрочем, Нат был бы не против вновь с ней пересечься. Хватит бегать. Нужно решить вопрос с ней, с отцом и его крысами раз и навсегда. Теперь Нату есть ради чего жить. Плавная терапия с Бетси понемногу помогала. Возможно, сейчас он начинал верить в то, что сможет справиться с призраками прошлого и тем адом, который терзает его разум. У него есть семья — Дэвид, Эндрю и Кевин, у него есть друзья — все «Лисы» из бара. И у него есть Ичиро, который вызывал у него совершенно особые чувства. И теперь у него появился Левент, которого он вырвал из рабства, и обязательно должен дать ему нормальную жизнь. Хотя с мальчишкой было сложнее всего. По закону Веснински должны будут осудить за вмешательство в ход времени в процессе разведки, наложить огромный штраф и изгнать с вокзалов в Верхнее время. Этого нельзя было допустить. Постепенно у него сформировался план, который должен был преодолеть все формальные препоны. — Нат, — раздался над ухом голос Кевина, — поговорим? — О чем? Вы с Эндрю уже все сказали. Особенно Эндрю, — болезненно поморщившись, ответил Натаниэль. — Пожалуйста, Ниэль… Парень вздохнул и поднялся на ноги. — Пошли. Они вновь вернулись во внутренний дворик, где Эндрю нервно курил трубку. Увидев Ната, он подскочил к нему, схватил за шею сзади и чуть наклонил к себе, заглядывая в глаза. Ореховые радужки потемнели от эмоций, было видно, что Эндрю сожалел. — Я не хотел сказать то, что сказал так грубо. Извини. Я просто переживаю за тебя, Лис. Ты мне не чужой, понимаешь? — Тогда прими мое решение. Пусть импульсивное, пусть глупое в твоих глазах, но я не передумаю, Дрю, — ответил Нат. Миньярд на минуту прижался лбом к его лбу и отстранился. — Конечно, не передумаешь. Иначе это был бы уже не ты, — усмехнулся он. — Как ты будешь выкручиваться на вокзале? Уже думал? — Да. Скажем что ребенок увидел нас, когда мы уже входили во Врата, из любопытства подбежал ближе, и его случайно затянуло за нами. Эндрю и Кевин несколько минут обдумывали эту идею. — В целом, такое возможно. На ВВ-73 и ВВ-45 точно были подобные прецеденты. Разведчики отделывались штрафами, и на этом все заканчивалось. Провалившиеся во Врата оставались в Нижнем, как и положено всем выходцам из прошлого, — ответил Кевин. — Значит решили? — поинтересовался Натаниэль. — Значит решили, — ответил Миньярд, а Кевин вдруг обнял Ната. — Ты же понимаешь, что ребенка не отдадут тебе на воспитание? — спросил Дэй. — Понимаю. Но… я попрошу Ичиро взять его в клан. Так что, формально он будет под опекой Морияма и проходить адаптацию под его крылом, но заниматься Леви буду я. — Леви? — переспросил Эндрю. — Вообще он Левент. Но Леви ему идёт больше. Он венгр, ему 7 лет. Жан смог его разговорить. Отца и старшего брата убили, мальчика забрали в рабство. Он довольно недоверчив и пуглив, но я уверен, что справлюсь с этим. Кевин молча покачал головой, понимая, что Нат не до конца осознавал, как ему будет сложно, и не до конца понимал, какую ответственность он решил на себя взвалить. С другой стороны, Дэй был уверен, что Ичиро точно не бросит теперь уже двух рыжиков. Да и они с Эндрю их не оставят одних. Как и Дэвид. — Где француз, кстати? — поинтересовался Эндрю. — Я отправил его на рынок за вещами для мальчишки. Завтра утром уходим домой, — ответил Нат. Друзья еще долгое время обсуждали все произошедшее во время разведки и те трудности, с которыми они еще столкнутся. Веснински был настроен довольно решительно и Кеву с Эндрю не оставалось ничего другого, как поддержать его. Мимоходом, Нат обмолвился о том, что нужно решить вопрос и с отцом, но конкретики пока не было. Вскоре пришел с покупками Жан, и парни вернулись в мастерскую. Уходить планировали на рассвете, поэтому закрылись в выделенной им комнатке и вдумчиво собирали вещи. Леви пугливым зверьком смотрел на них, высунув нос из одеяла. Моро положил перед ним новую одежду и сказал, чтобы тот не боялся их и спокойно одевался. Левент сначала очень недоверчиво отнесся к обновкам, но потом с восторгом рассматривал новые штаны с рубашкой и мягкие башмачки, купленные Жаном. Как только малыш оделся, Эндрю и Кевин подошли с ним познакомиться. К дичайшему восторгу Натаниэля оказалось, что мальчик очень и очень слабо понимал самые простые фразы на немецком и даже мог ответить. Просто на рынке он был слишком испуган, чтобы ответить Нату. Судя по всему, Леви происходил из зажиточной семьи, которая могла позволить себе учителя. Учитывая, что над Венгрией большое влияние имели Габсбурги, то немецкий язык входил в обиход как минимум у торговцев и дворянства. Плюс, множество австрийских общин уже обосновались в стране. Поэтому немецкий язык Леви начал изучать в семье с малых лет, а вот тюркскому ему пришлось обучаться уже в рабстве. Эндрю и Кевин очень осторожно общались с мальчиком, стараясь его не напугать. Поняв, что ему не собираются вредить, Левент немного оттаял и даже согласился с сокращением своего имени до «Леви». Немного привыкнув к парням, он уже не так сильно вздрагивал, когда кто-то из них двигался рядом с ним. Он с интересом наблюдал за сборами разведчиков, а когда Натаниэль дал ему свой альбом и несколько карандашей, которыми делал рисунки для Эли, просто выпал из реальности, с восторгом рисуя странными штуками по очень белой бумаге. Миньярд внимательно наблюдал за мальчиком и понял, что именно в нем увидел Нат. Мальчишка действительно был… Натаниэлем в миниатюре. Выгоревшим и почти не верящим в лучшее, но робко тянущимся к теплу и свету. Вот только маленький Веснински из травмированного ребенка превратился в не менее травмированного взрослого. У Леви же был шанс на лучший исход. Улеглись все ближе к полуночи. Старику Николо про мальчика не сказали — к счастью Леви не успел попасться ему на глаза. Старый мастер в последние дни был занят на верфях и мало времени проводил в мастерской, что было лишь на руку разведчикам. Малыш Леви задремал между Натом и Жаном, которые спали под окном. Кевин и Эндрю чутко дремали у двери, что и спасло всем жизнь. Миньярд первым услышал шорохи в доме. Подорвавшись с импровизированной постели, он прислушался к происходящему за дверью и растолкал парней. За ними явно пришли и стоило срочно уходить. — Эндрю, бери Леви и с Кевином идите в Галату, к Вратам, — едва слышно прошептал Натаниэль. — Мы с Жаном решим вопрос и присоединимся к вам. Веснински растянул губы в жесткой ухмылке. Кажется, его желание расправиться с Лолой вот-вот исполнится. Неужели Малкольм все же решилась? — Нет! — рассерженной змеей зашипел Миньярд. — Я тебя не брошу! — Дрю. Верь мне. Я больше не боюсь ее. Я знаю все ее слабости. Я возьму Лолу на себя, а Жан уберет остальных. Сохрани Леви, ладно? Миньярд упрямо смотрел на Ната, пока тот не вздохнул и не вытащил опостылевшие линзы, которые скрывали его глаза всю разведку. — Посмотри на меня, — он притянул Дрю к себе за шею. — Я легко могу доверить тебе свою жизнь. Доверься и ты мне сейчас. Я знаю, что делаю. Я обязательно вернусь. — Блять, много болтаете! — зашипел Моро. — Собрали вещи и прыгайте в окно, быстро! Парни вздрогнули, но послушались француза. Кевин взял на руки сонного Леви, тихо прося мальчика затаиться, Эндрю же змеей выскользнул из окна и скрылся в ближайшей тени, осматриваясь. Путь был чист, и совсем скоро Кевин с ребенком присоединились к нему. По знаку француза Натаниэль остался в комнате, а сам Моро бесшумно выскользнул за дверь. Сегодня они будто читали мысли друг друга. Жан убьет всех, кроме Лолы, заманив Малкольм в комнату к Нату. Бывший гвардеец короля был смертоносен и скрываться умел не хуже тени. По его наблюдениям во время разведки с Планком было трое наемников. Он их знал — парни шарились по другим вокзалам и обдирали туристов, иногда крали, иногда убивали за деньги. Как бойцы все они не представляли особой опасности. Одного во время первой погони снял с ножа Эндрю, Планка убил Веснински. Оставалась Малкольм и еще два увальня. Пока Моро выполнял свое задание, Нат притаился. Он вытащил нож и морально готовился к схватке. В мастерской стало шумно — глухие вскрики, звук падающих тел. Дверь, скрипнув, открылась и в угол, где стоял Нат, полетел нож. Впрочем, Веснински это предвидел и вовремя отскочил. — Привет, Младший. Готов вернуться к папочке? — сладко пропела Лола, быстро оглядывая комнату и надвигаясь на Ната. — Обязательно, но чуть позже и на моих условиях, — усмехнулся в ответ Веснински, поигрывая ножом. Лола рассмеялась и бросилась в атаку, целя в правый бок. Нат парировал удар, резко отскочил в сторону, и их танец начался. Лис хорошо помнил уроки Лолы. Помнил ее любимые захваты и удары. Поэтому, изогнув губы в жесткой ухмылке, он занял выжидающую тактику. Малкольм хмыкнула и разразилась серией быстрых ударов — удар в горло, бок, пах, бедро, сердце, горло. Режущие и колющие удары сыпались на Ната, как из рога изобилия. Веснински бесконечно уклонялся и ехидно улыбался Малкольм. — Стареешь, Лола, стареешь, — скалился он, провоцируя ее на ошибку. И Малкольм ошиблась, зарычав и кинувшись в атаку, забыв о защите. Режущий круговой удар в область шеи, и Лола захлебывается кровью, хватаясь за распоротое горло. Женщина, упав на колени, медленно завалилась на бок, открыв рот в беззвучном хрипе. Веснински отошел от мертвого тела и утомленно прислонился к стене, шипя от боли. Все-таки Лола пару раз его довольно неплохо зацепила — левый бок и живот красовались глубокими порезами. — Ты закончил? — спросил Жан, бесшумно появляясь в комнате. — Да. Можем идти, — ответил Веснински. — Они убили Николо, — тихо сказал Моро. Этой ночью с ними ночевал только старик, сыновья остались в своих домах, с женами. — Вот же суки… — выругался Натаниэль. Старого Мастера было жаль. Очередная смерть, которая тяжким грузом упала на его совесть, но переживать об этом он будет уже дома. Сейчас рано расслабляться и отдаваться эмоциям. Натаниэль подошел к Лоле и присел возле нее на корточки. — Жан, я думаю стоит устроить пожар. Лучше пусть Николо и его «новые помощники» сгорят в огне, чем тут найдут эти трупы. Подготовь все, я буду ждать тебя на улице. Француз молча кивнул и скрылся в глубине дома. Нат же отрезал клок длинных волос Малкольм и правое ухо с приметным украшением — даже здесь она не сняла любимую серьгу, с которой не расставалась годами. По прибытию на вокзалы Натаниэль отправит отцу подарок. Потянуло гарью, и парень, уложив свою мерзкую ношу в кусок ткани, спрятал ее в нагрудный карман и выскочил в окно. К Вратам они успели вовремя. Обеспокоенный Эндрю, завидев Натаниэля, выдохнул и быстро оценил его состояние. Тот выглядел довольно неплохо — Жан помог замотать раны импровизированным бинтом, и до возвращения домой он вполне дотянет. Леви испуганным мышонком наблюдал за остальными, сидя в руках Кевина. — Все хорошо, поговорим уже дома, — сказал Нат парням и обратился к мальчику, — Леви, можно взять тебя на руки? Мальчик долго думал, но согласно кивнул. Взяв ребенка на руки, Нат стал тихо и самыми простыми фразами ему объяснять то, что скоро произойдет. — Наш настоящий дом находится не здесь. Совсем скоро откроются специальные двери в наш город, и мы туда вернемся. Там очень хорошо. Тебе обязательно понравится. Ты больше не раб, ты теперь часть нашей большой семьи. Главное, ничего не бойся, хорошо? Ты ведь храбрый мальчик, верно? Леви недоверчиво посмотрел на Ната, не совсем понимая, о чем тот говорит. Через мгновение воздух задрожал, и пятно Врат стало медленно появляться в пространстве. Шаг вперед. Рывок. И чистый воздух родного времени наполняет легкие.
ВВ-66. Резиденция Морияма
Ичиро с удовольствием смотрел на Натаниэля, который раскинулся на его кровати и посапывал, обнимая подушку. Когда разведчики буквально вывалились из Врат, их уже ждали — Морияма вместе с Ваймаком приходили к Вратам всю последнюю неделю, зная, что парни должны были вот-вот вернуться из разведки. Как только разведчики вступили на родную землю, самурай тут же утащил Натаниэля вместе с его неожиданным пополнением в виде рыжего малыша в свой дом. Пока они ехали, Нат коротко объяснил ситуацию с мальчиком и попросил у него помощи. Разве мог Ичиро отказать Лису, в которого давно уже был безнадежно влюблен? Конечно, нет. По прибытию в резиденцию, Ичиро вызвал в свой кабинет Эбби и Жана, который хоть и приехал вслед за ними, но успел уже освежиться и переодеться. Конечно, Леви был жутко напуган — ощущения от прохождения Врат всегда были неприятными, плюс вокруг себя он видел множество странных вещей, вроде машин или зданий из стекла и металла. К тому же, люди вокруг были одеты совсем не так, как одевались люди на его родине или даже у османов. Отдать должное мальчику — он не плакал, не вырывался из рук Ната. Он молчал, сжавшись в комок, и наблюдал за всеми с расширившимися от страха глазами. Натаниэль совместно с Моро долго говорили с ребенком в кабинете главы клана, объясняя произошедшее с понятной для его детского восприятия точки зрения. Потом они познакомили малыша с Эбби и Ичиро. Эбигейл жила по соседству с пожилой немкой, поэтому решено было отдать Леви на их попечение на некоторое время, нужное Нату для того, чтобы прийти в себя после разведки — банально обработать раны и выспаться. Мальчонка после разговора немного успокоился. Эбби ему явно понравилась, поэтому он с охотой пошел к ней на руки. Жан, которому Леви относительно доверял, проводил мальчика в домик к Эбби и старушке Кэр, которая присматривала сейчас за маленькой Марией, дочкой Эбигейл. Ичиро был уверен, что женщины вместе с французом найдут подход к ребенку, поэтому со спокойной душой утащил Натаниэля в свой дом. — Кто тебя ранил? — спросил Морияма, аккуратно промакивая порезы на боку антисептиком. Они были довольно глубокие, но не нуждались в швах. Натаниэль чистый и разморенный после душа сидел на его кровати в одних пижамных штанах и с удовольствием отдавался в умелые руки самурая. Ичиро хорошо разбирался в ранах, поэтому сделать простую перевязку не представляло для него особого труда. — Лола. Она всегда была хороша в обращении с ножами. Но я стал лучше, — ответил Нат, скривившись. — Где она? — поинтересовался Ичиро, проводя кончиками пальцев под порезом на животе. — Мертва. Я убил ее. Как и Планка. С остальными наемниками разобрался Жан. И Эндрю. Кстати, передашь отцу от меня подарок? Уверен, он будет в восторге, — с холодной ухмылкой произнес Натаниэль. — Хорошо, — спокойно ответил Ичиро. — Я рад, что ты вернулся живым, Натаниэль. — Я тоже, — улыбнулся Веснински. Пока Ичиро медленно ощупывал его торс, обрабатывая порезы и смазывая синяки мазью, Нат рассказал подробности об их разведке. О стычке с Планком и Лолой в хане, о Джексоне на султанском торжестве, а потом и нападении Лолы на мастерскую. Наконец, он коснулся и темы ребенка. Пока он не мог поделиться историей своей жизни, но честно сказал, что в мальчике увидел себя. — Я понимаю, что с Леви возникнут проблемы, поэтому… — Не возникнут. Я все решу, предоставь это мне, — перебил его Ичиро. — Но… — Без «но». Я решу вопрос с Диккенсом. К тебе не будет претензий. Мальчишку я возьму в свой клан и под свое крыло. А ты переезжай от Дэвида ко мне и участвуй в жизни ребенка, — спокойно сказал самурай, заканчивая с перевязкой и ласково оглаживая его бока. — Ичиро… — Я тебя ни к чему не обязываю, — опять перебил его Морияма. — Просто тебе самому будет так удобнее. Натаниэль мягко улыбнулся и притянул к себе мужчину, целуя. Все-таки Ичиро действительно оказался удивительным человеком. Чувства, которые он к нему испытывал, лишь окрепли после разлуки и постепенно начинали превращаться в что-то, чего он никогда не знал, но хотел бы узнать. Их новый поцелуй разительно отличался от предыдущих. Глубокий, чувственный, полный невысказанных эмоций и чувств. Нат целовал самурая медленно, тягуче и так упоительно, что совсем быстро потерял голову. Ичиро отвечал Лису с той же чувственностью и страстью. Он повалил его на мягкий матрас и сжимал отзывчивое тело в крепких объятиях. Его губы — мягкие, горячие и сводящие с ума, — с каждой секундой все больше распаляли желание в самурае, которое волнами разливалось по телу. — Если ты не готов к большему, то нам лучше остановиться прямо сейчас, — выдохнул Ичиро, разрывая поцелуй и откидываясь на спину. Натаниэль посмотрел на мужчину совершенно пьяными глазами и облизнул припухшие губы. — Хорошо, — прошептал он, укладываясь головой на его плечо и пытаясь совладать с учащенным дыханием. — Засыпай, Лис, — так же тихо сказал Ичиро и поцеловал его в макушку, обнимая за талию. Совсем скоро Натаниэль задремал, а Ичиро выбрался из его объятий и стал строить планы на ближайшие дни.Балтимор. Имение Веснински. Верхнее время.
Натан Веснински сидел в своем кабинете и с неудовольствием читал новостную сводку. Близились выборы в Конгресс и партия, которая лоббировала интересы выходцев из нижнего времени, на удивление лидировала по опросам избирателей. Натан прекрасно знал, что за этими волнениями в Верхнем времени стоит Ичиро Морияма. Сволочь, которая расторгла с ним сделку, приняв сторону его сына. Узкоглазый ублюдок! Ничего. Его люди и сами справятся с поставленной задачей. Лола никогда его не подводила, не подведет и сейчас. — Господин Натан, вам посылка из ВВ-66, — в кабинет вошел его помощник, который держал в руках небольшую коробку. Натан с осторожностью принял ее и с небольшой опаской открыл. Ничего смертельного там быть не могло — его служба безопасности не зря ест свой хлеб, но все же… На дне коробки находились длинные светлые волосы и человеческое ухо с приметной сережкой. Ухо, которое принадлежало Лоле Малкольм. Сверху лежала небольшая открытка, где подчерком Натаниэля было написано: «Выбирай, кто умрет следующим. Ты или твоя очередная пешка?».