130 ударов в минуту

Лишь свет от ночника освещал когда-то уютную комнату. Сынмин сидел совсем один. Нет, не только в комнате. Он был один во всем мире. Чувства? Боль, обида, разочарование и снова боль. Прямо сейчас, в 22:27, он испытал немыслимое – предательство. Их отношения – результат маленьких, но таких важных шагов навстречу друг другу. Казалось бы, эти двое были одновременно похожими друг на друга и невероятно разными, словно северный и южный полюса. Сынмин – студент 1 курса ин. яза, заядлый ценитель философии, выбравший в качестве главного хобби своей жизни фотографию. Он очень любил смотреть на мир открыто, пытаясь понять все тонкости событий жизни. Фотографии позволяли ему сохранить моменты на долгое время, оставить в его летописи доказательства существования самых тёплых и горестных событий, ведь «события жизни остаются в нашем прошлом, их уже не существует, на их месте – наше настоящее с его будущим». Своё направление Мин не выбирал, за него это сделали родители. Он не был против – с ним в этот университет поступили его лучшие друзья, а изучение языков у него шло уж слишком легко. И раз уж никаких шибко отрицательных сторон у ин. яза не было, Ким особо не задумывался и сразу подал документы. Хенджин был второкурсником того же направления, по официальной версии не имел ни малейшего увлечения, но почему-то всегда подозрительно много писал в своём блокноте, который никому не показывал. Ему нравилось учиться. Если говорить откровенно, поступление в этот университет было его целью, которую он достиг, сидя за учебниками больше 10 часов в сутки. Хвану абсолютно не нравилось общаться с людьми вокруг – слишком странные, грубые, добрые, сложные, простые, одинаковые и противоречивые. Однако, он это тщательно скрывал. Хёнмины, такое прозвище их парочке дал друг Хвана, познакомились в библиотеке. Их встречу нельзя назвать желаемой, потому что после неё каждый остался с крупным осадком на сердце. Тем не менее, эта встреча перевернула их миры. В тот день у Кима были куча домашки и мало времени, а его компьютер пожелал ему «хорошего вечера» и ушёл на покой, не оставляя никаких шансов своему хозяину. Анализ-сравнение взглядов Сократа и Пифагора на тему смерти сам себя не сделает, и раз трактаты не удастся просмотреть в онлайн-формате, придется идти в библиотеку. Проблем, в целом, не было. Была одна и большая: новоё. Сынмин был почти социальным человеком, однако незнакомые места, да и люди, если честно, доводили его до тревоги мирового масштаба и тогда он становился, по его словам, самым жалким и боязливым человеком в мире. По дороге в место Х он отчаянно пытался бороться с мыслями, но они были сильнее его желания быть в порядке: «мы не сможем ничего найти, спросим и тогда - опозоримся», «тебя выгонят оттуда», «придется искать книги часами, ты не знаешь, куда идти. Кто-то будет наблюдать за тем, как ты впустую шагаешь по залам, смеясь так громко, что это заметят все», «позор, позор, позор». Однако, выбирать не приходилось и, несильно закусив нижнюю губу, Ким шагнул в библиотечный зал и отправился на поиски необходимых книг. К его сожалению, он действительно не смог найти нужный ему стеллаж. Как это бывает, библиотекарь канул в воду, а значит просить помощи нужно было у одного из посетителей библиотеки. В качестве «добряка» Сынмин выбрал задумчивого брюнета, который сидел у окна и что-то активно писал в своем блокноте. Увидев его, молодой человек предположил, что тот выглядит достаточно спокойно и по-доброму, а значит вряд ли пошлёт его далеко и надолго. «Мне же нужно только спросить, верно?». Как правило, Ким не ошибался. Но правило – не аксиома, да? Спустя пять минут времени, миллиона мыслей и сомнений, всё же набравшись смелости, парень подошёл к брюнету: - Эй, простите, добрый день. Не подскажете, где здесь книги по философии и мифологии? – явно нервничая спросил парень с невероятно красивыми глазами. - Да, конечно. Примерно где-то здесь. – язвительно улыбаясь, ответил тот, вырисовывая круги указательным пальцем, указывая на всю площадь зала. – Попробуйте поискать и не отвлекать других, ок? - Ох... –болезненно выдохнул Ким. - Спасибо. Не буду мешать. Всего доброго. – сказал юноша и буквально начал выбегать из библиотеки. Это было слишком…Слишком непонятно, неприятно и удивительно. Его тревожные мысли стали явью и находиться в этом месте больше не было возможным – хотелось поскорее укрыться и вернуться в безопасность. -Блять. Да блять. – уж слишком нервно произнёс шёпотом Хенджин и , бросив блокнот в рюкзак, побежал за парнем, который так не вовремя подошёл и так несправедливо получил в свой адрес незаслуженную желчь. – Стой! Подожди! Сынмин останавливается. Всегда нужно позволять сказать другим последнее слово. А ещё достаточно страшно бежать дальше, когда тебя преследуют. Бежать прочь в целом тяжело. - Чел, ты это, не обращай внимания. Я просто сейчас слишком задумчивый и загнанный и…Черт, это не твое дело вообще-то! – громко и раздраженно сказал брюнет. - Извини. Ты не виноват. Пойдем, я провожу до нужного места, мне слишком неловко…-так и не дождавшись ответа, он уточнил. - Ты так и будешь молчать? – чуть тише. -А..Точно – от чего-то шокированный Сынмин дёрнулся и быстро пытался осознать, что ему только что сказали. – Мне уже не нужно ничего, спа.. -Я напугал? -Нет, ты не… -Напугал, да? Я не хотел. Идём к твоей философии или я силком тебя потащу, потому что иначе я не усну. -Но я уже не хочу… - неуверенно отвечает Мин, набираясь смелости и параллельно успокаивая дрожь, ведь он всё ещё был здесь, в страхе, мечтая о безопасном месте – своей комнате. - Слушай, спасибо, но я потом найду. Сам. – чересчур твёрдо произнёс Ким. - Ты крайне странно отреагировал на мой вопрос и я не горю желанием с тобой идти, просто потому что я не сделал ничего плохого, а ты заставил меня почувствовать себя идиотом. А я ведь просто спросил. Так что, пока… и можешь спать спокойно, забей. – разворачиваясь кинул последнюю фразу первокурсник и услышал тихое: -Да. Прости. Стеллажи с книгами по философии и мифологии на втором этаже, за синей лестницей сразу направо. Пока, значит... – грустно произнёс Хёнджин. Брюнет быстро исчез, оставляя Сынмина со странным чувством внутри. Мин всё же вернулся, нашёл и взял нужные ему книги в общежитие, но напечатанные слова никак не могли донести до юноши хоть какой-то смысл. Что-то внутри неприятно кололо и требовало обратить на себя внимание. Осознав, что вопрос смерти не может быть рассмотрен сейчас, Сынмин плюхнулся на кровать, предварительно выключив свет, и отчаянно сверлил взглядом тёмный потолок. Его не покидало чувство недосказанности. Нет, он не считал, что сказал что-то лишнее тому парню, наоборот, именно тот достаточно грубо себя повёл, а Мин решился себя конструктивно отстоять, а не молчать, как обычно. Более того, он даже не был на того обижен, просто потому что всегда знал: у каждого человека свои тараканы в голове и грубость, к сожалению, часто является симптомом этих самых насекомых. Возможно, парень слишком верил в людей и всегда пытался тех оправдать, но об этом думать желания не было. Произошедшая ситуация же была много раз разложена по полочкам и получила официальное заключение: дерьмо случается. Но кошки продолжали скрести душу Кима, а так как кошек он не любил, ему максимально быстро нужно было решить этот вопрос. Сначала, конечно, понять, какой вопрос, а потом уже и решить. Спустя два часа безумных размышлений, парень понял: слишком грустно произнесенные последние фразы не давали шанса отпустить ситуацию. Тот брюнет был действительно странным, но если сопоставить его добрый вид и искренние, как казалось, извинения, то грубость – лишнее звено, которое не вписывается в образ парня. Но не должен же Ким извиняться, так? Тогда что его уже уставший мозг хочет от него? Возможно, Ким своим отказом заставил того переживать. Но переживал ли он? - Так, окей. Если увижу его, может быть узнаю, не был ли я груб. Но извиняться я не буду. Просто важно знать, что с ним всё нормально. – вслух сам себе сказал Ким и наконец-то вырубился. Тем временем, Хван Хенджин мечтал дать себе по лицу чем-то тяжелым, желательно несколько раз. У него не было проблем с агрессией, он не считал себя достойным грубить всем и вся, но именно сегодня он проявил себя как настоящий баран. Эта ситуация его не отпускала: к нему обратились за помощью, а он просто нагрубил в самой хамской манере, с издёвкой. Настоящий оффник, 5 баллов, экзамен на баклана сдан. Если честно, тошнит от самого себя. Сегодняшний день походил на настоящую чёрную полосу. И дело не в огромном количестве нагрузки, ссоре с друзьями из-за нежелания Хвана идти на тусовку (он их не любил) или преподе, который на двух парах подряд активно напоминал о том, какие все тупые. Причиной его раздражения служила...сама его «бесполезная» суть. Именно поэтому, сразу после пар, он рванул в библиотеку, в самое тихое место, где пытался написать 25 своих «положительных» качеств и вещей, которыми стоит гордится. Хенджин знал, что этот список может содержать в себе и больше пунктов, но именно сейчас всё резко обесценилось им самим. Кризис или просто очередное падение в яму...А может, реальность? В любом случае, каждый зачеркнутый пункт бесил, отсутствие причин для нормального отношения к себе раздражало и всё это вылилось на бедного парня с огромными красивыми глазами. Кстати, Хенджин бы в них с удовольствием утонул. -Да блять! – проскулил в подушку Хван. Стыдно, очень стыдно. Он обязательно попробует найти этого парня и извиниться. Иначе ненависть к себе увеличится, а совесть не отстанет никогда, она не сдаётся, в отличие от хозяина.

3 days<center><center>

</center> later</center> Всего три дня и скучнейшее общее собрание факультета подарило как минимум двум парням облегчение. А может быть, что-то ещё. Зайдя в аудиторию, Хван направлялся в сторону последних парт, как вдруг увидел его – человека, мысли о котором не отпускали все эти дни. Не имея возможности показаться воспитанным, держа марку отбитого грубияна, Хенджин буквально стиснул со скамьи каких-то двух молодых людей и подсел к нужному, именно ему, человеку. -Привет. Я не знаю, помнишь ли ты меня, но мне стоит извиниться. Я действительно повёл себя ужасно и мне было стыдно все эти дни. Плохое настроение не является причиной для игры в хамло, поэтому мне правда жаль….- на уровне скороговорки пробубнил Хван и опущенный раннее отчаянный взгляд переводит на слушателя. -Не люблю игры. Ким Сынмин. -Что? – в лице лишь удивление и непонимание. - Меня зовут Ким Сынмин и я принимаю твои извинения. Такое бывает со всеми. Неприятно, да, но раз ты спустя столько дней извинился, то ты не какой-то там противный червь. – буквально на одном дыхании протараторил парень. - Спасибо…А меня зовут Хван Хенджин, я второкурсник. Приятно познакомиться. Нашёл книги? Если что, я готов тебе помочь. -Всё нормально, спасибо. Нашёл. Ты же тогда рассказал. – слишком тихо произнёс Ким. - Так ты…просто фанат философии или узник домашки мистера Пака? Они проговорили всю пару. Сначала обсудили преподавателя по философии, придумав для него слоган «Пак – на философии об ерунде трепак», делились информацией о любимых предметах, о нелюбимых, о школьных временах, о друзьях и увлечениях. Они даже успели, поспорив о том, какие кофейные зерна самые лучшие, договориться сходить после пар в кофейню в двух улицах от университета и раз и навсегда разрешить яростный спор. На удивление для обоих, они были абсолютно разными, но каким-то магическим образом они находили точки соприкосновения, будь то фильм или взгляд на устройство мира. Возможно, дело заключалось в их обоюдном желании эти точки найти. За чашечкой кофе в этот же вечер каждый для себя ощутил интерес в этом общении. Поход в кофейню стал традицией, а дискуссии больше не переходили в спор. С каждым днём им было комфортнее быть рядом.

3 months later

За три месяца общения они открыли друг для друга себя настоящих. Оказалось, Хенджин часто сомневается в себе, выискивая изъяны и пытаясь прийти к саморазрушению: «не достаточно хорош», «надо лучше», «не достоин». А Минни, так его называл Хван, часто тревожился и боялся делать обыденные вещи, но, на удивление для себя самого, смело шагал вперёд. Они были друг для друга опорой. Хенджин стал первой настоящей любовью Сынмина. Он стал тем человеком, которого не хотелось отпускать ни на шаг. Каждый момент с ним хотелось навсегда запечатлеть в своей памяти, именно поэтому альбом в галерее с красноречивым « » пополнялся фотографиями каждый день. -Эй, Хённи, постой – кричит ему вслед Ким, медленно догоняя убегающий лучик света. – Ну постой! Пожалуйста! Спорт это не моё! -Лааадно, - с улыбкой протянул остановившийся брюнет. -Солнце. -А? -Ты настоящее солнце для меня, знал? С тобой тепло. – смущенно произнёс младший. Несмотря на всю любовь, ему всё ещё не по себе в моменты, когда он говорит такие чистосердечные вещи своему парню. – Я буквально чувствую тепло внутри. – красные щеки и взгляд в сторону выдают смущение. -Ты самый чудесный, знаешь? Мне нужно срочно тебя обнять. - парень уже хотел подойти, но тут же остановился. -Нет, стой! Дай мне запечатлеть этот момент. Спустя совсем недолгих, пролетевших мимолётно для Сынмина, 20 секунд: -Тебе дать мой телефон, чтобы ты сфоткал? Или ты ждёшь, когда я выберу удачную позу? – всё ещё ярко улыбаясь произнёс Хван, принимая самые нелепые позы из раздела «фотографироваться так нужно запретить на законодательном уровне». -Нет, не нужно. Самое дорогое я фотографирую глазами, навеки помещая снимок в самый дорогой моей душе альбом памяти. Постой так ещё немного для меня, ладно? – сердце Сынмина болело от преизбытка чувств. Картина перед ним была невероятная: самый любимый человек стоял на фоне заснеженных деревьев, яркое солнце давало идеальное освещение, а небо было чисто голубым. Улыбка Хенджина отпечатывалась где-то внутри самыми теплыми ощущениями, его глаза будто бы содержали в себе целую Вселенную. Этот момент, эта прогулка, этот человек…Ким уверен, что такого своего человека он не встретит никогда. Если прошлое бесследно проходит, то он готов прямо сейчас остановить течение жизни и остаться здесь. Именно сейчас он готов пожертвовать всем будущим в пользу одного единственного момента. Про себя: «какая любовь?». - Пусть секунды станут годами, пожалуйста. А я буду здесь, с тобой. – неожиданно для себя вслух произнёс Сынмин. -Чего? Минни, всё нормально? – обеспокоенно произнёс Хван и всё же обнял своего парня. – Что случилось? - Ничего. Просто я тебя очень. -А? – непонимающе спросил брюнет. -Я тебя очень люблю, понимаешь? – краснея, произнёс Ким. -Я не понимаю, я чувствую тоже самое. И я тебя люблю. Сильно. «И я чувствую тоже самое» - эхом в голове, как будто на повторе. Эти отношения не были идеальными, ведь идеал – это предел, а им хотелось чего-то безграничного и бесконечного. Случавшиеся ссоры ощущались как порыв штормового ветра, но им всегда удавалось прятаться от него в убежище, которое они сами и построили. Хенджину часто казалось, что Сынмину нужен кто-то лучше, кто-то более перспективнее. В последнее время эти мысли чаще проскакивали в голове брюнета, оставляя после себя тени сомнения. -Всё нормально? – приподымаясь с кровати, уточняет Мин. -Да, я просто…Ты самый лучший, ты знаешь? Не хочу тебя потерять. – с особым отчаянием произнёс сидящий на краю кровати Хван. -Джинни…-слишком тихо. – Джинни, разве я могу потеряться, когда такое солнце, когда ты, освещаешь мне путь, а? Иди сюда, пожалуйста, нам срочно нужны обнимашки. - тянет старшего на себя и не отпускает до утра. Иногда в убежище всё же просачивались порывы ветра и с ними приходилось бороться с особенным рвением. -Да в чём проблема то? – возмущенно, нежно и непонимающе, как умел только Хван. -Я просто не совсем могу понять, как мне реагировать на такие ситуации? – достаточно обиженно слышится из уст Сынмина. - Так было всегда, разве нет? Я брал тебя с собой и всё было нормально. А именно сегодня, когда мы должны вместе пойти на день рождения к моему другу, ты отказываешься. Причина? – последняя фраза сказана с большим напряжением. Почему-то обжигает. Обоих и абсолютно по-разному. -Джинни, ты же знаешь, что иногда мне тяжело общаться. В последнее время мне не по себе и мне снова тяжко, ладно? Я не готов знакомиться с новыми людьми, я боюсь идти туда, где я не знаю никого, кроме тебя. – признаётся Сынмин, в первую очередь, сам себе. -Да боже, Мин. Там буду я. Не достаточно? – всё ещё обжигает. Обоих. - Ты же идешь туда для общения с другими, а не для общения со мной. Я не могу, Хендж. Не сегодня. – слёзы сами по себе рисуют дорожки на его щеках. – Я так устал от этого, я так устал бояться. Но я снова спустился на ступеньку ниже и я не могу. Я хочу быть дома, я не хочу переступать через себя опять. Хочется бросить уточняющее «что значит опять?», но молчание берет вверх и лишь две пары глаз продолжают вести свой, особенный, диалог. -Иди без меня. Пожалуйста. -Ладно, Мин. Будь в порядке. – тихо, искреннее, но с облегчением сказал Хенджин. - Буду. – всё ещё обжигает. Этот момент не стоит сохранения, так что этот снимок помещён в корзину. Удалён. Ночью Сынмин успокаивает сам себя: это его слабость, это его борьба. Он эту борьбу принял и Хенджин о ней знал. Возможно, не стоит сейчас плакать и чувствовать себя тряпкой. Эту свою особенность Ким ненавидит всей душой, но она – часть него самого. Он никогда не может до конца быть уверенным в себе, свои действиях, в своих словах. Но со временем он пришёл к важному пониманию: возможно, он никогда не сможет быть уверенным в чём-то. А значит он либо делает, либо не делает. Второй вариант заманчив, но обрубает всё на корню. Благодаря первому он вступил в фото-кружок, познакомился со своими друзьями, стал старостой класса, пошёл на подработку, решал конфликты или помогал их решать другим, вступил в отношения, доверил свои чувства другому человеку. Именно в эту ночь Мин осознал: он не виноват в том, что он такой. Но ему нужно принять себя окончательно. В целом, больше не хочется называть это борьбой - слишком печально. Сегодня он решил, что это – путь. Путь не может быть слишком простым: одна из важнейших задач судьбы - научить нас чему-то новому, заставить нас расти. Путь Сынмина не был простым, но сейчас было решено принять каждую его преграду. Лишь луна освещала всё вокруг. Этот момент должен закрепиться в памяти надолго. «Щёлк» и фото ярчайшего ночного светила в галерее, а настоящее событие – принятие такого не желаемого элемента в себе, в самом дорогом душе альбоме. «Надо всё же купить лампу или ночник, слишком темно» - быстро проскальзывает в мыслях и Сынмин наконец засыпает. «Любовь» - такое яркое чувство. Под «любовью» мы подразумеваем слишком многое, слишком сокровенное, слишком открытое. В Древней Греции «любовь» определялась как минимум 4 терминами. С одной стороны, столько не нужно. А с другой…Говоря «я тебя люблю» мы подразумеваем одно и тоже? В последнее время что-то шло не так. Между их любовью появился мост. Его можно было бы сломать, превратить в пешеходную дорожку или просто оставить так, как есть. Они не виделись уже три дня. Период сессии, завал на работе. Очень не хватало теплоты и этого яркого света. Сынмин вернулся в комнату лишь ближе к 9. Сегодня он сдал последний экзамен, впереди 2 дня выходных. Осталось узнать, как обстоят дела у Джинни и можно наконец-то пойти по мосту навстречу друг другу. Правда же, да?

21:07 Хён, ты как? Я соскучился 21:10 Прочитано

Ожидание никогда не определялось как нечто приятное. Удивительно, но ожидание – это всего лишь течение времени, которое сопровождается собственными мыслями. Только эти мысли и определяют весь настрой ожидающего. Мысли Сынмина держали в себе заботу, нежность и желание скорейшей встречи с любимым человеком. Ничто так не помогает скоротать время, как твиттер. Листая ленту, Сынмин наткнулся на ряд достаточно странных твиттов, в которых люди обсуждали прошедшую недавно вечеринку. Кто-то с кем-то переспал, поцеловался, кого-то отшили, игра в «бирпонг» была сорвана…Обычные, типичные, ужасно скучные истории, которые не красят нашего человечество. Такая информация не была ему интересна. 22:02 Мин 22:03 Мне нужно тебе что-то сказать 22:22 Ответь, это важно 22:24 Я тебя люблю, солнце

22:24 Хён, я был в душе Что случилось? Всё нормально? Я тебя люблю

Сынмина окутало странное чувство тревоги. Не как обычно. Хоть бы с его человеком всё было хорошо. Вдруг что-то случилось? Завалил экзамен или попал в больницу? Этот круговорот мыслей пугал. Сейчас особенно хотелось быть рядом, решить повисшие в воздухе разногласия, которые всё это время хотелось лопнуть, словно мыльные пузыри. Не хочется тратить время, их время, на такие вещи. «У нас точно «агапе», я уверен» - в голове. 22:25 Кое что случилось и я.. Мне нужно тебе сказать Потому что Ты самый лучший, помнишь? Сынмин помнил. А ещё он не понимал, что происходит. Почему-то внутри начал образовываться какой-то вихрь. Что-то было не так. Ком в горле. «Нет, стоп, я не знаю, что произошло. Заканчивай, Мин». В голове очень громко: «Платон считал, что «агапе» - любовь ради любви, действительно истинный вид любви».

22:26 Хенджин, что случилось? 22:27 Хенджин, да скажи уже Я переживаю

130 ударов в минуту, но он держится. Зачем-то Ким начинает считать. Эти 20 секунд тянулись катастрофически долго, каждая терзала его душу. Что-то было не так, верно? Время, ожидание. Они почему-то больше смущали, чем радовали. За эти 20 секунд промелькнуло столько мыслей. Становится тяжело дышать. - Хватит себя загонять, Мин. Ничего не случилось. Хватит. –вслух самому себе, шепотом, потому что справляться – тяжело. 22:27 На вечеринке Так вышло...Я не знаю, как Мне очень жаль Я переспал с другим Прости Боже, не молчи Мне так жаль Я тебя так люблю Мин Что мы.. Тишина. Ужасно громкий звук вокруг, словно сирена. Не слышно ничего. Вроде бы звуки сообщений раздаются где-то сбоку или снизу, он не слышал. Пустота. Внутри так сильно горит эта чёртова пустота. Это был не вихрь, это было скопление тёплой…нет, обжигающей энергии. Нужно было учить физику, ведь в учебнике чётко было написано: «Если возникающее тепло не может быть отведено достаточно быстро, происходит внезапное объёмное расширение сопутствующих газов и выделение большого количества тепловой энергии, сопровождаемое волной давления — взрывом». Чёрт, физика могла бы пригодиться. Взрыв, вот оно что. Внутри очень жжёт. Обжигают и скатывающиеся слёзы. Кажется, ничто вокруг не поддаётся контролю. Воздуха нет – он закончился. Не получается даже дышать. Отключилось даже подсознание Нужно срочно лечь, нет сил. Сынмин не понял, как оказался на полу, было слишком громко и слишком тихо, пустота так сильно кровоточила, что хотелось вырвать себе сердце…или душу. В голове почему-то мимолетно: «а для него? «Эрос» или «людус»?» Хотелось бежать, кричать, разбиться. Лишь свет от ночника освещал когда-то уютную комнату. Он пытался дышать. Лёгкое «вдох» - «выдох» стало самым сложным. Голова жутко кружилась, он захлебывался в слезах. -Вдох, – произнёс очень хрипло. -Выдох, – уже чуть лучше. Откуда силы говорить? Но он говорит. Нет, он командует. Сам себе. И у него выходит. Ему больно, очень больно. Спустя 3 часа слёзы закончились. Боль от неудобной позы приятно разливалась по всему телу. Ему не хотелось вставать. Хотелось пить и, возможно, спать. Он выжат. Рой мыслей в голове всё это время играл симфонию пустот, громкие аккорды разносились во все стороны кромешной тьмой. Ещё спустя час Сынмин встаёт, чтобы лечь на кровать. В нём заговорила совесть: его телу тяжело и холодных пол – не лучший вариант. Он не готов сейчас вести диалоги, он не хочет ничего. Закрывая глаза, он с болезненной ухмылкой произносит: -Так «эрос» или «людус»? 21:07. Хван увидел сообщение от его человека. «Заботится, да уж» - как-то слишком едко прозвучало. Нельзя отсиживаться долго, особенно когда внутри всё рушится. Но так не хочется рушить мир другого. Особенно когда этот другой – любимый человек. Хенджин изменил Мину вчера на вечеринке. Это было обоюдно, алкоголя было в меру. Что им двигало? Бездействие. Совесть никогда ещё так не горела в нём. Раскаяние. Отчаяние. Осознание необратимости. 22:27 Пальцы печатают этот текст. Нет, он не может. Но он должен. Ему нужно быть честным. Тяжело. Пальцы сводит. 130 ударов в минуту. Внутри – вихрь. 22:27 Отправлено 22:30 -Боже, Минни, ну ответь хоть что-то, - сквозь слёзы, очень тихо. Внутренний вихрь продолжил разрушать всё на своем пути. Это его ошибка. Только его и никого больше. Он так боялся отпускать своего человека. Он не хотел терять Сынмина, именно поэтому и смог это сделать, приложив все свои усилия. Смерч внутри превратился в тупую боль. Эту пустоту уже нельзя заполнить. А если можно, то он себе не разрешит. Тусклый свет ночника, телефон в углу комнаты, опухшие красные глаза. Этот снимок уже в дорогом ему, Сынмину, альбоме. От фото веет болью и силой. Возможно, Ким окончательно себя найдет. «Боль обращается в пустоту, а пустота обращается в боль. Взаимодействие двух зол, или две стороны одной медали? Боль можно превозмочь, а пустота побеждается светом. Никогда не хочется терять близких. Но ни в коем случае нельзя терять себя».