***
— Ясь, в номер захожу, устала. Кости ломит. Прилягу пока, наверное, потом опять за работу. — Мам, пятый день на спину жалуешься, вдруг что-то серьёзное? Может, на массаж тебя записать? — Успокойся, не маленькая, сама запишусь, если надо будет. И где я тебе в Питере массажиста сейчас найду? Да и некогда. — Я поищу. Отдохни пока. — Хорошо, милая. Отдохну. И ты давай, дурью там не майся. Бабушке привет. — Ага, давай. — Пока. И в правду, уже пятый день пошёл, как Романова страдает от боли в спине. Говори ей, не говори, а жалеть себя никогда не станет, ведь: « — Я лучше с больной спиной посижу, чем кривая буду ходить на каблуках.» Ты ей: « — Да сними ты эти каблуки! Весь день же на ногах, то туда пойдёшь, то сюда, этак можно и сломаться, если каждый день наворачивать по сорок тысяч шагов!», а она тебе: « — Ничего я не сломаюсь.». Говорит, что не маленькая, а ведёт себя, как дитя. Весь день всем улыбается и доказывает, что хорошо себя чувствует, а как одна останется — маты одни в голове. Но дочь всё же права, Марьяна понимает. Ложится на совершенно неудобную кровать в каком-то малопопулярном питерском отеле, тяжело вздыхая. Достаёт ноутбук и продолжает работать. И ведь до вечера просидит. А к вечеру уже и три сообщения от дочери придут. Странно, что три, ведь обычно одно. Нашла я какой-то спа-салон. Вот номер: ***********. Только обещай, что позвонишь и запишешься. Ложимся спать. Спокойной ночи. — Да что-ж она никак не уймётся с этим массажем…Спасибо, милая. Спокойной ночи. Запишусь.
И придётся записаться, как бы сильно она этого не хотела, пообещала ведь. Но всё это потом, ведь работа сейчас важнее. Снова Романова утыкается в ноутбук и мастерски быстро что-то печатает, ищет, слушает и запоминает. А спина всё болит и болит.***
К утру дождь так и не закончился. Оглушающий стук дождевых капель разбудил Марьяну десятью минутами раньше, чем прозвенит будильник. — Оно и к лучшему. — говорит она сама себе, сладко потягивается, будто выспалась, проспав пять часов. Встаёт, умывается, собирается. По классике. И спешит к метро, где сотни хмурых петербуржцев оценивают её с ног до головы и недовольно что-то ворчат себе под нос, не понимая, почему она такая радостная. Правда, зонт она решила не брать, потому что: «Чёрт с ним, не ливень же, а так. Моросит.» Но выходя со своей станции и дойдя до рабочего места она, конечно, промокла. Ведь верная примета: забудешь зонтик — под дождик попадёшь. Романова поднимается до своего кабинета и с облегчением выдыхает, скинув с себя каблуки. Волосы насквозь мокрые, будто её окатили водой из ведра. Дальше можно не строить из себя вечно весёлую и счастливую женщину. На часах девять утра, а значит ближайшие восемь часов её никто не потревожит, кроме кучи отчётов и вебинаров. И больной спины. К половине седьмого вечера она уже вернётся в отель, даже не успев перекусить. И спишется с дочерью, которая снова пристаёт со своим массажем. Приходится исполнять обещанное. — Добрый вечер, спа-салон «***», чем могу помочь? — Здравствуйте, скажите, у вас есть какие-то процедуры, чтобы справиться с болью в спине? — Да, у нас большой выбор массажей. — Могу записаться? — Девушка, мы работаем до семи, закрываемся через двацать минут. — А когда я смогу попасть? — Я сейчас свяжу вас с массажисткой. Минуту. Собеседница поставила звонок на удержание. И Марьяна, стараясь быть с ней вежливой, уже хотела было сказать что-нибудь язвительное, ведь прошло явно больше обещанной минуты, а музыка, играющая из динамика, только раздражала. — Что-ж так долго… — Здравствуйте, массажист Виктория, чем могу помочь? — послышался грубоватый женский голос. — Добрый вечер, когда можно записаться к вам на массаж спины? — Марьяна? — еле слышно, с некой неуверенностью спросила Виктория. — Что, простите? — Марьян, ты? — Вика? И повисло молчание. Конечно Марьяна. Конечно Вика. Только поздно Марьяна это поняла. Проклятье! Романова понимала, что однажды пересечётся с бывшей на просторах Петербурга, но не при таких же обстоятельствах. — У тебя… Опять спина мучает? — спустя минуту, Вика всё же заговорила. — Да. — женщина замялась. — Приходи завтра к шести. Адрес знаешь? — Найду. Спасибо. — она первая положила трубку, хотя никогда ранее так не делала. — Твою-ж мать. — подумали обе.***
И весь день как на иголках. Даже улыбаться не хотелось рыжей, ведь в подобное не каждый день вляпаться можно. Ещё и простудилась с этими дождями нескончаемыми, да на работе слишком много требуют от неё. Не жизнь — сказка. Вот и время поджимает. — Мне нужно уйти пораньше. — обращается Марьяна к начальнику. — Причина? — Веская. Но сказать не могу. — Значит, нет причины. — Послушайте, мне правда… — Мне тоже правда много что нужно, Марьяна Михална, но хоть убей — сижу ведь до последнего. — До конца рабочего дня час. Я завтра отработаю. — Настолько важно? Свидание, чтоли? — Упаси Боже. — Тогда завтра задержишься на два часа. — Но… — Иди, пока не передумал. — Спасибо. — пришлось выдавить улыбку, да глазки построить. И спустя несколько минут она уже подходит к метро. Понимая, что к точному времени она не успевает, открывает мессенджер и находит диалог с той, к кому едет на приём. Я немного опоздаю. Уже в метро. Извини. 17:38. Наверное, не прошло и секунды, как пришёл ответ от адресата.Ничего. Я подожду. 17:38.
— Будто специально сидит и мониторит переписку. — думает Романова, заходя в вагон.***
18:08.
Марьяна спешит к назначенному месту, стараясь обходить появляющиеся при ней лужи. А на пороге салона стоит женщина. Невысокая, темноволосая. Одной рукой поправляет хвост, второй держит сигарету. Спиной стоит, однако Романова сразу узнала знакомый силуэт. — Давно куришь? — вместо «привет, родная». — Чуть больше года. — вместо «рада видеть». Вика потушила бычок. — Мерзкая погодка. Воды по колено, жуть. Рыжая смеётся. — В Питере с рождения, а дождь не любишь. — Странно, что его любишь ты. Замёрзла? — Ничуть. — Я по голосу слышу, что даже простыла. Заходи. — женщина открывает дверь заведения и пропускает старую знакомую вперёд. — Опять на каблуках? — Красота требует жертв. — А потом на спину жалуешься. — Не ехиднечай. Тебе не к лицу. — Всё такая же зараза. На ресепшене у Марьяны забрали пальто и дали удобные тапочки. — Туда проходи. — Виктория указывает пальцем на дверь, уходя в противоположную сторону. — Я сейчас. Марьяна кивает. — Извините, — говорит девушка с ресепшена. — вы знакомы с Викторией? — Есть такое. — женщина улыбается и проходит в комнату. Она присела на кушетку, рассматривая место, в котором находится. Приглушённый свет, много навесных полок и всякие разноцветные склянки с маслами, мазями и кремами. — Верхнюю одежду нужно будет снять. — говорит Вика, закрывая дверь на ключ изнутри. — Надо же. Я думала, ты силой мысли будешь. — Очень смешно. Поторопилась бы, скоро закрываемся. Рыжая послушно снимает блузку, оставаясь в одной юбке. Райдос протягивает ей резинку для волос, а та завязывает пучок. — Красивая женщина в красивом лифчике в моей кровати. Как в старые добрые. — Его тоже? — женщина вопросительно смотрит на массажистку, дотрагиваясь кончиками пальцев до бюстгальтера. — С ним я сама справлюсь. Ложись. Виктория открывает какую-то баночку и растирает в руках его содержимое. Едва коснувшись пальцами шеи женщины, она слышит тихий стон. — Руки у тебя холодные. — Извини. Большими пальцами рук Вика начинает массировать нежную белокурую кожу шеи Марьяны, совсем слегка надавливая. Странно, такие крепкие, с виду даже грубые руки женщины сейчас ощущались как нечто шёлковое и донельзя нежное. И под ними Романова тает, как мороженое в сильную жару. Массажистка расстёгивает бюстгальтер женщины, стягивает лямки с плеч и даёт Марьяне знак, что пора бы от него избавиться. А та слегка приподнимается на локтях и убирает его в сторону. Вика переходит к её плечам. Рыжая совсем забывается, и не сдерживая тонких стонов, извивается как кошечка от прикосновений Райдос. — Как вообще дела у тебя? — от смущения, Виктория решает заговорить. — Относительно нормально. Работаю, учусь. Ничего нового. — Умница. — она проводит пальцами по позвоночнику женщины, вызывая у неё мурашки. От всего этого рыжей хочется заурчать, словно она действительно маленький котёнок. Что она и делает. — А ты сама как? Как давно занимаешься этим? — Ну, как сказать. Стоило нам разойтись, как я стала везде искать своё место. — У тебя великолепно получается. Массажистка разливает на её спину ароматное масло, растирает, проходится по рёбрам. Романова утыкается носом в подушку, да мычит от удовольствия. — Можешь хоть кричать, здесь всё равно нет никого. Тело Марьяны горит, будто сейчас у неё прорастут крылья. Прошло уже больше часа, и салон уже явно закрылся, а эти женщины всё так же наслаждаются друг другом. — Марьян. — М? — Прости меня. За всё. — Вика отходит, вытирает руки. — Я не держу обиды очень давно. — Была бы моя воля, я бы взяла каждое сказанное слово назад. Кстати, закончили. Сейчас я тебя вытру. — Вик… Райдос нежными движениями проходится по телу Романовой полотенцем. А Марьяна внезапно переворачивается на спину. И сейчас они смотрят друг другу в глаза. В глаза, из которых уже сочатся слёзы. Обнажённая рыжеволосая протягивает руку вперёд, касаясь щеки Райдос, приподнимается и тянется к её лицу. Но Вика, по привычке, берёт инициативу в свои руки, усаживается на край кушетки и касается её губ своими, будто ждёт одобрения. Будто Марьяна сейчас ей откажет. Но они обе понимали, что хотят этого. Губы Виктории покрывают губы Марьяны, их языки сплетаются, словно в нежном танце. И они вновь растворяются друг в друге. Казалось, что они вернулись на пару лет назад, когда всё было хорошо. Но в дверь постучали. — Виктория, — послышался голос девушки с ресепшена. — салон закрылся двадцать минут назад. Нужно уходить. — Проклятье. — тихо говорит массажистка, отстраняясь. — Сейчас, мы идём. — отвечает она. — Вик, я тебя люблю. — сквозь слёзы, шепчет Романова. — Мы сможем всё вернуть? — с надеждой спрашивает брюнетка. — Думаю, шансы есть. — она улыбается, и уже искренне, по-настоящему. — Тогда… приходи завтра к восьми. Ко мне домой.