Соло для гуциня

56 Встречи и прощания ­      Сейчас, когда они ушли от Юншеня уже очень далеко, этот странный короткий визит казался призрачным сном. Будто и не было ничего…      Вряд ли они бы так скоро оказались рядом с Облачными Глубинами, если бы не встреча с Мо Сюаньюем. Этот мальчик удивительно быстро стал дорог им обоим, и сам крепко привязался к ним, и в последние дни пути всё чаще спрашивал, нельзя ли как-то остаться с ними. Если можно ослику, то почему нельзя ему, он же лучше ослика, полезнее. А-Юй приводил такие аргументы, что даже давно принявший ситуацию А-Юань смутился, и позволил себе включиться в эти прожекты.      Он же и был главным аргументом в пользу Гусу, точнее его рассказы о жизни там. А-Юань воодушевленный перспективой появления брата по спасителям, с не по годам серьёзной ответственностью прилагал все усилия, чтобы А-Юйю было легче принять его изменившуюся жизнь. Но сам при этом смотрел на обожаемых старших с хорошо спрятанной тоской.      Все понимали необходимость разлуки, но расставались они всё равно с печалью в сердце.      Правда, расставание заметно облегчил умница Мэн Яо; и через несколько дней знакомства А-Юй смело поделил свою влюблённость между спасителями и новой семьей. А уж когда он познакомился с сестрой, желание остаться пересилило.      О, маленькая улыбчивая первая госпожа Лань, с одним смешливым малышом на руках, и другим в уже явно округлившемся животе с успехом претендовала не только на место старшей сестры, но и легко могла выполнить роль мамы. Что тут же и принялась делать, окружив младшего брата такой искренней заботой и теплотой, что Мо Сюаньюй без оглядки вручил сердце Су-цзе, и расставание хоть и получилось слезным и печальным, но было вовсе без горечи. Тем более, что Ванцзи дал слабину, и пообещал забрать мальчишек в их дом, если конечно к тому времени как этот дом появится, мальчики еще будут этого хотеть. ­      Гусу – небольшой городок намного меньше Цайи, с единственным постоялым двором; расположенный ближе к Облачным глубинам и куда выше в горах, не часто посещали посторонние. А уж бродячие артисты и вовсе забредали крайне редко. Так что выступление труппы госпожи Ву стало огромным событием. И настоящим праздником для местных жителей.      Ванцзи очень удивился, но старший брат даже разрешил спуститься в городок младшим ученикам, и посмотреть выступление. Конечно, тут Ванцзи не стал играть вместе с актёрами, и вообще старался не попадаться на глаза адептам. Зачем смущать их и провоцировать ненужные слухи? Вей Ин поддержал его, и выступление они смотрели издалека, притаившись у окна второго этажа постоялого двора. Зато смогли во всех подробностях разглядеть новый кукольный театр госпожи Ву.      История, которую она рассказала зрителям, заставила их с Вей Ином обоих сидеть с пылающими от смущения лицами, потому что рассказывалось в ней о недавних событиях. И как! С точки зрения хитрой старушенции всё выглядело как-то чрезмерно героически. Ванцзи не сомневался, что зрители не поверят такому преувеличению; ладно Вей Ин, он-то действительно герой, но про него госпожа Ву всё не просто приукрасила, а рассказала совсем невероятную историю, выставив его каким-то героем древности. Никто и никогда не поверит! Тем более жители Гусу, которые помнили его ещё странным мальчишкой, и лучше большинства знали, чего он на самом деле стоит. И как далеко ему до героя.      Так и получилось, хозяйка постоялого двора принесла им мороженное, скептически поджав губы. Вообще-то у неё был легкий нрав, Ванцзи несколько раз в позапрошлом году навещал её внучку, которой повадился сниться дурной сон, и в конце концов опробовал на ней музыкальный ящик Не Минцзуэ, только там была простейшая колыбельная, и это раз и навсегда решило проблему ночных кошмаров для малышки. Девочка уже забегала к ним, показав исправно работающий ящик и отчитавшись о хороших снах. Заодно поинтересовалась, нельзя ли сделать ещё одну шкатулочку, чтобы снились определённые сны. Например с котятами…      Хозяйка постоялого двора однако была сейчас явно недовольна.      — Я пойду и поговорю с ней! – погрозила она окну. – Это почему опять всё не так?! Ты не обижайся, Вей саньжень, мы тебя очень уважаем, но наш Ханьгуань цзюнь всё равно лучше! А его роль везде приуменьшают! И вот опять. Я, уверенна, что всё было иначе!      — Полностью согласен с тобой, хозяюшка! – обрадовался Вей Ин. – Но он такой скромник у нас!      — Да вы что?! – задохнулся от удивления Ванцзи.      — А что? Я тебя, второй господин Лань, знаю с того времени, когда ты был размером с табуретку, и ты всегда был готов последнее отдать и спасать весь мир! Имей в виду, господин Вей, он наивный бессребреник! Вообще не от мира сего!      — Я знаю, знаю, – закивал Вей Ин.      — Смотри, береги его! – наставительно сказала женщина, и доверительно сообщила, наклонившись ближе: – Мы доверяем тебе Ханьгуань цзюня, молодой господин Вей Усянь!      — Никому больше не позволю его обидеть, клянусь! – горячо сказал Вей Ин.      У Ванцзи не было сил спорить, да и все аргументы как будто выветрились из головы. Так что осталось только смущённо зажать уши. Невозможно же слушать такую чепуху!!! ­      А после выступления они встретились со старшим братом…      Только оказавшись рядом с Лань Сиченем, с единственным человеком, с которым ему было легко в течение всей жизни, Ванцзи осознал, как сильно изменился сам. И насколько они стали близки с Вей Ином. Это с ним теперь было легко всё: творить, дышать, это он проник во все помыслы Ванцзи. Жить с Вей Ином было как в пословице, как говорят «душа в душу» настолько, что сейчас, рядом с родным братом Ванцзи постоянно чувствовал напряжение и смущение; мучительно подбирая слова, и совсем не понимая его странных тяжёлых взглядов.      — Ты не поднимешься? – всё же спросил старший брат. – Ты ведь не был дома больше года. Неужели ты не соскучился, А-Чжань?      Теперь Сичень звал его только первым именем, подчёркивая родство и близость, и Ванцзи вдруг с удивлением догадался, что брат попросту ревнует…      — Соскучился, – сознался он. – Но я не готов пока что. Пожалуйста, прости меня, Хуань-гэ, но мы вообще не собирались пока возвращаться, и если бы не встретили А-Юйя, сейчас шли бы совсем в другую сторону.      — Я понимаю, – с сожалением ответил Лань Сичень.      — Я должен тебе кое-что сказать, старший брат. Очень важное, – решился Ванцзи. – Ты должен знать, что Вей Ин сделал мне официальное предложение. При свидетелях. И я его принял.      — Какое предложение?! – растерялся Сичень.      — Мы поженимся, – пояснил Ванцзи.      — Я… Рад за вас, – выдавил Сичень, и Ванцзи снова удивлённо смотрел на брата и легко понял его переживания, удивление, смущение, и снова немного ревности.      Но последней эмоцией всё же была радость. Старший брат мог чувствовать многое, но никогда не ошибался в главном.      — Спасибо тебе, старший брат, – искренне поблагодарил Ванцзи.      — За что?! – Сичень нахмурился, в нём явно поднялась волна старых переживаний.      — За то, что принимаешь меня таким, какой я есть. Это бесценно, – и Ванцзи протянул руки, впервые в жизни сам инициируя близость.      Они обнялись, и больше старший брат не затрагивал тяжёлых тем. ­ ✾✾✾      Они с Вей Ином сначала простились с бабушкой Ву и труппой, а потом встретились с Вень Цин; поднялись в долину за водопадом, и там уже долго и слёзно прощались с мальчиками. Клятвенно пообещав вернуться за ними как только найдут место для дома, а пока что писать как можно чаще.      Вей Ин вручил на прощание вырезанную из светлого дерева маленькую фигурку дракона, очень похожего на того, что был изображён на трости Ванцзи. Вей Ин тайком готовил подарок несколько дней, надеясь, что игрушка облегчит мальчику первые дни на новом месте.      Однако, реакция Мо Сюаньюя поразила их.      — А ты сделал только одного? – спросил он, обеими руками прижимая фигурку прямо к сердцу.      — Эй, это ты вместо спасибо? – рассмеялся Вей Ин.      — Ой! Спасибо!!! – А-Юй вспыхнул весь, до корней волос, и быстро заговорил, оправдываясь: – Спасибо! Спасибо!!! Я и мечтать не мог о таком! Я с ним никогда-никогда не расстанусь теперь! Но… Но как же Юань-ди? А ему?..      Ванцзи с Вей Ином потрясённо переглянулись, а А-Юань полез за пазуху.      — А у меня уже есть то, с чем я не расстаюсь, – и он вытащил на свет берестяную бабочку, которую когда-то подарил ему Ванцзи.      И Ванцзи не удержался, опустился на колени, и крепко обнял этого невероятного мальчишку. А потом и второго. И как-то ухитрился не расплакаться; зато сказал нужные, так давно уже приготовленные слова. Мальчишки разревелись оба, но это были хорошие слезы, без боли и драмы, только чистая печаль. ­      Ушли рано утром, и шли так быстро, останавливаясь только на ночёвку, что за несколько дней пути оказались в совершенно незнакомой местности.      — Кажется, мы бежим от самих себя, – проговорил Вей Ин, разжигая костёр.      — Горечь и радость, одновременно, да? – согласился Ванцзи.      — Пока я путешествовал один, мне очень нравилось: было так легко! Я жил день за днём, ни о чем не мечтая, и хотелось мне только одного, дождаться, когда тебе будет можно, а я буду готов, и смогу вернуться к тебе.      — А теперь? – Ванцзи доставал продукты, и старался не поднимать глаза; сейчас Вей Ин опять скажет что-то важное.      — А теперь я мечтаю и строю. Планы. Лань Чжань, я никогда не мечтал, понимаешь? У меня всегда были короткие задачи. Выжить. Потом вырасти. Отдать долг. Но будущего будто не существовало. Может быть завтра, но послезавтра уже нет. А теперь, рядом с тобой, я постоянно мечтаю. О нашем доме. О детях. Представляю, какими вырастут мальчики, или женится ли А-Юй на Ми-Ми. Или что победит в А-Юане, веньская кровь или ланьское воспитание.      Ванцзи отставил котелок и быстро чмокнул Вей Ина в щеку:      — Если ты продолжишь, говорить такие смущающие вещи, мы не поужинаем.      — Ай, Лань Чжань, я ничего такого не говорю! Только, что мечтаю состариться рядом с тобой.      — Сам виноват, – и Ванцзи увлек этого невозможного Вей Ина в долгий и глубокий поцелуй.      Который наверняка перетек бы в альтернативу ужина, если бы в неверном свете их маленького костра, у дальнего поворота дороги не мелькнула и тут же исчезла небольшая тень. ­      Даже намёка на тёмную энергию не ощущалось, так что это была не тварь, а для одинокого путника поздновато, может быть тогда это лесной зверь? Но зверь и вовсе не показался бы, заметив их костер. Значит путник.      — А доброму путнику зачем прятаться? – шёпотом закончил мысль Вей Ин, отстранился, вскочил и громко выкрикнул: – Любезнейший, изволите разделить с нами трапезу?!      У поворота снова шевельнулась тьма, и в полосу света вышла их тень, похожая на маленького человека или на ребёнка. Но вблизи она оказалась крошечной пожилой женщиной. Очень странной женщиной, даже внешне.      Когда она подошла ближе и откинула капюшон, стало лучше видно, насколько она необычная. У неё была темная, выдубленная ветром и солнцем кожа почти без морщин, совершенно белые волосы, детская, чуть виноватая улыбка и глаза древнего старца. В молодости она наверное была яркой красавицей, без сомнения многим кружила головы, и до сих пор сохранила прежнюю стать, хоть и была, несмотря на моложавость, значительно старше, чем выглядела на первый взгляд.      Старушка вежливо поклонилась, продемонстрировав грацию сильного и здорового тела.      — Простите никчёмную, господа, поздно заметила вас, – проговорила она звонким, совсем не старческим голосом.      — Разделите с нами трапезу, почтеннейшая? – Вей Ин вернул поклон, настороженно рассматривая непонятную женщину.      — Эта старуха не позволит себе обеспокоить господ заклинателей, – покосившись на мечи, ответила она, и начала медленно пятиться в тень.      — Никакого беспокойства! Прошу вас, окажите честь! – настойчиво, очень настойчиво, с нажимом продолжил Вей Ин. ­      Ванцзи, не придумав что сказать, налил в пиалу как раз поспевшего чаю, и протянул женщине, со всем положенным почтением, будто проводил чайную церемонию для самой императрицы.      Путница наконец подошла ещё ближе, небрежно уронила на землю котомку, красивым, плавным, почти нечеловечески грациозным движением села напротив и приняла пиалу так, будто они действительно были во дворце императора.      — Благодарю, любезный господин, – она с восхитительным изяществом пригубила напиток, и удивилась: – Надо же, действительно хороший чай! Спасибо.      Ванцзи невежливо кивнул, не справившись со шквалом эмоций, захлестнувших его. Рядом с женщиной не ощущалось никакой энергии, ни тёмной, ни светлой, вообще никакой. От камней и то фонило больше. Ванцзи конечно мог и не почувствовать, но Вей Ин точно отреагировал бы, но он явно тоже ничего не ощутил, и сейчас озадаченно смотрел на их гостью.      Только вот передавая чашку, Ванцзи случайно коснулся руки путницы, и это прикосновение повергло его в смятение. Ему не нужно было обладать духовной энергией, чтобы ощутить ауру, энергетический фон предмета, места или человека.      Аура этой женщины была очень и очень старой, будто бы Ванцзи действительно прикоснулся к камню. Только этот камень был жив и наполнен огромной, невероятной, тщательно скрытой мощью. Она была бы заклинательницей, причём невиданной силы, если бы всё ещё оставалась человеком, но она давно забыла, что это такое.      Вей Ин продолжая щебетать что-то несущественно вежливое, наложил в плошку еды и подал; путница приняла, поблагодарила, отвечала, спрашивала сама, оба любезно улыбались и раскланивались как ярмарочные болванчики, и смотрели одинаково тревожно и настороженно.      — Что вы такое? – в лоб спросил Ванцзи.      — Вот и мне интересно, кто же вы такие, обычно мою маскировку никто не замечает, вообще никто, – женщина продолжала непринужденно улыбаться, даже когда Вей Ин отложил палочки, и его рука метнулась, не решаясь выбрать, что выхватить, флейту или меч.      — Я не думаю, что она намерена напасть, – остановил его Ванцзи.      — Конечно я не буду драться, я бы лучше ушла, мальчики, а? Хорошо? – она осторожно подтянула ближе свою котомку. – Спасибо за беседу и еду, и давайте просто разойдёмся? Это будет для всех проще.      — И мы так и не узнаем, кто вы? – Вей Ин все же взял флейту и принялся как можно непринужденнее вертеть её в руках. – Может назовёте своё имя?      — Боюсь разочаровать, моё имя вам ничего не скажет. Да и которое вас интересует?      — А у вас много имён? – уточнил Вей Ин.      — Да, милый, я живу достаточно долго, чтобы обзавестись кучей прозвищ и забыть как звала меня мама, – их собеседница перекинула через плечо свою котомку и приготовилась встать.      — В таком случае самое последнее будет как раз, – продолжил настаивать Вей Ин. ­      И тут из темноты, задрав хвост, выступил серый призрачный кот, и повёл себя нехарактерно. Обычно он чурался незнакомцев и не показывался, а тут с громким урчанием кинулся к гостье и нагло полез на руки, бодая широколобой башкой и оглушительно мурлыча.      — Это что такое?! – изумлённо спросила женщина, впрочем легко погладив так и не материализовавшегося кота.      — Кот, – лаконично ответил Ванцзи.      — Да что ты?! – восхитилась их загадочная гостья. – А то я не вижу.      — Мёртвый кот, – уточнил Ванцзи.      — Считаешь меня выжившей из ума старухой? – возмутилась она.      — Вы сами так сказали.      — Что я старуха?! – она картинно вскинула брови.      — Выглядите вы хорошо, – пояснил Ванцзи.      — Лань Чжань! – ахнул Вей Ин. – Предупреждай, когда такое говоришь.      — Неужто ты мне хамишь, мальчик! – снова восхитилась гостья.      — Вы первая начали.      — Хорошо, забудем и попробуем заново, – вздохнула она, почесывая кота за драным ухом. – Что это такое у меня на руках? Не понимаю, не знакома с такими, пограничная приставучая тварь, но приятно.      — Мой питомец, – снова терпеливо объяснил Ванцзи. – Я раньше жил в клане Лань, там нельзя держать животных. Поэтому я завёл призрака, которого никто кроме меня не видит. Очень удобно.      — И каким ветром тебя занесло к этим занудам Ланям?      — Я там родился.      — Ты Лань?!      — Да.      — Не похож! – категорично заявила гостья.      — Что есть, – Ванцзи почему-то стало смешно. ­      А женщина тем временем уселась поудобнее и снова спустила с плеча свою котомку.      — Так, Лань значит. И из какой ветви ухитрились выродить такого странного мальчика?      — Будто вы разбираетесь в их генеалогии! – с усмешкой вставил Вей Ин.      — Побольше многих, – отрезала непонятная женщина. – Итак?      — Из основной, – ответил Ванцзи, которому почему-то стало так весело, что пришлось прикусить щеку изнутри, только бы не захихикать невежливо.      — Вот как. Это даже любопытно. Что ж, продолжим беседу. Начните ещё раз, мальчики, и представьтесь как положено! – сказала она в точности тоном Лань Циженя на кафедре.      — Да, всё верно, мы были невежливы, – усмехнулся Вей Ин. – Впрочем у нас тоже уже успело появиться немало имён. С каких прикажете начать, бабушка?      — Начните с тех, какими вас звали матери, для остального вы слишком зелёные, детки, – в тон ему ответила загадочная путница.      — Мама дала мне имя Ин. Меня зовут Вей Ин. Вей Усянь для мира, – Вей Ин явно намеревался продолжить и представить Ванцзи, но их собеседница вскинула руку.      — Вей Ин? Вей Усянь? Погоди, то есть это тебя прозвали Старейшиной Илина?      — Ну, я же предупреждал, что тоже успел завести себе несколько прозвищ.      Женщина машинально погладила кота, и тихо проговорила себе под нос:      — Смотри-ка, котик, вот и призраки покрупнее подоспели.      — О чем вы?      — Значит вот ты какой, сын Цансе… – проговорила женщина, наклонилась ближе к огню, голой рукой загребла горящих углей, подняла к лицу, чтобы лучше рассмотреть Вей Ина и прошептала будто говорила сама с собой: – Вот и не верь после таких встреч в судьбу. А судьба сидит напротив и улыбается в точности, как моя девочка…      — Вы… знали мою мать?! – Вей Ин предсказуемо был готов, позабыв осторожность, расспрашивать её обо всём, что хоть как-то связано с его родителями.      — Ты очень похож на неё… – ответила их собеседница. – Хотя взгляд у тебя наверное отцовский.      — Конечно она знала, – простая догадка потрясла Ванцзи, и он спросил, впрочем не надеясь, что она скажет правду: – Почему вы спустились со своей горы?      — Устала, – легко ответила старуха. ­      Да, она была очень, очень стара, несмотря на внешность. А Вей Ин всё ещё не понял, на кого они наткнулись в пути.      — С какой горы? – удивился он.      — Хорошая такая была гора, удобная, долго служила мне домом, – пояснила путница. – Впрочем гора на месте, с ней все в порядке. Это я ушла. После А-Ченя не брала больше воспитанников, так что детей, нуждающихся в заботе, там давно нет. А остальные взрослые, уже совсем взрослые, сами разберутся, я всё равно не очень хороший учитель, как оказалось. Да что там, плохой я учитель. И человек не очень… Так себе человечишко-то, вот в чем дело. Нельзя было таким как я в бессмертные подаваться, лучше б замуж вышла и детей рожала, меньше бы бед наворотила.      — Вы… Вы та, кого называют Баошань санжень? – неверяще спросил Вей Ин.      — Твой друг быстро меня раскрыл, – она улыбнулась и повернулась к Ванцзи: – Однако я никак не пойму, что с твоей силой, мальчик? Вей Ина за версту видно, а ты странный, будто и не заклинатель вовсе. И не Лань, уж извини. Позволишь взглянуть?      Ванцзи кивнул. Почему нет? Пусть смотрит. А дальше… Дальше взгляд бессмертной потемнел, и вот теперь уже стало абсолютно невозможно принять её за обычного человека. В таком виде они заметили бы фон её силы за десяток ли…      — А ты, стало быть тот, кого люди прозвали Ханьгуань цзюнь? – наконец отведя взгляд подытожила она, и добавила, грустно улыбнувшись: – Узнаю принципиальность вашего клана, но даже для него тебя слишком жестоко приложили.      — Нет, я заслужил все, до последнего удара.      — А-а, конечно, это ваше фамильное ланьское упрямство! Но ты ошибаешься, просто поверь мне. Честь ордена стоила крови пары глупцов, что дожили до седин, но не до ума.      — Не буду верить, – резче, чем хотел ответил Ванцзи.      — Не будешь верить мне? Конечно, твоё дело. Но я права.      — Я готов нести груз вины за преступление, но груз несправедливого наказания для меня лишний. Не подниму.      — Ты что угодно поднимешь и вынесешь, но молодец, что пытаешься объективно оценивать свои возможности, – похвалила бессмертная.      — Один из ваших учеников говорил, что ему не очень интересны дела мира заклинателей, а вы похоже весьма неплохо осведомлены, – вмешался Вей Ин. ­      — О, А-Чень всегда был таким принципиальным! Моя школа, к сожалению.      — Вы считаете, что он был не прав? – удивился Ванцзи.      — Я, я была не права! Не он, конечно, а я. Нельзя игнорировать жизнь! Тем более, когда живёшь в мире, – она снова пристально посмотрела на Ванцзи: – Тебе ли не знать? Не спрячешься от жизни, а если и попытаешься, она дотянется до тебя сама.      — Это так. Но Сяо Синчень заплатил дорогую цену за свои ошибки, – Ванцзи встретился с тяжёлым взглядом бессмертной, и добавил: – Как и я.      — Как и я, – эхом ответила Баошань санжень. – Как ни прячься от мира, он дотянется до тебя. Повторяюсь, старая стала. Но он в самом деле всегда дотягивается, если не может напрямую, то через твоих детей… Это я несу ответственность за их неудачи и ошибки. И за их страдания и смерть.      — Разве? Мы делали собственный выбор, – возразил Ванцзи.      — Невозможно сделать полностью независимый выбор, понимаешь? Все действия людей связаны, у всего есть причины и следствия. Как бы я ни пряталась от ответственности, пришло время взять ее.      — Что вы имеете в виду?      — Я устала, так устала… Бессмертие не принесло мне ничего кроме долгой жизни: ни мудрости, ни особых талантов. Я осталась той же, что и была, с годами разве что поубавилось амбиций и спеси, и это всё. Страшно то, что мир менялся, а я оставалась и оставалась, и оставалась прежней, упрямой старой дурой. Бессмертие оказалось ловушкой, из которой невозможно выбраться. Я не могу умереть, и не могу двигаться дальше, моя душа привязана к этому миру, но больше ничего не может ему дать. Самые лучшие мои воспитанники ушли, я не уберегла никого. Любимая расплатилась душой за ошибки, за наши с ней непомерные амбиции и самомнение, за нашу самоуверенность и неготовность идти на компромиссы, понять и принять друг друга.      — Но мы… Мы видели воспоминания Лань И! Вы ведь про неё? Вы пытались остановить её!      — Но именно я вырастила в ней это чувство уверенности, что она сможет управлять чем угодно! Ах, если бы я сразу не лезла в мудрецы, не бралась судить! Надо было сделать то же, что и ты, сяо-Лань, принять, простить и поддержать. Любить… Просто любить и доверять. Да если бы я не предала её сразу, то она бы и остального не натворила.      — В чем же вы предали её?      — Во всём. И её, и нашу любовь. Это ведь противоестественно, любить другую женщину, не так ли? А она наследница клана, ей положено выйти замуж, и родить детей. И вместо того, чтобы бороться за неё, я от неё отказалась. И ведь мало того, что отказалась, так ещё и убедила и её и себя, что это нам во благо. И она стала одной из великих, имя её осталось в истории и как учёного и как политика. А я…      — А вы?      — Легко достичь бессмертия, когда думаешь, что потерял всё, – Баошань Санжень замолчала, уходя в воспоминания.      — Лань И вышла замуж и приняла управление кланом, а вы спрятались на своей горе? – уточнил Ванцзи.      — Так и было, – неохотно ответила гостья.      — А потом? – не утерпел Вей Ин.      — Потом она совершила ошибку. А я… А я предала её во второй раз. Если бы я поддержала её, тогда и она бы доверилась мне. И как знать, вдвоём возможно мы бы справились со всем. Но я обнажила меч! Не подставила плечо, а угрожала. Упрекала. Стыдила. Отвернулась от неё. И в итоге не уберегла самого дорогого человека… Это ведь я подтолкнула ее к безрассудной идее запечатать иньское железо собственной душой…      — Опять вы отказываете другим в их выборе!      — Я завидую тебе, Вей Ин, – покачала головой бессмертная. – Твоя родственная душа оказалась намного лучше, чем та, что досталась моей бедной Лань И. Он принял тебя любым и этим и удержал. А я… ­      — Она ни в чем не винила вас! Только себя!      — Конечно. Она такая. А я оказалась трусихой. Единственное, что осталось у меня сейчас, это усталость. Бессмертие никак не меняет человека. Сначала оно даёт ощущение безнаказанности, перед тобой ведь вечность, ты можешь всё исправить, но это не так, есть ошибки которые невозможно исправить, смерть не исправляется никак. И мир не меняется сам по себе, только благодаря нашим действиям, нашим поступкам. Мир меняет наш выбор, понимаете? Возможно прожив обычную человеческую жизнь, и ощущая всю её конечную ценность, я могла бы принести этому миру больше пользы. Но в итоге я превратилась во вздорную и бесполезную старуху, в душе и в сердце которой осталась только боль бесконечной утраты. Единственное, чего я хочу сейчас, это покоя. Поэтому я приняла решение оставить учеников и прошлась по миру. Я думала, что после недавней войны увижу лишь боль и разрушения. Только удивительно то, что мир изменился, и изменился так, как я бы хотела его изменить; однако у меня не хватило ни сил, ни талантов. Ни духа. Самоуверенность и высокомерие сгубили меня, меня, но не вас! Ведь благодаря усилиям молодого поколения, вашим усилиям, сейчас люди живут лучше, чем когда-либо, впервые чувствуют защищённость, впервые в этом мире появилась надежда. И я знаю, что могу сказать сейчас тем, кто остаётся: истинное бессмертие не имеет отношения к телу, это бессмертие деяний человеческих и человеческой души…      — А вы…      — А я хочу теперь покоя… Недостижимого, – печально закончила она.      — Уйти ещё дальше? – уточнил Вей Ин.      — Нет, милый, нет, нельзя уйти от мира, я же говорила. А если и удастся кому-то, то всё равно это лишено смысла. От себя-то не убежишь.      — Так чего же вы ищете теперь?      — Способа умереть, мальчики. Сейчас я вижу для себя единственный шанс хоть что-то поправить, это уйти на круг перерождений. Это было бы страшное путешествие, обреченное на жизнь без любви, ведь моя любовь погибла, её душа рассеялась. Из-за меня, понимаете? Так что я заслужила это, – она вздохнула, и продолжила с горечью: – Или не заслужила даже этого, ведь умереть я больше не могу! ­      — Вы пробовали? – вдруг с любопытством спросил Ванцзи.      — Ну конечно! Много раз.      — Расскажите, пожалуйста, что у вас получилось.      — Никак у тебя есть идея?! – воодушевилась бессмертная. – Неужели судьба решила хоть немного смилостивиться над старой дурой?! Так вот, что есть смерть? Прекращение всех внутренних процессов тела. Я могу замедлить и даже остановить сердце и дыхание, но душа моя остаётся тут и не может отделиться от тела. Получается не смерть, а состояние похожее на очень глубокую медитацию. Я наверное могу находиться в таком ступоре вечно. И это ни на шаг не приближает меня к перерождению. Итак, что думаешь ты, наследник Лань И?      — Что вы беретесь за задачу не с того конца. Если душа отделится, тело умрёт само. А я могу попробовать помочь вам. Вы ведь знаете, что в моём клане есть мелодии для упокоения духов. Возможно, я мог бы усилить Покой…      — Стой-стой! Лань Чжань, ты что сейчас собираешься сделать?! Убить Баошань Саньжень?! Единственного живого человека, который может рассказать мне о маме???      — То есть принципиально ты не против? – восхитилась бессмертная.      — Я всё равно должен помочь, ведь Лань Чжань… В общем, мы пользуемся одним ядром. И нет, конечно, я не против. Но мама… Я так хочу знать о ней хоть немного больше. Понимаете, я ведь почти совсем не помню её…      — Ах, мой мальчик, перед лицом вечности несколько дней не имеют значения. Я расскажу тебе всё, что ты хочешь услышать. И даже могу пригласить в совместную медитацию и что-то показать. ­ ✾✾✾      Так и получилось, что их внезапная гостья составила им компанию в пути. Несколько дней вылились почти в месяц. Баошань Саньжень легко пошла вместе с ними, и с удовольствием вела себя как обыкновенная путешественница: глазела по сторонам, сидя на их ослике, пробовала еду, слушала музыку, читала стихи, пела старые забытые песни низким, слабеньким, но очень мелодичным голосом. И много, очень много рассказывала и показывала, щедро делясь своими уникальными знаниями.      Рассказами она не ограничилась, сначала пригласила Вей Ина в совместную медитацию, потом долго ругалась на его беспокойный нрав. В итоге вместе с ним доработала технику сопереживания, и Вей Ин наконец обзавёлся множеством детальных воспоминаний о матери.      Она пыталась помочь Ванцзи, и сетовала, что к сожалению слухи врут, и целительство никогда не было её сильной стороной. Да и тёмной энергии она всегда избегала, а дисциплинарный кнут пограничный артефакт. Так что все, что она смогла, это немного уменьшить болевой синдром; но Ванцзи был благодарен и за это.      Они так быстро привыкли к своей спутнице, к её едкому юмору и категоричным высказываниям, к её расспросам и любопытству, к шокирующему сочетанию наивности и мудрости, и к её материнской заботе, немного неловкой, но такой искренней, что стали забывать о своём обещании.      Поэтому когда бессмертная разбудила их ранним утром словами «Пора, я чувствую, что пора! Время пришло!», они оба не сразу сообразили, что именно происходит, какое время пришло. ­      Не прощались; Баошань Саньжень наотрез отказалась прощаться, со смехом сказав, что не верит в успех. Поэтому они ещё раз обговорили ритуал, и начали.      Бессмертная села в позу для медитации, Ванцзи устроился напротив с гуцинем на коленях, а Вей Ин у него за спиной, обняв его и положив руки на нижний даньтянь, туда где хранилось до лучших времён пустое и холодное золотое ядро Ванцзи.      Бессмертная ушла в медитацию почти мгновенно, Вей Ин наполнил ядро Ванцзи своей силой, и тот коснулся струн.      Ванцзи играл очень долго, забирая у Вей Ина все больше и больше сил. Когда он уже приблизился к критическим величинам и начал сомневаться в успехе, маленькую фигурку напротив вдруг охватило яркое сияние силы, затем она вспыхнула, и наконец мелодия Покоя начала работать так, как и привык Ванцзи.      Они проводили сияющую душу в путь на перерождение, и с удивлением посмотрели на то место, где мгновение назад сидела маленькая фигурка бессмертной совершенствующейся. Тела не было.      Все ресурсы его наверное ушли на отделение души… ­      Дело шло к вечеру; оказалось, что они потратили на помощь Баошань целый день, хотя по внутреннему ощущению прошло не больше часа. Трогаться в путь на ночь глядя не имело смысла, да и силы необходимо было восстановить, они оба отдали очень много и вымотались.      Так что они остались на месте, пообедали и уснули засветло, и спали почти до полудня следующего дня спокойным сном без сновидений.      Наутро они сложили могильный холм, сожгли ритуальный костёр, оставили подношения, и двинулись дальше.      Они мало знали Баошань Саньжень, но за месяц проведённый с ней, успели привязаться и полюбить её…      Встреча с ней подарила им не только опыт и знания бессмертной, но и бесценные переживания. Они не сговариваясь решили пока не обсуждать случившееся, и дать время уложиться всему и утихнуть светлой тоске.      А пока продолжили путь в молчании, унося с собой память о безымянной могиле у дороги, которая была лучшим даром для Великой бессмертной…