ИЗ ГОЛУБОЙ ЛАЗУРИ

ПРИМЕЧАНИЕ Сижу как-то на даче в саду, смотрю в небо. Оно сегодня безоблачное, такое высокое, голубизна необычная, насыщенная, глубокая. На душе покой и блаженство. Редкое состояние… Задремала вроде. Неожиданно голос: — Писать умеешь? Открываю глаза: мужчина молодой, красивый такой, одет не по дачному, в костюме. Отряхивается, волосы поправляет. Растерян, слегка улыбается. Калитка у меня закрыта на замок, я трусиха, даже зайцев боюсь, как-то и лиса повадилась… А тут целый мужик мужчина эталонный красавец такой. Откуда взялся? — Ты откуда такой? Показывает пальцем наверх. — Смешно. С небес что ли. — Ну, да, вроде как… — А поздороваться? — Здравствуй, уважаемая. — Мы на «ты»? — Ты что забыла, подруга? — Ну, да, что-то припоминаю… (а то подумает, что у меня склероз — муж так думает, но я ему не верю). — Чего надо то? — Я же спросил: писать умеешь? — Стихи что ли? — Нет прозу, типа романа. В стихах было бы прикольно, но не все любят стихи, а мне надо, чтобы популярное чтиво было, для массового читателя. — Для дебилов? — Ну, почему для дебилов сразу. Типа летописи, душевно надо. — Летописи не пишут душевно, их пишут правдиво, без соплей. — Согласен, пусть так. — Да ты садись, в ногах правды нет. Видно проблема твоя не из стандартных. А сколько заплатишь? — Это безвозмездно. — Даром что ли? — Типа того… — За красивые глаза? Они у тебя и вправду красивые… Глаза-омуты… Зовут-то тебя как? — Ты что не узнала меня, подруга? Серкан. Серкан Болат. — Мамочки мои родные! И правда. Так ты не с небес, а из моего ноута? — Я то с небес, а мне надо, чтобы ты меня настоящего туда засунула, ну типа напечатала, а то там такая хрень. — Согласна, у самой уши вянут, но «дверку» я все же всю посмотрела. Сегодня последнюю серию досмотрела, хотя сценаристам хотелось руки переломать, садисты какие-то… А как писать будем? Ты будешь диктовать? — Сейчас расскажу. Открывай программу. — Какую? — Ну ты когда-нибудь писала что-то? — Писала пояснительные к проектам. — А что за проекты? — Я архитектор. — Удачно упал… (Чуть не зашиб — подумала я, хотя… это же сон…) — Ну вот в ней и будешь писать, печатать в ноуте. Давай, пиши заголовок: «ИЗ ГОЛУБОЙ ЛАЗУРИ». Дальше сама. Я тебе свою фотку послал на телефон, поставь на заставку, смотри мне в глаза время от в времени. У тебя всё получится, я в тебя верю. — А ты где будешь? — У тебя в голове. — У меня там всё забито! — И чем же? — Ну, мозги там, образы всякие… — Я тоже образ, разберёмся. Пока, подруга! Он исчез, оставив после себя устойчивый аромат парфюма. Волшебного… Вот теперь сижу печатаю, пальцы прямо летают над клавиатурой, словно с ума сошли, я стараюсь не мешать. Ну там поесть, попить и всякое другое из человеческого, не «образного»… Это была шутка. Если не смешно, извините. А если серьёзно, то это ниже: ___________________________________________________________ ПРОЛОГ 2023 год. Турция. Стамбул. Офис компании «Artlife». Участники встречи: Автор, Керем Бюрсин, Серкан Болат. Во главе стола — Автор — женщина преклонных лет. По левую руку — Керем Бюрсин, турецкий актер, сыгравший главную мужскую роль Серкана Болата в турецком сериале «Постучись в мою дверь» в 2021 году. По правую руку — Серкан Болат — Герой сериала «Постучись в мою дверь». Начинает беседу Автор. — Добрый день, господа. Начну нашу беседу с просьбы не считать нашу встречу розыгрышем и сказанное мной бредом выжившей из ума экзальтированной психопатки, повернутой на мистике, околонаучной беллетристике или сказках. Ещё одна просьба: отнеситесь к моим словам с возможной для вас серьезностью и доверием, хотя я понимаю, что это достаточно сложно. Если один из вас или вы оба не посчитаете возможным дослушать меня до конца, я вас пойму и буду считать свою миссию оконченной, хотя и не исполненной. Суть. Кратко, поэтому достаточно примитивно. Наша Вселенная, как и весь Космос в ближайший временной период (по меркам людей это звучит по-другому) готовится к Великим преобразованиям, связанным в, том числе, с рождением Новой Вселенной. Вы спросите, как это касается нас — прямым образом. Мы представители (понятно не единственные) трех направлений движущих сил развития. Серкан, как Образ, Автор, (т.е. я), как «считывающее устройство» и Керем, соединяющий их, воплощающий и материализующий Образ. — — В дальнейшем мир впитывает и осознает части или в целом Образ и тем самым привносит изменения в Жизнь. Каждый ли Образ жизнеспособен и обладает преобразующей силой? Нет. Тем и отличается наше особое время, что основной силой эволюции Сознания и Жизни будет явлена Любовь. Она входит в свои права. Нет смысла сейчас раскрывать сакральную суть этого понятия, как говорится — «по ходу пьесы». — — Господа, у меня предложение: давайте выйдем на террасу перекурить, надо сосредоточиться. Знаю, что и вы «грешите» иногда. Позволите? — женщина мягко улыбнулась. Все выходят на террасу. Молча закуривают каждый свою сигарету. — Мне понятно ваше молчание — продолжила она, — меня это вполне устраивает, ведь не на все вопросы у меня есть ответы. — — Так создан наш коридор или пространство, или капсула, или станция для нашей сегодняшней встречи, что мы, говорящие и думающие на разных языках в повседневной жизни, можем понимать друг друга без переводчика. Но мысль и обороты речи имеют свою специфику и усвоение — это процесс, процесс осознания, он может быть достаточно длительным, иногда разным по результатам. Поэтому необходимо время каждому из нас. В дальнейшем вы, если сочтёте нужным, сможете позвонить мне. Вдруг в ваших жизнях будет происходить какая-то «хрень» и вы начнете винить меня (улыбается). Вам достаточно будет позвонить мне по телефону, там я числюсь у вас под ником «Автор». Вот такие вот пироги, хотя, о чем это я… — Некоторые пояснения. Я русская, живу в России. Мне… ммм… лет много… Не буду уточнять, возраст такое дело… В обычной жизни я немного архитектор, немного инженер, немного дизайнер. Почему немного? Потому что в присутствии великого Серкана Болата вся моя деятельность обращается в «мизер». У нас небольшая семейная проектная студия. Учу молодежь. Справедливости ради скажу, что наши заказчики весьма довольны нашими работами. О чем это я? Простите. Я замужем, у нас взрослый сын. Вполне себе единство, но противоположностей — не скучно! — — Мне можно было бы готовиться к встрече с Вечностью или с иным Концом, но не сложилось… Исполнение Долга перед Космосом диктует и принуждает к настоящим действиям, как бы я не увиливала. Вот такая история.       — Еще о важном. Серкан! Можно на «ты»? Я не Автор твоего Образа. Я лишь «считывающее устройство», работающее на всесильном топливе безусловной абсолютной ЛЮБВИ. За какие такие заслуги ОНА проникла в каждую клетку моего существа не знаю, может это авансом… ОБРАЗ твой — плод БОЖЕСТВЕННОЙ ЛЮБВИ К ЕГО ТВОРЕНИЮ — ЧЕЛОВЕКУ. Так примитивно излагать суть меня вынуждает время, отпущенное нам на «личную» встречу. Скажу еще, может, самое важное. В твоем сердце, Серкан, хранится великий Дар. Ты его почувствуешь, не сомневаюсь в тебе. Этот Дар сокровище всей твоей (и не только) жизни, сокровище Небес. Люблю тебя и жду на связи, если вдруг потребуется моя помощь. — Керем! Рада Знакомству. Прикоснулась к твоему Миру, твоему творчеству в очень полюбившейся мне «Дверке», так ласково окрестили фанаты сериал «Постучись в мою дверь». Я не твоя фанатка, но ты, уж прости, моя любовь. Я мало о тебе знаю и не допущена к сведениям о твоей жизни. Тот минимум, носителем которого является всемирная сеть, меня вполне устраивает. Твои интервью и прямые эфиры позволили увидеть цельную, достойную, самобытную, творческую личность. — — Трудно, не скатившись до уровня «повернутых» экзальтированных фанаток, сказать об установившемся неожиданном для меня контакте. Случилось это когда я смотрела на твое фото (скачала кадр). Сцена после неудавшегося ужина на лодке, после ухода Эды и Селин. Твой взгляд, глаза… Пронзительно. Ты хороший Актер. Пробрало… еще и музыка! — — Тогда произошло нечто, ранее не случавшееся. В мое сердце стала потоком втекать эфирная субстанция. Подобная свежему ветру, но узко направленному, она текла умиротворяя, не спрашивая разрешения, и я реально ощущала хитроватую улыбку этого ветерка, который, будто спрашивал: «узнаешь?». Да, я узнала… — Не буду шокировать. Ты слишком молод Керем, и с головой погружен в хитросплетения своей жизни, и я желаю тебе чувствовать ее трепет и любовь. — — Не стала бы рассказывать о таком личном переживании, но именно оно позволило установить контакт, организовав нашу встречу. Это начало Пути …пути Господни неисповедимы… Впереди множество свершений. — — На этом, господа, разрешите отклонятся! До связи! Надеюсь на встречу! — — Вот такие пироги… О чем это я? ___________________________________________                     Серкан Болат.       Архитектор, лауреат множества международных наград, автор уникальных сооружений, эксперт в мире архитектуры, внимание которого привлечь непростая задача. Он не был снобом, откликался на свежие идеи, занимался благотворительностью не формально, а по существу, вникая в проблему и находил время для её решения. Жизнь его была выстроена четко и подчинена выверенным приоритетам, главным из которых была работа. Сейчас он возвращался из Лондона, где провел два месяца в напряженной работе с заказчиком большого проекта гольф курорта на берегу морского залива.       В Стамбул пришлось вылететь на три дня ранее намеченного срока в связи с досрочным вводом в эксплуатацию библиотеки для университета, построенной в рамках благотворительной программы компании «Artlife». Ему предстояло выступить с приветственным словом перед выпускниками архитектурного факультета, которых он рассматривал как потенциальных коллег, призванных преобразовать многие направления в архитектуре Турции. Спланировав в своем расписании один час на заезд домой, чтобы принять душ и переодеться, и час на встречу в университете, он удобно расположился в кресле, попросил стюардессу принести чай. Четырехчасовой перелет на частном самолете из Лондона в Стамбул обещал хотя бы пару часов сна. Оставалось только напомнить помощнице привезти документы по программе благотворительности для университета.       Сделав звонок и выпив чай с жасмином, Серкан приготовился к отдыху, медленно пролистывая в голове удачные решения, найденные для гольф курорта, в надежде, что сон неизбежно окутает его своим мягким покрывалом.       Непонятное тревожное чувство, невесть откуда появившееся, пробралось в сознание, нарушив сонное забытье. Списав все на усталость, он погрузился в сон. Разбудила его стюардесса, попросившая пристегнуть ремень. Посадка. Стамбул.       Выспавшийся и бодрый он сел во встречавший его автомобиль и направился домой, с уверенностью, что время позволяет неспешно выполнить намеченное.       Если бы Серкан Болат знал, что в ближайший час его жизнь сделает крутой вираж и никогда уже не будет прежней!       Селин Болат, его жена, с которой они состояли в браке уже пять лет. Уволившись из компании с должности PR-менеджера, Селин последние два года окунулась в светскую жизнь, найдя в ней возможности для демонстрации своей несомненной красоты и богатства. Каждого из них, как считал Серкан, устраивало такое разделение «труда» и в семье царило видимое спокойствие.       Удивился, что Селин не было дома, она раньше 10 часов не вставала, ведь увеселительные мероприятия заканчивались, как правило, к утру. Но он был даже рад её отсутствию — совсем не расположен к разговорам. Задумавшись Серкан присел на кровать, расслабляя узел галстука и снимая часы, намереваясь пойти в душ. Внимание привлек черный предмет, уголком выглядывающий из-под тумбочки. Мужское портмоне. Ммм… — брови Серкана приняли форму, выражающую вопрос. Открыв незнакомый ему предмет (он никогда не пользовался портмоне), первое, что он увидел — фотография Селин, затем совместное фото с Феритом Шиншеком, где тот улыбаясь обнимает его жену, по-хозяйски держа руку на… груди Селин…       Минуту Серкан думал, затем, сфотографировал на телефон содержимое портмоне и, достав лист бумаги, быстро стал писать:       «У тебя 12 часов на сборы. Чтобы утром тебя здесь не было. Квартира в Лондоне в твоем распоряжении. Акции компании я выкуплю. Все вопросы через адвоката. Меня сегодня не будет.» Положив открытое портмоне и записку на кровать, забрав часы, Серкан пошёл в кабинет, где проводил большую часть времени, когда находился дома. В задумчивости постояв у панорамного окна, за которым величественно возвышались вековые сосны, и, словно получив подпитку и поддержку, улыбнулся в усы и пошел в душ. Прохладная вода бодрила тело, настраивая на привычный рабочий ритм и режим. Подумав о случившемся, он даже испытал некое чувство облегчения и освобождения от годами копившегося искусственного нагромождения условностей и ритуалов в своей жизни, высвобождая пространство для чего-то нового, чего он не знал, но почувствовал. И это ему понравилось. Он даже стал что-то напевать, себе под нос, удивляясь отсутствию горечи и обиды от случившегося. Приняв душ, побрившись, он, облачившись в темно синий костюм «тройку», бодро вышел из дома.       Он внимательно относился к своему внешнему виду, считая это очень важным элементом для создания образа надежного делового партнера. Неизменный костюм «тройка» подчеркивал достоинства его тренированного тела и это позволяло выглядеть презентабельно даже после бессонных ночей и изнурительной работы.       Дорога до университета погрузила его в размышления о совместной жизни с Селин, оформляясь в живую конструкцию (так привычно для него мыслить). Вот цельный, подогнанный до малейших деталей Его Мир, понятный и наполненный гармонией идей, сложных и выверенных решений, составивших постепенно остов единого целого. Мир был живой, подвижный, но устойчивый, прочностные характеристики которого никогда не вызывали сомнений и беспокойства. В нем не было места Селин.        Иная конструкция, образовавшаяся, как самостоятельная, подобно рифам, сложенная из многолетних привычек, мнений посторонних людей, подчиненная ветрам и течениям, не заметным, не отточенным мыслью и не допущенным к осознанию — это был другой мир. И с Его Миром он был связан только переходом, основанном на весьма условном представлении о супружеском долге и банальной физиологии, как никак он мужчина. Силин была для него престижной витриной для демонстрации дорогих украшений от именитых домов, эффектных нарядов, холодной природной красоты и изысканных манер. Когда она приняла решение уволиться с должности PR-менеджера его компании, он даже обрадовался, т.к. чувство вины за недостаток внимания к жене все-таки посещало его, и он решил, что она сможет заполнить вакуум их личных отношений внешними контактами, путешествуя, отдыхая на знаменитых курортах и пр. Думал ли он о том, что рано или поздно она примет ухаживания кого-либо из своих поклонников, так… бывало… Но что он мог предложить? Изменить свою жизнь? Это было невозможно. Его локомотив прочно обосновался на рельсах обязательств, контрактов, грандиозных планов и надежд на будущие свершения и, набранная скорость, которая отдавалась пульсацией в его венах и жилах не предполагала остановки на полустанке с названием «Селин». Прости дорогая, просто я такой человек… Но FUCK! … Ведь не в моем же доме!        Выходя из новенького BMW, он увидел свою помощницу Лейлу, поджидавшую его у входа. — Здравствуйте, господин Серкан, с приездом! Вот документы, которые Вы просили. Рада Вас видеть! — улыбнулась девушка. — Да неужели? — вместо приветствия бархатным баритоном, слегка улыбнувшись, листая файлы произнес Серкан. — Спасибо. Все в порядке? — не дожидаясь ответа, направился к двери.        Холл университета встретил веселым смехом и стуком каблучков стайки девушек. Красивые, веселые, беззаботные они порхали словно бабочки и Серкан посчитал это хорошим вступительным аккордом к его встрече со студентами.        Зал был полностью заполнен — ну, как же! Сам великий Серкан Болат! Красавец! Икона стиля! Покоритель вершин современной архитектуры! Лауреат… и т.д. и т.п.…        Мягкой львиной походкой, неизменно держа руки в карманах брюк появился владелец компании «Artlife», партнёр крупнейшего в Турции строительного холдинга — так его представила ведущая.        С легкой улыбкой Серкан повернулся к залу, как бы позволяя оценить ожидаемое, сдержанно поприветствовав присутствующих взмахом руки, достал из внутреннего кармана файлы, принесенные Лейлой, и, удобно расположился в приготовленном для него кресле.        Начал разговор. Неспешно. В какой-то момент он поднялся и мягко ступая по сцене начал ходить, то останавливаясь, то опять начиная размеренный шаг.        Это не было, как ожидалось, выступление или речь, обращенная к несведущей публике, нет. Серкан говорил на равных, говорил о своем любимом Деле, Деле Его Жизни, с любовью и сдержанной страстью, с логикой, хотя и изобилующей специальными терминами и наполненной вполне себе «взрослыми» мыслями, но доступными для понимания молодых слушателей, увлекая за собой в прекрасный мир творений человеческого вдохновенного труда. Его мягкий, с хрипотцой приглушенный баритон наполнял аудиторию до самых дальних рядов, завораживал и притихший зал внимал, как на концерте великого Маэстро. Он говорил о мастерах прошлого, создавших великие творения, легко переходя к современной архитектуре, в которой сокрыты не менее великие возможности, когда в самой форме, в ее пропорциях, в возможностях современных материалов, сочетаниях хрупкости и монументальности сокрыты нескончаемые источники красоты и смысла, когда форма сама по себе в своем совершенстве уже несет в себе наполнение, улавливая музыку сфер. О человеке, находящемся внутри совершенной пропорции получающем нечто, что сродни самой природе. Говорил об ответственности перед природой и планетой за сохранение и преумножение красоты мира, вверенного человеку мирозданием в надежде, что хрупкий мир не будет попран рукой вандалов. Глаза Серкана необычного цвета умбры излучали. Они, как самостоятельные источники мягкого света выражали всю глубину его вдохновенного слова.        Закончив, как бы возвращая себя в реальность, он потер ребром ладони между бровей, с улыбкой обвел взглядом аудиторию и вернулся на свое место. Слушатели молчали. Тишина становилась неловкой. Ведущая смущенно посмотрела на Серкана. — Господин Серкан, а сейчас мы бы хотели поговорить о работе, проделанной Вашей компанией в рамках благотворительной программы и о планах на будущий год.        И тут, аудитория взорвалась аплодисментами. Аплодировали стоя…        Серкан тоже поднялся. Мягко улыбаясь, он поднял руку, призывая послушать. — Я благодарен за столь теплый прием, который вы мне оказали, и я уверен, что среди вас найдутся те, кто с любовью к архитектуре, к своему городу и к своей стране и планете будут преображать жизнь и делать ее удобней, комфортней и совершенней. — Прервав повторные аплодисменты, предложил обсудить насущные проблемы. Рассказав о прошедшем периоде и о вводе в эксплуатацию библиотеки для студентов с большим залом и достойным набором учебников для будущих архитекторов он упомянул о стипендиях и грантах для обучения за границей, которые профинансировала его компания. Не успев озвучить план на будущий год, услышал голос из аудитории. — Не надо врать! Вы никому не даете стипендии — резко прозвучал женский голос. — Похоже, кто-то в аудитории хочет со мной поговорить? — спросил Серкан. — Вы не могли бы подойти поближе?       По ступеням амфитеатра спускалась женская фигура, приближающаяся к сцене. Сначала он увидел ноги… Офигеть! Потом вырисовалась фигура… Божественная! Лица не было видно. — Извините, не вижу вашего лица — Она спустилась еще на одну ступень. — Даааа… Темно каштановые волосы, уложенные локонами, струились на плечи и мягко ложились на грудь, обрамляя бледное лицо с огромными карими глазами, гневно взирающими на Серкана. — Вы никому не даете стипендии, вернее вы их дали, а потом отменили. Наверное, для вас привычно рушить чужие жизни! — Это какое-то недоразумение — Серкан заглянул в документы, которые передала ему Лейла — нами профинансировано обучение двадцати семи студентов в шести университетах страны и три гранта для обучения за границей — извините, Вы не могли бы назвать свое имя? — Нет, вы не достойны его знать! — гордо вздернув подбородок, ответила девушка и, резко развернувшись, почти бегом покинула аудиторию. Серкан, глядя на удаляющийся силуэт в недоумении пожал плечами и, повернувшись к ведущей, предложил продолжить обсуждение предстоящих мероприятий, о которых кратко рассказал, попрощался и пошел на парковку.       Неприятное чувство, вызванное инцидентом на встрече с выпускниками, которое он посчитал недоразумением, нахлынуло ярко и болезненно. Почему девушка на всю аудиторию обвинила его во вранье, заявив, что его компания отозвала стипендии и гранты на обучение за границей. Бред какой-то. Это в принципе было невозможно, ведь он сам подписывал документы, всегда следил за лучшими выпускниками в надежде усилить команду молодыми дерзкими умами. Покинув аудиторию, он попросил Лейлу проверить документы по указанной статье и, получив подтверждение, снял вопрос с повестки.        «Но девушка-то как хороша!» Некоторое напряжение ощутил подумав, что давно не обнимал женское тело. «Серкан, ты женат… вообще-то уже нет!» — так, погруженный в свои мысли, подошёл к машине, у которой уже знакомая особа совершала акт вандализма: она царапала его новенький кабриолет, которому отроду два дня! Неровная жирная царапина тянулась за металлическим предметом, крепко зажатом в кулачке девушки! — Да что вы творите! — гневно воскликнул Серкан — вы сумасшедшая?! Как это понимать?!       — Как понимать?! Это минимальный ущерб за вдребезги разбитую мою жизнь, разбитую на сотню осколков, которые впиваются в меня каждый день, каждый час, каждую минуту -сверкая глазами медленно и твердо произносила девушка, и каждое слово, как удар хлыстом достигал его тело и доносил до него непереносимую боль, которую испытывала эта хрупкая и божественно прекрасная девушка. Серкан забыл о злосчастной царапине, взял девушку за руку и, стараясь, как можно спокойней, предложил ей сесть в машину и поговорить, чтобы не привлекать внимание.        Она как-то сразу сникла, устало посмотрела ему в глаза и тихо произнеся — Хорошо — села в его машину. Закрыв дверь за девушкой, услышав телефонный звонок, Серкан ответил — звонила Лейла.        — Слушаю, Лейла, что случилось?       — Господин Серкан, господин Серкан — затараторила она — Вы спрашивали про стипендии, так вот, я уточнила: все стипендии отменены, все до единой, в целях сокращения ненужных расходов, так сказал Ваш финансовый менеджер. — FUCK! … Что за день-то такой! Ладно, с этим я разберусь! FUCK!        Сел в машину, взглянул на девушку. Она сидела, устремив взгляд на крепко сжатые кулачки, выбивавшие мелкую дрожь, выдавая сильное волнение. Серкан осторожно накрыл своей ладонью ее кулачки, напоминавшие двух птенцов, выпавших из гнезда. — Успокойся, тихо произнес он. Давай для начала познакомимся. Ты все-таки назовешь мне свое имя, принцесса? — Я не принцесса — слегка улыбнулась она — я простой человек, меня зовут Эда, Эда Йелдыз [Йелдыз по-турецки означает — звездочка]. — Так вот, не принцесса, хотя я не согласен, Эда Йелдыз, ведь все звездочки обязательно должны быть принцессами, разве не так? Похоже, разговор нам предстоит долгий, время к обеду. Не откажешь ли ты мне, не принцу, отобедать со мной в какой-нибудь таверне? Она подняла на него бездонные карие глаза, слабо улыбнувшись ангельской улыбкой, кивнула.        Он повез ее к своему давнему другу Эмилю в небольшой ресторан вдалеке от посторонних глаз папарацци, где изумительно готовили мясо ягненка.        Уютное заведение встретило восхитительными ароматами еды и почти домашней обстановкой.        — Выпьешь что-нибудь, тебе надо расслабится, поесть, а потом ты мне все подробно и откровенно расскажешь о своих бедах. Мы их разберем и обязательно, обязательно разрешим, ведь принцессы, даже если они не принцессы, а обыкновенные звездочки не должны так сильно страдать. Ты со мной согласна? -На что она опять просто кивнула, при этом непослушная прядь ее прекрасных волос, упала на глаза и Серкан, поддавшись внезапному порыву, аккуратно заправил её за ушко, смутившись, сделал вид, что порядок, даже в таких вопросах--это теперь его зона ответственности.        Он говорил с ней так мягко, так обволакивал её своим волшебным баритоном, отслеживая какие кусочки она отправляла в рот, помогая ей порезать нежнейшее мясо, подкладывая салат, поливал соусом и салфеткой промокнул его остатки на губах, которые за все это время не вымолвили не слова.        Обед закончился. Надо было переходить к содержательной части их необычной встречи, но, ох! как же не хотелось нарушать атмосферу тепла и уюта так странно окутавшую двух незнакомцев. Мир, как будто отступил, давая возможность этим двум услышать друг друга без посредников в виде слов, которые не могут быть до конца искренними, ведь они очень часто ранят хуже стальных клинков. — Так, Эда, ели ты сейчас не готова мне открыться, я не буду задавать вопросы, которых у меня множество, когда захочешь, дашь мне знать, мы поговорим. Скажи, куда тебя отвезти, и я буду ждать твоего звонка. Так пойдёт? Она опять кивнула, губы у неё дрожали, было видно, что она просто не могла говорить. — Тебе некуда ехать? — Есть, но в доме сломалось отопление, и я уже месяц мерзну, боюсь заболеть, а мне нельзя. — тётя в больнице и я одна, одна, совершенно одна! — она уронила голову на убранный стол и разрыдалась. Она плакала взахлёб, судорожно вздрагивали плечи, волосы разметались по столу, образовав корону.        Не смотря на критичность ситуации, Серкан не мог не восхититься этой волшебной картиной. Он подошёл к девушке. Садясь рядом, стал гладить её по голове, заверяя, что они сейчас всё решат. Хозяин ресторана Эмиль выглянул, вопросительно глядя на Серкана, тот помахал рукой, мол всё в порядке. — Эда я сейчас сделаю звонок, и мы поедем, успокойся, выпей воды, ничто не стоит твоих слёз, девочка! Выйдя на крыльцо, набрал номер. — Сейфи, здравствуй. Селин ещё дома? — Услышал в ответ: — Нет, господин Серкан, я час назад посадил её на самолет Стамбул — Лондон. Что такое случилось? Никто ничего не понял, ваша мама очень волнуется. Когда вы приедете? — Буду через пару часов. Я зайду к маме в четыре часа. Пусть не волнуется. Всё в порядке. Вернувшись в помещение Серкан застал Эду успокоившейся, и даже виновато улыбающейся — Прости… Ничего, что я на «ты»? — Я только рад, принцесса! Поехали? — Сейчас просто слушай. Мы поедем ко мне домой. У меня есть флигель, в котором никто не живёт, у него отдельный подъезд и вход, ты можешь жить в нём, сколько пожелаешь, я им не пользуюсь. Как это всё оформить, мы обсудим позже. Сейчас мы заедем к тебе домой, возьмёшь необходимое дня на три, диктуй адрес. Дом Эды оказался не далеко. Пока она собиралась, Серкан осмотрел дом, систему отопления. Поняв в чем причина выхода из строя, созвонился со своими теплотехниками и договорился на завтрашний день о ремонте. Эда услышала его разговор — Серкан, не договаривайся — Почему? Она опустила глаза — Мне пока нечем заплатить… — Ситуация проясняется… Ну, тогда тебе, принцесса, придётся выйти замуж за Деда Мороза, чтобы стать Снежной Королевой и не окоченеть в твоём дворце! Кстати, ты, случаем, не замужем? — Нет. — Послушай, девочка, ремонтники и так получают у меня приличную зарплату и платить им ничего не надо. Скажи, где мы можем оставить ключи? — В саду на ножке обеденного стола есть крючок, там мы вешаем ключ. Серкан, скажи, мы можем взять с собой мольберт и краски — это мне как успокоительное. — Конечно, ты можешь это взять, но у меняя, вообще-то есть другая идея, я совсем не против и даже двумя руками за то, чтобы обустроить небольшую творческую мастерскую в твоем флигеле, поэтому мы кое-куда заедем по пути. — В моём флигеле? — Ну, где ты пока поживешь… Ты уже собрала вещи? Тогда едем. Не забудь оставить ключи. Показывай чемоданы! Один? Да ты аскет, принцесса! По дороге Серкан заехал в художественный салон, где стал скупать всё подряд — краски, кисти, бумагу, холсты всех мастей, рамы и рамки и всё, что ему рекомендовали услужливые довольные продавцы. Окинув взглядом возвышавшиеся монументальные упаковки, он оформил доставку, дабы не травмировать девичий мозг своим разбушевавшимся энтузиазмом. Скажи ему сейчас принцесса достать звезду, он непременно, как минимум, предпринял бы попытку. Он чувствовал себя почти волшебником, понимая, что все беды его (?) принцессы он разрулит щелчком пальцев. Он не хотел думать о том, что с ним происходит, ведь об этом нельзя и невозможно думать, это можно только чувствовать, это можно только испытывать! Вернувшись в машину, Серкан поинтересовался какую специальность Эда приобретает в университете. — Ландшафтный архитектор, год осталось доучиться — ответила она. — Ты мне покажешь свои работы? — Они у меня на флешке, хочешь посмотреть? — Я принесу ноутбук, посмотрим, но сначала обустроим тебе мастерскую, а картины твои я смогу увидеть? — Некоторые есть. — Ты, наверное, устала, тебе надо отдохнуть. — Пол часика. — И тебе хватит? Давай так. Ты примешь душ, смоешь все свои слёзы, поспишь, а к ужину я тебя разбужу. За это время я займусь мастерской, навещу маму и мы, если захочешь, поговорим, посмотрим твои работы. — Серкан, почему ты это всё для меня делаешь? — Ну, ты же сама сказала, что я разрушил твою жизнь, значит мне её и восстанавливать, принцесса, ты не против? — лукаво улыбнулся он. — А твоя жена не будет против? — Ну, можно сказать, что у меня её уже нет. — Вы расстались? — Да, сегодня утром. — Сегодня утром?! — Да, сегодня утром. — А тут ещё я на тебя свалилась! — Да… звёзды иногда падают… — Серкан, прости меня, пожалуйста! — За что? За то, что ты, падающая звезда не нашла места получше, куда упасть или за то, что мне жена изменила? — Серкан!!! Как же так! Прости, прости, прости! — она закрыла лицо ладошками и заплакала. — Да что же это такое! Эда, ну Аллаха ради — засмеялся он — милая моя принцесса, но это же не ты и не тебе изменили! Да и где нашёлся бы такой дурак! Таким звёздочкам не изменяют, их любят! — Откуда ты знаешь — сквозь слезы, шмыгая носом, тихо спросила она. — Эда Йелдыз, ты, может, не обратила внимание, но я всё-таки мужчина. — Обратила. — Это обнадёживает, шучу. Ну вот мы и приехали! — Какая красота! Это всё твое?! — Ну вот и солнышко засияло, совсем другое дело! Пойдём покажу тебе твое пристанище. — Серкан, а можно я обойду дом вокруг? — Хорошо, погуляй, а я, тем временем, кое-что сделаю. Зайдя в гараж, он распаковал доставленные из салона и аккуратно сложенные Сейфи покупки, нагрузился, на сколько смог холстами, красками и мольбертом и понёс бесценный груз во флигель. Увидев поодаль силуэт девушки, приостановился, положил свою ношу на пол открытой веранды. Решив не привлекая внимания понаблюдать, укрывшись за стволом сосны, ветви которой, не мешая обзору, парили где-то с уровня крыши. Она стояла, сложив ладони в замок и прижав их к груди. Недвижимая. Он не мог видеть выражения её лица, но приподнятый чёткий, такой изящный подбородок, весь профиль идеального девичьего тела, как бы готовящегося взлететь, был настолько выразителен, что лёгкое мимолетное сожаление о том, что кисти, краски и холсты не его инструменты, решил всё это положить к ногам уже не принцессы, а феи. Он её переименовал! О чём думает эта девушка так заворожено смотря на дом? Какие мысли порхают в этой прекрасной головке? Заглянуть бы. Комната, которой Серкан уготовил принять новую судьбу, прямоугольной формы с утопленной нишей, где уютно расположился небольшой письменный стол, была средних размеров. Населяли её пианино, небольшой диван и стеллаж, в центре которого, свободном от полок, ярким пятном выделялась гитара. Пол был устлан мягким ковром светло бежевого цвета. Полукруглое кресло, повёрнутое к панорамному слегка тонированному окну, добавляло уюта в лаконичный мир, выполненного в светло серых тонах ранних вечерних сумерек, помещения. Походив по комнате с мольбертом в руках, Серкан всё-таки решил дать возможность Эде самой определить, где ему будет место. Расставив кисти и краски на стеллаже, красиво вывесив рулоны холстов в складной холщовой сумке на стене у двери, умело закрепив затейливый крючок для неё и, осмотрев с удовлетворением МАСТЕРСКУЮ — так важно она теперь будет именоваться — отправился искать свою фею. Да, именно так, потому что фея, она только для него фея! Эда завороженно смотрела на дом. Он для неё был живым. После сегодняшних проникновенных слов Серкана о возможностях современной архитектуры, она была потрясена величием замысла творца этого, на первый взгляд, простого сооружения. Трепет охватывал всё её хрупкое тело, сердце билось, стремясь вырваться в свободный полёт, увлекая её за собой. — Серкан! — воскликнула она, увидев его, выходящим из дома — я поняла, я поняла, что ты… что ты…создал. Сотворил! Ты Волшебник! Волшебник! … — Эда, Аллаха ради! Никакой я не волшебник, я просто очень хороший архитектор, а ещё я умею варить очень вкусный кофе, пойдём, голубушка — можно мне так тебя называть? — я напою тебя поистине волшебным напитком! — смотри: это твоё маленькое царство! В доме они зашли в комнату, совмещенную с маленький кухонькой. Эда, осматриваясь по сторонам, улыбаясь, проводила руками по стенам, словно здороваясь за руку с приятным ей человеком. Фея, точно фея…- звучало в голове Серкана. Спокойные светлые тона, панорамное окно во всю стену, кухня с минимальным набором оборудования и красным сияющим холодильником отделена барной стойкой, обеденный круглый стол с четырьмя стульями, диван, телевизор. Из комнаты исходит коридор, в котором видны двери в другие помещения. Серкан поставил две чашки с ароматным кофе на стол. — Что бы ты хотела к кофе? Шоколад или тортик? — И то и, то! — Приветствуется! На столе в ассортименте появляются сладости. — Ты точно волшебник, Серкан Болат! — А то! — Кофе точно волшебный! И всё остальное! Я, как в сказке! — Но ведь феи и живут в сказках. — Да, но сказки и сказочные сны заканчиваются… — Но в них всегда счастливый конец. — Только в сказках, а из снов попадаешь в реальный мир… — Эда, но мы ведь живые люди и у нас есть все возможности преображать и изменять мир, разве не так? — Порой без волшебников никак. — Давай я стану твоим личным волшебником. — И это после всего, что я тебе наговорила и сделала?! — Дело в том, Эда, ведь всё, что ты сказала мне — чистая правда. Стипендии действительно отменил мой финансовый менеджер, а я был всё время в поездках, не досмотрел. Моя помощница Лейла вызвала сегодня аудиторов, и, похоже, там крупные махинации, разберусь, пойдёт под суд, сволочь такая! Исправим всё. — — Что касается твоей тети. У неё такая же фамилия, как и у тебя? — Эда кивнула — Редкая фамилия. Наш семейный доктор выяснила, где она лежит и диагноз. — Эда заморгала, глаза наполнились слезами. — Не плачь, но ей действительно требуется серьёзная срочная операция, ей сейчас ищут врача, завтра я тебе всё расскажу. — Серкан, мне трудно даже дышать, не знаю таких слов — она обхватила голову руками и замерла, стиснув губы, потом взметнув нереально длинные ресницы тихо произнесла — я не могу всё это принять от тебя. Всё, очень сложно… Сейчас Серкан увидел другую Эду. Она была серьёзна, сосредоточена, прямо смотрела ему в глаза и только стиснутые зажатые кулачки выдавали сильное напряжение. — Эда, давай отложим этот разговор на завтра, когда всё выяснится с твоей тетей, а сегодня тебе надо отдохнуть. Мы сейчас посмотрим твою мастерскую, я пойду навещу маму, она живёт на соседнем участке, к ужину вернусь. Пойдём. Слева по коридору Серкан открыл дверь, приглашая девушку. Он улыбался стараясь передать ей всё тепло доброго волшебника, как нарекла его Эда — Добро пожаловать, госпожа художница! Эда сначала осторожно заглянула в комнату, будто ожидая увидеть нечто пугающее, — Заходи же, голубушка, там нет никаких чудовищ — успокоил Серкан. Оглядываясь по сторонам, удивлённо взмахивая ресницами, она перемещалась по комнате прикасаясь то к пианино, то к гитаре, к столу, на котором стоял открытый ноутбук, подошла к мольберту, вопросительно взглянув на Серкана — Выбирайте место, госпожа, для главного героя этой истории. Панорамное окно впускало в комнату приглушенный свет. — Я понаблюдаю, как будет ложиться свет, тогда решу, а сейчас давай я покажу тебе свои курсовые. Достала флешку из крошечной сумочки, висевшей на цепочке через плечо — и неожиданно спросила: — а кто играет на этих инструментах? — Вообще-то я, но давно не подходил к ним. — Почему? Ты можешь сейчас что-нибудь сыграть? — Как-нибудь в другой раз, давай смотреть твои работы, так мы планировали или я ошибаюсь? — Ты сам говорил, что мы ведь живые люди и у нас есть все возможности преображать мир, но значит и изменить план нам тем более по силам или я ошибаюсь? — улыбнулась Эда. — Хитришь, принцесса! — он сел к инструменту, опустив руки на клавиши, выждав минуту, заиграл. Мелодия лилась из-под пальцев сама собой, сначала сдержанная, постепенно обретая лёгкость и полёт понесла его, даря крылья и небо… Он забыл, где и по какому поводу оказался у инструмента забыл, все тревоги и печали и только щемящее чувство, не испытанное ранее, постепенно наполняло его сердце чем-то живым, лёгким и чистым, ароматом весны…ароматом любви… Но он не знал, что это она, он не знал, что у его личной феи есть ещё одно имя, и это имя ЛЮБОВЬ. И он не знал, что это была песня проснувшейся души, песня любви… Серкан играл, звуки неспешно, легко и плавно наполняли комнату, унося Эду в сонное царство фей, куда определил её личный волшебник. Телефонный звонок от мамы. Он сбросил его. Эда мирно спала, свернувшись клубочком на небольшом диванчике. Серкан, закрыл крышку пианино, опершись на неё локтем и уложив голову на ладонь взирал на лучшую в мире картину спящего небесного создания с ореолом из распущенных тёмно каштановых локонов. На неё можно было смотреть вечно. Вздохнув, он бережно взял девушку на руки, почти не ощутив веса — точно небесная — понёс невесомое чудо в спальню. Аккуратно, боясь разбудить, уложил на кровать, накрыв пушистым пледом, подоткнув его, как ребёнку, желая ещё раз прикоснуться к совершенству, ведь не так часто и не каждому выпадает такое, он счастливчик. — Спи, фея, пусть тебе приснится самый чудесный сон, и мы сделаем его твоей явью…- так он надеялся, так он хотел, так он чувствовал, и он знал уже, что так будет! Приняв такое ответственное решение, он отправился к матери. Поместье Серкана разделяла надвое небольшая речка, сплошь заросшая по берегам плакучими ивами, как ресницами окаймляя гладь воды. Он любил приостанавливаться на мостке, как соединительном конструктивном элементе между двумя мирами. Иногда, задумавшись, он вычерчивал мысленно свои линии и сопряжения на темной глади воды, и она уносила их в просторы его сознания, наполняя живительной влагой ростки новых идей. Так и сейчас, по дороге к матери он остановился на мосту, в надежде восстановить стройность и устойчивость мышления, сбившегося вихрем, так неожиданно ворвавшимся в его жизнь. Ожидания не оправдались. Гладь воды услужливо предложила образ девушки с колышущимися волосами и донесла до него их аромат, который он упоительно вдыхал, когда нёс её на руках. «Разве ты не знал, Серкан, что падающие звёзды любят отражаться в воде…» — пронеслось в голове. Усмехнувшись своим новым мыслям, направился к матери — единственному человеку, которому он мог открыться. Он любил свою мать. В запасниках памяти Серкана опломбированными хранятся солнечные картинки его счастливого детства рядом со старшим братом и мамой. Смерть брата вырвала его из этого солнечного счастья, погрузив в холодный, враждебный и чуждый ему мир заграничного частного лицея, куда отправили его учиться родители. Годы учебы стали жестким испытанием длительно действия, и они до сих пор глухо отзываются и в отношениях с родителями и коллегами. Но любовь к матери уцелела. Поэтому сейчас он идёт к ней рассказать о таком сложном и неоднозначном по результатам дне. — Серкан, сынок, я места себе не нахожу! Почему Селин так неожиданно улетела в Лондон, ты что её обидел? Она ничего не рассказала. Только попросила Сейфи собрать её вещи. Вы поссорились? Серкан нашёл нужные фотографии на телефоне и протянул матери. — Но может это просто шутка такая… — Ну, ну, а портмоне под кроватью тоже шутка? — Я думаю, вы всё выясните и помиритесь! — Я так не думаю, забудь про Селин. Всё к тому шло… Нас уже давно ничего не связывает! Давай, я лучше расскажу тебе обо всех перипетиях сегодняшнего дня. — и Серкан в красках, но без излишних подробностей стал рассказывать матери о своих приключениях, потом позвал Сейфи и попросил принести во флигель ужи на двоих. — На двоих? а кто второй? И почему во флигель, ты что туда переселился? — Ну, я же тебе всё рассказал. Девушка, Эда Йелдыз, студентка моего, вернее архитектурного факультета университета, что же я её голодом уморить должен?! — Тебе не кажется, что это всё очень странно? — Кажется, но как есть, мама, она тебе понравится. — А должна? — Но ведь тебе тоже нужно какое-то общение. Я могу познакомить вас утром, ещё не знаю, как сложится день, я тебе позвоню — Серкан помолчал и после паузы тихо сказал: — — мама, я сегодня … играл… Мать внимательно посмотрела на него и, взяв за руку, улыбнулась и так же тихо произнесла: — мальчик мой, да ты влюбился, родной… — не знаю, но со мной такое впервые. Она обняла его и стала гладить его по голове, как в детстве. И так защемило в груди… Да, что за день-то такой! — Познакомь меня с этой девушкой, она красивая? — Божественная! — — Сейфи, давай я лучше сам всё возьму, она спала, не хочу её пока будить, сложи мне всё в контейнер. Поцеловав мать, Серкан отправился к себе. Он был доволен, что рассказал матери об Эде, ему нравилось о ней говорить… Он не нашёл Эду в спальне. Она была в мастерской сидела у стола за ноутбуком. — Отдохнула, красавица? — Серкан, прости, я уснула под твою музыку. — Будем считать её твоей колыбельной. — Ты перенёс меня в спальню, зачем, я же тяжёлая, могла бы здесь немного поспать — Ты невесомая, словно перышко. — смутившись, Серкан пошёл за приборами, чтобы накрыть ужин, приглашая Эду присоединиться. Разве он мог рассказать ей о тех эмоциях, которые он испытал, когда нёс её на руках в спальню. Они были не сравнимы с вполне естественной реакцией мужского организма на близость с женщиной. Трепет, охвативший его тогда наполнял всё его молодое тело, разум, сбившееся дыхание, опьянённое легким цветочным ароматом её волос и бархатной смуглой кожи были и полётом, и его пыткой. Мгновения, что он нёс её до кровати впитались во всё его существо, наполнив до краев, угрожая выплеснуться наружу. Невозможность обладания сокровищем отрезвляла, и он всеми силами призывал свой дисциплинированный ум вмешаться в эту вакханалию, но он непослушно то и дело выдавал на поверхность волны дурманящего аромата. — Эда, — предложил он — Еда в термосах, она не остынет, я пойду в зал, немного потренируюсь и в душ, а потом я весь твой — (придурок… FUCK!). — Я тоже в душ! (Я сдохну… FUCK! Маньяк чертов!). Полчаса интенсивной тренировки и прохладный душ привели в равновесие систему, давшую сбой — контроль, Серкан, контроль! Эда в милой клетчатой пижаме уже колдовала на кухне, быстро освоившись, накрыла на стол, наведя красоту яркими оранжевыми салфетками и желтыми одуванчиками в милейшей вазочке. Она, в голубых наушниках пританцовывая колдовала у стола не слыша, как он вошел. — Где ты раздобыла цветы, фея? — снимая с неё наушники, улыбаясь спросил Серкан. — Там, за домом! — Ну, да, для феи — это не проблема! — Теперь я уже не принцесса, а фея? — Ну, ты же сама сказала, что ты не принцесса и мы договорились, что я твой личный волшебник, а я приглашаю тебя быть моей личной феей, пойдет? — Пойдет! — засмеялась она. — Какая красота! — восхитился Серкан, разглядывая стол — ты всегда такая затейница, или это особый случай? — И то и другое, я люблю всякие мелочи, которые радуют глаз. Серкан долгим взглядом посмотрел на девушку изучая чудо, от чего она, смутившись показала на стул, словно приглашая к его же столу. — А давай-ка мы выпьем немного белого вина, за знакомство (смеется), мне тут мама гостинец приберегла, это её любимое, ей привезли из Италии. — Вообще-то я не особый любитель, голова, как чужая становится, но познакомиться всё-таки нужно, а то в доме с незнакомым мужчиной, хотя бы и волшебником, как-то не ловко. — Будем исправлять! Налив в бокалы вина, Серкан встал, кивнув головой, взяв ручку с голубыми ноготками в свою большую ладонь, мягко приложившись губами к бархату смуглой кожи, придав голосу глубину, представился — Серкан Болат, волшебник, по совместительству архитектор, рад знакомству! — Эда Йелдыз — тоже рада знакомству! — Ты забыла статус — фея, без пяти минут ландшафтный дизайнер и просто восхитительная девушка! — Серкан, ты меня смущаешь! — А ты меня восхищаешь, что я могу поделать! Мило болтая за ужином, попивая вкуснейшее вино, а потом дружно убрав со стола, отправились в мастерскую, прихватив початую бутылку и фрукты. Расположившись на диванчике и поставив ноутбук на кресло, Серкан приступил к просмотру студенческих курсовых девушки. Задумавшись, он потирал ребром ладони между бровей, потом поднялся, начал ходить по комнате, зажав руки в замок, потом, взъерошив гриву темно рыжих волос, опять сел, повернувшись к Эде лицом. — Не понравилось? — Осторожно спросила Эда, не понимая его реакцию. — Ты не хотела бы работать у меня, ну в смысле в «Artlife»? — Ты шутишь? — Какие уж тут шутки! Эда распахнула глаза так, что длиннющие ресницы дрожа почти доставали до бровей — Я! … — Ну, да. Эда закрыла лицо ладошками, опустив голову, окутав себя струящимся каскадом волос замерла и только спустя минуту по вздрагивающим плечам девушки Серкан понял, что она беззвучно плачет. — Девочка, моя, что случилось, — гладя её по голове, пытаясь успокоить говорил Серкан — что же ты за плакса такая! — взяв со стеллажа салфетки, которые он сегодня купил, стал старательно утирать ей слёзы. — Я мечтала об этом! Вообще-то я очень редко плачу. Прости. — Я заметил, уже целое озеро солёное сегодня наплакала. Теперь слушай. Твои работы… ты очень, очень талантливая девушка! Я давно ищу ландшафтного дизайнера, но все, кто к нам приходил, не оправдали ожиданий, поэтому… — он остановился, вдруг яркая картина вспыхнула перед глазами: офис «Artlife», загадочная женщина во главе стола говорит мягко, но чётко, как печатает: «В твоем сердце, Серкан, хранится великий Дар. Ты его почувствуешь, не сомневаюсь в тебе. Этот Дар сокровище всей твоей (и не только) жизни, сокровище Небес». Он остолбенел! Он летел в самолете из Лондона, спал (так он думал), в памяти в ускоренном темпе стал прокручиваться, как видение сюжет, забытый, но так чётко вспыхнувший вдруг… О, Аллах! Что это было! Он сидел сейчас, зажав руки между коленями с закрытыми глазами и чувствовал, как по телу стремится поток настолько энергетически сильный, что его пробивала дрожь, коленки ходили ходуном, он их изо всех сил сжимал, до посинения кистей рук. Постепенно придя в себя, извиняющимся тоном сказал: — На чем я остановился? — Ты сказал «поэтому» — изумлённо смотрела на него Эда. — Так вот поэтому — стараясь сосредоточиться, продолжил Серкан — поэтому, Эда Йелдыз я предлагаю тебе работу ландшафтным дизайнером в своей компании, при этом, поднабрав опыта, ты экстерном окончишь университет я помогу. И, если всё-таки захочешь, пройдёшь стажировку в Италии. Для начала ты месяц-другой поработаешь моей помощницей, чтобы злые языки не говорили, что я взял дизайнера с неоконченным высшим образованием, у нас так не принято. Давай я расскажу тебе о компании. — Не надо, я и так всё знаю. — И откуда же? — У тебя мой жених работает, вернее мой бывший жених, мы поссорились и расстались. — Ммм…да, откуда не ждали… и кто же он, если не секрет, — криво улыбнулся Серкан. — Не секрет — Дениз Корпусу, мы дружили с детства, учились в одной школе… — Знаю такого, архитектор. Он сын моего давнего друга, к сожалению, которого больше нет. Мы с ним много хорошего построили, у него была строительная фирма. В последние его дни он попросил меня принять к себе его сына, так вот он и появился у меня в компании. Но скажу честно, Эда, держал его только в память об отце, хочу с ним попрощаться. Часто не появляется на работе, какие-то глупые причины выдумывает, по-моему, врёт, глаза прячет, что-то с ним не ладно. — Я знаю. Я тебе расскажу всё, это я и имела в виду, когда сказала, что всё сложно. — Рассказывай, слушаю тебя внимательно, у нас ночь впереди, ты же немного поспала? — Я не хочу спать. Начну издалека. Мои родители родом из Мардина. Папа полюбил мою маму, хотел жениться, но у моей бабушки были на него свои планы. Бабушка из древнего мардинского рода, очень чтила свои вековые традиции, хотя не хочу о ней много говорить. — — Бабушка была против мамы, потому что она была из бедной семьи. Но мой отец так любил мою маму, что отказался от титулов, наследства и уехал с ней в Стамбул, за ним поехала и его сестра, моя тётя. Бабушка отказалась от сына и лишила его наследства. — — Родители еле-еле сводили концы с концами, но постепенно налаживали жизнь, потом родилась я. Когда мне исполнилось шесть лет, мои родители погибли. Меня воспитывала моя тётя. Хотя её мать требовала, чтобы тётя меня отдала, но она ей не подчинилась. — Год назад бабушка умерла, оставив мне какое-то большое наследство, но мы с тётей никогда не брали у неё ни лиры и сейчас я не хочу прикасаться к её грязным деньгам. Я только с одного счёта жертвую приюту, сажаю им сад, развожу цветы и когда просят вношу деньги на их счёт на разные нужды. — — У меня сложились тёплые отношения с их директором, он очень добрый и хороший человек, любит детей, и мы с ним и с детьми много полезных дел сделали. Я тебе об этом рассказываю потому что последнее время Дениз стал требовать от меня, чтобы я начала использовать эти деньги для себя, сначала просто уговаривал, а последнее время стал просто требовать, обозвал безмозглой дурой, и я ему сказала, что нашей помолвке конец и вернула ему кольцо. — — Честно сказать, я и согласилась на помолвку с ним, потому что меня очень любил его отец, он хотел, чтобы мы поженились. Ты знаешь он долго и мучительно болел, и я пошла на этот шаг, мы сыграли помолвку, ведь мы дружили с детства, были как родные. Вскоре его отец умер. Но последнее время Дениз словно осатанел, стал неуравновешенный, грубый. Два месяца мы с ним уже не общаемся. — — Аллах с ним, с Денизом. У меня тётя умирает, а я никак не могу решиться заплатить бабушкиными деньгами за операцию, мне кажется, что она точно тогда умрёт… — Завтра всё решится с операцией, мы съездим к твоей тёте. Эда, у тебя дома уже наладили отопление, но у мня предложение, поживи пока здесь, пока тётя не вернется домой, а то я буду за тебя переживать. — Серкан, — Эда, как малое дитя, обхватила его за шею, спохватившись ойкнула — прости, прости! От одиночества, мне так кажется, я скоро чешуёй покроюсь! — Как это?! — Ну, понимаешь, мне, когда очень грустно и одиноко, я словно чешуёй покрываюсь, она как скафандр, мне становится легче. — Так ты получается золотая рыбка, а вовсе не фея! — Это одно и тоже только под водой. — Откуда ты знаешь? — Знаю… у меня дома на террасе тоже стоит маленький диванчик, я на нём, как сегодня у тебя, засыпаю иногда и мне снятся сны, иногда я среди звёзд, а иногда в море-океане. Когда я сегодня здесь уснула под твою волшебную музыку, я как бы опять была с папой и мамой, и мы гуляли среди звёзд…- её губы задрожали, Серкан обнял её, гладя по волосам, успокаивая — — всё, на сегодня больше никаких слёз, пойдём я покажу тебе звёзды, давай возьмём плед, а то замёрзнешь. Они прошли через оранжерею-переход в основное здание. Экзотические растения оранжереи восхитили Эду, но Серкан не дал ей там задержаться, кратко пояснив — в другой раз. Они вошли из коридора в большое помещение, как поняла Эда, это был кабинет Серкана. Панорамное тонированное окно во всю стену, заключённое в чёрную выступающую массивную металлическую раму без штор и жалюзи. Большой письменный стол светлого белёного дуба, массивное кожаное рабочее кресло цвета топлёного молока. По другую сторону стола два кресла поменьше в коже цвета графита. На столе компьютер и настольная лампа направленного света. Вся стена за столом — книжные шкафы с узкими стеклянными тонированными дверьми от пола до потолка сплошь заставленные книгами и массивными папками. Вдоль шкафов по потолку монорельс для передвижной деревянной лестницы в цвет стола. У другой стены, претендуя на главенство, массивная почти огромная деревянная кровать из морёного дуба, выделяясь по цвету заявляла о своей значимости. Изголовье кровати в виде ниши для книг и телефона — всё под рукой. Большой диван цвета слоновой кости, обещающий кратковременный отдых, с двумя подушками и аккуратно сложенным клетчатым голубым пледом, расположился напротив стола. Все сдержанно, стильно, без излишеств, в этом суть натуры хозяина кабинета. Серкан наблюдал за Эдой. Тихо сказал: — ты первый посетитель в моём кабинете. — Совсем, совсем первый? — Совсем, совсем. — А кто здесь убирает? — Я сам. -??? — Ну, вообще, я поддерживаю порядок, иногда Сейфи, мамин помощник кое-что делает, ну там окна… Не хочу, чтобы мой мир нарушался чужими мыслями… — А я почему? — А ты и так с ногами и руками поселилась в моей голове — рассмеялся Серкан. — Что, если я проникну в самые потаённые уголки, или их нет? — Есть, но я их запру в сейф. А у тебя есть секретные материалы? — Есть. — О чем же они? — О счастье, тоже в сейфе. — Почему мысли о счастье у тебя в сейфе? — Они хрупкие. — Надо дать им окрепнуть, пойдём смотреть на звёзды, может они помогут? Одна часть окна оказалась дверью, через которую Серкан и Эда вышли на крытую террасу. На террасе телескоп, два кресла, небольшой журнальный столик. — Посиди пока, я настрою телескоп — заботливо, укрывая девушку пледом сказал Серкан. — А разве крыша не мешает? — Все-то ты знаешь! Сейчас мы её ликвидируем он взял пульт, нажал кнопку и участок крыши плавно приподнявшись начал отъезжать в сторону, открывая чёрную гладь неба, усыпанную кристаллами звёзд — сегодня прекрасная звёздная ночь, как по заказу звёздной феи. — Мой папа мне обещал, что когда я вырасту, он отвезёт меня к звёздам… — Иди ко мне, мой прекрасный звездочёт! Смотри сюда: видишь яркую звезду — это Сириус — Самая яркая звезда на небе! — Какая красота! Словно все звёзды у меня на ладони! — Так оно и есть. Эда, время позднее, надо ложиться спать, завтра много непростых дел. — Серкан! Сегодня странный, удивительный, пронзительный и трудный для осознания день. День, как год. Спасибо, что был рядом и защитил меня от самоё себя, дал возможность протрезветь от дурмана неудач. Спасибо небесам, что подарили мне тебя хотя бы на один день. Я это всегда буду помнить. — Эда, ангел мой. Я согласен, что этот день, как год, а может и больше. Подарок небес — это ты, это не метафора. Жаль только, что для тебя это только на один день… — Остальные у меня в сейфе… — Пойдём, подарок небес, уложу тебя спать, покажу что там, где. Утром познакомлю тебя с мамой. Вернувшись в кабинет, Серкан, подумав, сел на кровать, достал телефон, нашёл номер с ником «Автор» (и точно есть), нажав вызов с некоторым волнением стал ждать ответа (неужели все это правда) — Слушаю тебя, Серкан — раздался знакомый голос. — Доброй ночи, Вы не спите? — Мы же договорились на «ты». Нет я не сплю, ночь — моё время, жаль небо затянуто, звёзд не видно. — А у нас всё небо усыпано звёздами. Мы с Эдой смотрели на Сириус в телескоп. — Значит встретились? — Да, она сейчас спит в моем доме во флигеле. — Береги её, хотя она очень сильная духом, но эмоционально уязвимая. У тебя всё получится. — Она будет со мной? — Если не испугаешься. С мужчинами такое случается, спокойствие вам милее — смеётся. — Мне кажется это не про меня. — Вспомни Селин. — Там не было любви, сейчас я это понимаю, без любви — это сожительство, корю себя. — Серкан, любовь вспыхивает ярким пламенем, но поддержание огня — это великая работа души без перерыва на обед и выходных, и если от неё захочется отдохнуть, то это суррогат, а не любовь. Я тебе не учитель и не мама, но мне так бывает жаль тех, кто хочет только получать, а не отдавать, жаль тех, кто боится обжечься. По мне лучше сгореть, чем жить без любви. Она разлита повсюду, но уловить и почувствовать настоящую любовь может только проснувшаяся Душа. Слушай своё сердце, но не только своё, но и Эды, она сокровище, чистейший элемент, это редкость. Поэтому я и говорю — не испугайся. Ты достоин Великой любви. Запугала? Открою тебе секретный пресекретный секрет, она тебя уже любит и давно. Она тебе как-нибудь расскажет об этом, это то, что она хранит от тебя в «сейфе». — Прости, но как я могу к тебе обращаться, а то как-то неудобно получается или это тоже секретный пресекретный секрет? — Нет, зови меня Лика, в моем мире это очень похоже на моё настоящее имя, оно у меня очень длинное, язык сломаешь. Ну как, мой дорогой, полегчало? — Даже не знаю, сейчас пересплю с информацией, может и полегчает — смеется. — Пошляк! И матершинник в придачу! — Откуда знаешь? — Давно живу, много знаю. Ну, ладно, ложись спать, а то тебе рано вставать. Это я могу спать до обеда. — Ты не работаешь? — Ты с ума сошел, мне 72 года, я на пенсии. Но, если честно, вот эта болтовня с тобой — это моя работа, на общественных началах. — Это как? — Значит безвозмездно. — Это как? — Ты что мультики не смотришь? Ой, да ты же турок! Ну точно турок! Шутка такая. Хорошо, что позвонил, хоть повеселилась. — Похоже, мы подружимся. — Уже. Спокойной ночи, друг. — Доброй ночи, подруга. Спать не хотелось. Серкан нашёл причину, чтоб проверить Эду — вдруг она опять сидит слёзы льет. Подойдя к спальне во флигеле, прислушался — вроде тихо, для порядка тихо постучав, осторожно открыл дверь. Эда спала. В комнате тускло светил ночник, создавая таинственную атмосферу сна небесного создания. Тончайшая батистовая сорочка вуалью покрывала её, ни в малой степени не скрывая изящества совершенного тела девушки. Он заботливо накрыл её одеялом не столько для тепла, скорее от себя, от неудержимого желания смотреть на неё, касаться её, вдыхать её аромат, думать о ней. Поэтому, ни луна ни даже звёзды, ни даже он сам не имеют ни малейшего права лицезреть его фею. — Спи, фея, отпускай из своего сейфа на волю свои хрупкие секреты о счастье и любви — ему показалось, что ресницы девушки дрогнули, а уголки губ тронула легкая улыбка — не спит что ли, нет показалось… Приняв прохладный душ, он лег на кровать, заложив руки за голову, глядя в потолок, улыбаясь, стал вспоминать «секретный пресекретный секрет», открытый ему этой волшебной ночью его новой «подругой» — юмористка… что-то теплое коснулось сердца, он заснул. День второй новой жизни. Утро знало, что первый день новой жизни был вчера, но знал ли об этом Он? Начинался уже день второй новой жизни Раннее утро, обещающее солнечный день, встретило Серкана приятным дуновением прохлады на пробежке по мощеной беговой дорожке. Час усиленной тренировки после пробежки, душ, привели его тело в рабочее состояние бодрости и настроя на спланированные дела. Неизменный костюм привычно облегал тело и отражение в ростовом зеркале холла вполне устроило его «носителя» — пора будить фею.