Утешение юдекса

Кур-де-Фонтейн уже который месяц страдает от наводнений, новостные каналы и вещатели на радио нескончаемо твердят о трудной обстановке, загруженности на дорогах. Часто слышатся рекомендации оставаться дома, вся учеба у детишек давно перенеслась на заочную, взрослые же частично перебрались на дистанционную работу. Казалось, стало легче, но только не для Верховного судьи. Да и, по правде, он бы предпочел совсем не выходить из Дворца Мермония, ведь ежедневно его дорога составляла около часа-полтора туда и столько же обратно. Теперь, когда дороги были залиты морской водой, а аквабусы переполнены, приходилось только вздыхать и вызывать себе акватакси. На него уходили бешеные деньги каждый день, из-за чего Нёвиллет обреченно вздыхал, рассматривая резко увеличившиеся расходы за последний месяц. И это еще без учета тех дней, когда нужно было проводить заседания и суды. В очередной раз он добрался до дома за полтора часа, предпочитая сократить поездки на акватакси. Все время за окном шел ливень, затапливая и без того мокрые улицы, которые постепенно становились подводными и уходили под толщу моря. Казалось, старинное пророчество о том, что Кур-де-Фонтейн будет затоплен, как и все его жители, стремительно сбывается. От такой тяжелой обстановки страдали все, а больше всего — обычные рабочие, вынужденные каждый день добираться до нужных мест в бесконечных мучениях. Однако каждый надеялся на скорую милость Гидро Архонта: не может же это длиться бесконечно! Так и недалеко до затопления и полного погружения под воду. Все были недовольны, а ученые пожимали плечами, ведь прогнозы не были благоприятными. Среди некоторых людей также ходил слух о том, что во всем виноват Гидро Дракон, пребывающий в долгое время в тени горя и страданий. И эти прослывшие сумасшедшими люди и не догадывались, насколько были правы. Нёвиллет, несмотря на то что прошел совсем небольшое расстояние до остановки, успел намокнуть до нитки. Его обувь неприятно хлюпала, одежда прилипла к телу, как и длинные волосы, и стоило лишь надеяться, что аккуратно сложенные в сумке документы не пропали. Не зря же Верховный судья с таким старанием искал специальный водонепроницаемый пакет! Новенький подъезд встречал его довольно приятным ароматом свежеиспеченных булочек с корицей, вызывая урчание в животе. В последнее время Нёвиллет был падок на сладости: булочки, дорогой и натуральный шоколад, а также пирожные от леди Фурины. Вкусности повышали уровень дофамина, делали жизнь более приятной и яркой, но служили наркотиком, заставляя покупать и употреблять все больше. От мыслей о том, что он стал зависим от какой-то еды, Нёвиллет хмурился. Воспоминания о таких нездоровых чувствах в лице другого человека делали его еще более несчастным. Мужчина поднялся по лестнице на первый этаж и свернул направо, добираясь до широкого лифта. Он скромно устроился в углу, нажав на нужный этаж, достал свой телефон и стал отвечать на сообщения в мессенджере. Леди Фурина вновь закидывала его совсем несерьезными рассуждениями, которые привлекли его внимание. Он не заметил даже того, как в лифт вошел еще один человек, а затем они вместе стали подниматься вверх. Да и какая разница, Нёвиллет же не детектив, чтобы обращать внимание на мелочи. "В последнее время ты слишком грустный! Ну-ка исправляйся! Обязательно посмотри то, что я прислала!! (ссылка на видео)" Нёвиллет со вздохом нажал на набор букв и его резко перекинуло прямиком в другое приложение, где тут же показались мордашки милых мяукающих котят. Ладно, признаться, подобный контент действительно поднимал его настроение и заставлял холодное, падкое на эмоции лицо изменяться в лучшую сторону. Теперь на нем сияла легкая улыбка, которая не пропала из виду человека напротив, что старательно прожигал взглядом Верховного судью. "Спасибо." "Пожалуйста, — написала она в ответ сразу же, — И прекрати писать с точками как старый дед!" Нёвиллет хмыкнул, но ничего более не ответил, продолжая проверять диалоги. Еще несколько человек получили свои ответы, один из них даже продолжил диалог, но не успел мужчина ответить, как лифт остановился, нежный женский голос из динамиков уточнил номер этажа и железные двери открылись, пропуская в лицеприятный и тихий подъезд со множеством дверей. Новые и красивые стены эхом отражали негромкие постукивания небольших каблуков, красивая и мокрая обувь оставляла после себя дорожку из следов, из-за чего кафель покрылся водой. Однако неизвестный человек, стоявший в лифте напротив Нёвиллета, не спешил закрывать двери. Напротив: он придержал их, словно какое-то время раздумывая над своими действиями, а затем уверенно ступил в подъезд, чтобы пройти ровно по такому же маршруту. Верховный судья поспешил дойти до своей дальней квартиры, достал новенькие ключи и, пару раз прокрутив их в дверном проеме, наконец добрался до порога своего небольшого убежища, что укрывало его от всех внешних проблем. Однако теперь, с приходом домой, в голове вспоминались все личные неурядицы, которые беспокоили его большую часть свободного времени. Вздохнув, мужчина закрыл дверь, быстро выбрался из неприятных объятий синего плаща, избавился от мокрых и хлюпающих туфель и уложил сумку на небольшую тумбу. Вид собственной новой квартиры вызвал приятные чувства. Нёвиллет заметил мягкое кресло у панорамного окна, в котором чаще всего сидел по вечерам вместе с шампанским или белым вином, вспомнил забавные передачи, которые транслировались по телевизору вечерами на фоне, пока он был занят домашними делами. На сердце словно отлегло. Сейчас он быстро сходит в ванную, приведет себя в достойный вид и откупорит бутылку какого-нибудь шампанского, чтобы отметить начало своих быстротечных выходных. Эти два дня обещали быть интересными, ведь он обусловился не выбираться из дома ни под каким предлогом, что, возможно, не пойдет ему на руку в связи с некоторыми печальными обстоятельствами, которые не оставляли его наедине ни на минуту. Когда он добрался до ванной комнаты и снял с себя всю одежду, то мимолетный взгляд на собственное бледное и исхудалое тело вернуло его в реальность. Уже несколько месяцев он не питается нормально, его сон нарушен, а нервы напряжены как натянутые ниточки, за которых дернешь — лопнут. Именно по этой причине, заметив, в каком состоянии находится Верховный судья, никто не решался спорить с ним и выводить на яркие эмоции: мало ли что могло случиться. А сам Нёвиллет, казалось, не замечал своего состояния, ведь уже привык к бесконечной усталости, плохому настроению и мешкам под глазами. Иногда у него дергались мышцы от нервов и напряжения, что невольно замечали окружающие, а потому он стал еще более одиноким. Никто не хотел подходить к нему. Всепоглощающее чувство скапливалось во всем его теле, сжимало, вызывало горечь. Нёвиллет вздохнул, встал под теплые капельки и закрыл глаза, приподняв подбородок. Больше всего ему нравилось стоять под душем, погружаться в объятия воды, чувствовать, как она распространяется и обволакивает все его тело, согревая своим теплом. Ощущения, которые он переживает, можно описать с теми, которые он испытывает, когда вспоминает о приятных моментах, проведенных с Ризли. Все, что происходило между ними, осталось где-то вдали, в прошлом. Этого больше не вернуть, не ощутить, но можно поддаться сладостным воспоминаниям, когда закрываешь глаза, прикасаешься к своим плечам, будто обнимая, а еще когда доводишь себя до нетрезвого состояния. Прошло уже полгода с их последней встречи, а Нёвиллет все еще помнит вкус любимого белого вина на родных губах, запах дорогого парфюма, дурманящий разум, грубую кожу на мужественных, сильных руках, которые гладили его тело, зарывались в волосы и обнимали. Он все еще помнит выразительные глаза, которые среди миллионов других не найдешь днем с факелом, голос, что его успокаивал перед сном и шептал на ухо слова любви, а также все признания друг другу. Все сохранилось в памяти и даже глубже — в самом сердце, которое открыто лишь для этого необыкновенного человека, отвергшего его. Та зима стала для него невероятно холодной, а сердце словно заморозилось, покрылось коркой льда и перестало биться. С тех пор изменилась жизнь не только Нёвиллета, но и всех жителей Кур-де-Фонтейна. Ризли был человеком очень уважаемым и опасным. Он обладал всем, чего желает настоящий мужчина: деньгами, властью, связями, причем связи строил не он, а с ним, ведь он мог поспособствовать очень многому, что могло решить судьбу среднестатистического человека. А еще у Ризли был потрясающий роман длиною в пять лет и, по его словам, самый лучший мужчина, которого только можно было найти — Нёвиллет. Они дорожили друг другом, любили искренне и жили счастливо. Дальнейшие события, которые произошли в жизни герцога, кардинально изменили судьбу каждого в Кур-де-Фонтейне. Он не смог спасти своего отца, что пожертвовал жизнью ради любимой жены, на которую было совершено покушение из-за недругов Ризли. С ними он имел дело лишь однажды и за все причиненные неудобства все равно даровал свободу. Именно из-за его ошибки... Из-за того, что он не лишил всех жизни, в итоге забрали жизнь его отца. В произошедшем герцог винит только себя, поскольку его мать овдовела, осталась совсем одна, а затем он... Подсел на иглу, пытаясь убить в себе чувство вины, тревоги и безысходности. Вот только однажды он попробовал запрещенные вещества, а в дальнейшем изменилась вся его жизнь. Ризли стал очень нервным, злым, грубым и недовольным, пару раз чуть не умер от передозировки и постоянно, отходя от состояния после приема наркотиков, хотел больше. Нёвиллет, загруженный в делах суда, не сразу заметил его увлечение и в дальнейшем эта зависимость погубила почти всю их любовь, оставляя после себя лишь частичку, которой не удалось потухнуть. Вспоминая о том, как Ризли смотрел на него, когда тот забирал у него последние запасы порошка, как он хватал его за плечи и какие слова говорил, перед мокрыми глазами появляется ужас. Нет-нет, не из-за бессилия и обиды: Нёвиллета избивали, кричали и швыряли похуже; из-за того, что он не смог предотвратить ошибку и вовремя помочь своему любимому человеку, пока не стало слишком поздно. У него не получилось, он пропустил этот момент, и вся их общая жизнь, планы и любовь превратились лишь в воспоминания. Верховный судья медленно вдыхает, отстраняя лицо от капель. Он опускает голову вниз, обхватывает руками свои плечи и чувствует заметные изменения в теле: теплые капли согрели его физически, но морально он так же слаб, каким и был. Его душа словно растоптана, он мучается каждый день, вспоминая о Ризли, его зависимости и ненависти. Как он там? Жив ли он вообще? Вот уже полгода он не выходит на связь, его не видно на залитых водой улицах, а все общие знакомые как один пожимают плечами. После того, как Ризли прогнал его из своего дома, он долго не мог отойти от этой ситуации. Узнав о том, что Нëвиллет избавился от наркотиков, герцог пришёл в бешенство, накричал на него и наговорил таких слов, от которых глаза лезли на лоб. Верховный судья видел множество наркоманов и пьяниц, он знал, на какие поступки и откровения они способны будучи под эффектом и в моменты ломки. Он неоднократно видел, как наркотики убивают людей, меняют их и портят любые узы. И, замечая общую закономерность в поведении Ризли, Нëвиллет не мог не содействовать. Он предпринимал самые разные меры: разговаривал, просил, договаривался, советовал посетить специалиста, но все было напрасно, а обещания на трезвую голову ушли на ветер. Последней каплей стало то, что он нашёл все таблетки, порошок и шприцы, избавился от этого и за подобное был проклят всеми грубыми словами, которые изранили его любящее сердце. В тот вечер было понятно — Ризли не помочь. Десятки способов были перепробованы, но все было насмарку. Он медленно, но верно убивал себя. И Нëвиллет не хотел видеть, как его любимый человек погибает, но не оставлял попыток связаться с ним и помочь. В конце концов, когда шёл пятый месяц молчания с его стороны, дверь в его квартиру была заперта, а сам он не выходил на связь, Нëвиллет не выдержал. Он принял решение уехать, перебраться в новую, светлую и уютную квартиру на пятнадцатом этаже с видом на любимый город. Верховный судья напрягся и вылез из своих размышлений, когда в дверь его квартиры постучали. На тот момент он неосознанно намыливал свои волосы шампунем, а потому тихо выругался: кто может навестить его вечером рабочего дня?! Однако быстро смыл всю пену, вытерся мягким полотенцем и привёл себя в достойный вид, в конце накидывая на плечи белый халат и завязывая тонкий пояс. К тому моменту, казалось, дверь уже хотели чуть ли не выбивать, а потому мужчина поспешил подойти к самому порогу. В глазок решил не смотреть: и так предполагал, что соседка этажом ниже пришла снова жаловаться на то, что он её "заливает". И стучит так же, как и обычно. Вот только, стоило открыть дверь, как на пороге показалось слишком знакомое лицо. Настолько, что Нëвиллет чуть не споткнулся о собственную ногу и не упал. Его успел вовремя подхватить нежданный гость, который пришёл с букетом пышных и ароматных роз белого цвета, а также бумажным пакетом с известным логотипом. Верховный судья, при всём своём характере, тут же слегка покраснел и впал в шоковое состояние, от которого отходил полминуты. Брови поползли на лоб. За это время его успели поднять, вручить ему целую кучу любимых цветов и поцеловать в висок. Чужие глаза смотрели так пристально, что под этим взглядом он и пришёл в себя. — Привет, — негромко сказал Ризли, протягивая руку и проводя ладонью по чужой щеке, а затем мягко целуя в уголки губ.

♡

Как только Нëвиллет отошёл от такого сюрприза, они перешли на кухню. Букет пышных роз стоял в стеклянной вазе на столешнице, а незваный гость расселся на самом удобном стуле, подпирая щеку рукой и улыбаясь. И вроде так посмотришь... Со стороны будто самый обычный вечер, однако молчание между ними было напряжённым, поскольку Верховный судья долго не мог понять, как так случилось, что на пороге оказался именно он. В то же время, мысль о том, что его любимый человек жив и, кажется, трезв и вполне адекватен радовала все сознание. — Ты... Как вообще? И как нашёл меня? — проговорил Нëвиллет с подозрением, подходя к навесному шкафу, в котором обычно хранил чай. Ризли поймал момент молчания, когда его собеседник обернулся, и вытащил из пакета бутылку белого вина, разводя руками. — Намного лучше, спасибо. У меня есть свои методы, — сказал он, не став упоминать, что это было не так-то просто. Нëвиллет активно старался понять, что он чувствует. С одной стороны, его одолела невероятная радость при одном только виде любимого человека, в голову сразу хлынули их общие воспоминания, захотелось отбросить все обиды и кинуться ему на шею. С другой же, они давно не виделись, все попытки связаться были обречены на провал и... Они стали другими людьми с противоположными взглядами на жизнь. Нëвиллет мечтал вернуть всë, а Ризли... А что он вообще хотел? — И ты... Пришёл с какой-то целью. — Да, всё верно. — И с какой же? Ризли подхватил за горлышко бутылку, встал из-за стола и подошёл к собеседнику, значительно сокращая расстояние. Юдекс заметил, что от него больше не пахнет ни алкоголем, ни другими странными веществами, а этим вечером он вообще был невероятно красив. На нём был официальный чёрный костюм, который так ему шёл, а именно: чёрный пиджак и брюки с сияющей бляшкой металлического ремня, белоснежная рубашка, не застегнутая на две верхние пуговицы. При этом пиджак он решил снять, оставляя на спинке стула, и на левом запястье показался тонкий браслет с перламутровым камушком, подаренный Нëвиллетом на их годовщину. Спустя четыре с половиной года он все ещё хранит его, помнит и дорожит. От мысли об этом что-то в мужчине треснуло, оттаяло и сердце забилось ещё быстрее. Непозволительно мило. — Думаю, на этот раз чай неуместен. Нëвиллет чуть не подавился воздухом, а его яркие глаза распахнулись. — Герцог крепости Меропид, это точно Вы? — Не сомневайся, самый настоящий, — посмеялся он, находя среди кухонной утвари металлический штопор. Момент — и бутылка открылась с характерным звуком. Хозяин квартиры достал два бокала из шкафчика, как в старые добрые, поставил их на столешницу и бросил взгляд на Ризли. — Ого, ты сохранил их? — герцог взглянул с улыбкой на подарочные бокалы, которые когда-то вручил Нëвиллету на день рождения. Тот былой вечер очень похож на этот: пить чай не хотелось, настроение было хлебать алкоголь из самого горла и тогда Верховный судья так же удивился такому нехарактерному поведению. — Конечно, — кивнул тот, проследив за изменением чужих эмоций. Ризли тоже было приятно от одной мысли о том, что его подарки бережно хранят. Они уселись на диван в комнате, словно отмечали какое-то не самое радостное событие, а не воссоединение. Хотя и об этом говорить было рано. Оба предпочли сначала выпить по бокалу, прежде чем заводить разговор о чём-то, а потому сдержанно молчали, не зная, как выразить свои эмоции и что лучше сказать первым. Молчание, однако, было не таким уж и страшным. Казалось, что их взаимные взгляды только расслабили напряжение. А Ризли... Было заметно, что он очень хочет сократить расстояние, настолько его взгляд был заинтересованным, а в глазах прослеживалась пугающая страсть, желание, глубокая любовь. Нëвиллет прекрасно все понимал, ведь чувствовал то же самое и мог только молиться, чтобы его холодный взгляд не выдавал в нём никаких эмоций. Страсти потом, сначала нужно выяснить отношения. — Расскажи мне, как твои дела. Как ты жил все эти месяцы? Ризли шумно выдохнул, постукивая длинными пальцами по стеклу в своих руках. Он отвёл взгляд, поджал губы и задумался, как лучше начать разговор. — Это было ужасно. Я, конечно, много слышал о том, как психотропные вещества оказывают сильнейшее влияние на людей, но никогда бы не подумал, что сам стану заложником этой гадкой зависимости. Я буквально потерял перед своими глазами время, всю свою осознанность, жизнь в целом. Потерял самое дорогое, что у меня было — осознанность действий, семью, тебя. Юдекс отчетливо почувствовал, как что-то в его груди смягчается, теплеет, а сердце ускоряет свой ритм. Тем не менее, он не перебивал своего собеседника и смотрел точно в чужие глаза, фокусируясь на рассказе. — Наркотики меняют людей до неузнаваемости, они губят человечность, меняют образ мышления и лишают жизни. Все это время я был... Как во сне. А когда осознал, что тебя больше нет рядом, моя жизнь наполнилась страданиями ещё тысячекратно. И в тот момент я вспомнил, как обращался с тобой, сколько ужасных слов наговорил не специально, — в этот момент Нëвиллет почувствовал, как его руку сжимают в своей и он накрыл ладонью чужую, чувствуя, что да. Он понимает, — Прости, Нëви, я тогда потерял связь с разумом и не понимал, что несу. Ризли поднял свой взгляд и увидел в чужих глазах явное понимание и согласие, от былых обид не осталось и следа. Неужели он все это время ждал одного извинения, чтобы точно простить? Все было так просто? — Я не понимал, что ты пытаешься помочь мне, а затем вовсе пропал, находясь на лечении под строгим присмотром врача. В конце концов, я завязал. Понял, что это того не стоит. Нет ничего ценнее твоей бесконечной любви и заботы, mi amor.* Я в завязке уже три месяца. Поначалу это было очень сложно: ломка воздействует как морально, так и физически, забирая желание существовать. Однако, вспомнив о своей матери и о тебе, я понял, что должен выстоять, ради счастливой жизни. В тусклом и тёплом свете комнаты Нëвиллет все более смягчался, его щеки незаметно краснели, а вино в бокале все уменьшалось. Он не мог оторвать взгляд от такого смущающего и любимого Ризли, от его потрясающе красивых глаз. И, протянув свою руку он осторожно прикоснулся к чужой, сжав ее, он чувствовал, как они все ближе друг к другу. Как морально, так и физически. В свою очередь, герцог тоже чувствовал приятное облегчение и, за столько времени, ещё не забытую любовь, что расцветает в сердце с каждой минутой... — И ты прости меня. Я должен был вовремя заметить твое состояние, предотвратить зависимость. Тогда бы... Всего этого не было. Все эти месяца, которые мы потратили, находясь порознь... Они шли бесконечно долго. Я никогда не чувствовал ничего похожего. Это было совсем так же, как описал ты: время словно остановилось из-за горечи. Я блуждал в собственном отчаянии и безнадежности, не знал, как мне поступить, пытался достучаться до тебя, но тебя нигде не было. Словно ты стал заложником собственной крепости, которой управляешь, и все пути к тебе были спрятаны от моих глаз. Они были настолько близки друг к другу, что Ризли уже мог ощущать запах потрясающего шампуня, напоминающий морской бриз, дотянись он рукой — почувствовал бы мокрые волосы под своими пальчиками, а пока он только тонул в красоте и глубине глаз цвета темного океана. — Судьба распорядилась так, что мы должны были столкнуться с трудностями, чтобы с их преодолением познать, каковым является настоящее счастье. Нёвиллет не смог скрыть от чужих глаз улыбку. Наконец, спустя долгое время, он больше не чувствует на себе груз тяжести, отчаяния и одиночества. Он никогда бы не смог подумать, что один человек может изменить в его жизни все до неузнаваемости, что будет оказывать такое сильное влияние на его состояние. А ведь когда-то о любви и не могло быть речи, ведь он всегда был одинок, серьезен и холоден ко всем. Его привлекала только работа и серьезные увлечения, поскольку в жизни он всегда руководствовался фактами и разумом, а чувства... Были пустой тратой времени. Однако Ризли изменил все. Благодаря ему Нёвиллет стал просыпаться по утрам с мягкой улыбкой, дожди В Кур-де-Фонтейне стали редкостью, а жизнь преобразилась в лучшую сторону. То, чего боялся Верховный судья, свершилось: они вынуждены были расстаться и это оказало значительное влияние на жизнь не только их двоих, но и каждого в стране, однако теперь все изменится. Они еще долго болтали о том, что происходило все это время, делились своими чувствами, закопанными где-то в глубине души, так далеко, где находится пристанище лишь самых сокровенных тайн. Спиртного становилось все меньше, стеклянные бокалы быстро опустели, а морально они готовы были перевернуть целый мир с ног на голову, ведь наконец почувствовали себя такими свободными и счастливыми. Они переместились на балкон, через окно которого открывался прекрасный вид на город, продолжили рассказывать друг другу интересные истории и, когда шампанское закончилось, а в голове остались лишь чувства, их самих потянуло друг к другу. В какой-то момент, рассматривая любимые синие глаза, Ризли не выдержал. — Нёвиллет, а я... А можно я? — Чего-чего? — улыбнулся тот, хватаясь рукой за чужое запястье и чувствуя, как вокруг него все плывет. — Ну... — Да-да? Они сохраняли зрительный контакт, Верховный судья продолжил смущаться и улыбаться, а герцог, почувствовав прилив неожиданной уверенности, переместил свои руки на чужую талию и сделал шаг вперед, совсем сокращая расстояние и впиваясь в чужие губы своими. Не ожидая такой внезапности, Нёвиллет сначала не шевелился, навевая своему собеседнику тревожные мысли о невзаимности, однако через несколько секунд, осознав истину сквозь пелену нетрезвого состояния, сам начал напирать, обнимая своего возлюбленного за шею. На несколько мгновений они отстранились друг от друга, только чтобы глубоко вдохнуть и вновь приникнуть к губам. Их сердца забились в такт, дыхание сперло, а ладони вспотели от прилива забытых ощущений близости. И даже поцелуй, который получился у них несколько смазанным, но глубоким, не смог утолить жажду, которая дала о себе знать в момент, когда они снова отстранились. Их глаза встретились, расстояние между губами было катастрофически маленьким, а то, что они испытывали, было абсолютно взаимным. И глаза Ризли, которые пытались найти ответ в чужих, вспыхнули огнем, когда Нёвиллет нежно улыбнулся и провел ладонью по чужой щеке. Они еще долго целовались при свете Луны, в объятиях прохладного вечернего ветра, который подсушивал влажные волосы и подхватывал тонкую ткань одежды. Их движения были все активнее, а руки ниже. Ризли прижал к себе крепкое тело возлюбленного, прикоснулся ладонью к его щеке и опустил пальцем подбородок, вынуждая открыть рот ещё шире. Нëвиллет поддался, чувствуя, как его щеки становятся все теплее, позволил чужому языку исследовать его рот и доставить ощущения, от которых голова непроизвольно начинала кружиться, а в животе появляться чувство, будто там порхают бабочки. Они отстранились, чтобы набрать в легкие воздух, и взглянули друг на друга еще раз. Казалось, было что-то, что конфликтовало между остатками разума и чувств, а потому не давало Нёвиллету расслабиться окончательно. Алкоголь притуплял все мысли. — Ризли, я думаю... Нам стоит остановиться... — проговорил он на одном дыхании, чувствуя, что еще немного и они достигнут той точки невозврата, когда остатки разума больше не будут властвовать над ними. — Почему? — озадаченно взглянул он в чужие глаза, которые окунали его прямиком в море. Герцог провел ладонью по чужой щеке и хотел было вновь впиться губами в чужие, как его остановили, схватив за плечи и отодвигая. — Мы пьяны. И если мы сейчас займемся любовью, то это будет расцениваться как влияние алкоголя, а не искренних чувств, — посерьезнел он, заглядывая в чужие глаза. Управляющий крепостью Меропид оцепенел, но всего на несколько секунд. Это резкое высказывание повергло его в настоящий шок, но хватка на чужой талии и щеке стала только крепче. — Что ты такое говоришь?! — воскликнул он, распахнув глаза, — Хочешь сказать, что нами сейчас движет лишь алкоголь?! — не на шутку распереживался он, — Нёвиллет, ты... Точно не в своем уме. Ведь я не понимаю, как ты можешь думать о таком, когда я буквально весь вечер распинался о том, что чувствую к тебе. Именно наша любовь помогла мне вновь встать на ноги, обрести опору, вылечиться, — он выждал небольшую паузу, пытаясь высмотреть ответы на свои вопросы в чужом взоре, — Я целую тебя не потому, что выпил. Я целую тебя, потому что люблю. До покалывания в кончиках пальцев, до бабочек в животе и головокружения. Ты — мой единственный наркотик. И Нёвиллет растаял под этим уверенным взглядом любимых глаз. Он не заметил, как быстро они преодолели расстояние до спальни, как настырно Ризли принялся избавлять их от одежды и смущать с каждым мгновением все сильнее. Верховный судья не узнавал себя: он был совсем как подросток, не познавший опыта в сексуальных отношениях с кем-либо. Вот только ситуация не позволила ему мыслить долго: он довольно скоро оказался без одежды, а все его длинные волосы распустились и упали на мягкую поверхность. Ризли устроился сверху, так же быстро отбросил свою одежду и приник к чужим губам, вовлекая вновь в сладостный и глубокий поцелуй. Вместе с этим он провел руками по оголенному телу, вызывая мурашки, спустился одной рукой к члену, а второй стал обхватывать чужой сосок, поглаживать его своими холодными пальцами, слегка оттягивать. Так как с закрытыми глазами чувства обострились, то и Нёвиллет стал ощущать себя странно, но, признаться честно, очень приятно. Каждое движение Ризли на его теле отдавалось в нем удовлетворением и податливостью, настолько, что он сам не оставил без внимания партнёра и в благодарность лишь возбуждал своими действиями. — Я хочу, чтобы ты вновь вспомнил, каково это — быть любимым, — произнес герцог на ушко, когда чуть отстранился, вызывая у Нёвиллета непроизвольные мурашки, и укусил в шею, слегка оттягивая бледную кожу и оставляя на ней след. Верховный судья ахнул, чувствуя внезапную боль, граничащую с волной возбуждения. Ему определенно нравилось, когда Ризли ведет себя вот так, вызывая необычные ощущения. А при этом он еще и сжимал между пальцев ореол его набухшего соска, прикасался ладонью к его эрегированному члену, поглаживая по всей длине и уделяя повышенное внимание головке. Нëвиллет старался сохранять самообладание даже будучи в нетрезвом состоянии. Он не позволял себе издавать слишком громкие вздохи, старался лежать спокойно, но лишь краснел от уверенного взгляда возлюбленного, его действий и редкостных слов. Верховный судья вовсе не хрупкий и нежный, а его характер зачастую поражает, но в этот вечер, когда судьба преподнесла ему столь желанный подарок, он до сих пор не может смириться с тем, что это происходит на самом деле. У него закрадывается ощущение, будто все, что с ним происходит, не на самом деле, а лишь плод его больного воображения, истосковавшегося по возлюбленному. Будто в любой момент он может проснуться в одиночестве. Ризли выводил его из мыслей, заставляя смотреть на себя. Он продолжал ласкать его крепкое тело, отбросил куда-то халат и тем самым обнажил перед собой юдекса. Большое внимание уделял именно груди, вспоминал на вкус тело любимого человека и оставлял множество следов своей неосторожной любви, о которую Нёвиллет обжигался. Юдекс не заметил, как его партнер тоже разделся, но пришел в себя лишь когда чужое бедро уперлось в его член, надавливая своим весом и трением. Становилось невозможно хорошо. Теперь, когда перед ним был плывущий образ возлюбленного, он позволил себе ощупать все его тело, прочувствовать каждую клеточку своими пальцами, согреться от прикосновений. Мужчина над ним довольно ухмылялся, продолжил одаривать его шею поцелуями, прикасаться одной рукой к груди, а другой — к бедру, требовательно приподнимая ногу и сгибая ее в колене. Ризли мог чувствовать мягкость чужого тела, наслаждаться каждым его сантиметром и восхищаться изящностью, аккуратностью и красотой. Нёвиллет всегда прекрасен. Его хочется до мурашек, до покалывающих кончиков пальцев, до порхающих в животе бабочек. Возбуждение между мужчинами нарастает в геометрической прогрессии. Если раньше они могли хоть немного контролировать себя, то теперь только отдавались друг другу, часто целовались и не могли остановиться. Нёвиллет чувствовал себя как в тумане, не понимал, почему перед его глазами так стремительно меняются действия и от алкогольного опьянения даже не заметил, как Ризли начал растягивать его своими длинными пальцами. Чувство наполненность внутри напомнило ему о том, что он все еще здесь, в каком-никаком сознании и наслаждается прикосновениями, но в то же время перед глазами мелькали вопросы, когда и как герцог успел отойти, в какой момент он смазал свои пальцы маслом и вставил. Впрочем, обдумав все «за» и «против», мужчина понял, что такие вопросы его мало волновали. Ризли вновь поцеловал его, сжал в своей крепкой ладони упругую ягодицу, заставив протяжно промычать, и протолкнул пальцы глубже, безостановочно растягивая. Нёвиллет же с трудом контролировал звуки, сходящие с его уст, а потому только смущался, краснел и напрягался. Герцог, который был не под столь сильным влиянием алкоголя, находил в этом что-то забавное, но уверенно продолжал. Протолкнув в чужой рот язык, он доставил еще больше ощущений, провел кончиком по небу, дотронулся до чужого и сплел их, забывая, как дышать. Мужчина под ним тоже засуетился, пытался отстраниться, чтобы вновь вдохнуть воздух, но при этом наслаждался небольшой мукой. Все-таки, в Ризли он тоже видел панацею, с которым становилось легче, приятнее, проще. Задумавшись о том, что он чувствует по отношению к возлюбленному, Нёвиллет вздрогнул, когда его ноги развели по сторонам и протолкнули пальцы глубже. Он промычал в поцелуй, почувствовал облегчение от глубокого вдоха, когда Ризли отстранился, и открыл свои красивые глаза. — Ты такой пассивный, Нёви, — чуть ли не промурчал его партнер, когда ненадолго залип, ловя взаимный взгляд, — но это не плохо. Нёвиллету потребовалось немного времени, чтобы понять, что ему говорят. Он усмехнулся, обвил руками чужую шею и притянул к себе свою любовь, чтобы вновь утонуть в объятиях с ним. — Вот поэтому я стараюсь не пить, но… — он осекся и даже расслабился, когда движения в нем прекратились, но при этом выругался, не хотев было напоминать о небольшой зависимости от спиртного, которая сама собой выработалась у него за все эти одинокие вечера. Юдексу казалось, что он только испортил обстановку, а потому хотел было извиниться, как вдруг пальцы из него выскользнули, почти сразу же заменяясь пустотой. Ризли немного помедлил, но раздвинул упругие ягодицы сильнее, удобно устраиваясь между ног. И именно в этот момент Нёвиллет заметил, как прекрасен образ его возлюбленного в мрачной обстановке, объятый тусклым светом с улицы и из коридора. Но не успел он чего-либо сказать по этому поводу, как почувствовал резкое давление снизу, от которого зажмурился и тут же ощутил мягкие поцелуи на своих веках. Ризли осторожно, но напористо вошел, проталкивая свой эрегированный член в растянутую дырочку. Юдекс протяжно и возбужденно простонал, даже попытался немного свести ноги из-за напряжения, но ему не позволили, фиксируя в одном положении. Небольшая грубость вызывала еще больше чувств, которые сейчас было не под силу анализировать. Нёвиллет постарался расслабиться под нежными и теплыми поцелуями, отвел голову в сторону и впился кончиками пальцев в широкую спину мужчины, оставляя после своих небольших манипуляций следы. Ризли же исцеловывал его лицо, поглаживал крепкие бедра и старался заглушить боль, которая совсем скоро перерастет в наслаждение. Он не спешил двигаться, но проталкивал свой горячий член, сильнее растягивая влажные и покрытые маслом стенки. Как же ему было хорошо. В голову ударял не только алкоголь, но и запах Нёвиллета, такой сладкий, манящий и любимый. Его хотелось пробовать на вкус, поглаживать, прижимать к себе и признаваться в бесконечной и искренней любви. Сама мысль об их соитии не только возбуждала, но и сносила голову, в том числе и любые посторонние мысли. Сейчас во всем мире существовали только они, горячо любимые друг другом и сплетенные в горячих объятиях. Юдекс вновь открыл свои глаза, чтобы увидеть возлюбленного. Они встретились взглядами, установили крепкий контакт и вновь поцеловались до звезд перед глазами. Нёвиллет, желая большего, сам начал двигать бедрами в попытках доставить удовольствие друг другу. Ризли промычал прямо ему в губы и, расценив это как призыв к действию, сам начал двигаться, создавая все больше смущающих хлюпающих звуков. Юдекс замер в ожидании, почувствовал, как все его возбуждение, скопившееся в паховой зоне, распространяется приятной дрожью по всему телу и позволил себе просто насладиться этими моментами. Герцог почти всегда старался сдерживать себя, но Нёвиллет одной только фразой сбрасывал все его тормоза, из-за чего тот переходил на грубые, размашистые движения, от которых у обоих кружилась голова, а сознание притуплялось. — Глубже, — прошептал он в чужие губы, прикрывая помутневшие от удовольствия глаза. И Ризли поддавался, выходил и вновь вставлял член по самое основание, двигал бедрами сильнее, заставляя мужчину под собой не сдерживать гортанные стоны. Нёвиллет сжимал его в своих объятиях, прижимал сильнее к своему телу и чувствовал, как все мысли уходят из головы, заменяясь человеком, вдалбливающем его в диван. Он слышит, как Ризли чуть ли не рычит ему на ухо, не прекращая активных действий, как громко они занимаются любовью, из-за чего диван поскрипывает после каждого толчка. Хлюпающие звуки смущают только первые несколько минут. Далее — возбуждают сильнее, из-за чего член болезненно ноет, требует к себе внимания. Герцог как будто читает мыли. Он перемещает одну руку с бедра прямо на его плоть, обхватывает ладонью и сжимает, начиная водить ею из стороны в сторону. Нёвиллету кажется, будто он сейчас начнет метаться по дивану. Его белоснежные волосы хаотично раскиданы, щеки покрылись заметным румянцем, а по всему телу уже скапливается пот от слишком душного воздуха, активных действий и невероятно горячего мужчины рядом с собой. Ризли, берущий его на диване, выглядит как тот, кого юдекс готов тайно боготворить. Он восхищается крепким телом, его напористостью и уверенностью в собственных действиях. — Люблю тебя, — прошептал герцог, рассматривая перед собой самые красивые глаза в Тейвате. Не в его привычке разговаривать во время секса, а потому Нёвиллет лишь на мгновение удивляется, но расплывается в довольной улыбке, пока еще может это сделать. Ответить у него не получается: Ризли наклоняется, кладет голову на его плечо и утыкается носом в горячую шею. Вместе с тем ускоряет свои движения, не забывает ласкать рукой чужой член и чувствует, как сильно он твердеет в его ладони. Мужчина под ним не знает, куда себя деть, цепляется за спину герцога, сильнее раздвигает ноги и продолжает громко стонать, чувствуя, как возбуждение ударяет в самую голову. Еще немного и он точно не выдержит. Ризли кусает его за шею, оставляет на ней поцелуи и шумно выдыхает, чувствуя, как близится к пику. Поэтому темп нарастает, член надавливает на простату сильнее, а смущающих звуков становится все больше и больше. Они вдвоем пропитали воздух в помещении своими стонами и потом, из-за чего можно было точно назвать комнату «пахнущей сексом», дышать становилось труднее, но это только делало процесс более насыщенным и интересным. — Ах, я… Я сейчас… — прошептал Ризли на ухо, не переставая жаться к чужой шее. — Все нормально, — в перерывах между стонами ответил ему юдекс, — Продолжай. Нёвиллет чувствовал, как его переполняют чувства, ощущал скопившееся возбуждение не только в паху, но и во всем теле. Ризли не сдерживался. Он продолжал проталкивать свой член с особой грубостью, которая невыносимо нравилась юдексу, из-за чего он больше не подавлял стоны. Более того, Верховный судья сам двинул бедрами навстречу, чувствуя, как от активных движений ему становится с каждой секундой все приятнее. Герцог сжал в своих руках его ягодицы, впился пальцами в белоснежную кожу до темных отметин и толкнулся в последний раз перед тем, как выйти. Нёвиллет, раскрасневшийся и довольный, чувствовал приятную наполненность, которая тоже довела его до оргазма. Они кончили почти одновременно, но уже через несколько мгновений лежали бок о бок и смотрели друг другу в глаза. Возникало ощущение, что алкоголь уже частично покинул их тело, взгляды казались абсолютно трезвыми и сознательными. Они легко улыбались друг другу, Ризли перебирал белоснежные волосы и целовал их, а Нёвиллет поглаживал его спину, обнимая. Теперь они вновь вместе, преодолели разделяющие их препятствия и смогут вновь наслаждаться друг другом. Ризли уносит его в ванную на своих руках, наслаждается таким красивым, теплым телом, и понимает, что счастье имеет вид человека с длинными, белоснежными волосами и глубоким взглядом синих глаз. Нёвиллет ловит его восхищение и улыбается, думая почти о том же. Нескончаемый ливень в Кур-де-Фонтейне наконец прекращается.