Я — это ты.

      Смотря на себя в зеркало, он в очередной раз задумывается: «а что если бы…» Но тут же отгоняет от себя непрошеные мысли, отворачивается от своего отражения и смотрит лишь краем глаза.       Арсений себя любит безусловно и, наверное, даже чересчур для нормального взрослого человека. Но к этой любви он пришёл далеко не сразу, пройдя буквально все стадии принятия.       Считал себя совсем некрасивым, недостаточно умным, скучным, худым, толстым… Комплексов было дохрена и больше, чтобы начать с этим что-то делать. Только вот, кажется, Арсений слегка переборщил.       Он себе не просто нравится, он себя прям любит. Всего. Эксперименты со внешностью не прошли даром, и к сорока годам Арсений пришёл к тому образу, который ему нравится больше всего. Ещё он себе нравился год назад, но тогда был будто бы жёстче, по сравнению с собой теперешним. Сейчас он словно мягкий пушистый котёнок, но который и расцарапать лицо может, если нужно. И если раньше Арсений пытался строить из себя брутального самца и всячески вытравлял из себя нежность, то сейчас всё совсем наоборот. Попов принял себя настоящего и ему это жесть как нравится.       Арсений снова поворачивается к открытому шкафу (вообще-то собирался одеться после душа) и смотрит на своё отражение. В глазах загорается голубой огонёк, а на губах появляется лёгкая ухмылка.       Он проводит рукой по обнажённой шее, слегка надавливая ладонью на кадык, а затем плавно спускается ниже. И обводя пальцами плоский пресс, Арсений невольно возвращается к порочным мыслям.       «А что, если бы у меня была возможность заняться сексом с собой?..»       Вопрос в голове остаётся без ответа, и Попов не развивает эту мысль дальше, а просто двигается рукой к влажным трусам.

***

      Просыпается Арсений возбуждённым от собственных вопросов, которые так и не могут отпустить его голову. И он уже и не рад стольким выходным. Вздыхает тяжело, ёрзает по постели недовольно. Да, секса давно не было, но хотеть самого себя как-то уже перебор, кажется ему. Попов зажмуривает глаза, мотает головой и пытается выкинуть из головы свои странные желания. Всё равно это нереально.       Он встаёт через полчаса и идёт в ванную, чтобы разгрузиться, в том числе. Смотрит на свое умытое отражение, в глазах опять этот огонёк горит, а член всё никак не хочет падать. Арсений прикрывает глаза на несколько секунд, пытаясь думать о чём-то отвлеченном, затем забирается в ванную.       Вода, вместо того чтобы успокоить распаляет ещё больше, и наспех вытеревшись махровым полотенцем, Арсений выходит из душной комнаты.       Войдя в спальню он моргает несколько раз ошарашенно, а затем выходит из неё громко захлопнув дверь.       Переведя дыхание, Попов медленно открывает дверь снова, и всё ещё видит то что видит. Полотенце выпадает из рук, и Арсений чувствует себя так, будто он находится в замедленном немом кино. Рот открывается и закрывается, не в силах выдать и звука, и он сглатывает ком, вставший поперёк горла от картины напротив.       Чёрная рубашка с засученными рукавами практически обтягивает тело, а чёрные джинсы непривычно свободно сидят на ногах. И выглядит он так, словно точно знает зачем вообще здесь оказался.       Попов разглядывает прошлогоднего себя, и это всё ещё странно до безумия, но уже как будто и неважно. Он в своём безумстве давно преисполнился, и тридцатидевятилетний Арсений, вообще-то, тоже. Тот улыбается полуголому себе же хитро, с вызовом, будто маня к себе сейчас же.       — Ну же, — начинает он первым, — ты же мечтал об этом. — тон не вопросительный, а утвердительный.       — Я не совсем понимаю, как такое возможно… Это сон? — спохватывается Арсений старший, но тут же мотает головой.       — Ты знаешь, что нет. — на первый вопрос не отвечает, то ли потому что сам не знает ответ, то ли потому что это не так уж и важно.       Они оба только надеются, что вселенная не схлопнется от такого.       — Подойди.       И Арсений, перешагивая полотенце на пороге, подходит ближе, заглядывая в потемневшие глаза. Это непривычно и странно, смотреть в свои же глаза не в зеркале. Их рост одинаковый, и это непривычно тоже — все были или ниже, или чуть выше его самого.       Он мнётся и не знает с чего начать, хоть и возбуждённый член в трусах намекает уже активно.       Но прошлая версия себя напоминает ему о своей дерзости, и целует его губы по свойски, притягивая за шею ещё ближе к себе. Собственные губы на своих ощущаются необычно, а сердце бьётся чаще, предвкушая.       Руки мягко сминают рубашку перед собой, пока рот приоткрывается под давлением юркого языка. Он чувствует свои же пальцы на своей талии, и это тоже ново. Мокрый язык проходится по кадыку резко, тут же отстраняясь.       Арсений быстро расстёгивает пуговицы на рубашке, но не снимает её. Руки опускаются ниже, оглаживают твёрдый член под слоями ткани. Хотя, зная себя, — слой ткани там один.       Арс младший выдыхает задушено, позволяя делать с собой всё что угодно — сам себе не сделаешь плохо.       Тот перестаёт думать излишне и спускается на колени, расстёгивая ширинку. Член, ожидаемо не спрятан дополнительной тканью, и чуть ли не выскакивает из ширинки, сразу задевая губы. Арсений точно уверен в своей чистоте, поэтому не брезгует совсем и с интересом пробует себя на вкус. В голове голоса всё никак не заткнутся, втирая ему какой он извращенец и всё такое, но ему плевать, — им обоим.       Мокрым языком проходится по всей длине, особое внимание уделяя выделяющимся венам. Руками спускает штаны до пола — благо что они не узкие. Хватается пальцами за бёдра, стискивая их на коже. Обхватывает головку губами, играясь языком с уздечкой, и слышит удовлетворённый тихий стон сверху. В волосы зарывается рука и мягко массирует кожу головы, иногда легко оттягивая длинные пряди. Он продвигает член дальше себе в горло, не давится и не задыхается, а наоборот — стонет, обдавая орган вибрацией. Стоны сверху тоже усиливаются, становясь громче и резче, а в подоконник вцепляются руки, с силой сжимая его. Арсений вытаскивает член изо рта плавно, обхватывая его рукой, и с нажимом натирая головку большим пальцем.       Он поднимается с колен, руками трогает подкачанный пресс, и впивается поцелуем, на который ему тут же отвечают резко.       Они падают на кровать, чудом не задев ничем металлические части. Целуются страстно, самозабвенно, покрывают тела друг друга мокрыми поцелуями, оставляя красные следы.       — Чего ты хочешь дальше? — прерывается Арс, снимая с себя последний элемент одежды.       — Я хочу… — он снова мнётся несколько мгновений, а затем продолжает чётко: — Я хочу почувствовать, какого это, когда мой член входит в меня.       — Тебя заводит это?       — Тебя тоже. — вместо ответа, он указывает кивком головы на стоящий член перед собой.       — Понравилось сосать себе? — ухмылка. — Тоже хочу попробовать.       Арс встаёт с кровати и идёт к тумбочке, зная где что лежит (вряд ли за год что-то поменялось). Он берёт смазку, игнорируя презервативы, мол зачем они сегодня.       Он вспоминает с секунду, что ему нравится, и облизывает левый сосок, разогревая смазку на пальцах. Тот выгибается весь, стонет хрипя, когда в него входит один палец, довольно спокойно. Оторвавшись от груди, Арс спускается к члену, который уже давно требует внимания. Он облизывает его языком по всей длине, размазывая естественную смазку и смешивая её со слюной. Арсений под ним извивается словно уж, стонет с придыханием, когда член входит глубоко в глотку, а уже два пальца достают до простаты.       Растяжка проходит незаметно, за собственными стонами в двойном объёме. Настолько, что Арсений с трудом замечает, когда пальцы заменяются на кое-что побольше, а его шеи касается острый язык.       Как просто заниматься сексом, когда точно знаешь что и как нравится. Никто не знает Арсения так хорошо, как он сам. Поэтому, он двигается так правильно, так хорошо, что у Арсения другого пересыхает всё во рту от частых вдохов и стонов с открытым ртом. Это тот случай, когда никто не задаёт вопросов в процессе, потому что всё понятно без них.       Арс накрывает собой извивающее тело, начинает двигаться быстрее, но не превращает это в долбежку. Целует губы, шею, пока в спину впиваются короткие ногти. Рукой обхватывает член между телами, и без усилия проводит туда-сюда, подгоняя к разрядке. Выходит почти полностью, дразнит, водит головкой члена по входу, а затем входит сразу полностью и резко, выбивая громкий стон из них обоих. Ещё несколько уверенных толчков и он кончает внутрь.       — Ещё… — стонет шёпотом Арсений.       Тот быстро вытерев себя салфеткой, снова открывает ящики тумбочки надеясь, что у него остались какие-то игрушки.       Найдя силиконовый член, он довольно улыбается и возвращается в постель.       Он раздвигает его ноги, видя как сперма вытекает густыми каплями на простынь, и размазав смазку по искусственному члену, вводит его в раскрытый вход. Смазка смешивается с семенем, и член спокойно входит полностью. Тот хрипло стонет, хватается руками то за кровать, то за простынь, не зная куда себя деть. На члене снова ощущаются горячие губы, и его всего пронимает мелкая дрожь.       — Да-да…       Арсений весь дрожит от новых ощущений. Это всё так странно, но так хорошо, что хочется чтобы это не заканчивалось, и чтобы это закончилось сейчас же.       Он кончает в рот, но движение внутри не прекращается, а кажется, даже усиливается. А потом понимает, что и член его всё ещё облизывает язык, собирая остатки.       Когда его оставляют в покое, Арсений дышит тяжело, во рту всё пересохло, а сердце стучит так, будто сейчас взорвётся. Но ощущая на себе свои руки, он понимает что это ещё не конец.       — Давай, — одна рука гладит опавший член, а другая — уже снова вставший, — мы оба знаем, что ты сможешь ещё раз.       Голос звучит будто под водой, а в глазах всё плывёт. Он чувствует как его ноги раздвигают, пальцы оглаживают припухшие края, а затем его глаза закатываются от того, насколько ему хорошо.       Член входит резко, под правильным углом, сразу попадая по чувствительному месту. Движения в этот раз не такие плавные и мягкие, а более грубые и резкие. Его член снова твердеет, и он обхватывает его рукой, двигая вверх-вниз.       Спустя несколько минут, они кончают одновременно, с громкими стонами друг другу в губы.       — А я хорош, спустя год. — Арс падает рядом со старшей версией себя.       — Как и сейчас. — хрипит в ответ, пытаясь отдышаться.       — И всё-таки, как это вообще возможно?       — Какая уже теперь разница?       Арсений, в попытках отдышаться от себя самого, уже не хочет знать как это произошло. Он думает только о том, что теперь ему хочется секса втроём.