Совёнок

Солнце светило прямо в глаза. Сонная Алиса прикрыла их ладонью, не желая вставать. Чьи-то пальцы коснулись её плеча, и она замерла от неожиданности, открыв глаза, быстро, насколько это было возможно. На соседней подушке лежал Михаил, улыбающийся, сонный, с растрёпанными волосами. Похоже, он только что проснулся. Ночевать с ним стало приятной привычкой. Алиса протянула руку вперёд, откинула упавшую на его лоб светлую прядь и поцеловала в щёку, пахнущую табачным дымом. Нос девушки сморщился, а он лишь усмехнулся. Ромашов повернул голову, положил на её ладонь свою, сжал её пальцы, и притянул Алису к себе. Она положила голову ему на плечо, а он обнял её за талию и прижал к своему телу. Это вышло естественно и, как-то самопроизвольно. Как всё в последнее время. Михаил вздрогнул, просыпаясь окончательно, и некоторое время бессмысленно смотрел на неё, потом вдруг прижал её к своей груди изо всех сил, уткнулся в её волосы лицом. Алиса стала гладить его светлую голову, забыв обо всём на свете, но Ромашов повернулся к ней и вдруг по-детски улыбнулся, в его жёлтых глазах мелькнуло озорство. Не отрывая лица от её волос, сладко сощурившись, прошептал ей в самое ухо: — Вставай. Сегодня не пойдешь в школу. — Так прямо и не пойду? Там контрольная сегодня… — хриплым ото сна голосом произнесла Алиса, протерев ещё не до конца открывшиеся глаза. В последнее время они не пропускали ни одного дня, до экзаменов оставалось два с половиной месяца, девушка ещё узнала программу для поступления в музыкальный университет, и с утра до ночи учила всех композиторов, и их произведения, тренируясь дома на пианино. Марья Васильевна хоть и говорила, что ей не нужно так много, достаточно базы, но Алиса не слушала. Ей надо было поступить обязательно, и конечно же попасть на стипендию… После совершеннолетия тётя бы перестала перечислять ей деньги, а работать вместе с учебой девушка бы не смогла. Ромашову даже дали послабление, сократив занятия в КГБ до двух дней в неделю. Время, когда они засыпали вместе, уже просто отключаясь от усталости, это было едва ли не единственным, когда они могли побыть вместе. Ну, было конечно ещё время за партой, либо в столовой, но ни Михаил, ни Алиса особо не уделяли времени друг другу, только смотрели в книги, да писали в тетрадях. И сейчас предстоял очередной день, в котором должна была быть контрольная по химии, к которой Алиса не слишком готовилась, но рассчитывала сдать хоть на три… Может, Валя бы смог подсказать… Пропустить было нельзя. Ей был нужен хороший аттестат. — Которую ты сдашь позже. Я отпросил тебя. Новый директор совсем молодой, даже пытаться не надо было, сразу «да» сказал. — продолжил Михаил, отнимая своё лицо от её, и удивляясь тому, что девушка вообще не радуется. Она что, забыла? Да уж, Алиса в очередной раз поражала его. Ладно, не знала, и не поздравила в его праздник, но не помнить про свой? После смерти Николая Антоновича, которую разумеется не объявили, для всех он переехал в другой город, перевели. После его смерти в их детдом прислали парня лет двадцати двух. Он едва окончил институт, ни в чём нормально не разбирался, и дети ощутили свободу. Никто особо не следил за посещением, прогулами, ночными вылазками… Учителя терпели скрипя зубами, потому как он был сыном важного человека, и поставлен сюда не по своей воле. Ромашов даже жалел, что не попал в детдом именно сейчас. Приспособиться было бы куда легче. — А в честь чего? — отозвалась Алиса, поднимаясь на локтях, и скидывая с ног одеяло. Взгляд Михаила вмиг зацепился за её открытое бедро, а пальцы коснулись ноги, и легко погладили. Они уже больше двух недель не были близки. Не было времени, не было сил, но это не отнимало желание у его молодого организма. Ромашов почувствовал волну возбуждения и, словно подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, наклонился вперёд, прикасаясь губами к её колену, вызывая у девушки лёгкую дрожь. Алиса резко потянула ткань ночной рубашки ниже, не желая сейчас близости. Если уж ей дали незапланированный выходной, то его нужно было потратить с пользой, а не терять драгоценные минуты на пошлости. Михаил разочарованно вздохнул, отпустил девушку и замер, любуясь её румянцем после пробуждения. Ладно. Попросит позже. Сейчас надо было прояснить её память. Может, ей прописать таблетки для этого?.. — Наверное, это ты должна знать, а не я. Какое сегодня число? — протянул парень, указав ей на отрывной календарь на стене, висящий над кроватью. После того, как из квартиры всё вынесли, они не стали покупать ковёр, посчитав, что и без него вполне красиво. Там же висело северное сияние, подаренное сестрой Саши. Девушка повесила картину в день приезда, чтобы любоваться ей каждый день. Они ещё не отрывали листик сегодня, и на бумаге было 19 число. А значит… — Сегодня… 20 марта. 20 марта!!! Подожди, откуда ты знаешь? Ты у меня никогда не спрашивал… — выпалила Алиса, резко развернувшись к Ромашову. Парень лишь развел руками, приобретая самый довольный вид из всех возможных. Ей даже стало неловко от мысли, что сама она совершенно запамятовала, утонув в учебе… Но, откуда узнал он? — Я имею дар провидца. Не знала? — загадочно улыбнулся Михаил, наслаждаясь тем, как ошеломлена Алиса. Зрелище было прекрасным, но это было далеко не единственным, чем он хотел насладиться сегодня. — Миш… — повторила девушка, выпятив губу, как маленькая. Что за супер связи у него были, если даже в разговорах с друзьями она не упоминала… Научился читать мысли? — Вставай, мы не должны упустить ни минуты дня! У меня всё распланировано! — выпалил Ромашов, скидывая одеяло, и поднимаясь с кровати. Время было девять утра, он специально не завёл будильник, чтобы можно было подольше поспать обоим. А сейчас требовалось торопиться, потому как первый запланированный подарок был ровно на десять утра. — А я могу быть посвящена в эти планы? — донеслось от Алисы, которая встала следом, и теперь начала делать небольшую зарядку. Из-за постоянного сидения над учебниками, спина начала болеть, и теперь девушка ловила себя на мысли, что часто сутулится, точно как Михаил, который не выпрямлялся до конца вообще никогда. Подумалось, это у него тоже от учёбы? Так, или иначе, ей нужно было заниматься физкультурой, чтобы совсем не сгорбиться ещё в молодости. — Нет. Как же сюрприз? — покачал головой парень, собираясь идти в душ. Он должен быть одет, и собран лучше обычного, чтобы этот день отложился в её памяти. День был особенный не только потому, что был днём рождения Алисы, а ещё и из-за его идеи, которую он планировал воплотить в самом конце. Ей должен предлагать такое самый красивый мужчина… Ну, раз он таким не мог располагать, то хотя бы, самый ухоженный. — Меня наверное друзья в этот день поздравить захотят… — проговорила Алиса, громко зевнув. Надо было заправлять постель… Девушка конечно, не рассказывала никому об этом дне, но кто знает, может они узнали сами? Он ведь, как-то узнал… Может, в журнале посмотрел? Там то есть даты рождения всех детей. — Нет. — сквозь зубы процедил Ромашов, начиная злиться. Он собирался подарить ей целый день, планировал почти месяц, и получить в ответ прелестную награду, в виде её слов, что она смеет думать о каких-то других людях? Резко захотелось прервать все свои планы, вот только ему был необходим последний пункт данного дня. И именно из-за него Михаил сдержал рвущийся изнутри гнев, лишь широко раздувающиеся от недовольства ноздри выдавали его состояние. — Ну что нет? — устало выдохнула Алиса, в последнее время он совсем доконал со своей ревностью. Чем ближе они становились, тем более он старался оградить её от всех, оставляя рядом только себя. Это утомляло. И даже, чем-то пугало девушку. Временами его ревность становилась такой невыносимой, что она даже не знала, как реагировать на это. Видимо, Ромашов ревновал из-за неуверенности в себе, из страха потерять её. Наверное, это было особое проявление любви, которое Алиса совсем не понимала. — Сегодня отмечаем только вдвоём. Если тебе важны ещё какие-то люди, кроме меня, пусть поздравляют завтра. Этот день я не буду делить. Собирайся, поедем в одно место. — злобно буркнул Михаил, шумно топая босыми ногами, уходя в ванную. Нет. Не позволит. Никто не отнимет этот день, и их праздник. Он ненавидел всех, о ком она посмела хоть на секунду помыслить в этот особенный день. Алиса со вздохом покачала головой, и заправив постель, стала ждать, пока он вернётся, чтобы сходить помыться самостоятельно. Ей было интересно, что подготовил Ромашов. Каким бы он ни был человеком, сюрпризы он делал превосходные. Хватало подарка на Новый год, чтобы убедиться в этом. Прошлый день рождения прошел в Швейцарии, и девушка, признаться, даже особо не помнила, что там было. Вроде как, мама испекла бисквит… А тётя подарила духи, которыми Алиса пользовалась время от времени. Отмечать день рождения со своим парнем… Было в этом что-то особенно прекрасное. Через полчаса, они пошли по маршруту, известному только Михаилу. Причём, он всю дорогу недовольно ворчал, а Алиса никак не реагировала. Его лучше было просто не трогать в таком состоянии, чтобы он не стал бурчать сильнее. Спустя ещё какое-то время, Ромашов успокоился, и даже взял её за руку, ведя непонятно куда. Он вспоминал. Что было месяц назад. Это был уже вечер. Конец февраля. Ромашова позвали посмотреть через стекло, как ведут беседы с задержанными. Чтобы он учился этому. Запоминал, чтобы в будущем самостоятельно это делать. В один момент, в комнату зашёл знакомый сотрудник, и с какой-то, даже можно сказать, отеческой улыбкой, произнёс: — Зайди ко мне после всего. — Да. Вы что-то хотели? — произнёс Михаил, появившись в кабинете буквально через полчаса. Время уже было вечернее, и ему безумно хотелось спать. Парень бесконечно тер глаза пальцами, надеясь не отключиться прямо стоя. Его искренне раздражало, что хоть его и приглашали несколько раз слушать, как ведут себя в камере, но до сих пор завязывают глаза. Это недоверие выводило из себя. Ромашов даже не знал, как называется эта камера! С ним обращались, как с каким-то особо опасным дурачком. Бесило настолько, что парень думал обмануть. Подсмотреть, стянуть повязку… Но что, если тогда его накажут? Ему не хотелось… — Помнишь, ты про её день рождения не знал? — обратился к нему сотрудник, не поднимая головы от документов. Сейчас они занимались поимкой государственного преступника. Какой-то урод посчитал, что имеет право клеить объявления с царским гербом, и призывать людей вернуть былое время. От того, как легко он ускользал из рук правосудия, сотрудники с каждым днём злились всё больше и больше, и ловили не тех. А объявления всё появлялись, и появлялись, и что самое отвратительное, из простых людей находились те, кто поддерживал это. Особенно из людей старого времени, рождённого при царизме. Желающих вернуть церковные праздники, рождество, и прочее давно находящееся под строжайшим запретом. Надо было скорее поймать, и задавить, пока эта зараза не расползлась на большой территории. — Кого? — непонимающе проговорил Ромашов, с громким вздохом опускаясь на стул. Спина устала от постоянного сидения, и срочно требовала массаж, а он ещё должен был слушать о дне рождения какой-то важной сотрудницы? Или, что вообще от него требовалось? Парень оперся локтем о стол, и потер пальцами лоб. Лекарство для глаз заканчивалось, и он с ужасом представлял, что эта жуткая боль вернётся. Что вернётся мутность во взгляде… Михаил панически боялся этого, и хоть и попросил Алису отправить поскорее письмо, но опасался, что несколько дней придётся жить как раньше. Перестав испытывать боль он больше всего на свете не хотел ощутить её опять. К слову, её тётя никак негативно не отреагировала на фотографию, написала лишь «милый мальчик». Ромашов так и не понял, как на это реагировать. Если бы его внешность обозвали, то это было бы привычно. Но… Милый? Что же, в этом было что-то приятное. Временами он вспоминал те строки, когда отражение в зеркале отвращало уж слишком сильно, и невольно улыбался. Кто-то считает его милым, а кто-то любит… Не так и плох этот грешный мир. — Ну, что ты глупишь. Девушки твоей. Узнал? — продолжил сотрудник, вмиг вызывая у Ромашова стыд. Чёрт… Он вообще забыл об этом… Мужчина снисходительно ухмыльнулся, увидев, как Михаил от неловкости начал теребить галстук, и кусать губу. Чего-то такого он и ожидал от этого парня. И именно поэтому позвал к себе, чтобы он не упустил такой важный день. — Нет. Не успел спросить за всеми делами. — неловко бросил Ромашов, почесав затылок, и ощутив, как щёки начинают гореть. Почему-то он ощутил себя как будто его вызвали к директору, отчитать за плохие отметки в детстве… Как он мог вообще забыть… Позорище. — Да что ж ты за мужчина такой! Восемнадцать лет раз в жизни бывает. — положив документы на стол, сотрудник осуждающе покачал головой, журя Михаила за недальновидность. Очевидно было, что это его первые отношения, и он толком не знал, как себя вести, но допустить такую оплошность было позорно. Мужчина не мог сказать, почему именно в нём вызывала такое тепло эта связь, ведь в отделении были и другие молодые, с не менее сильными чувствами. Наверное, его забавляла эта неловкость, какая бывает только в первых отношениях… А может, он ассоциировал Ромашова со своим погибшим сыном, который был таким же стеснительным, когда дело касалось чего-то личного. — Да я понимаю, но… — отвернувшись, пробормотал Михаил, пообещав себе сегодня же вечером спросить про этот день. И поблагодарить сотрудника за напоминание. — Будет тебе «но»! Сидишь тут, мямлишь, а для девочки этот праздник самый важный! 20 марта у неё. — оповестил его мужчина, сцепив руки в замок, и положив на них голову. Он подсмотрел эту дату в личном деле, и подумал, что обязательно должен сказать. Ведь, не спросит же… А девочке потом как обидно будет… Тем более, такой важный праздник, как совершеннолетие, ступень во взрослую жизнь. Не отметить это, значило упустить огромный кусок в этой жизни, так было в его понимании мира. — Спасибо. Я пойду? — кивнул головой Михаил, вцепившись пальцами в край стола, чтобы опереться и смочь встать. В последнее время левое колено очень беспокоило, возможно из-за того, как он много ходил… А ведь, это ещё не начались физические тренировки. Что будет в армии, парень старался и не думать. — Я бы тебя не позвал для одной даты. Что подаришь ей? — продолжил сотрудник, резко отодвинув ящик собственного стола. Он сомневался. Не знал, стоит ли. — Не знаю. Я подумаю на днях. — пожал плечами Ромашов, откинувшись на спинку стула. Что подарить Алисе… У неё уже было пианино… Он понятия не имел, что ей может быть нужно ещё. Наверное, какую-нибудь безделушку. На свой день рождения он вообще не получил ничего от неё. Только на Новый год ему подарили прекрасные часы. — Не знает он… Не мужчина, а позорище. Вот это отдашь. — всё ещё немного сомневаясь, сотрудник достал из ящика старую коробочку, и двинул её по столу к Ромашову. Парень потянулся открыть. — Сережки? Из золота? Они же таких денег стоят… Зачем вы мне? — воскликнул Михаил, разглядывая дорогое украшение. Он был даже не уверен, что у Алисы проколоты уши… Золотые сережки в виде цветочка, с красным камушком посередине. Ей бы точно понравилось, но с чего сотруднику отдавать ему бесплатно такую вещь? Ромашов напрягся, готовый в любую минуту отдать обратно. Может, его хотят задобрить для какого-то особо опасного задания? Брать на живца, например… — Мне они без надобности… Серёжа мой уже не подарит. — просто пояснил мужчина, тяжело выдохнув. Об этой его боли не знал никто, помимо жены. С чего ему захотелось поделиться сейчас?.. Он не смог бы ответить. — Вы о чём сейчас? — нахмурился Михаил, вообще потеряв нить разговора. Мужчина точно хотел позвать именно его, а не какого-то своего приятеля, который знал подробности его жизни? — Я хотел невесте сына подарить. Жаль, он её даже не встретил. Ты похож на него чем-то. Решительностью. Напористостью. Пусть твоей будет. — пояснил сотрудник, впервые озвучивая это вслух. Ромашов так и замер на месте. Вот уж не повезло ему, если его сын был таким же уродливым, и больным на голову… — Я… Не знаю, что сказать. Вы меня переоцениваете. — только и сказал парень, потянувшись положить серёжки в карман. Подобное сравнение было очень странным, как и подарок, переданный в другие руки. Это вызвало какое-то совершенно ненужное тепло внутри, благодарность к этому человеку, желание узнать его ближе… — Уж поверь, я не слепой, и не дурак. Продержался же здесь двадцать лет. А времена были… И вспоминать не хочу. Так, всё. Взял, подарил. Если плохо праздник устроишь, отчитаю. — махнул рукой сотрудник, прерывая странную атмосферу, повисшую в воздухе. Он давно не был мальчишкой. А сейчас внезапно смутился своего же порыва. Ну что его вынудило сказать такое абсолютно чужому человеку… Возможно, старое сердце просто хотело заполнить дыру. А может, он действительно ощущал к Ромашову что-то теплое, и отеческое. — Спасибо. Спасибо вам большое. А можно, попрошу о чем? Когда мне машину выделят… Можно, чтобы вы меня водить учили? — выпустил из себя парень, сам удивляясь такому желанию. Внезапно захотелось, чтобы его учил именно этот человек. Который видел в нём будущее, ценил все старания и умения… Невольно подумалось. Отец так же гордился бы им? — Тебе будут в школе учить. — отозвался сотрудник, опять утонув в бесконечных документах. На губах мелькнула улыбка. Вот же, старается как можно скорее пробраться наверх. Это было похвально в его глазах. — Знаю, да, но… — опустил взгляд Ромашов, поигрывая коробочкой в руках. Зря он это сказал. Всё равно не получит положительный ответ. — Да. Добивайся своего. Не мямли. Я помогу с этим. Иди, думай, как праздник устроить. Восемнадцать только раз бывает. Больше не отметить. У меня дела. — произнёс сотрудник, вызывая в его груди ещё большее тепло. Теперь, помимо машины в будущем, у него будет ещё и человек, помогающий с этим… Михаил широко улыбнулся, ничего не стесняясь, поблагодарил, и пошёл домой, даже не расстроившись тому, что ему снова завязали глаза. С того самого дня он и начал планировать день рождения для Алисы. — Это что? Поликлиника? Ты меня лечить привёл? — удивлённо спросила Алиса, когда они дошли до странного места назначения. Михаил невольно вздрогнул от её голоса, вынырнув из воспоминаний. — Да. От твоей привязанности к кому-то, кроме меня… — бросил он, открывая дверь в больницу, и пропуская Алису вперёд себя. Если бы такая вакцина правда была, он бы без сомнения ввел её в девушку. Чтобы она вообще даже на секунду перестала бы думать о каких-то других людях. И сосредоточилась только на нём, сделав его единственной, и главной фигурой в своей жизни. — Миша! — возмущённо выпустила из себя Алиса, не желая вступать в ссоры сегодня. Не в день рождения. Желая понять, что за сюрприз он устроил в поликлинике, и почему так спешил сюда… Парень подвел её к регистратуре, и показав свои документы, проговорил: — Здравствуйте. Мы договаривались на сегодня. — Да, конечно. Проходите, девушка, мы всё быстро сделаем. Не ощутите даже. — прочитав что-то в своих записях, отозвалась женщина, после чего Ромашов кивнул, и пошёл вместе с Алисой в ближайший свободный кабинет. Она никогда не была в этой поликлинике, а он видимо, разбирался? — Мне страшно… Куда ты меня привел? — проговорила девушка, ощутив как в животе всё сжалось. Что значила эта фраза про «не ощутите»?.. Что он хочет сделать… Что это за странный подарок… Операцию что-ли какую? Она нервно хихикнула. — Дай руку. Пошли. — бросил Михаил, взяв её за ладонь, так, чтобы можно было переплести пальцы. Сейчас, через секунду Алиса всё узнает, ему хотелось чуть дольше подержать в секрете этот сюрприз. Коробочка с серёжками лежала в кармане брюк, и он пытался представить реакцию Алисы на такой подарок. Хотелось её радости, и благодарности, направленной на себя, ласки. В честь праздника, и тёплого денька, девушка надела платье в цветочек, колготки, и своё клетчатое пальто поверх. Сейчас её пальто было расстёгнутым, и хорошо виделось платье, которое прекрасно подчеркивало её фигуру, а своим жёлтым цветом будто создавало тепло, лёгкость… Хотелось прижать её к себе в этом самом платье, и бесконечно долго гладить по спине. Греться от неё, словно от солнышка. Но, для этого нужно было перейти ко второму пункту его подарков. Ромашов надел синий костюм в полоску, белую рубашку, и голубой галстук. Он считал, что выглядит максимально прекрасно, насколько это возможно в его случае. И, искренне надеялся, что для неё он видится именно таким. Парень завел Алису в кабинет, который был общим для медсестёр, и там как раз была та самая, с которой он собственно и договорился неделю назад. Увидев, кто к ней пришёл, девушка подскочила и стала доставать нужные для прокола вещи. — Всё будет хорошо. Садитесь сюда, на стульчик. — указала она рукой Алисе, девушка, увидев, как медсестра достала общую иглу, которую сейчас сейчас обрабатывала спиртом, мигом догадалась: — Ты что, меня привёл проколоть уши? — Ты против? — с улыбкой отозвался Михаил, увидев в её глазах радость. Как он и хотел. Сумел порадовать. Надо было высказать благодарность сотруднику в день, когда они увидятся. За то, что вообще оповестил, и он не выглядит дурачком в этот день. — Наоборот… Я давно хотела… Только, у меня нет никаких украшений… — неоднозначно протянула Алиса, зачем-то тронув мочку уха. Она говорила маме, что хотела бы носить серьги, но та отвечала, что девушка ещё слишком маленькая, да и зачем, если в школе точно не разрешат. Правда, она знала, что многие носят ниточки, пока нет нормального украшения… Может, и ей бы попробовать так? — Вот. — с горделивым видом проговорил Ромашов, кладя ей на колени коробочку, в то время, как медсестра уже взялась за мочку уха, и начала прицеливаться. — Что?! Откуда?! — удивлённо подпрыгнула на стуле Алиса, увидев шикарные серёжки с камушком. У Михаила точно не было сейчас таких денег… Но может, потому и не было, что он готовил подарок? Девушка невольно улыбнулась, ощущая прилив любви к нему. Захотелось прижать к себе светлую голову как можно ближе. Поблагодарить его. — Секрет фирмы. Не дергайся. — бросил Ромашов, придержав её за плечо, чтобы игла не вошла куда-то в глаз, из-за того, что она ёрзает. Медсестра благодарно кивнула, и быстро проткнула одно ухо иглой, заставив Алису сморщиться. Неприятно. Но, не смертельно. Второе ухо она вообще не почувствовала, лишь ощутила, как течёт кровь, и стала прикладывать к мочке ватку, которую дала медсестра. — Вот и всё, давайте сюда сережки, только обработаю спиртиком. Каждый день, пока не заживёт, снимать и обрабатывать два раза. Спирт можете приобрести в аптеке. — произнесла девушка, протянув руки к коробочке. Алиса с готовностью отдала, ощущая как в только что проколотую дырочку засовывают украшение. Было ещё более неприятно, чем иглу, девушка крепко поджала губы, чтобы не выдать своего состояния, а когда всё закончилось, потянулась в сумочку за зеркальцем, подаренным Сашей на Новый год. — Спасибо… Мне так хорошо с ними! Спасибо, Миш! И вам спасибо большое! — подскочила на ноги Алиса, заправив короткие волосы за уши, она стала рассматривать серёжки. Красные камушки так хорошо подходили к цветам на её платье, она не могла наглядеться на себя, и по очереди поблагодарила и своего парня, и сделавшую всё медсестру. Как он угадал с подарком… — Меня крайне интересует, откуда у тебя это зеркало… Идём. Я заплатил вам уже, да? — задумчивым взглядом проводив утонувшую в её сумке безделушку, заметил Ромашов. В душе резко вспыхнула ревность. Кто ей подарил это? Кто? Как она смогла скрыть? Он плотно сжал губы, чтобы не дать злобе вырваться наружу. Надо было узнать. Может, это сделала её подружка. Тогда, это ещё можно было простить. — Да, да. Всё хорошо. С днём рождения вас. — проговорила медсестра, убирая всё после прокола, и возвращаясь к своей работе. Такой прокол ушей был привычным делом, люди часто приходили в поликлинику для такого, если боялись проколоть сами. Медсестры и сами предлагали такую услугу, чтобы немножко подзаработать. Зарплаты никогда не хватало на всё… — Спасибо! — бросила ей напоследок Алиса, чувствуя восторг внутри. Уши уже сейчас практически не болели, больше чесались. Она ощущала себя такой взрослой из-за украшений. — Так откуда? — продолжал Михаил, когда они уже вышли на улицу, и он собирался перейти ко второму пункту праздника. Конечно, ему было приятно смотреть на то, как Алисе понравилось, но ревность жгла изнутри. Он обязан был узнать про это чёртово зеркало. Кто посмел делать ей подарки… Он хотел быть единственным, кто дарит ей. — Не скажу. — почему-то бросила девушка, испугавшись за его реакцию, зная его отношение к Григорьеву. Можно было конечно соврать, что это была Катя, либо Таня, но… Но Алиса никогда не лгала. — Выкину ночью. Идём. У нас следующая остановка. — поджав губы, произнес Ромашов, ощущая бешенство внутри. Скрыла. Она скрыла. Да как она смеет… Пообещав себе выяснить сегодня же, откуда у неё подарок, имя дарителя которого осталось в тайне, парень повел ее к трамваю. Нужно было отвести её, куда задумал. Несмотря на свою обиду, он всё ещё хотел порадовать её. А ещё… Сделать то, к чему готовился больше всего. Пальцы резко сжали лежащее в кармане. Если всё пройдёт хорошо, вечером это будет на Алисе… Он шумно сглотнул от волнения, глядя на её ушки с украшением, и короткие волосы. Такая красивая… А сегодня особенно прекрасная. Девушка зачем-то накрасила губы ярко-красной помадой, словно запрещая ему поцелуи сегодня. Ну, ничего. Вечером он сотрёт эту помаду даже без её желания. А сейчас, пусть другие полюбуются, какая красивая девушка с ним идёт. Трамвай привез их в парк Горького. Из-за рабочего и учебного дня, людей там практически не было, и это было только плюсом. Никто особо не шумел, не бегал. Алиса с наслаждением вдыхала свежий, весенний воздух, и рассматривала распустившиеся почки на деревьях. Совсем скоро у нее будет много времени для прогулок, осталось только сдать экзамены, и поступить… Михаил вот только уедет… От этой мысли становилось очень грустно. Ну, можно будет гулять с подругами… Встречались редкие островки снега, но чаще виделась трава, и под ногами попадались сухие палки. Девушка рассматривала парк, наблюдая, как он изменился за годы, пока она здесь не была. Старые аттракционы убрали, видимо их разбомбили, теперь на их месте были новые. Каких только не появилось в парке! И огромное колесо обозрения, и разные горки, качели… Её внимание привлекла карусель, с лошадками, на которых она не каталась в детстве. Да и вообще, никогда не видела её. — Карусель? Я никогда не видела такой. Обычно, здесь были просто сиденья… — обратилась Алиса к Ромашову, останавливаясь возле такой. Михаил довольно улыбнулся, ведь его тоже зацепил именно этот аттракцион. Их мысли были похожи, а значит, второй сюрприз тоже удался. — Её буквально на днях установили. Ходил тут по делам, увидел, подумал, тебе понравится. — отозвался парень, потянув её за руку в очередь. Небольшую, перед ними было всего три человека. Одна бабушка с совсем маленьким внуком, и молодая девушка, нервно глядящая на часы на руке. Словно, ждала кого-то. Ромашов хотел покатать Алису на нескольких аттракционах, сделать так, чтобы этот день потом грел их обоих из воспоминаний в особо холодные дни. Заплатив за двоих, он повел её за руку по карусели, пытаясь угадать, что именно она выберет? — Она стала ещё лучше, чем в последний раз была здесь… Я на гнедую лошадь сяду, а ты? У них гривы как будто настоящие… — проговорила Алиса, любовно погладив пластмассовую гриву. Михаил дёрнул щекой, приобнимая её со спины. Вот ведь… Найдёт к чему прикоснуться, но только не к нему. Ревновать к сиденью было вершиной глупости, но он не мог задавить это внутри. — А мне нравится карета. Такая шикарная… — отозвался Ромашов, наблюдая за небольшой каретой неподалеку. Временами он жалел, что родился так поздно, и не смог покататься на такой по улицам. Ну, хотя бы на карусели было можно. А так, машины прельщали его душу намного больше. Они были куда удобнее карет. — Ну… Я хочу лошадь… — протянула Алиса, выпятив губу. Она никогда не видела таких, и не могла упустить этот шанс! Это же был её день рождения… Она имела право делать, что пожелается. — Ладно. Сяду на ближнюю лошадь к тебе. Мне чёрная нравится. Да, ещё момент. Можете нас сфотографировать? Пожалуйста? — согласился Ромашов, не желая портить ей праздник. Он достал из сумки фотоаппарат, взятый специально для этого дня. Михаил сел на лошадку, соседнюю с Алисиной, и протянул фотоаппарат той девушке, которая видимо не дождалась человека, и теперь стояла очень грустная. Она сделала кадр, и отдала камеру, после чего пошла занять свободное место, а карусель поехала по кругу. Михаил спрятал фотоаппарат обратно, собираясь в ближайшие дни проявить плёнку, и напечатать их совместное фото. Он… Просто хотел увезти его в армию, и ночами разглядывать, вспоминать время вдвоем. Ведь, у него не было ни единого фото Алисы, чтобы его можно было разглядывать долгими, одинокими ночами. А теперь будет. Ромашов широко улыбнулся. Может, стоило напечатать два, чтобы вспоминала и она? В груди предательски заныло от мысли, что девушка может вообще захочет поскорее забыть… — Откуда у тебя фотоаппарат? — с интересом спросила Алиса, обняв лошадь за пластмассовую гриву. Карусель стала ехать по кругу, вызывая у неё задорный смех, и воспоминания о детстве, самом славном времени в жизни. Раньше она каталась на аттракционах только с родителями… — У знакомого взял. Пару кадров сделать. Держись, а то унесет тебя конь… — подмигнул ей Михаил, не сдержавшись, потрепав девушку по коротким волосам, вызывая у неё смех ещё громче. Сердце заныло от нежности, которую он испытывал к Алисе. Разумеется, не в моменты, когда она заставляла ревновать, либо лгала ему… А в такие, когда они были только вдвоём, веселясь, и болтая о чём угодно. Алисе так понравилось кататься, что Михаил оплатил ещё два круга, на втором они сели на других лошадей, а на третьем таки заняли его карету. И он не без удовольствия сказал ей, что его выбор был самым удобным, на ней можно вальяжно развалиться, а не сидеть, поджав ноги. — Ну, как? — спросил у Алисы Ромашов, когда они сошли на землю. После нескольких кругов голова начала кружиться, а еда будто желала выбраться из живота. Пора было остановиться, если он не хотел ощутить себя совсем плохо. — Очень здорово! Красивые лошадки, и кататься мне так понравилось! — захлопала в ладоши девушка, вызывая у него гордость. Какой он хороший, сумел угодить. Михаил, не став себя сдерживать, обхватил Алису за талию, крепко прижав к себе. Чёртова помада… Если бы не она, он бы приник к губам на несколько минут точно. Ну а сейчас просто поцеловал в щёку несколько раз. Она не избавится так легко от его поцелуев… После карусели, они покатались ещё на чертовом колесе, и даже на огромных качелях, которые поднимали ввысь, казалось, в самое небо. Отдавшись празднику, Ромашов даже расщедрился на мороженое, которое набирали по шарику в пластиковый стаканчик. Конечно, было ещё не лето, но уже достаточно тепло, и он купил Алисе три шарика, один пломбир, одно ванильное, и одно шоколадное. Себе же взял только одно шоколадное, опасаясь из-за своей способности быстро простывать. Они гуляли в парке ещё несколько часов, пока животы не начали урчать от голода, а это значило, пришло время приступать к третьему пункту. Перед последним, финальным аккордом этого дня. Михаил повел Алису в тот самый ресторан, в котором они сидели вместе с сотрудником КГБ. Девушка замерла перед этим зданием, теряясь на месте. Конечно, она выглядит уже более прилично, и достойно, но посещать такие места ей было всё ещё очень неловко. Она ощущала себя слишком молодой для того, чтобы ходить на постоянной основе в такие заведения… Нужно было хоть найти хорошую работу для этого. — Ну а теперь, мы поедим. — проговорил Ромашов, подталкивая её в спину, не понимая, почему Алиса не стремится войти. Сам он изнывал от голода, мороженое давно переварилось, и желудок требовал новой порции. Ещё и утром не позавтракали… — Мне неловко… Итак ты уже столько… — растерянно отозвалась девушка, думая о том, сколько денег у Михаила ушло за этот день… А ведь, у него практически ничего не оставалось… Если учитывать ещё серёжки… Она машинально коснулась пальцами украшения, и сморщилась. Нужно было не забыть обработать дома. — А мы за бесплатный столик. Помнишь? — пояснил ей Ромашов, заходя вместе с Алисой в театр, и указывая на то место, где они сидели в тот раз. Её стремление сэкономить его деньги очень порадовало парня, оно могло бы пригодиться в семейной жизни дальше… Но сейчас он не собирался тратить ни копейки. В ином случае, Михаил бы просто не пошёл в ресторан. Цена даже за одно блюдо была ему не по карману. — У тебя же нет удостоверения. — удивлённо переспросила Алиса, припоминая слова того мужчины, работающего с Ромашовым. Просто так сюда не пускали, иначе любой встречный мог попытаться обмануть, узнав про бесплатный столик. — Мне дали. На день. Давай уже заказывать. — похвастался Михаил, показав выданное удостоверение, которое он буквально выпросил в КГБ. Ему дали, но сказали, что если хотя бы попытается использовать где-то, помимо ресторана, то будет заключен в камеру. Он клятвенно пообещал этого не делать, потому что хотел одного — устроить хороший стол для Алисы на совершеннолетие. Официант, конечно не очень порадовался, увидев одних подростков, без взрослых, но не стал отказывать в обслуживании, и принёс им всё, что они заказали. А Ромашов не скупился в выборе, беря всё, чего пожелает душа. Они ели, смеялись, слушали музыку, и вышли с полными животами на улицу, уже когда стало темно. — Это был лучший день рождения… Я не помню, чтобы для меня кто-то столько делал… Правда, не помню… Миш… — не сдерживая чувств, с широкой улыбкой проговорила Алиса, когда они оказались на улице, и шли по какому-то малознакомому переулку. Событий за день было так много, что девушка даже не могла выбрать, какое лучшее… Во рту был приятный привкус малинового штруделя. Ей очень понравился этот десерт, поэтому она заказала его ещё раз в ресторане. Уши ещё болели от прокола, но это никак не омрачало радости. Теперь у неё были сережки, совсем, как у взрослой… Алиса обратила внимание, что Ромашов умолк, хотя весь день без остановки говорил, и сейчас зачем-то копается в своём кармане. Она хотела обратиться к нему, но парень резко повернулся лицом, и опередил её. — Сейчас будет главный подарок. Закрой глазки. — тихо произнес Михаил, напрягаясь так сильно, как никогда в жизни. Алиса послушно сделала это, а он с придыханием воззрился на её красивую фигурку в праздничном платье… Неужели, сейчас это станет его по всем документам? Окончательно его… Парню безумно захотелось перепрыгнуть во времени, чтобы эта неловкость, бюрократия, расстояние осталось позади, а они просто были рядом, любя друг друга годами… Он шумно сглотнул. Для этого надо было решиться на последний шаг. И Михаил начал говорить. Он так ждал этого весь день, а сейчас до безумия волновался. — Ты ведь просила сделать это более красиво? Пожалуйста, стань моей женой. Я не обещаю тебе идеальной жизни. Не обещаю, что со мной станет хоть капельку легче. Не обещаю, что когда меня официально возьмут на работу, ты не будешь в опасности, хоть и постараюсь от этого оградить… Но, я хочу попробовать. Попробовать пронести эти чувства через года. Сохранить. Через двадцать лет вспоминать наше нелепое знакомство, и историю… Мы мало знакомы, да, но свадьба будет в мае. У нас ещё будет время узнать друг друга. Потом год вдалеке… Тяжёлый год. Мы выдержим. Надень это? — Алиса резко раскрыла глаза, чтобы посмотреть, о чём он говорит, и замерла на месте. Михаил стоял перед ней на одном колене, а в дрожащей ладони лежала коробочка с золотым кольцом. Девушка нервно вздрогнула. Только сейчас она окончательно осознала, что он ей предлагает… Замужество… Когда об этом в прошлый раз зашёл разговор, это больше походило на шутку… Дыхание перехватило. Ромашов явно нервничал, он без конца кусал губы, поправлял галстук и — надо было видеть, какой в его глазах стоял ужас! Он не верил. Не верил, что Алиса даст согласие. До конца не верил, что она действительно любит… Что это не какая-то жестокая шутка, обман. Ромашов стоял на колене, чувствовал, как оно начинает затекать, а сам весь выпрямился — как натянутая струна. Чего он ждал от неё? Какой речи? Не знал. Хотя бы, не слишком жёсткого отказа. Он изо всех сил старался выглядеть решительным, готовым взять ответственность за их жизни… На деле же, он испугался. Он был ещё совсем ребёнком, ещё школьником, возомнившим себя взрослым. Единственное, чего он хотел — это чтобы Алиса приняла несчастное кольцо, и перестала терзать его сомнениями, проблемами, напрасными страхами. Чтобы их жизни наконец стали неделимыми на два. — Миша… — потерявшись в волнении, прошептала девушка, ощутив, как ладони вспотели, а в горле пересохло. Радовало, что он выбрал переулок, в котором практически не было людей, и никто не мог наблюдать за этим. За этим, поистине самым волнующим в её жизни событием. Волнующим для их обоих. — Ласково. — процедил сквозь зубы Ромашов, не желая в такой момент слышать обычное обращение. Не желая ещё оттягивать. Пусть либо возьмёт кольцо, либо швырнет его подальше… Но, не заставляет болеть это несчастное колено, в котором уже сейчас начало ощущаться неприятное покалывание. Хоть бы суметь встать… Опять тело подводило его. — Мишенька, ты не изменяешь себе. Всё решил за меня… Мне страшно. Мне действительно страшно. Я не рассчитывала так рано замуж… Но… Но, я хочу попробовать с тобой. Действительно хочу. — дрожащим голосом, произнесла Алиса, даже сама не осознавая, что проговорила. Согласие… Она только что дала согласие на замужество… С ума сойти! Как их общение вообще смогло дойти до такого? Девушка не хотела так рано вступать в брак, совершенно не хотела, но рядом с ним, её разум действительно был настолько ошеломлен, что она приняла все эти решения без внутреннего сопротивления. Семья. Теперь, у неё будет семья? Не просто парень, а муж? Михаил станет её мужем? В голове всё смешалось. Это невозможно. Не может быть правдой. Они вообще не должны были даже подружиться… Он… Он был так безжалостен к ней. Он говорил с ней так, словно она была какой-то куклой. Но это всё будто ушло, растворилось. Осталось в прошлом. Алиса дала согласие тому Михаилу, который вызывал в ней самый светлые чувства. Который любил с невероятной самоотверженностью. Которого она сама любила всей душой. — Дай руку. Носить будешь. Теперь только моя. — тут же подскочил на ноги Ромашов, пошатнувшись на месте от резкого хруста в колене, и боли. Парень поморщился, но сейчас физическая боль отошла на второй план. Согласилась… Она согласилась… У него всё же будет… Жена? Он замер на месте, пытаясь уложить в голове, осознать. Михаил вдруг понял, что он уже долго молчит, и просто смотрит вперёд. В голове появились картинки. Как пойдёт их совместная жизнь? Он не знал. Понятия не имел, как строить семью, а не подростковую влюбленность… Ему хотелось узнать. Узнать с ней. Учиться с ней. Дрогнувшей рукой, он взял золотое кольцо из коробочки, и стал пытаться надеть его Алисе на безымянный палец. Оно было абсолютно дешёвым, купленным на рынке у перекупщиков на днях. Со временем он купит новое из магазина, но пока что Ромашов решил так. Денег совсем не было. Пару раз он чуть не уронил кольцо на землю, вызывая нервный смешок у неё, но всё же справился. Алиса подняла правую ладонь, и с тревогой взглянула на такое украшение. И с ещё большей тревогой на парня, который весь побелел и застыл, как изваяние. Вмиг ему показалось, что от переизбытка чувств, он сейчас потеряет сознание. Жена… Его любимая жена… Нужно подать заявление в ЗАГС как можно скорее, чтобы им нашли место на конец мая. Решив завершить этот день ещё лучше, Михаил сделал шаг вперёд, и осторожно подхватил Алису под колени, тут же ощутив боль в спине. Ошеломлённая девушка обхватила его за плечи, а он стал кружить её, с удовольствием глядя на её милое испуганное личико. Радость захлестнула его — до этого момента он смутно подозревал, что это и есть настоящая любовь… А сейчас, получив согласие на брак, Ромашов искренне полагал, будто это самое лучшее чувство на свете. Он кружил Алису, девушка смеялась, а он с каждой секундой чувствовал, как близость между ними становится всё сильней и сильней. Когда спина начала уж слишком сильно болеть, парень опустил ее на землю, и потянулся к губам, чтобы поцеловать, смазать наконец надоевшую помаду. Алиса тут же обвила его шею руками и страстно прижалась к его губам. Они утонули в ласке, забыв обо всём на время, наслаждаясь прикосновениями друг к другу, чувствуя невероятную силу желания, которое с новой силой охватило их обоих. Так будет… Всегда? Хотелось верить… — Знаешь, я хотела… Ты говоришь вдалеке… Вместе с тобой поехать в тот город, где тебя служить возьмут. — с придыханием прошептала девушка, не желая выпускать его из своих рук, держась за ворот пальто Михаила. — Сразу нет. — качнул головой Ромашов, будто бы возвращаясь на землю. Он поймал себя на мысли, что ни разу за день не курил. Резко захотелось сделать это прямо сейчас, и парень потянулся за портсигаром. За временем, проведённым с Алисой он позабыл о собственных привычках. А может, просто не хотел этого делать, пока ощущал себя хорошо? — Почему? — непонимающе, и даже с горечью в голосе, выпустила из себя Алиса. Он сделал предложение, но не хотел видеть её рядом каждый день? Это даже ощущалось обидно… — Ты получишь образование в Москве. А я не денусь никуда от тебя. Тем более, в увольнение часто пускать не будут. Пойдём погуляем, пока не ночь. Не хочу пока домой. Ты должна запомнить этот день. — бросил парень, шумно выдохнув дым, и взяв её за руку. Нет. Он не собирался пренебрегать её образованием, а этот год вдалеке… Мог послужить очень хорошей проверкой её чувств. Ромашов напрягся, нервно прикусив губу. Он был уверен, что выдержит это время. А в ней… Михаил бесконечно сомневался в Алисе… Даже теперь, когда она носила его кольцо на безымянном пальце. Завтра их ждал очередной учебный день, усталость, но сегодняшний вечер должен был закончиться потрясающе. И, Ромашов искренне надеялся, что перетечь в ночь. Тело изголодалось по ласкам её нежных ручек. Голова шла кругом от вида золотого кольца. От мысли, что это знак её окончательной принадлежности ему… Осталось ещё уговорить Алису прописать его в квартиру, и жизнь станет окончательно идеальной. Подумалось, но лишь на миг, как хотелось видеть на этом месте Катю… И тут же пролетела здравая мысль. Подруга детства никогда бы не согласилась на это. Ну и… Чёрт с ней. Ромашов не собирался больше думать об этом в день рождения своей любимой будущей жены. Вернулись они домой уже поздно вечером. С гудящими от усталости ногами, сонными глазами, но бесконечно довольные. Алиса ощущала какую-то безудержную радость. От того, как прошёл день рождения, от того, что она согласилась быть женой Михаила. Её так и распирало от сознания своей значимости в его глазах. От мысли, что он перестал думать о Кате в этой роли… О том, как отреагирует на эту новость подруга, Алиса старалась не думать. А может… И вообще не говорить до отметки в паспорте, документы на который она собиралась подать на днях. Ромашов смотрел на неё с искренней, почти детской радостью. Событие, подобное сегодняшнему, оказалось для него слишком значимым, чтобы передать его словами. Он станет мужем… Это всё, о чём он мог сейчас думать. У них будет одна фамилия?.. Об этом парень не думал. А думала ли об этом она? Хотела ли одну фамилию на двоих?.. Этого он, конечно, не мог знать. Но, мог спросить. Михаил уже почти открыл рот, как вдруг его перебил какой-то незнакомец посреди дороги. — Изумрудик! Привет, с днём рождения тебя! Весь день ждал, пока появишься. — произнёс Савелий, тронув Алису за локоть прямо перед подъездом. Девушка вздрогнула от неожиданности, она вообще забыла об однокласснике, и встретить его сейчас было не особо приятно… Откуда он вылез вообще? — Сава… Ты так и не позвонил мне. — неоднозначно протянула Алиса, приняв из его рук коробку конфет, и замирая на месте, быстро бросив взгляд на Михаила, в глазах которого виднелась какая-то… Насмешка? Не злость? Это удивило даже больше, чем если бы он начал как обычно шумно ревновать. Может, события дня слишком расслабили его? Было бы здорово не слышать от него такого никогда… — Прекрасная встреча… Лиса, иди домой. — быстро проговорил Ромашов, подтолкнув её в спину. Его заполонило удовлетворение от мысли, что одноклассник не звонил ей, и они не виделись. Что этого действительно не было, а не он пропустил… Хорошая. Не изменяла. Даже когда он не следил. На душе резко стало теплее. Осталось ещё сказать пару ласковых этому Савелию, и продолжить делать праздник для девушки. Перевести его в горизонтальное положение… — Я могу поговорить с другом детства? — задумчиво задала вопрос Алиса, желая хоть выяснить, сколько он её ждал, и почему вообще исчез после той случайной встречи… Первое время она действительно ждала звонка, но когда его не последовало даже через два месяца, попросту забыла о старом друге… А сейчас, он опять объявляется?.. — Я сказал, иди домой. Быстро. — толкнул её в спину Ромашов, раздражаясь, что Алиса не слушается. Она должна подчиняться, раз согласилась быть рядом всегда. Он ведь точно знал, как для неё будет лучше. Почему она этого не видела, не понимала его заботы? Не понимала, что он может сказать за неё, что ей не нужно это общение, чтобы ей не пришлось стараться? Выполнить работу за неё? — Прости. Спасибо за подарок. — выпустила из себя девушка, попрощавшись с Савелием, и осторожно проведя по спине Михаила напоследок. Парень резко выпрямился, ощущая жар, и втянул воздух через зубы. Дразнит… Чертовка… Он ведь ничего не сделает наедине с одноклассником, да? Ромашов мягко улыбнулся, и толкнул её, желая остаться без её наблюдения как можно скорее. Чтобы можно было не следить за словами, и их правильностью. Савелий успел лишь проводить взглядом её фигурку, одетую в очень красивое, почти летнее платье. В таком образе он никогда не видел Алису, и сейчас невольно позавидовал её… Уроду. Взгляд зацепился за кусочки красной помады, застрявшие в уголках губ этого парня, с которым она весёлая шла домой. Это могло свидетельствовать только об одном… О поцелуе, который она подарила. — Хотел найти, а ты сам нашёлся… — насмешливо протянул Ромашов, оставаясь без свидетелей. Оказывается, он живёт совсем рядом? Найти было бы ещё проще, если бы он только пожелал. Стало интересно, в какой именно в квартире… В одном ли доме? Если они ходили в школу напротив… — А ты знаешь, кто я? — удивлённо проговорил Савелий, бросив быстрый взгляд на коридор подъезда, словно желая разглядеть силуэт девушки ещё хоть на секунду. Такая праздничная… Весёлая… Когда она только успела проколоть уши? На прошлой встрече этого не было. Но, ей несомненно шли серёжки. Правда, он бы подарил с зелёным камушком, в цвет глаз. — Видел. По счастливой случайности. Так бы и не узнал, что она пообниматься любит с другими… — повел плечом Ромашов, на миг сжимая губы сильнее нужного. Спокойно. Это было в прошлом. Сейчас ей было нечего предъявить. Девушка не общалась с одноклассником. Не контактировала с другими мужчинами. Нужно было наградить её за это. Пора было идти к ней. Только, сказать что и дальше не стоит набиваться к Алисе в приятели, на всякий пожарный. — Я как раз и хотел спросить… Я не решался позвонить. Она так неоднозначно ответила. — отозвался Савелий, не скрывая своих душевных метаний. В свете фонаря он мог рассмотреть этого парня получше, и в целом, посчитать себя неправым. Да, его глаза были необычного цвета, но сейчас помимо этого он не выглядел особо больным. Белки не были покрасневшими. Он выглядел… Стандартно некрасивым человеком. Не таким, чтобы тошнить от одного вида, но просто непривлекательным. А вот костюм у него было очень красивый. Парень видел такие в магазинах, но позволить никак не мог… Было ощущение, что этот друг Алисы компенсирует одеждой отсутствие привлекательного лица. Савелий очень хотел позвонить подруге детства, но не делал это как раз из-за её неприятного типа рядом. Не хотел портить ей жизнь. Но, не поздравить с совершеннолетием не мог. Поэтому, ходил около подъезда несколько часов, в надежде, что она выйдет. И наконец дождался, правда, не в одиночестве. — Не решайся дальше. Мне некогда. — махнул рукой Михаил, посчитав, что диалог завершён. Ему хотелось продолжить отмечать вдвоём, но никак не общаться с незнакомцем. Не тратить своё время на это. Оно слишком дорого стоило. То, что он решил сам не навязываться было лучшим подарком. — Кто она тебе? Она мне очень нравилась в детстве, и… — неожиданно коснулся его локтя Савелий, разворачивая Ромашова к себе. Один ответ. И он исчезнет из жизни старой подруги навсегда. — И, что? Детство ушло. Она моя будущая жена. Всё. — не без гордости заявил Михаил, выпятив грудь, как как на параде. Его голос прозвучал так пафосно, велиречиво, с такой жуткой наглостью и непреклонной уверенностью в голосе, от которой у Савелия мороз по коже прошёл. И что-то в глубине души заставило усомниться в словах Михаила. Но, Ромашов этого не заметил. Не заметил, что с излишней самоуверенностью он выглядит неубедительно… Представлять Алису, как свою жену, было для него таким приятным, таким естественным, словно у него в душе давно существовал брак с ней. Подумалось, как будет здорово представлять её так и в будущем… Это сразу отвадит озабоченных мерзавцев, постоянно окружавших её на каждом шагу… — А она знает об этом? Она мне говорила, что ты очень ненадежный… — зачем-то спросил Савелий, отчего-то ощутив жуткую неуверенность от слов Михаила… Он точно не лгал? Не заставлял её так подумать? Парню не хотелось ничего, кроме как помочь подруге, если она действительно угодила в дурные руки… Спасти её, если ей будет угодно. — Потрясающе. Я так и думал, что она за спиной думает обо мне другое. Что ещё обо мне говорила? — дернул щекой Ромашов, резко начав злиться. Он не мог быть уверенным, что это стопроцентная правда, но всё же… Та самая, неуверенная в себя его часть души рвалась наружу, не давая усомниться в этих словах. Ненадежный… Он хотел верить, что Алиса бы так не сказала… Но, она говорила столько гадких слов прямо в лицо, что не поверить в такое было бы непросто. Сука… Она опять за своё?.. Парень потянулся за сигаретой, теперь воззрившись на дом едва ли не с ненавистью. Что она ещё говорила… Что на самом деле думала? Может, она… Не любила? В голове зашумело, а ноги стали ватными. Спокойно. Нет. Он должен верить. Этот одноклассник просто хочет ввести в заблуждение… Не больше… Не больше… — Ну, я не хочу наговаривать… Но ещё, говорила, что ты очень страшный. И ей стыдно с тобой гулять. — выпустил из себя Савелий, не будучи правдивым ни на секунду. Он просто хотел посмотреть за реакцией. Его напугало, как из-за невинной реплики Михаил стал в прямом смысле слова скалиться, словно резко стал бешеным псом. И слова про страшного слетели с губ сами по себе. Он действительно ужасал с таким выражением лица. — Она бы не сказала такое. Мы с ней постоянно вместе на улице. — нервно выпустил из себя Ромашов, ощутив как всё тело пронзила болезненная дрожь. Глаза резко защипало, а дыхание сбилось. Нет… Только не это… Только не узнать, что Алиса действительно всё общение испытывала отвращение от внешности… Нет… Пожалуйста, нет… Парня затрясло от разрывающей его ярости. Михаил спрятал лицо в ладони и отвернулся, чтобы не видеть этого одноклассника, чтобы тот не видел его в таком жутком состоянии. Слова задели сильнее, чем он ожидал. По телу пробежал холодок. Неужели он был ей так противен? Да, не красавец, но он же старался… Старался одеваться, следить за собой, всегда мыться, чтобы не было запаха, а ей оказывается, было противно? Ромашов несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Да уж, нужно будет выяснить у Алисы, прежде чем делать выводы. Не верить кому попало. Это просто оскорбление, чтобы вывести на эмоции. Не больше. — И что это должно доказать? Она говорила, что у тебя жуткие глаза, и… — продолжил Савелий, отмечая, как Михаил весь затрясся от его слов. А значит, не был окончательно уверен во лжи… А значило, их близость была не так сильна… И слова про жену могли быть ложными. — Она бы. Не сказала. Так. Она любит меня. Не выйдет отнять. — выпустил сквозь зубы Ромашов, вдыхая как можно больше дыма. Успокоиться. Успокоиться. Не делать поспешных выводов… Алиса не стала бы так про глаза, она наоборот, предлагала операцию… А что, если… Если она предлагала не из сострадания, а из-за отвращения! Михаил скрипнул зубами, сжав кулак так сильно, что ощутил боль от ногтей, впившихся в нежную кожу ладони. — Я и не собирался. Просто, мы ещё в детстве, когда за партой сидели, нас учителя называли красивой парой. Может, она помнит… — пожал плечами Савелий, продолжая врать. Их никогда не воспринимали, ни как друзей… Но, если это слова оказывали такое влияние на её друга, то он хотел продолжить. Чтобы узнать истину про их связь. Не является ли она насильной? — Так. Хорошо. Что у вас конкретно было? — резко развернулся Ромашов, и услышав шаги за спиной, чуть отошёл, пропуская соседку на улицу. Вроде как, они виделись пару раз… И сейчас быстро обменялись вежливым приветствием. — Да ничего. Так, пару раз в губы… — выпустил из себя Савелий, зацепившись взглядом за красную помаду в уголках губ Михаила. Он не мог сказать, зачем соврал об этом… Просто, в этом момент почему-то очень захотелось, чтобы Алиса так испачкала рот именно ему. — Что?! Она говорила мне, что никогда. — злобно выкрикнул Ромашов, схватив Савелия за ворот курточки. Рукой с сигаретой он стал давить на одежду, прожигая дыру. Мечтая прожечь её на лбу, если это окажется правдой… Нет… Она бы не стала врать о таком… А что, если Алиса только притворялась, что не умеет целоваться? Рука с сигаретой задрожала, выпуская одноклассника девушки. — Может, расстраивать не хотела. Ты то точно никогда, а она… — переводя дыхание от неожиданного страха, выпустил из себя Савелий. В том, что никто раньше не был с этим парнем он был более, чем уверен… Зачем только Алиса решила облагодетельствовать?.. В душе заныло от несправедливости. Почему его выгнали из школы, ведь у него начинали дрожать руки непроизвольно, а этот урод в прямом смысле слова бросался на людей… И имел право на обучение, и любовь. Почему? — Ты мне врёшь. Ты мне всё врёшь. — сквозь зубы процедил Михаил, качая головой из стороны в сторону так рьяно, словно желал её оторвать. Только не быть обманутым в таком… Нет… Пожалуйста… — А сам веришь, что вру? Да и, зачем мне. Пока. — махнул рукой Савелий, не желая больше общаться с Ромашовым. Пообещав себе в ближайшее время переговорить именно с Алисой. Выяснить, что именно не так с этой связью. — Я не поверю тебе!!! — вскричал Михаил, после чего бегом побежал на второй этаж, желая взглянуть в зелёные глаза. Больше всего на свете боясь, что его обманывали всё время. Алиса сидела в комнате на постели, уже переодевшись в домашнее платье, и рассматривала подаренные конфеты. Ромашов взбесился, увидев их, и даже не сняв туфли, забежал в комнату, и просто вырывал коробку из её рук, от чего девушка подскочила на ноги, возмущённо махнув ладонью в воздухе, в попытке поймать. — Я выброшу этот подарок. Сейчас же. — рвано, бешено быстро дыша, произнёс Михаил, сжимая коробку так сильно, словно хотел поломать. Видеть хоть что-то от её одноклассника было мучительно. Осталось ещё то зеркальце… Он не забыл… Ничего не забыл, и хотел выкинуть и его в любое подходящее время. Никто не будет дарить ей подарки, кроме него… — Михаил! Это просто коробка конфет. Знак внимания. Я съем их. — выпалила Алиса, попытавшись забрать подарок. Чего он взбесился… Всё же хорошо было… Что такого сказал Савелий? Вот нельзя, нельзя было уходить, и не контролировать ситуацию… Девушка возмущено нахмурила лоб, когда он в очередной раз увернулся, а она схватилась руками за воздух вместо конфет. — Я подарю тебе хоть десять коробок. Но эту я выкину. Отдай сюда. — буркнул Михаил, шумно вдыхая, и буквально выбегая из квартиры. Только когда коробка улетела в мусоропровод на лестничной клетке, парень смог спокойно выдохнуть, и расчесать пальцами растрёпанные волосы. Наверное, он выглядел сейчас, как сумасшедший… Но к сожалению, это было ещё не всё. Он должен был выяснить. Про поцелуи. И, если это окажется правдой… Он просто не знал, что сделать с Алисой. Хотелось вернуться во времени, и не дать ей соприкоснуться губами хоть с кем-то, помимо него… — Полегчало? — грубо бросила девушка, встретив Ромашова на пороге, со скрещенными на груди руками. Он выглядел безумным. Так, как не было уже очень давно… Алисе вмиг стало страшно, захотелось узнать, что именно спровоцировало такое… Почему он снова возвращается в своё жуткое состояние? — Вполне. — сухо заметил Михаил, взяв её за локоть, чтобы привести в комнату. Допросить. Выпытать чёртову правду… От мысли, что она могла испытывать отвращение от одного его лица каждую секунду общения, грудь разрывало от боли… Нет… Нет… — Не дал пообщаться с другом, выкинул подарок… Ты обезумел со своей ревностью! — воскликнула Алиса, когда Ромашов с силой опустил её на постель, а сам опустился перед ней на корточки, вцепившись в ладони девушки. Его взгляд был как у умалишённого. Губы дрожали, глаза бегали, щеки было пунцовыми. — У тебя не может быть друзей мужского пола. Ты целовалась с ним? Врала мне? — выпустил из себя самый больший страх Михаил, подавшись вперёд, ещё ближе. Не давая ей отвернуться. Не давая скрыть. Малейшее замешательство, и он уверится во лжи. — Что? Моих губ не касались ни одни в мире, кроме твоих. — ошеломлённо проговорила Алиса, не сомневаясь ни секунды. Он из-за каких-то своих домыслов так взбудоражился?.. Опять… Михаил не менялся… Девушка устало выдохнула, опустив руки на колени. Золотое кольцо сейчас показалось подобием наручников. Ей что, всю жизнь терпеть его истерики из-за его же выдумок?.. Когда он уже уверится в искренности её чувств… — Я верю тебе. А твой дружок любит врать, знаешь? Не общайся с ним. — бросил Ромашов, с огромным вздохом облегчения опустив голову на её колени. От сердца отлегло. Не усомнилась. Не дрогнула. Ответила честно, и быстро. А значит, и остальные слова не были фальшью. Михаил даже не заметил, как в который раз оказался перед ней на коленях. Показывая своё подчинение. Преклонение, если угодно. И не спешил распрямиться, оставаясь в этой унизительной позе у её ног. Как верный пёс… Готовый на что угодно, лишь бы Алиса была благосклонна к нему. Лишь бы не отвергла. Лишь бы любила. Хоть немного искренне. На полную честность Ромашов не надеялся. Пальцы девушки легли на его голову, Михаил затаил дыхание, ожидая, что его погладят, но Алиса лишь сжала его пряди на макушке, вынуждая поморщиться от боли. Ну, хотя бы не так сильно, как в тот раз… — Я тебе не кукла, чтобы ты мне приказывал, что делать. Уши надо обработать. — заметила девушка, отпустив его голову, и отведя глаза. День был таким хорошим… Зачем он опять испортил его своими домыслами… В душе заныло от обиды, что он выбросил её подарок. Это было её! Он не имел права! Глаза неприятно защипало, и Алиса быстро протёрла из тыльной стороной ладони. — Я обработаю тебе. Сядь на колени. — бросил Ромашов, поднявшись на ноги, и ощутив, как колени болезненно ноют. Он скривился, достав из аптечки вату, и купленный сегодня спирт. Михаил посчитал, что со стороны увидит ранки куда лучше, да и хотел заботиться о своей девушке… Будущей жене… Стройное тело оказалось на его коленях, и парень, сняв с неё украшения, стал осторожно протирать мочки ушей, наслаждаясь её дыханием на своей шее. Невольно вспомнился недавний разговор, когда Алиса попросила подстричь ей ногти, немало удивляя Ромашова. Сам он научился это делать года в три… Было странным, что не могла и она. Тогда Алиса точно так же сидела на его коленях, а он осторожно, орудуя кухонными ножницами срезал ногти, стараясь не зацепить нежную кожу пальчиков. Стричь кому-то было в разы сложнее, чем себе… — Миш, у меня к тебе интересный вопрос. — тихо произнесла тогда Алиса, прижимая голову к его шее. Её теплое дыхание будоражило сознание, но Михаил был до невозможности сосредоточен на деле. — Какой? — Какая у тебя была любимая игрушка в детстве? У меня кукла с фарфоровой головой… Она разбилась, к сожалению… — продолжила девушка, вызывая у него нервный смешок. Она что, не понимала? Ну, да. Не привыкла говорить с такими, как он… Что же, Ромашову не было трудно поделиться. Парень тяжело вздохнул, припоминая. — Ну, ты нашла, что спросить… Совсем в детстве, наверное пробки от бутылок. — бросил Михаил, нахмурившись. Отрезав с указательного пальца ноготь, он положил его на газету, а подушечкой провел по пальцу девушки, убеждаясь, что отрезал ровно, не оставляя торчащих кусков. Чтобы не цеплялось за одежду. Игрушки… Какие вообще могли быть игрушки в их время? Дети на улице играли палками… Даже нормальных магазинов с этим не было… — Прости… Не думала. — опустила голову Алиса, ощущая себя неловко, что затронула детство. В какой-то миг она позабыла, что оно было у Михаила таким жутким… Отличным от её… — В детдоме очень плохо с этим. Если одна кукла на всех младших есть, уже хорошо. Мне нравилось делать самому, с Катей. Из мусора можно собрать кучу интересного. — бросил Ромашов, откладывая ещё один срезанный ноготь на газету. Беседы, мысли в голове, и находки на помойке, вот были его игрушки. Когда-то в детдоме был большой плюшевый медведь, но он исчез так же быстро, как и появился… Больше игрушек туда не завозили. Еда то не всегда была качественной… — С ней… — как-то отвлечённо произнесла Алиса, опустив голову. Опять Михаил упоминает её… Парень невольно улыбнулся, радуясь её ревности. Она настолько грела душу, что порой он думал о том, чтобы придумывать эти факты, лишь бы ещё раз насладиться… Но пока что этого не делал. Хватало реальных воспоминаний. — Да. У меня всё детство было с ней. Мы многое делали. Самое любимое, наверное корабль. — продолжил Ромашов, припоминая, как долго они делали его вместе… Это было славное время. Время, когда он ощущал себя таким нужным, важным… — А что бы ты хотел? Если не самому делать… — выпустила из себя Алиса, не желая больше ни секунды слушать про Катю. Хотя узнать именно о его желаниях. Не связанных с бывшей любимой… — Не знаю. Не думал никогда. Машину настоящую… Шучу. Ну, допустим коллекцию металлических машинок за разные годы. Один раз в жизни на прилавке видел. Но тогда я даже не думал, что у меня такое может быть… — задумчиво протянул Ромашов, так и замерев с её пальчиком в руке. Никто не спрашивал, чего хотел именно он… Делиться этим было так необычно, и отчего-то очень тепло в груди. Он ощущал себя нужным… Ей действительно было это интересно, или она спросила из вежливости? — Интересно, как сложились бы наши жизни, если бы ты родился в нормальной семье, не попал в детдом, и мы бы встретились раньше… — проговорила Алиса, прикрыв глаза, чтобы позволить себе утонуть в этих размышлениях. Где бы они могли познакомиться… Встретиться на улице? Он был бы без травм… Заинтересовала бы она его тогда? Как бы они пережили войну вдвоём… — Это был бы уже не я. Такого меня только моя поганая мать могла создать. Не хочу я выдумывать. Сейчас всё так, как есть, и мне хорошо. Готова твоя правая рука. Левую сама? — дёрнул щекой Ромашов, раздражаясь от её вопроса. Зачем ей это вообще пришло в голову? Так хотела его «идеального»? Так не хотела принять таким, какой есть? Венка на лбу запульсировала, и он буквально откинул её ладошку, ощущая недовольство. — Может, ты? У тебя так аккуратно… — обратилась к нему Алиса, любуясь, как красиво выглядят пальцы. Последний раз они были такими, когда стригла мама… — Ты как будто дочка моя, а не девушка. Волосы расчеши, ногти подстриги, искупай… Как будешь, когда уеду? — пустил шутку в голос Михаил, беря её левую руку в свою. Его поражало, как несамостоятельна девушка. Неужели, будь у него нормальная мать, и он мог бы стать таким? В этот момент парень впервые поблагодарил свою судьбу. Он бы не хотел ничего не уметь… — Ногти отращу. Будет, чем тебе спину царапать. — показала ему язык Алиса, шутя в ответ. — Твоё пианино тебе не позволит. — буркнул Михаил, стараясь скрыть рвущуюся дурную улыбку. Вмиг захотелось прерваться, уложить её на спину, и заняться самым приятным делом… Но, позже. Он должен был закончить. — А ты думал об этом? Или просто сказал? — с интересом спросила Алиса, ловя его затуманенный от внезапной страсти взгляд. Его было так легко соблазнить… Это даже забавляло девушку. Порой она специально будто ненароком касалась его, гладила, и наблюдала, как Михаил начинал часто дышать, а в его взгляде появлялась надежда на развитие событий. А она не продолжала, просто посмеиваясь над ним. Несколько раз это выливалось в очень сильную страсть с его стороны… А временами он терпел. Видимо, зависело от того, когда был последний раз… — О чём? О моей бедной спине? — чуть хрипло бросил Ромашов, пытаясь спокойным дыханием отвлечь себя не от нужной темы. Второй отрезанный ноготь с левой руки отправился к своим собратьям, на газету. — О дочке… Думал? — замерев лишь на миг, выпустила из себя Алиса, отмечая как от этого вопроса он чуть ли не роняет ножницы, а в глазах появляется смятение. — Неожиданный вопрос. Не думал, что мне когда-то это будет доступно… Но, если через несколько лет, когда у меня будет стабильная должность, ты найдёшь работу, то почему нет. Только с одним условием. Мы должны подарить ей нормальное детство. Не так, как… У меня. — отвернув голову, невнятно пробубнил Ромашов. Ему было слишком неловко говорить на такие темы. Он… Он боялся, что может передать ребенку уродство. Что его возненавидят за это… Что ребёнок будет терпеть такие же унижения… Достаточно уже ему… — Со мной именно думал? — тихо произнесла Алиса, сжав пальцами его рубашку, подаваясь как можно ближе. Ей было важно услышать это… Очень важно… — А с кем ещё, Лиса? С Катей я об этом действительно никогда не думал. Первый раз после твоего вопроса. Что за удивление вообще, мы же с тобой любим друг друга. Даже обидно, что ты думаешь, что это может быть не с тобой. — дернул щекой парень, не понимая, почему она вообще засомневалась?.. С Катей его мечты были больше лишены реальности… Только какие-то размытые детские желания… Многие из которых были никак не выполнимые. С ней же было легче воображать будущее… Действительно видеть его, а не только сладостно мечтать. — Прости. Я просто спросила. Вот и вторая рука готова. Я поучу, что играть надо. — проговорила Алиса, быстро попытавшись спрыгнуть с его ног, чтобы уйти от неловкой беседы, которую начала сама. Цепкие ладони тут же вцепились в её бока, не отпуская от себя. — Учи. Мне нужно домашнее задание разгребать. Поцелуй меня быстро, и иди. — тихо произнес Михаил, вытянув губы вперёд, и прикрыв глаза. Девушка мягко поцеловала, в очередной раз удивляясь, сколько же в нём таится страсти… В тот вечер они долго ласкали друг друга, вернувшись к занятиям совсем поздно вечером. — Ты не можешь мне запретить общаться с кем-либо. — сухо заметила Алиса в нынешнее время, вырывая Ромашова из воспоминаний. Он уже обработал ей уши, и просто гладил по волосам, не желая отпускать с колен. Может, стоило взять расчёску?.. — Очень даже могу. Не забывай, где у меня теперь есть связи. — бросил Михаил, расстраиваясь, что она опять желает общаться с кем-то ещё… Ещё и с… Парнем! Да почему ей мало его общества… Ему вполне хватало только её. — Ты… Ты угрожаешь мне? После всего что было? После моего согласия на брак? — схватив его за щеки, взволнованно выпалила Алиса, больше всего на свете боясь его положительного ответа… Михаил неопределенно повел плечами, отвечая ей: — Тебе? Нет. Я никогда тебя и пальцем не трону. Парням, которые вертятся вокруг тебя — да. — Михаил! Он ничего не сделал мне! — хлопнула в ладоши девушка, злясь на его ревность. Она переходила все границы… Это было попросту невыносимо терпеть… Хотелось стукнуть его, чтобы опустить на землю… Опять оттаскать за эти светлые волосы, если это хоть как-то приводило в порядок его мозг. — Ну зачем-то же он соврал, что вы целовались. Цель у него была. — заметил Михаил, сощурив глаза. Если бы её одноклассник ничего не желал, то и не стал бы выдумывать ложь. Он бы вообще не стал начинать такой разговор… — Не знаю. Я спрошу у него. Сава не склонен к подобному… — быстро выпустила из себя Алиса, резко заправив короткие пряди волос за уши. Они неприятно заныли после обработки. А надо было ещё вставить серёжки… Бывший друг не врал раньше… Что на него нашло вообще? Ему это не было нужно. — Ты ничего не будешь спрашивать у него. Просто избавишься. А сейчас, ты пойдёшь спать. Не хочу больше говорить. Скажи мне, что любишь меня. — дернул её за рукав Михаил, затаив дыхание. Ему больше всего на свете было нужно её признание… Чтобы он окончательно успокоился… Доверился… Уверил себя, что её одноклассник сказал полный бред. Что Алиса не испытывает от него отвращение. — Я люблю тебя, Миша. — механически проговорила девушка, мысленно находясь совсем в другом месте. Пыталась понять, к чему была эта ложь… — Как кукла сказала… Дождусь, когда сама захочешь. Спокойной ночи. — сухо заметил Ромашов, не будучи довольным её признанием. Резко расхотелось как-либо продолжать вечер… Ему теперь понадобится время, чтобы смочь открыться перед ней… Чтобы… Опять показать своё тело, без страха, что она засмеётся… Ему было так гадко от мысли, что ей на самом деле может быть противно видеть его… Этой ночью они спали спиной друг к другу, и под разными одеялами. А уже на следующий день их утянула школьная жизнь, лишая времени на какие-либо личные переживания… Оставляя его только на учёбу, и сон. А совсем скоро были экзамены.