Непреодолимое желание

По королевским меркам скромную, но вполне уютную небольшую комнату заливал утренний свет зари, и с не задернутого шторами балкона ее обдувал приятный морской воздух. Проснувшись на рассвете, Порочный принц обнаружил себя и юношу на смятых белых простынях: мальчишка спиной спал к нему, подогнув одно колено и объяв двумя руками подушку. Прошлая ночь, проведенная в безумной страсти, высосала из них все силы, от чего они оба заснули в считанные мгновения, и он вновь удивился крепости своего сна подле племянника. Глядя на покрытое бледными синяками тело, еле-еле прикрытое простынью, он понял, что прошлая ночь хоть и была самым ярким впечатлением за долгое время, но любовником он совсем не насытился. Поэтому Деймон решил,  что они не полетят домой, вдоволь не насладившись друг другом. Мужчина, придвинувшись поближе, стал ненавязчиво ласкать тело Эймонда, задумав таким образом пробудить его. А пока умелые пальцы и губы будут ласкать спящего, тот проснется с непреодолимым желанием, которое, несомненно, нужно будет удовлетворить. Добрых пол утра принцы не могли оторваться от тел друг друга, впервые наслаждаясь близостью в свете утреннего солнца. Мужчина и юноша переплетали свои тела в чувственных позах, даря нежные касания и поцелуи, соединяя кисти рук и сцепляя пальцы, зализывая и зацеловывая синяки и ссадины, которые свидетельствовали о безумстве страсти прошлой ночи. И близость эта была совсем иной, нежели накануне.  Лишь стук прислуги в двери покоев заставил их вспомнить, что они в гостях и необходимо, соблюдя приличия, оценить чужую гостеприимность. Эймонд с некоторым удовольствием слушал насыщенный диалог двух старых знакомых за завтраком, а также непременно смущался, когда дядя упоминал своего прилежного «воспитанника» и племянника. Алларио оказался открытым и весьма интересным человеком, и под конец приема пищи даже зажатый и неразговорчивый юноша смог хотя бы немного поучаствовать в их оживленной беседе. Они вновь прогулялись по набережной, терпеливо ожидая вечера, дабы поспешить к своим драконам и под покровом ночи накормить их. Покинув чужой дом и насытив драконов, принцы полетали над безлюдными окрестностями Пентоса под звездным небом. Деймон не мог не заметить нарастающую тревожность в мальчишке, а после и постепенно сковавшую его тело зажатость. – Мы отсутствуем всего несколько дней, – закатив глаза, произнес старший Таргериен, когда юноша увернулся от его поцелуя, грустно посмотрев вдаль. В ответ тот лишь вздохнул и потупил взгляд, и Деймон почувствовал острый прилив раздражения, удерживая себя от того, чтобы не тряхнуть за плечи мальчишку, который ставил все эти треклятые моральные устои выше прочего, выше него. Но, завидев его сожаление и печаль во взгляде, смягчился. В Королевскую Гавань они вернулись вечером, и, расставшись внутри замка, Деймон сказал, что Визерису обо всем доложит сам, а Эймонду следует идти отдыхать и ни о чем не беспокоится. Юноша прошелся по пустующим коридорам, хотя в такое не самое позднее время замок обычно переполнялся слугами. Зайдя в свои покои, он обнаружил какое-то подозрительное шевеление в своей постели, и его хлопок дверью оповестил лежащих в кровати людей о том, что они в покоях больше не одни. Эйгон, переплетенный в объятиях с какой-то девицей, резко встрепенулся и издал громкое ойканье. Второй сын короля, округлив око, с несколько мгновений взирал на них с удивлением и непониманием происходящего, но осознание того, что он лицезреет, моментально застлало взор пеленой ярости. – О Семеро, вот ведь не вовремя, – простонал Эйгон, укрывая простынью свою светловолосую даму. – Ты в конец охуел?! – заорал Эймонд, повысив тон настолько, что сокрытая тканью незнакомка испуганно пискнула. – Так, спокойно. Я всё уберу! – поджав губы в притворном смущении, выдохнул первый сын короля, – брат, безумно рад тебя видеть, но ты не мог бы отвернуться? Несмотря на убийственный взгляд младшего брата, лицо Эйгона всё равно сохраняло некоторую степень превеселости. Поджав губы и зарычав, юноша в два шага пересек комнату и подошел к окну, дабы не чтящая приличия особа в его постели смогла одеться и убраться как можно скорее. Заслышав подозрительное движение у входной двери, он вскинулся и, резко обернувшись, увидев, что она не в одежде прислуги, а во вполне приличном платье, намеревается выскользнуть через входную дверь, резко кинул ей в спину: – Стоять миледи! Только не в эту дверь! – от его громкого оклика девушка подпрыгнула на месте, но осталась стоять к нему спиной, – проводи её, и только попробуй не вернуться сюда! – сузив взгляд, бросил Эймонд брату, который уже одевшись, упер руки в бока. Скорчив требовательное лицо с немой просьбой «отвернись», Эйгон вывел девушку в потайной ход. И когда он почти вприпрыжку вернулся в покои младшего брата, его встретила оплеуха и резкий толчок в спину, от которого он чуть не завалился на пол. – Ты конченный придурок! Тебе блять больше негде трахать своих потаскух, как на моей чертовой постели?! И кто она? Только не говори, что из благородных. – Ай, да ты блин на тренировках руки свои распускай, – потирая затылок пробухтел Эйгон, – тебя же не было. Не бесись, я достану тебе новый матрас, – подняв руки, капитулировав перед братом, закончил Эйгон. Эймонд подлетел к нему с намерением отвесить несколько пинков, но первый сын короля, сделав кувырок через его постель, оказался в другом углу комнаты и вытянул руку пред собой. –  Всё всё, – захохотал Эйгон, – остынь ради всего. Я, между прочим, соскучился и жду рассказов. –  Придурок, – прошипел Эймонд, плюхнувшись в кресло у камина, – я надеюсь это была не Кассандра. – О, нет. А жаль, между прочим. Семеро, ты что забыл цвет волос сестры твоей жены!? Эйгон, осторожно обойдя нахмурившемуся его вопросу брата, уселся в соседнее кресло. –  Ну и? Где тебя носило? Или вернее, где наш дядюшка тебя носил? – многозначительно усмехнувшись, вопрошал старший принц. –  Не твое дело, – огрызнулся младший, – они сильно злятся? – взглянув на брата, спросил Эймонд. Эйгон пожал плечами и фыркнул, откинувшись на спинку, продолжая внимательно смотреть на собеседника: –  Почем мне знать? Но что-то мне подсказывает: ты братец влип, не так ли? На кой черт ты полетел с мужем Рейниры через море? Я тогда был прав? –  Не смей… – Значит все-таки поебывает… – Лучше замолчи, по-хорошему, – сузив взгляд, прошипел Эймонд. – Ты просто с катушек слетел. Мне похеру че ты там вытворяешь, а также какого она, он, они пола. Но, во-первых, он не за нас, а во-вторых, ты очень неосторожен и летать хер знает куда с таким, как наш дядюшка, никого не предупредив… – Мы просто общались! Не пори чушь! – Пусть так, – пожав плечами, спокойно ответил Эйгон, – но всё же, будь как-то аккуратнее. Ты, в отличие от меня стараешься делать вид, что ты хороший. – Эйг… Резкий стук в дверь прервал речь принца, от лица которого отхлынули краски, и он, с растущим беспокойством взирая на брата, приказал человеку за дверью войти. – Ваше Высочество, королева просила Вас пройти в покои Его Величества. – Сейчас, – раздраженно выплюнул Эймонд, и слуга немедля вышел вон. Поднявшись на ноги, Эйгон сжал чужое плечо. – Да уж. Наломал ты дров. Ты же вроде бы всегда проявлял склонность лишь к женщ… – Эйгон, так и есть. Убирайся уже, – перебил он его тихим голосом, устало прикрывая глаз. Старший принц в притворной капитуляции поднял руки и поджал губы в ухмылке. – Не мне тебе это говорить, но если хочешь продолжить быть прилежным внуком, сыном, мужем и прочая херня, будь, как то, поумнее, – и похлопав брата по плечу, пошел в сторону потайной двери. Уже закрывая дверь, Эйгон на несколько мгновений задержал взгляд на поникшей фигуре брата, который, приложив ладони ко лбу и опершись локтями на колени, понуро опустил голову. И он, печально усмехнувшись своим мыслям, закрыл дверь в его покои. Юный принц, выбравшись из минутного оцепенения, встрепенулся и, стараясь игнорировать накатывающую панику, приведя себя в надлежащий вид, сожалея о том, что ему после полета не представилось возможности понежиться в горячей воде, вышел из своих покоев. За дверью стоял сир Дейн, и когда юноша распахнул двери, он оторопело взглянул на гвардейца. – Приветствую Дейн. Отчего ты здесь? Охрану давным-давно сняли, – стараясь скрыть свое тревожное волнение, спокойно вопрошал юноша. – Приказ королевы, Ваше Высочество, – последовал сдержанный и спокойный ответ. – Skoros se nopāzma  iksis jāre va kesīr? – прошипел себе под нос принц и, ускоряя шаг, направился в покои отца. Оглянувшись через плечо, Эймонд заметил, что рыцарь последовал за ним, что означало: охрану приставили и к самому принцу, а не только к его покоям. Он усмирил свое раздражение, дабы не вызвериться на товарища по спаррингам и не послать его куда подальше. Минуя пролеты и коридоры, Эймонд, наконец, очутился у покоев отца, у которых стоял сир Кристон Коль, а это значило, что Алисента в этих покоях. – Приветствую Вас, мой принц. Ваш отлет заставил нас всех изрядно беспокоиться, – с отческим укором в голосе, произнес гвардеец. – Взаимно Коль. Только прошу, без нравоучений. Сир Дейн Вы не могли бы оставить нас наедине? – бросил через плечо юноша, на что гвардеец покорно кивнул и отступил на несколько шагов, – что происходит? – подойдя ближе к Кристону, с волнением выпалил он. – Детали мне не известны. Но судя по всему, разговор ожидается серьезный, – поджав губы и глянув исподлобья на Эймонда, закончил рыцарь. На памяти гвардейца королева никогда не призывала Эймонда на разговор в подобную обстановку и он не мог подавить волнение и тревогу за воспитанника, когда проводил его взглядом и закрыл за ним двери в покои, тем самым отрезав себя от разговора. Юноша помялся на пороге покоев, меча по ним взглядом. Дед беседовал с отцом, который сидел в большом кресле и привычно тяжело дышал, в то время как Алисента уже подлетела к нему и накинулась на него с объятьями. – Слава Семерым ты в порядке. Я безумно волновалась! – выпалила женщина, хватая сына обеими ладонями за лицо. Королева, забывшись на мгновение, была просто и по человечески счастлива видеть своего сына живым и здоровым. – Матушка со мной все в порядке… – Эймонд, ты…Ты был с Деймоном. Я всё знаю, – произнесла королева с металлическими нотками в голосе. – Мы были в Пентосе. Прости, что заранее не оповестил тебя. Это произошло так… – Я не об этом, – сжав сильнее его руку, сказала она, – это… – Принц Эймонд, неужели ты почтил нас своим визитом, – произнес Отто Хайтауэр, завидев дочь, беседующую с её вторым сыном, – твое отсутствие переполошило весь замок, – с укором подытожил десница. Принцу показалось, что земля уходит из под ног. Тревожная печаль и подозрительность на лице матушки, а также презрение в глазах деда как будто бы предвещало то, что неминуемо. Но он старательно игнорировал любые мысли и лишь молча наблюдал, как мать выпускает его руку и они вместе подходят ближе к королю и деснице. –  Рад тебя, видеть сын. – Взаимно, отец. Дверь в покои распахнулась и, воспользовавшись заминкой, Алисента прошептала сыну: – Эймонд, прости, что все произойдет именно так. Но иной альтернативы у меня не нашлось. –  Решили отчитать нас на пару? – едва ли возмущенным тоном спросил Деймон, пересекая покои, – учти брат, нравоучения излишни. Твой сын жив здоров, стоит пред тобой, – вздернув бровь и приветственно кивнув Визерису, закончил тот. – Здравствуй, Деймон, – приветствовал король ослабевшим голосом, – Отто… Эймонд стоял боком к столу, и от того Деймону не оставалось иного варианта, как встать с его слепой стороны. Поэтому юноша не мог видеть лица дяди. Но лица родителей и деда внушали ему неподдельный тревожный ужас. Нутро вопило о том, что сейчас они скажут что-то, что навсегда разделит его жизнь. – Да, Ваше Величество, – Хайтауэр пристально смотрел на обоих принцев, и пока младший глядел куда то сквозь них, старший исподлобья прожигал взглядом Десницу, – спонтанное и неприемлемое отбытие двух членов династии дало нам возможно… – Прекратите этот фарс! Мы здесь. Оба. И ничего не стряслось. Останови своего глашатая ради всего и отпусти нас. Мы летели больше суток! – громкая и возмущенная речь Деймона прервала Десницу. – Стряслось то, что ты опоил моего сына! – в сердцах выпалила Алисента, которая в попытках сохранять самообладание выдирала вокруг ногтей кожу кусочек за кусочком, даже не замечая того, что по ним стекает кровь. – Алисента… – прохрипел король и, заслышав его слабый голос, она кинулась к мужу, хватая его за руку, – Отто, продолжай. Эймонд, нахмурив брови, потупил взгляд, находясь в полнейшем непонимании от слов матери. Но Порочный принц, в отличие от юноши, напрягся всем телом и, скосив взгляд в сторону племянника, продолжил прожигать десницу взглядом. – Исходя из предоставленной доверенной информации, мы узнали истинную глубину вашей резко вспыхнувшей дружбы, – Отто перевел взгляд, полный презрения, на внука, который, не моргая, смотрел в пустоту, – противоестественной и омерзи… – Отец, прошу тебя, – шепотом взмолилась Алисента. – Вы, Ваше Высочество, – сузив глаза и глядя на Деймона произнес Отто, – опоили своего племянника неизвестной субстанцией три луны назад и, затащив в бордель, принудили его к противоестественной связи, – Вы, Ваше Высочество, – он перевел взгляд на Эймонда, – после поддались и добровольно сдались на милость скверным и богомерзким отношениям, подразумевающим сноше… – Умолкни, Хайтауэр! Эймонд, который уже дрожал, словно в лихорадке, раскрыв рот и судорожно глотнув воздуха, перевел взгляд на Деймона, глядевшего на него с плохо скрываемой тревогой и волнением. Он пошатнулся на месте и, не будь у него возможности ухватиться за  спинку рядом стоящего стула, вероятно, свалился бы наземь. – Эймонд, – тихо, почти нежно произнес мужчина, напрочь забывая о троих свидетелях, прожигающих их обоих пронзительными взглядами, – это не… Юный принц почувствовал нехватку воздуха. Оглушительный звон в ушах не позволил более слышать происходящее вокруг, и он, с ужасом глянув на мать, держащую руку отца, смотревшую на него со слезами на глазах, развернулся и, чуть было не подвернув ногу, полетел ко входной двери. Он не оборачивался и лишь скинул чужую руку, пытающуюся ухватить его за локоть. Коль распахнул перед ним двери, и тот, не оглядываясь, со всех ног помчался по коридорам. Влетев в свои покои, принц запер дверь на защелку и, прислонившись спиной к резному дереву, откинул голову, с силой ударяясь о дерево, не страшась за возможный приступ мигрени. В ушах пульсировало, дыхание стало рваным и судорожным. Эймонд, потеряв всякую способность трезво мыслить, пытался переварить произнесенное только что матерью в покоях отца. Мысль о том, что, вероятно, пол треклятого двора знает о том, что его трахает собственный дядя, вытесняла мысль о том, что этот дядя опоил его чем-то и обманом убедил в том, что их отношения начались с обоюдной страсти. Ложь. Все была ложь. Деймон – бесчестный лжец. Вдруг он расхохотался, не замечая, как сползает по поверхности дерева, оседая на пол. Неужели был вариант иного исхода? Порочный принц, очевидно, не человек чести. Но отчего то именно лживость в противоречивой его натуре юный принц всегда исключал, свято веря в то, что именно он ему никогда не лгал. Юноша, сжав кулаки, впил ногти в тонкую кожу ладоней, чувствуя боль и жжение, а после и теплые струйки крови. Но этого жалкого ощущения дискомфорта отчаянно не хватало, чтобы заглушить хотя бы треть той боли, разгорающейся внутри. Он не знал, сколько просидел на полу. За дверью послышалось лязганье брони, и заглушилось оно в аккурат возле его покоев. Мысль о том, что из-за произошедшего к нему приставили охрану, которая теперь будет ходить за ним по пятам, окатила, словно из ведра холодной воды. Эймонд вскочил на ноги и, метнувшись к своему шкафу, быстро скинув с себя кожаный дублет, принялся одеваться в походную простую одежду, желая улизнуть из замка и поскорее оседлать Вхагар. Быть может, улететь до самой треклятой Стены, лишь бы не видеть более осуждающих лиц и не ощущать отчаяния, которое породила бесчестная ложь того, кого он, кажется, полюбил.

***

Кристон Коль, пропустив воспитанника, преградил дорогу Деймону, демонстративно приподнимая свой меч из ножен. Порочный принц, глядя в спину убегающего мальчишки и приложив ладонь к своему затылку, даже не сразу обратил внимание на гвардейца. И когда карие и аметистовые глаза столкнулись во взглядах, обладатель последних лишь недобро усмехнулся первому. – О Семеро, мой мальчик! – подорвалась с места Алисента со слезами на глазах, желая догнать своего любимого сына. – Остановись. С ним мы разберемся потом, – остановил порыв дочери спокойный голос Отто Хайтауэра. – С кем ты здесь разбираться собрался? – прошипел Деймон, вобрав все спокойствие, сдерживая порыв вынести двери и помчаться за мальчишкой. Страх того, что тот в своих импульсах наделает необдуманных действий, неприятно саднил где-то за грудиной, – только попробуй тронуть его, я тебе кишки из глотки выр… – Прекратите оба немедленно, – прошипел король, боясь повышать голос, дабы вновь не зайтись в приступе. Деймон отвел взбешенный взгляд от ненавистного лица и со снисхождением взглянул на брата. – Доказательства имеются. Юность Эймонда пока не даровала ему сдержанности. Да и ты не отрицаешь содеянного. Как ты посмел сотворить подобное с моим сыном? Тебе было мало дочери? – Не делайте вид, что вам всем тут, есть хоть какое-то дело до него. А тебе, – он презрительно кивнул брату, – не насрать на него с самой высокой башни. – Принц Деймон, ты забываешься. Как ты смеешь произносить подобное. Ты подле… – Алисента, оставь, – вновь послышался голос короля. – Ну, давай, отдавай приказ. Прикажи этой собаке за дверью голову мне отрубить. Вот будет потеха. – Вы немедленно отбудете из столицы. Через один час, если не подчинитесь, этот приказ будет отдан, – произнес Отто Хайтауэр Он вернул свой взгляд на брата, который неотрывно глядел на него в ответ. Порочный принц, оглядев Визериса, с сожалением подумал о том, что брат, которого он когда то помнил, пышущего жизнью и весельем, сейчас не в состоянии даже подняться на ноги и врезать ему, как когда то после истории с юной Рейнирой. Но мужчина не чувствовал и капли вины за содеянное, напротив, в нем проснулась ярость и злость: привычное состояние в присутствии Хайтауэра. – Отдавай его прямо сейч… – Жена Эймонда ждет ребенка, поэтому, несмотря на твои старания, его чести при дворе ничто не угрожает. Ты более никогда не притронешься к нему и улетишь немедля.  С меня хватит твоих выходок. Деймон, сузив глаза, глядя на брата нечитаемым взглядом, лишь недобро усмехнулся этому вердикту. – Как пожелаешь, брат. Порочный принц быстрым шагом пошел прочь, не желая больше тратить драгоценных минут на то, что бодаться с братом и его присосками в остроумии, а уж тем более пытаться оправдываться или лгать. Ему было совершенно наплевать на то, что они знают, ведь он давно мечтал о том, чтобы более не таиться и не скрываться. Он летел по коридорам до своих покоев, не озираясь по сторонам и почти сбивая с ног тех, кто попадался ему на пути. Деймон страшился лишь того, что этот малолетний болван в своих порывах уже сбежал из замка. Влетев в свои холодные покои, он быстро подобрал свою походную большую сумку и судорожно заозирался по сторонам, дабы поскорее собрать все необходимое и успеть перехватить мальчишку и забрать его отсюда. – Наконец-то. Я безумно соскучилась, любовь моя. Плохо скрываемое недовольство в голосе Рейниры, резко появившейся за его спиной, заставило мужчину устало закатить глаза.  – Да, я тоже. Деймон, игнорируя присутствие супруги, продолжил суматошные сборы. Рейнира, нервно теребя кольцо и сузив глаза, в нетерпении подлетела к мужу и дернула его за локоть. – И что, позволь спросить, всё это означает?! Ты вновь куда то собираешься и вновь не собираешься меня даже известить об этом? Её судорожное волнение и тревога в глазах заставили мужчину устало вздохнуть, но он не отвел взгляда от её глаз. – А стоит? – Деймон, что происходит? Ты…ты…это что правда? – Что правда, любовь моя? – едкий саркастичный тон в его голосе заставил женщину прикрыть глаза и поежиться. – Что ты трахаешь моего брата! – ядовито выплюнула дочь короля.   – Хммм. Подружка Хайтауэр или твой отец? – Нет, – отпрянув в удивлении, ответила Рейнира, – Люцерис рассказал мне о том, что видел вас двоих чуть ли не трахающихся в корид … – Мне соврать? Какая из правд менее ранит твое сердце, Рейнира? – Боги, Деймон. Он же совсем ребенок… – Ой ли, он старше чем ты когда-то. Не так ли? Тебя волнует то, что он ребенок или тебя беспокоит, то, что этот ребенок окружен моим вниманием? – едко поинтересовался Порочный принц. – Это всего лишь одна из твоих несчастных интрижек, – тихо вымолвила Рейнира, лишь произнеся эти слова вслух, осознавая, насколько они нелепы и неубедительны для неё самой же. До сего дня женщина могла лишь догадываться о глубине их связи, а также о глубине чувств мужа, который никогда не проявлял подобного рвения и тяги ни к кому. Деймон лишь усмехнулся и, взяв ножны Темной Сестры, принялся торопливо пристегивать их к ремню, игнорируя пытливый взгляд племянницы. – Куда ты черт возьми уходишь?! – громко выпалила Рейнира, вновь схватив его за локоть и с силой дернув, дабы хоть как-то задержать его. Она надеялась на то, что муж проявит каплю сожаления или скажет ей о том, что его мимолетное увлечение юным и привлекательным братом временное и уже угасшее. Порочный принц, устало вздохнув, отнял ее руку со своего локтя и нежно поцеловал ее пальцы, отчего она, шумно выдохнув, испуганно посмотрела на него сквозь пелену слез. Когда он, развернувшись, молча пошел к входным дверям, она, не моргая, смотрела на него и, дабы подавить громкий вопль, приложила ладони ко рту, издав сдавленный звук. – Тебе следует получше приглядывать за Люцерисом. Кажется, несколько раз твой брат в порыве злости чуть не проломил ему голову, – не глядя на супругу, уставшим и спокойным тоном произнес Порочный принц, прежде чем закрыть дверь своих покоев в Красном Замке.