Двойная цена доверия

Первая ночь в Японии прошла для мужчины практически незамеченной: его крепкий сон после изнурительного, почти десятичасового перелёта, было невозможно прервать, и потому утром, когда горничная постучалась в номер в восьмом часу, ей никто не открыл. Бедная девушка простояла у двери около трёх минут в ожидании позволения войти, однако так и ушла, ни с чем, впрочем, оставшись довольной таким раскладом событий. В номере же творился кавардак: чемодан, валяющийся у стены, словно путник, свалившийся с ног после долгого странствия; скинутое с кровати белоснежное, мягкое одеяло, похожее на разлитое молоко или внезапно выпавший снег; сброшенные лакированные туфли, которые, словно разбежавшись, лежали в разных уголках номера; и тело мужчины, мирно покоящееся на матрасе, словно свежий, ещё не начавший разлагаться, труп. Его волосы, цвета угля, рассыпались по подушке, словно нити, и за ночь несколько прядей успели соскользнуть мужчине прямо на лицо, пачкаясь в слюне, вытекшей из его приоткрытого во сне рта. Проснувшись, он не будет рад этому, но пока он мирно посапывает в своём номере и ничего его не беспокоит — даже кошмары, которые обычно снятся после выдавшегося трудным дня. А всё дело исключительно в том, что ему не снятся сны; ни плохие, ни хорошие, а значит, и кошмары обходят его стороной. “Праведникам сны не снятся”, всегда говорил он, то ли хвастаясь, то ли шутя. Однако от кошмара наяву его не избавит ничего, кроме горячего душа и ароматного кофе. Прошло около трёх часов, прежде чем мужчина разлепил веки и заставил себя встать с постели. Не столько потому, что он выспался и чувствовал прилив сил, теперь готовый работать на благо общества, сколько из-за беспокойного стука в дверь, непрекращающегося уже на протяжении минуты. — Простите, господин! Вы в порядке? — высоким голосом интересовалась горничная, стуча маленьким аккуратным кулачком в дверь. — Секунду, сейчас… — прохрипел мужчина, не успев до конца отойти от сонного состояния, напоминавшего ему сейчас похмелье. Еле передвигая ноги, он подступил к двери и открыл её. В коридоре ярко горели лампы, и он, спросонья, прищурился, затем закрыл глаза и потёр их пальцами. — Добрый день, господин! — тут же воскликнула горничная, улыбнувшись ему и поклонившись, как принято. Воскликнула она, к слову, не столько от восторга, сколько от испуга: гость выглядел, мягко сказать, помято: слипшиеся волосы на лице и во рту, мешки под глазами, щетина, опущенные уголки рта. — У вас всё хорошо? Вы не открывали дверь и я заволновалась о вашем состоянии. Мужчина поморгал медленно, зажмурился ещё раз, помычал. — Простите, я плохо говорю по-японски. Можете повторить на английском? — сказал он наконец (что примечательно, по-японски). Горничная кивнула и тут же дублировала свою фразу. Мужчина улыбнулся ей уголками губ и беспечно махнул рукой. — А, вот оно что! Всё в порядке, спасибо! Я просто очень устал вчера и спал, а сон у меня крепкий. Спасибо за беспокойство. Горничная улыбнулась в ответ и кивнула. — Я рада, что у вас всё в порядке! Скажите, пожалуйста, не нужно ли прибрать в вашем номере? — Нет, спасибо, — вежливо поблагодарил её он. — Ничего не нужно. — Хорошо. Приятного отдыха, господин! — девушка вновь поклонилась и ушла, больше не беспокоясь о том, что в номере может оказаться пьяница, запачкавший номер вплоть до потолка, или вовсе — труп, как иногда бывало по рассказам других работниц. — Спасибо! — поблагодарил её вслед мужчина, уже по-японски, и закрыл за ней дверь, стоило девушке ускользнуть к своей коллеге, стоящей у лифта. Она недовольно топала ножкой, томясь в ожидании. — Ну что? — с ноткой раздражения в голосе спросила коллега девушку, как только та подошла к ней. — Убедилась? Я же говорила тебе, что он просто соня. — Да ладно тебе, Юки-чан! — с наигранной обидой протянула девушка, поджав губы. — Ничего же не потеряли от того, что я убедилась. — Ага! — буркнула она в ответ. — Он потом отзыв напишет, что мы гостям спать мешаем. Знаешь, какой выговор будет? И потом, сдался он тебе — будто вип номер снял! Эка персона важная! — Ну, может и важная, — таинственным шепотом заинтриговала она. — никогда не знаешь. Он иностранец, а высокий какой! Девушка попыталась изобразить, каким ростом предстал перед нею гость, но даже встав на носки и вытянув руку так высоко перед собой, как она только могла, попытка оказалась безнадёжной. Коллега смотрела на неё в недоумении. — Только сонный, лохматый и небритый. — она смущенно захихикала, прикрыв рот ладошкой. — Ты что, опять? — выдержав паузу спросила Юко, с осуждением вскинув тонкую бровь. — Кончай уже, Рико-чан! — Что? — удивилась Рико, захлопав густыми ресницами. — Что я сказала? — Ты снова влюбилась в очередного иностранца! — выпалила Юко, и Рико тут же зарделась и спрятала глаза. — Хватит! Я устала слушать, как ты хнычешь о парнях. — Да я… — девушка поспешила оправдаться перед подругой, но та осуждающе глядела на неё, не спуская с Рико своего безразлично-угрожающего взгляда. — …Ну ладно, всё, всё! — выдохнула девушка. — Хватит! Забыли о нём, лучше вернёмся к работе. Юко покачала головой, недовольно цокнула, и обе скрылись в дверях лифта, перейдя на другую тему. В номере не горел свет и все окна были плотно зашторены, поэтому когда дверь захлопнулась, глаза, успевшие худо-бедно привыкнуть к ярко освещенному коридору, стали выказывать странные фокусы: перед усталым взором поплыли светлые пятна, скачущие от угла до центра комнаты, и обратно. Казалось, это можно было сравнить с свечением фар автомобиля. — О-ох! — выдохнул мужчина и протёр глаза костяшками пальцев. —- Сколько времени-то? Он окинул комнату почти ясным взглядом: настенных часов (даже смутного их очертания) на стенах не было. Тогда мужчина практически наощупь вернулся в спальню и взял с тумбочки телефон. На крохотном экранчике высветились цифры: двенадцать и тридцать один. Встреча была удачно назначена на пол второго. — “У меня в запасе час,” — посчитал мужчина в уме. — “отлично”. Раздвинув шторы, мужчина впустил в номер ослепляющие, ещё греющие кожу лучи осеннего солнца. Листья, гонимые прохладным вольным ветром, кружились где-то внизу и звали за собой последних своих братьев, которые, будто упрямясь, оставались висеть на ветках на зло порывистому ветру. Насладившись чудным видом из окна (впрочем скоро решив, что терять время дальше ни к чему), мужчина бодро направился в ванную комнату, оставив телефон на тумбе. В ванной комнате, перед раковиной, приветливо висело достаточно большое зеркало, примерно девяносто на шестьдесят сантиметров, отражение в котором заставило мужчину почувствовать себя свиньёй. — Ну и рожа! — прокомментировал он собственный вид, убирая прилипшие к щекам и уголкам рта волосы. — Хуже любой здешней шняги… Оглядев себя в отражении с ног до головы мужчина недовольно покачал головой и стал раздеваться. Горячий душ сейчас для него был лучшим лекарством, спасением от ощущения грязи на усталом теле и дискомфорта, а также наиболее эффективным способом придать себе уверенности перед будущей встречей. На самом деле, детектив был уверен в себе на все сто процентов чаще, чем любой другой среднестатистический человек, но когда тебе назначена встреча с самим L, хочешь не хочешь, а волноваться будешь. “Кто такой этот L?” — раз за разом ломал голову мужчина, по нескольку часов сидя сгорбившись перед тусклым монитором, изучая всю доступную в сети информацию о каждом деле, за которое брался он. Конечно ясно, что он — этот загадочный L — лучший детектив во всём мире, гений, и просто удивительный человек, но заглянуть под его таинственную маску хотелось так сильно, что казалось, прожить без этого знания было никак нельзя; L давным давно и надолго засел в голове мужчины, но как связаться с ним, как вызнать о нём хоть крупицу информации, когда ни за какие дела он не берётся и нигде не мелькает? Картина в голове писалась такая: где то в чужой стране он восседает на офисном кресле перед горящим белым монитором, от которого обычный человек слепнет, и бесконечно думает, вычисляет что-то, разгадывает всевозможные загадки и ребусы, пока, меж делом, успевает заниматься повседневными делами, притом занимаясь ими не менее загадочно. Этот образ стал для мужчины чем-то сокровенным, чем-то вроде религии, точнее — Бога, на которого тот пускай и не молился, однако всегда рассчитывал и кем вдохновлялся. L стал музой, эталоном — примером для подражания, секрет которого заключался в нём самом, в его сути. Невообразимо долго детектив рассуждал над тем, как ему рассуждать, что искать, где и сколько времени ему понадобится провести, чтобы вычислить его личность; его бы устроило что угодно: имя, внешность, национальная принадлежность, возраст, но к сожалению, все попытки найти даже мельчающую зацепку, оканчивались очередным поражением. “Когда-нибудь я доберусь до тебя, L,” — однажды думал разъяренный, словно дикий зверь, (ещё юный и глупый) детектив — “Доберусь, и раскрою все твои тайны!”. И пускай юношеский максимализм остался позади, в далёком прошлом, желание работать с L, узнать о нём больше, чем кто либо, или по крайней мере стать таким же, как он, чтобы быть достойным звания лучшего детектива хотя бы к сорока годам, осталось гореть внутри почти так же ярко, лишь иногда, депрессивными эпизодами утихая и, болтаясь словно беспокойное пламя свечи на ветру, всё же, возвращаясь, как верный пёс. И вот теперь, волнительный трепет бурлил в груди детектива; сегодняшним днём, в два часа, он должен явиться на назначенное ему свидание с тем самым L, о котором он грезил столькие годы! Это чувство трудно было описать словами: оно сияло и кололо, щекотало и жгло внутри. Странное оно было, это волнительно-радостное, ликующее чувство. На губах оно ощущалось, как вкус победы; ещё не подтверждённой официально, но принятой зрителями, наблюдающими с трибун, а внезапный визит мужчины в Японию стал их восторженными хлопками в ладоши. С последней утекшей вниз по трубам каплей ушло и всё нахлынувшее вновь волнение; тело было горячо и готово ко всем пируэтам, разум чист и светел, общий внешний вид — мужчина высунул голову из душевой кабины, обернул полотенце вокруг пояса и оценил себя, разглядывая отражение — десять из десяти! — “Ну ладно, ладно, красавчик, девять,” — усмехнулся он сам себе, скорчив забавную рожицу. — “С половиной.” Собираться долго не пришлось: запасной костюм был заранее уложен в чемодан, а рабочий фен и утюг, как ни странно, в номере имелись — большего для подготовки к деловой встрече и не нужно. Разве что, не помешало бы чем-нибудь перекусить. Мужчина глянул на время — до встречи остаётся около получаса, но на дорогу ему потребуется около двадцати минут. Он прикусил губу, подумал немного. — “Эх, ладно!” — махнул он рукой — “Набить брюхо я успею всегда. Ни за что не прощу себе, если опоздаю сегодня.” С такой мыслью он, не теряя ни секунды, выдвинулся в путь. Широким шагом покидая отель, мужчина заметил свою утреннюю беспокойную гостью — если её можно было так назвать — она копошилась у стойки регистрации, болтая о чём-то с хостес. Выглядела она забавно, перегнувшись через стойку так, что её ноги почти свободно болтались в воздухе. Мужчина счёл всю эту ситуацию забавной и улыбнулся мягко, однако не стал заострять на этом внимание, и спеша, покинул территорию отеля. — Эй, Рико-сан, — шепнула хостес девушке, которая не могла ни на секунду перестать болтать о скидке на сумочки, которые едва успели войти в моду в этом сезоне. — Это случайно не твой иностранец там? — А? Где? — Рико тут же встрепенулась и, едва не свалившись за стойку, обернулась, но было поздно: мужчины уже и след простыл. — Ты что, смеёшься надо мной? Если вы с Юки-чан сговорились, считай, что тебе не видать новой сумочки по дешевке! — Да нет, нет, что ты, — поспешила отречься от такой установки хостес. — Он правда был там. Улыбался чего-то, может, тебе? — С чего ты это взяла? — Рико вдруг покраснела и отвела взгляд, но её вдохновенный вдох выдавал в ней приятное волнение. — Врушка! Не улыбался он мне! — Да нет, правда! Он… — выпалила девушка, но вдруг уголком глаза заметила гостя и тут же переключилась на него, напрочь позабыв о коллеге. Жестом она показала, чтобы Рико шла работать, и та, разочарованно опустив плечи, удалилась прочь, пальцами теребя подол форменного платьица.

***

Небольшая жёлтенькая Тойота, своим блеском отражающая солнечный свет, слепя тем самым глаза, подкатила к активно машущему рукой мужчине. Он приотворил переднюю пассажирскую дверь и улыбнувшись, задал уточняющий вопрос водителю средних лет по-японски: — 1-5-12 Полис Стрит, Чиюода-ку, доедем? — Конечно! — кивнул ему мужчина, улыбнувшись в ответ. Его очки съехали чуть ниже переносицы, и он поспешил ловко поправить их указательным пальцем. Ни проронив больше ни слова, детектив плюхнулся в салон и машина тут же двинулась, стоило ему пристегнуться. Нужное здание находилось в пятнадцати минутах езды, поэтому водитель почти сразу же стал поглядывать на пассажира, как бы прицеливаясь с подбором интересной им обоим темы. Тем временем пассажир увлеченно разглядывал пейзажи за окном. Прильнув к стеклу, он широко, и с явным удивлением раскрыл глаза, будто желая запомнить заграничную архитектуру как можно лучше, точно та могла исчезнуть в мгновение ока в любую секунду. — Позвольте спросить, господин, вы случайно не иностранец? Я заметил у вас акцент, к тому же, вы с таким интересом глядите в окно, будто никогда не бывали здесь…Простите мне моё любопытство, но откуда вы? — вежливо начал диалог водитель. Мужчина оторвался от созерцания сменяющихся друг за другом зданий магазинов, кафе и прочих зданий, нахмурил чутка брови, и неловко извинился: — Простите, я плохо говорю по-японски. — мужчина, словно огорченный сам собою, пожал плечами. — Вы случайно не говорите по-английски? — О, нет, простите, — расстроился таксист, покачав головой. — Just a bit. — Just a bit is still good! — заверил его детектив, одарив дружелюбной улыбкой. Таксист смущенно заулыбался в ответ, прокашлялся, и продолжил, теперь уже по-английски. Ему было немного неловко использовать этот язык для общения с клиентом, поскольку знал он его, сказать прямо, дурно, однако комфорт клиента – превыше всего! — Скажите пожалуйста, откуда вы, господин? — робко повторил он заданный ранее вопрос. — Из России. — энергично ответил мужчина. — О-о, правда? — водитель был заметно удивлён. Уголком глаза он оглядел пассажира ещё раз. — Я не часто встречаю туристов из России. Как вам у нас в стране? — Пока не знаю, — искренне засмеялся мужчина. — Сегодня – мой первый день здесь, и знаете, пока меня всё устраивает. Однако, хочу заметить, Япония весьма гостеприимна. — он шутливо выставил указательный палец. — Честно сказать, не думаю, что моё мнение о ней изменится в будущем, даже если случится что-то чуднóе!. — Рад слышать! — живо обрадовался водитель. — Простите, господин, но как я могу к вам обращаться? — Дмитрий-сан, — представился мужчина. — А как ваше имя? — Танака-сан. Очень приятно познакомиться с вами, Д..Деми..Демитории-сан! — произнести заморское имя оказалось для Танако труднее, чем он предполагал, но неловкости это не вызвало. Оба мужчины от души посмеялись, и обсудили трудновыговариемость русских имён для простого японского обывателя. Затем, Танако решил пошутить о до сих пор живущих в Японии стереотипах о русских, и не прогадал: — Это правда, что русские любят выпить спиртного? — хитро ухмыльнулся Танака. — Я слышал, что перепить русского очень трудно! — Мм, тут как сказать! — Дмитрий развёл руками. — Я, к примеру, люблю выпить. Иногда! — мужчина сделал акцент на этом слове, шутливо подмигнув. — Виски там, или чего ещё…да той же водки, чего греха таить! А вот знакомые мои не любят — считают, мол, вредно. Но я считаю, что жить вообще вредно. А вы, Танака-сан? Как вы считаете? — Я с вами согласен, Демитори-сан, — одобрительно кивнул ему Танака. — Я тоже в вашем возрасте любил выпивать время от времени, к слову, знаю неподалёку отсюда отличный бар! Вот как подъедем, могу показать вам, если хотите. — Отчего ж не хотеть? — развёл руками Дмитрий. — Показывайте! До назначенного места встречи оставалось совсем немного, всего лишь что-то около трёхсот пятидесяти метров. Волнительное напряжение в области кистей рук, коленей и желудка исчезло словно по повиновению, и теперь детектив был действительно готов к встрече, которая должна будет полностью изменить его жизнь. Танака-сан вдруг повернул голову к нему и учтиво уточнил: — Вам будет удобно, если мы остановимся около того здания? Здание впереди находилось одно единственное — то самое, нужное Дмитрию. Перед ним стоял незнакомый невысокий юноша лет двадцати трёх и переминался с ноги на ногу так, будто бы ждал кого-то. — Да, конечно. — кивнул головой мужчина, заранее вытягивая из бумажника несколько чуть мятых купюр. — Аригато гозаймасу! — А вот и бар! — заманчиво-сладостным тоном, будто Танака-сан был не водителем такси, а зазывалой в специфические клубы, проговорил мужчина. Он также оторвал руку от руля и показал пальцем на вывеску, едва горящую яркими неоновыми огнями. — Видите, красно-синяя вывеска: Karaoke Kan Shibuya? Прекрасное местечко…Обязательно зайдите туда, когда будет время. — Да-да, конечно, вижу! Если будет время, заскочу! Танака-сан испытывал приятное, истинное удовлетворение от этой поездки. Такого чувства он не ощущал достаточно давно для того, чтобы даже удивиться — разве он везёт незнакомого ему человека, с которым он едва успел познакомиться, и с которым ему вот-вот придётся разлучиться, а не старого товарища, с которым ему наконец удалось встретиться, а скорее — с давно выросшим сыном, который так давно позабыл о своём одиноком отце, оставшемся в Канто из-за банальной привычки? Внутри него, почти с тоскливой радостью, стучало мягкое пылающее интересом сердце, которое отчаянно не желало расставаться с собеседником, но понимало, что всему есть свой конец, каким бы то ни было; будь то хорошим или плохим. Наконец, стоило их жёлтенькой Тойоте аккуратно встать в паре десятков метров от здания, Дмитрий тут же настойчиво сунул Танако-сану несколько купюр в руки и, с живым, торопящимся рвением, распахнул свою дверь. — Большое спасибо, Танака-сан, — Дмитрий поклонился, как выучил в книжонке, именующей себя гайдом по японскому менталитету, манерам и привычкам, и дружелюбно улыбнулся своему водителю. — я был ужасно рад познакомиться с вами! Вы – чудный собеседник. Надеюсь, эта встреча не окажется нашей последней. — Я тоже, Демитори-сан. — Танака любезно улыбнулся и так же поклонился своему клиенту. — Хорошего вам дня! — И вам…ой! — вылезая из машины, Дмитрий (с непривычки) больно стукнулся макушкой о верхнюю часть двери, поясницей тем временем задев дверную ручку. — Сумимасен!</footnote> - Извините! Зайдём? Освещённая тёплым желтоватым светом ламп, аккуратная витрина в пятнадцати метрах от них действительно выглядела заманчиво: Уютный интерьер в пастельных тонах, небольшое количество людей внутри, симпатичные официантки, снующие от столика к столику и, в конце-концов, близость — казалось, будто это было единственное кафе, расположенное в этом районе. — Да, пожалуй, можно. — согласился Мацуда. Тогда они наконец вошли внутрь — Юрий шёл быстро, казалось, едва не переходя на бег, Мацуда — обычным шагом, иногда ускоряясь, чтобы поспеть за своим новоиспеченным коллегой — и сели за свободный столик — благо их было много! Миловидная официантка тут же подскочила к ним и выдала меню. Ох, как хорошо было, когда под названиями блюд на японском языке Юрий нашёл глазами перевод на английский! Голодным взглядом бегая по чёрным, аккуратно выведенным каким-то странным шрифтом строкам на бумаге, Юрий всё же определился — довольно быстро, следует отметить. Это были какие-то ни то пышки ни то пирожные, и простой чёрный кофе. Мацуда обошёлся капучино. Заказ был сделан и официантка шустрым, но достаточно неуклюжим шагом, ушла, оставив мужчин наедине. — Ну вот я и говорю — совсем обленился! Нужно вернуться в тонус, поработать наконец мозгами, не зря же они в моём черепе болтаются? А то всё сижу, да сижу без дела… Даже стыдно! — начал Юрий. — Кстати об этом, о работе. Откуда вдруг у нас всё-таки взялись два свободных часа, Мацуда-сан? — Ах, точно! — Мацуда спохватился, будто совершенно забыл об этом и сейчас было слишком поздно рассказывать. — Ну, в общем… Как бы это так сказать… — парень вздохнул и вяло пожал плечами. — Извините, Юри-сан. Дело в том, что все считают меня дурачком, не способным на то, чтобы заниматься чем-то серьёзным и, поэтому меня послали, чтобы встретить вас. Наверное, они просто не хотят, чтобы я путался под ногами. — Ага… — протянул Юрий недоверчиво щуря глаза. — Так…а зачем выделять на это два часа? Встреча заняла бы у нас не более десяти минут. Что же это, всё настолько плохо у вас с коллегами? — Наверное. — Мацуда, казалось, приуныл. Даже кончики его волос спадали иначе с его лица. Юрий выдержал неловкую паузу, помял губы, и всё же спросил: — Послушайте, Мацуда-сан, а чем же вы заслужили такую репутацию? Есть же причина? — Я не знаю.. — честно признался Мацуда. — Думаю, это из-за моей неопытности или возраста…Но я стараюсь, правда! Я ничуть не хуже других выполняю задачи, это просто нужно доказать. Парень всплеснул руками так яростно, будто от этого движения зависело мнение его коллег о нём. Затем, опустил голову. Юрий сочувственно оглядел Мацуду и подбадривающе похлопал его по плечу. — Я не сомневаюсь в этом, Мацуда-сан. Всё у вас ещё будет! — Давайте лучше переведём тему? — вдруг предложил Мацуда. — Я расскажу вам, что у нас произошло за последнее время? Юрий только кивнул, соглашаясь. Следующие несколько минут Мацуда объяснял, рассказывал и доказывал Юрию о том, что L действительно позволил себе издеваться над тремя (хотя по сути, как усердно спорил с ним Мацуда, двумя — Соитиро Ягами находился в камере исключительно по собственной инициативе) людьми, чтобы в итоге ничего не добиться, а затем, подговорить отца разыграть ужасную сцену перед своим собственным сыном и его девушкой, напугав их до смерти. Юрий, казалось, находился в полном, опустошающем его шоке. На самом деле, так и было. Юрий никак не мог заставить себя поверить, что L такой, то есть, нет; он верил Мацуде, каждому его слову, так как знал, что и раньше L принимал спорные, негуманные и попросту странные решения в своих предыдущих делах, но чтобы так…Это никак не могло уложиться в его голове! — Да разве можно так? С людьми… — продолжал причитать он, вилкой ковыряя свой десерт. — Конечно, если они — Киры, они заслуживают такой проверки, но если нет…Не знаю даже, что и сказать. Никогда бы не подумал что L способен действовать так радикально. Мацуда пожал плечами и отхлебнул из своей чашки. — Но так и есть. Имеем, что имеем, Юри-сан. — Да я чего, я же не спорю…В конце-концов, у L наверняка были причины, чтобы принять такое решение на счёт них. — Юрий задумался на минуту, сунул в рот кусок пирожного, прожевал его и спросил озадаченно. — Послушайте, Мацуда-сан, если Лайт и Миса оказались невиновными, то есть, не Кирами, это удача или провал? — В каком смысле? — Ну как, если бы они оказались Кирами, тогда дело было бы закрыто, и убийства прекратились бы, если, конечно, их поймали — чёрт их знает, как работает система, по которой Кира карает преступников. Но если нет, тогда выходит, что Кира всё ещё на свободе, и мучения всех троих оказались, по сути, пустыми и ненужными. Но в если Миса и Лайт – чисты, значит, среди группы расследования нет преступников, так? — вдруг Юрий умолк, чтобы перевести дыхание. Затем, раскрыл было рот, чтобы продолжить, но сконфузился и опустив плечи, выдохнул. — Ох, я запутался… Оба мужчины рассмеялись, но быстро успокоились и вернулись к теме. — Вообще, я хотел спросить, а вы-то, Мацуда-сан, верили в то, что Лайт может оказаться Кирой? — Нет, что вы! — выпалил Мацуда удивительно яро. — А чего? — спросил Юрий, допивая свой кофе. На дне чашки образовалось забавная лужица, перекатывающаяся из одного угла дна в другой. — Ну как! — выпалил Мацуда возбужденно. Он был так возмущен, что даже стукнул ладонью по столешнице. — L был, вероятно, прав, когда сказал, что Кира — школьный студент. В конце концов, — Время смерти преступников совпадает с окончанием занятий, да, — перебил его Юрий. — Но? — Но я не верю, что Лайт может быть Кирой. Лайт — примерный ученик и прекрасный сын, шеф в нём души не чает! Он умный, вежливый, красивый — одним словом, идеальный! Он бы никогда не стал убивать людей так, как это делает сейчас Кира. К тому же, он с таким рвением помогает расследованию, не говоря о том, что я уже рассказал вам. — Мацуда остановился, чтобы перевести дыхание. Затем, продолжил всё так же заинтересовано. — Кстати о Кире…Что вы думаете о нём, Юри-сан? Детектив, сидящий напротив, приподнял брови и помял губы. Затем, ответил не спеша: — Я думаю, что Кира действовал вполне себе по совести до того, как его начали преследовать. Я вообще считаю, что Кира поступал правильно, убивая насильников, убийц и прочих мразей. Причём, прошу заметить, не самым худшим образом — сердечный приступ это мелочь по сравнению с тем, что творили все его жертвы. Но Кира изменился, когда в дело вступил L. Кира понял, что он, L, — серьёзный противник, а значит его нужно непременно устранить, и оп! — мужчина щёлкнул пальцами. — Теперь, вместо справедливого карателя мы имеем школьника с завышенным самомнением и чрезвычайно хрупким эго! Только и всего. Я разделяю Киру надвое: первый — справедливость, к нему я отношусь нейтрально, второй — идиот, предавший свои первоначальные идеи. — Идиот? — осторожно переспросил Мацуда. — Но почему? Конечно, я не оправдываю его, но… — Да потому что он сорвался, повёлся на уловку L и раскрыл себя! Точнее, сузил круг подозреваемых, но не суть! — удивился Юрий. — Конечно, ход L был гениальным, я отдаю ему должное, но если бы не гордость человека, скрывающегося под маской Киры, ничего бы не сработало. Мацуда понимающе покивал головой и они остались сидеть в тишине на какое-то время, будто ни один из них не решался сказать другому что-то ещё. Это был ценный момент молчания между ними, но всему есть конец. Юрий вдруг вздохнул кратко, и продолжил: — Я вообще заинтересовался делом исключительно из-за его промаха, хотя скорее, обличения. Мацуда вопросительно уставился на мужчину. Тот в свою очередь поспешил объясниться: — Когда Кира убил Линда Л. Тэйлора, я понял, что он — обычный убийца, который добрался до власти, и именно тогда я загорелся желанием поймать его. Понимаете, Мацуда-сан? — Да, понимаю… — Именно поэтому я здесь. Вы только не подумайте, будто бы я до этого думал, что Кира — какой-то Бог или вроде того. — Юрий глупо усмехнулся и продолжил. — Было понятно, что Кира — то же убийца, но он просто казался другим… — Да, я прекрасно понимаю вас, Юри-сан! — воскликнул Мацуда. — Я придерживаюсь похожего мнения. Юрий довольно улыбнулся. — Я рад, что мы поняли друг друга! Но как бы хорошо ни шла их беседа, время уже поджимало. Часы подсказывали им, что остаётся лишь полчаса до того самого момента, когда они должны будут прибыть в штаб. Оба мужчины расплатились и вышли из помещения на улицу под провожающий взгляд официантки. — Хорошее местечко. — заметил Юрий, как только за ними закрылись двери кафе. — Можно будет ещё как-нибудь заглянуть. — Да, тем более, находится оно совсем рядом. Мацуда улыбнулся и сунул руки в карманы брюк. Юрий втянул холодный воздух и выдохнул, полной грудью. Так холодно теперь казалось, но так здорово, что даже кончик носа щипало по-особенному. — Скажите, Юри-сан, а вы волнуетесь? Детектив вдруг остановился и посмотрел вопросительно на Мацуду. — С чего вдруг? — Ну, как же, — поспешил объясниться юноша. — новые люди, другая обстановка. Знакомство с L, в конце-концов. — Ну… — потупился Юрий. Перед ответом он пошаркал ногой, как бы собираясь с мыслями, будто сам не до конца был уверен, что он чувствует перед этой встречей. — Честно, думаю, волнуюсь. Немного, но всё же есть во мне какой-то мандраж. — Ещё бы… — протянул Мацуда в ответ. — Но вы знаете, я думаю, всё пройдёт хорошо! Вы всем обязательно понравитесь. — Увидим. — подмигнул ему Юрий, и они продолжили путь. Они шли и вновь болтали обо всяких мелочах, пока Мацуда вдруг не остановился. — Пришли! — сообщил он. Юрий поднял глаза и понял — точно! Вот они и на месте. В коленях вдруг возникла странная волнительная дрожь, которая смутила мужчину. — Да, чýдно! — ответил он Мацуде, а сам прикусил внутреннюю сторону щеки. — Пойдём скорее? — Конечно, я покажу! Оба силуэта вошли в здание. Ох, и мороки-то с этим было: мужчинам пришлось проходить через различные датчики и сканеры, чтобы подтвердить свои личности, вплоть до скана сечатки глаза. Благо, для Юрия, чьи данные ещё не были введены в программу, Мацуда выдал ему единственную в своём роде универсальную карту, которую, впрочем, после использования, пришлось уничтожить. Но это уже было совершенно не важно, потому как сердце детектива билось о рёбра с таким упорством совсем не из-за тоски по дурацкой карте, а от волнения о том, кого он сейчас увидит и кто увидит его. “Обманул мальца,” подумалось ему, когда вниз по кисти руки пробежал волнующий ледяной разряд. “Вот же чёрт, нужно успокоиться”. — Вы готовы? — спросил Мацуда Юрия прежде, чем открыть дверь. — Спрашиваешь, — резво отозвался мужчина. Дверь отворилась и взору обоих предстал весь состав группы расследования: Соитиро Ягами, Кандзо Моги, Хидэки Идэ, Лайт Ягами и L. — Добрый вечер, — вежливо поприветствовал всех Мацуда. — Мы вовремя? — Да, вполне. Здравствуйте. — прозвучал до жуткого спокойный голос. Во рту странно пересохло и вмиг в комнате стало жарко. Все присутствующие в комнате вдруг подняли, и перевели взгляд на Мацуду и Юрия. — Вы, должно быть, Юрий? — спросил L. — Да, — без промедления ответил мужчина по-японски. — Юрий Смоленский, детектив из России. Мужчина чувствовал нарастающее внутри волнение, но вместе с тем он ощущал принятие всего происходящего. Всё будто бы шло так, как надо. — Очень приятно, Юри-сан, — ответил L, не убирая ладоней с колен. — Думаю, остальным представляться не нужно. Вы и так наверняка уже знаете, кто есть кто? — Почти так, да, — с большей уверенностью в голосе, но бóльшим волнением внутри, подтвердил мужчина. — Отлично. На сегодня работы для вас не будет, но вы можете ознакомиться с информацией по делу. Если понадобится помощь, можете обратиться к любому из нас. — Я понял. — Юрий кивнул головой и больше не смел двинуться. Внутри него творилось что-то очень странное и непонятное. После появления Мацуды и Смоленского общее собрание не продлилось долго: как Мацуда и говорил, создавалось ощущение, что все работали в отрыве от них двоих. Всё было обсуждено и задачи были распределены между работниками без учёта Юрия и Мацуды, правда, причины на это различались. Вскоре после окончания рабочего дня, все разошлись по отведённым каждому комнатам, кроме, что не было удивительно, L и Ягами Лайта, связанных цепью. Оба работали, не жалея себя. Юрий так же задержался допоздна, зачитываясь отчетами и документами, рапортами и заявлениями как либо связанных с делом Киры и расследованием. Это оказалось ужасно изнурительным занятием, однако уходил к себе Юрий приятно уставшим. Поговорить с коллегами, конечно, не удалось, хотя хотелось ужасно, но успехом было то, что его вообще допустили сюда. Плетясь по лестнице вверх, мужчина улыбался сам себе уголками губ. Удивительно, но комната, отведённая ему, располагалась прямо напротив комнаты, отведённой для Тоды, но узнали об этом они лишь утром, а пока, завалившись в заправленную постель, Юрий думал лишь о работе, L и его странной внешности и о том, что завтра нужно будет забежать в отель, чтобы забрать свои вещи. Перед тем как уснуть, мужчина много рассуждал — странно, но усталость ощущалась иначе, и сон пришёл к детективу не сразу. — “L…так давно я думал о нём, чтобы встретить его, узнать, кто он, и вот, теперь я увидел его. Наконец…Выглядит он, конечно, не так, как я представлял…Стоп, а как я его себе представлял…?” — мужчина перевернулся на другой бок и зажмурился, в тщетной попытке вообразить себе другой образ L, однако перед глазами стоял лишь реальный L. Его глаза впились в разум и так и застряли там, не желая уходить. — “Ох, забыл, что ли…? Впрочем, неважно. Завтра нужно будет хорошенько поработать, проявить себя…Я должен быть полезен. Я должен произвести впечатление, чёрт...размышляю по-детски, хотя, казалось бы…вырос. Неважно, неважно, неважно.” — на этот раз Юрий зажмурился, чтобы отогнать поток надоедливых, навязчивых мыслей. — “Нужно выспаться, а всё остальное уже завтра. Завтра, точно, завтра….Я ничего не забуду. Наверное…Я надеюсь…” С такими мыслями Юрий, в конце-концов, уснул. Ночь уже была глубокой и тихой, когда его дыхание окончательно успокоилось, а тело расслабилось в ожидании следующего дня, обещающего привнести много нового в скучающее существование. За закрытыми окнами бушевал ветер, как бушевало беспокойное сердце, и всё никак не спешил он успокаиваться, однако под утро, всё же, слёг, уступив своё место мягкой, обволакивающей тишине.