Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История девятая. Итальянская канитель.

Алекс изумленно смотрел на мальчика, который напоминал его собственную фотографию пятилетней давности, мальчишка тоже внимательно разглядывал Алекса, чуть хмуря брови. У Ани защемило сердце. Их нежданный визитер делал это так же, как Яков. Сходство было поразительным. Его не подделаешь и не скроешь. — Этого не может быть! — резко взмахнул рукой Гастон, сжимая челюсти. Он быстрей всех остальных в комнате понял, что подразумевает собой визит этого ребенка в их дом, но отвергал любой намек на то, что это могло быть правдой. — Чего не может быть? — с любопытством спросила Соня, рассматривая незнакомца. Он широко ей улыбнулся, отвлекшись от изучения Алекса. Конечно, кому интересно рассматривать мальчика, пусть и похожего на него самого, если такая красивая девочка с лазоревыми полупрозрачными глазами им интересуется? — Ничего не может быть! — резко ответил Гастон, поднявшись со стула. Рождество неожиданно потеряло свою привлекательность. Он был слишком взрослым и слишком близко знакомым с грязной стороной жизни, чтобы не думать о том, во что это выльется. То, что на человека, которого он почитал почти непогрешимым, падет тень подозрения в… в… предательстве, аморальности и разрушении семьи, доводило его почти до белого каления. Пусть Штольман скорее получит донесение от Поля Мартена, за которым он спустился вниз, вернется сюда и сразу все станет совершенно ясно и очень просто! Почему его нет сейчас тут? — Понятно?! Аня села на диван. Лицо мальчика оказалось почти на одном уровне с её. Сердце снова предательски сжалось. Она очень хорошо знала своих детей. Знала каждую чёрточку, складочку, точечку от ветряной оспы на их коже. Этот мальчик был похож на них. Сложением тела, посадкой головы, улыбкой левой стороной рта. Ей не хотелось верить, не хотелось, но… не могло ведь быть другой причины, так? Нет, нет, что это она? Всегда есть шанс, что объяснение какого-то факта будет выходить за рамки общепринятой логики. Мало ли что в жизни бывает? Надо просто больше фактов! — Как тебя зовут? — спросила Анна. Гастон кинул на неё быстрый отчаянный взгляд. Он понял по её голосу, что творится в её голове. Сердце заколотилось еще быстрее. Юноша чувствовал такую злость, что хотелось то ли разбить что-то, то ли заплакать. — Карл, мадам, — ответил мальчик, прислушавшись. Анне подумалось, что он плохо знаком с французской речью. Старуха, которая его привела, говорила с акцентом. Возможно, и мальчик иностранец. Аня тут же рассердилась на себя. Какая сейчас разница, откуда Карл приехал? Главное было совсем не это! — У тебя есть фамилия, Карл? — спросила Анна, стараясь не поддаваться противному ноющему ощущению под сердцем. В этот раз ребенок нахмурился, анализируя вопрос, а потом снова кивнул. — Есть, мадам, — ответил он. — Я Карл Штольман. В гостиной воцарилась гробовая тишина. Никто не усомнился в словах мальчика, потому что говорил он уверенно, зная, что носит фамилию Штольман, и не колеблясь ни капли. — Я тоже Штольман! — воскликнула Лидочка, обрадованная тем фактом, что на одного Штольмана в доме стало больше. — Как Штольман? — проговорил Алекс, который наконец заметил, что ни мать, ни Гастон, ни даже Марта, которая, обомлев, села на стул, прижав руки к щекам, не выказывают никакой радости от слов их гостя. Он даже встал рядом с матерью и взял её за руку, потому что чувствовал, что ей сейчас это нужно. Он пока мало что понимал, но в обиду её не даст. — Просто Штольман, — пожал плечами Карл, чувствуя себя неуютно. Атмосфера в гостиной изменилась, и он не знал, что ему делать. — Где ты живешь, Карл? — спросила Анна, подняв руку и не давая Гастону что-то возмущенно сказать. Ребенок был ни в чем не виноват, но она не могла не задать этот вопрос. Мальчик замялся, не зная, что сказать. Дверь в гостиную отворилась, и в комнату вошёл Штольман. — Я отдал Полю материалы, которые мы нашли в библиотеке, — сказал он и тут же замолк, потому что, во-первых, почувствовал, что что-то не так, а, во-вторых, увидел, что у дивана стоит незнакомый ему ребенок. Мальчик повернулся, увидел Якова, радостно распахнул глаза и бросился к Штольману. — Папа! — воскликнул он, с размаха обнимая его за коленки. Яков изумленно рассматривал кудрявую макушку ребенка, а после поднял взгляд на семью. То, что он увидел, ему совсем не понравилось.