Тепло твоего тела.

      На улице весна... чудесное время для того, чтобы жить, не так ли? Многие люди, как они это сами описывают, буквально расцветают одновременно с природой после долгой спячки в три месяца. Мол, это же такой прекрасный повод разобраться со старыми проблемами (параллельно создав для себя и новые), заводить знакомства, что уж говорить о том, чтобы строить отношения.       Данте думал иначе. Вернее, он объяснял "весенний синдром" иначе. В том плане, что людям хочется иметь какую-нибудь мотивацию для перемен, которых они бояться, и хочется им верить, что они решаться... нужны лишь усилия. Вот только масштаб этих "усилий" никто никогда не уточнял, как и то, сколько времени на это уйдёт. Весна–символ жизни, её зарождения и последующего цветения в умах людей...А для бубнового короля никакой это не символ. Лишь очередной триместр его "гуляний", под которыми понимаются алкоголь и редкие случайные половые связи, тоже в нетрезвом состоянии.       Для него самого это обыденность– приперется в их съёмную с пиковыми квартиру пьяным, истощённым, чуть ли не в собственной или чужой, как выходит, блевоте. Но зато он к утру ничего не чувствовал. Никакого сожаления или стыда за такую жизнь. Сущняк и головные боли блокировали эти чувства напрочь. И снова они начинали в нём разгораться ближе к вечеру, и тогда он снова спешил в бар, пивнушку, неважно, как домочадцы это ещё называли... и всё повторялось сначала. Эти циклы были для него всем. Это буквально его жизнь, и менять он больше ничего не намерен.       Жили бубновая троица по соседству с пиковой по двум причинам. Во-первых, в одной большой квартире уместиться двенадцатью людьми разом ни разу не просто, поэтому эту проблему решили "половинчато". Во-вторых, пиковые, как оказалось, единственные из соседей, с которыми и Николь, и Габриэлю можно было ужиться без взаимной ненависти и по списку ниже. Что и греха таить, и самому Данте это не мешало. Как минимум, претензий за его режим они не предъявляют, а это уже плюс.       С очередной попойки король возвращался уже утром... ну, как, он так по времени расчитал, что часа четыре-пять уже точно было. Слишком на улице было уже светло. Морально он себя готовил к тому, что случиться дома. Николь и Габриэль уже в миллионый раз начнут твердить о том, что от распития алкоголя могут быть серьёзные последствия здоровью, психике...будто он дитя маленькое, этого и сам не знает. Просто плевать, откровенно говоря. Главное, сейчас хорошо. А что произойдёт через пару дней, недель, месяцев, лет... это будет важно уже потом. Да, он любил своих валета и даму, как родных брата и сестру. Они достоточно важная часть его жизни, и он это показывает, заботясь о них... правда, ответной заботы он не мог принять. Как-то... неправильно это было для него. Ведь это им жизнь жить, как младшим, молодым... а не ему. Поэтому пусть лучше остаток своей жизни он проведёт в праздном удовольствии...если повезёт, и уйдёт из неё так же.       Пиковые же для него были друзьями, не больше. Да, он видел, как они стараются быть услужливыми и дружелюбными с соседямм. У них это в самом деле выходило, ибо даже нелюдимый Габриэль, хоть сначала и относился с недоверием к ним, как-то толи привык, толи смирился с ними. Вообщем, факт в том, что он против них особо не шёл, хотя... ну, без конфликтов нельзя. Николь гораздо проще, учитывая, что теперь она живёт со своей пассией под одной крышей, и не делит эту самую крышу с остальными, а, соответственно, и ближе к нему. Речь о Пике. Правда, Данте сам не любил применять слово "пассия", говоря об их отношениях. Может, так сказывалась братская ревность, а может, излишнее беспокойство, тут не понятно до конца. Тем не менее, он между ними не лез. Зачем? Лучше посмотреть, как всё будет идти своим чередом, а там и ясно всё станет.       А его, если говорить на чистоту, из пиковых волновала...Эмма, как бы это странно не было. Да, он привык к мягкости Пика, странностям Вару... но её, их даму, толком и не описать. Она была просто нормальная. С первого взгляда. На деле же алкоголик-психолог давно понимал, что у неё на уме свои проблемы, мысли, как у всех людей, да, и тем не менее. Она была для него омутом, который манил своей таинственностью, и всё же, хранил в себе странную угрозу. Как для него, так и для неё самой. Оттого и разгадать Эмму стало для него интересной задачей. Может, даже помочь ей, но это звучит слишком хорошо, чтобы в самом деле осуществиться наяву.       Но, тем не менее, что-то ещё было в их отношениях, помимо разговоров на тему... буквально любую, честно говоря. Она не боялась ему что-то говорить, наоборот, делала это с рвением, энтузиазмом. Хотя, он и это мог понять с чисто психологической точки зрения. Всё же, она не может теперь быть с Клео так часто, как ей хотелось бы... правда, мысль о том, что она в самом деле видела в нём некий "эквивалент" трефовой, его даже смешила, и немного раздражала. Но он молчал... сам уже привык к ней, и отказываться не хотелось.

***

      –Господи, Данте...когда ты уже это прекратишь?– причитала пиковая дама и подвела короля к старому потрёпанному дивану, его излюбленному месту, осторожно усаживая его на мягкую, но потёртую поверхность.       Честно, он готовился не к этому. Обычно проводили ему "уроки хороших маннер" Габриэль с Николь. Причём это уже чуть ли не традиция. А тут, по приходу в их уютное гнёздышко, его встретила только Эмма. Конечно, у него возникли вопросы, мол, какого чёрта?       Объяснение, что они с Пиком и Вару ночью вернулись в их старую общую хату, мол, что-то забрать или ещё чушь в этом роде, его не устроила. Как и саму девушку, ибо говорила она так, будто объяснения выдумала на ходу. Он уже было заподозрил, что к их исчезновению причастна и она... но он не успел сделать или сказать что-то, как девушка уже подхватила его, сначала отведя в ванную, "чтобы в порядок себя привел", потом на кухню взять таблеток (она пыталась ещё и накормить, но бесполезно).       Честно, такое случалось не в первый раз. Пиковая и раньше пыталась о нём заботиться, тем более в состоянии алкогольного опьянения...но, говоря прямо, столько совпадающих факторов, как отсутствие остальных жильцов дома с чрезмерно активной заботой... это что-то новенькое.       –Тебе-то дело какое, а?– спросил он. Вполне логичный вопрос. Они друг другу только соседи.       –Мы сожительствуем, это во-первых,– ответила она, серьёзно посмотрев на него и садясь рядом с ним,– А во-вторых, Николь и Габриэль за тебя переживают. Пожалей хотя бы их, а не меня.       Девушка устало вздохнула. Она старалась говорить искренне, но выходило не сильно хорошо. Эмма уже давно поняла, что желание проводить с бубновым королём больше времени не просто привычка и привязанность. Да, сначала это было не так явно и ей самой. В конце концов, у неё была Клео... но потом до обеих дам дошло, что их отношения не работают так, как должны работать отношения двух здоровых людей. Не было уже тех теплых чувств, даже доверие куда-то ушло, началась ревность... тогда она и поняла, что на этом всё. Спустя какое-то время и Клео тоже. Да, всё можно списать на то, что "конфетно-букетный" период у них прошёл, началась сплошная рутина... но их разногласия во взгляде на жизнь, отношения к окружающему миру, людям рядом с ними стали очень явными, а к финалу и вовсе обострились...       Что Эмма ждала от Данте? Она сама не знала...       –Ясно...– проговорил король заплетащимся языком,– будь спокойна... никому я не наврежу. Николь и Габриэлю особенно.       Она снова раздражённо выдохнула. Для неё это прозвучало, как что-то обидное.       –Я не про это... мне больно смотреть на то, что ты делаешь с собой...как твоя соседка, я могу волноваться.       –Ты соседские отношения с личными... не путай. Это не одно и то же.       –Ты так говоришь, будто между нами и личных нет...– она фыркнула, поглядев на него. Сейчас она, с обиженным личиком, в ночном халате и с растрёпанными волосами, выглядела... ещё более похожей на омут, который и так был для Данте прямой ассоциацией с ней... такая с виду доступная сейчас для того, чтобы он её осматривал...и всё же, делать этого ему нельзя.       –Есть...– возразил он. Мужчина был в этом уверен... за столько времени, проведённом вместе с пиковой дамой, точно есть,– Но нам нельзя делать их ещё более личными...– он добавил уже более тихо, тоном полным сожаления... зачем? Может, успокоить себя, или же для того, чтобы ответить на её немой вопрос.       Его слова заставили её напрячься. Почему? Она не могла понять, почему...       –Ты меня боишься?– это был даже не вопрос. Скорее, обидчивая насмешка. Оба знают, что это не так...       –Эм, не говори...чепухи. Ты умная женщина.– ответил он. Всё же, пусть на такой странный вопрос можно не отвечать... он привык отвечать на всё.       –Может, тогда скажешь, почему ты считаешь, что нам нельзя быть ближе друг к другу, чем сейчас?...– спросила она, чуть пододвинувшись к нему. На долю секунды мужчина даже расстерялся, но смог сдержать удивление.       –Тут... причин много...       –Назови хотя бы одну.       –...Я...– ответил он, даже и не раздумывая,– что если я не готов к чему-то "ближе" с тобой, чем есть?...       Девушка вздохнула. Она боялась такого ответа, ведь это значило, что она сейчас будто заставляет его ответить на её чувства... хотя, честно, такого бы счастья ей не хотелось.       –И... готова ли ты... ко мне? С моими пьянками-гулянками и остальной хернёй?...–продолжил он, заметив, как она помрачнела.       Он был не очень в этом уверен... все его спутницы были с ним только одну ночь, после чего наутро и он, и они всё забывли. Это и нормально... казалось бы. Данте опасался, что серьёзные и продолжительные отношения он не потянет, что не выдержит и снова пойдёт за "лёгкой жизнью"...       В данный момент, именно в эту самую секунду, он разрывался на части, усердно стараясь решить, чего он хочет– сохранить ли свою прежнюю жизнь...или заполучить Эмму. Дама была слишком близко, и этот факт уже дурманил мужчине голову... и всё же, и тут у него были вопросы к самому себе. Это лишь желание её тела, или реально–любовь?       –Если бы я не была готова... то не попросила бы всех уйти из дома, чтобы я могла поговорить с тобой об этом....Дань, я понимаю тебя...–ответила она, положив женственную нежную ладонь на его грубую и мозолистую,–И... давай попробуем?... я хочу помочь тебе... и сопротивляться я больше не могу...       –Сопротивляться?...– переспросил он. Свободная его рука осторожно легла на талию девушки, невольно притягивая её поближе, –Чему?...       –Тому, что я чувствую к тебе... Данте, я тебя..– он не дал ей закончить припав своими сухими и потресковшимися губами к её пухлым, уже окрашенным в чёрную помаду губкам... как же она её любит, даже рано утром уже при параде.       Поцелуй был недолгим. Но им казалось, что танец их языков, соприкосновение губ, таких голодных друг по другу, длится целую вечность. За эту же вечность руки Эммы обняли мужчину за шею, теребя воротник его рубахи. Он же в это время обнял её уже второй рукой, помогая забраться на свои колени. Теперь она была так близка к нему, как ещё никогда не была.       –Не надо это говорить... я не хочу, чтобы ты пожалела об этом потом,– ответил он, наконец отлипнув от её губ. Но не долго. Эмма затянула его в ещё один поцелуй, окрашивая губы в чёрный... потом и щёку, а следом и шею мужчины. Женское тело в его руках буквально излучало тепло, так сладко манило, просило соединиться с ним...       И этим просьбам он противиться больше не мог. Последней точкой невозврата стало развязывание узла на её халате... а затем и лишение её этого халата полностью...       Это утро стало для них самым лучшим весенним утром...самым тёплым, что когда-либо было.