Стеклянное солнце

Сегодня Раздыбайло подвергся смерти. Смена официанта заканчивается в 22:00, но сегодня ему позволили уйти по раньше. Тогда стрелки часов, тикающие естественно каждую секунду, показывали на 9 вечера. Но в ресторане уже было пусто, лишь адский бурый снаружи ветер продувал окна настолько сильно, что между этим могло создаться чувство словно сейчас эта миниатюрная буря создаст трещины на хоть и тонком, но прочном, чистом стекле, и на сколько странной не была эта нереальная и фантастическая мысль, кислород с улицы польется из под стеклянной трещины реками, прямо как солёной водой из бушующего океана. Кстати, если говорить в точь-точь о уличной суете... К тому времени мужчина уже вышел из опустошённого ресторана. Только подумать: уже октябрь, и уже в 9 часов вечера пасмурное небо кажется жестоко замкнутым тучами. Погода была ужасна как и в полдень, так и вечером, ближе к ночи явно. Хотя когда летнее солнце нагревало тело крохотной беготне на улице, небосклон становился подлунным лишаясь всех туч только лишь в 23:00. Хотя лето было уже довольно давно, но никто не готов принимать то, что ныне время быстрее скорости света. Но лучше даже не говорить об этом, мало ли какие эмоции вызовет у человека слово "время" вовсе. Небо вообще было очень тёмным и пасмурным, но это не вызывало такого внимания. Дело даже не в этом. На улице не виднелось людей. Это место было явно пустынным. Разве никто не гуляет в 21:00? Люди считают, что день на этом закончился? Единственное, где были видны люди - окна в высоких и вполне обыкновенных квартирах. Лица в окнах как будто онемели. Это было очень пугающе. Лица раскрывались из под старинных серых штор. Лица казались иллюзиями. Лица из оконных стёкол никогда не были такими страшными как сейчас. Лица были полны темнотой силуэтов. Лица казались каким-то представлением слова "личность". Лица людей не являются такими глубокими, как лица в окне. Лица никогда не казались такими ужасными. Лица. Лица. Лица. Лица. Никогда бы не хотелось почувствовать на себе их взгляд. По телу как будто пробежались мурашки, и даже в тёплой куртке, наполненной мехом ощущался панический холод. — Пф... Да кто я такой, чтобы бояться людей из под окна каких-то старых как мир квартир? — проворчал себе под нос Официант, прежде чем отвернуть голову от окон. Двинувшись в сторону своего дома, юноша глядел лишь в темный асфальт. Подозрительная тишина нарушала спокойствие, которое уже было на грани страха. Было трудно вновь не остановиться, чтобы взглянуть, не смотрят ли на него оконные силуэты. Да и как ни как, они как будто впились в окно, как какой-то плакат. На то, чтобы продолжать сохранять спокойствие в процессе медленного шага, надо усердствовать и тратить много сил. Явно сложно было оставлять свой разум без всяких мыслей, а лишь следовать цели. Тогда официант резко остановился, но продолжал оставлять свой взор на щелью между серым асфальтом. В мысль резко заглянули воспоминания. Всё же, в доме, в котором и так одиноко, совсем нету еды в холодильнике. Ему стоило было зайти в магазин этим вечером. В дом совсем не хотелось возвращаться, есть ли там еда, или нет. Не хочется быть в сером доме, который заполнен пустынным одиночеством. В старинной квартире даже пустыннее чем в пустыне Сахаре. Только там не так жарко, всё же, к счастью, и оранжевые пески не окружают твёрдый диван. Хотелось увидеть Оксану, лежащую на диване и ожидающую мужчину. Даже можно было почувствовать Оксану. Из этих чувств мужчина довольно много усвоил... К примеру, дрожащий взгляд Оксаны, направленный на его глаза. Да и тут, вообще, дрожащий взгляд не смог определить всё, но это всего лишь якобы улика... Всё равно припомнилось, как её отец накинулся на него. Ясно то, что отец запрещает Оксане общаться с официантом. Раньше он этого не понимал до того момента, как не заинтересовался такой прекрасной девушкой. Но он не мог что-то изменить. (Всё равно, сегодня она заходила, и помчалась из ресторана из-за моего смущения... Я даже не знаю, что мне делать...) Переживая, официант уже успел дойти до магазина со сияющей вывеской, чей ослепительный свет казался адским для глаз. Очнувшись, мужчина двинулся в сторону магазина и распахнув дверь, перешёл его порог. Его встретил мешающий громкий шум работы морозильников, да и всего магазина в целом. Но он не обращал внимания, он просто оглянулся на окружение вокруг него. Людей всё также было пусто. Разве что пару покупателей, которые на данный момент отказывались от покупок. Но отметился отец Оксаны. Конечно, такого ящерка заметно издалека. Хоть и его легче запомнить по одежде, всё равно, чёрты его лица были запоминающими. Они были злобными. На нём, похоже, даже Оксана не видела улыбку. Или, к примеру, кассир на 2 кассе. Выглядел он вполне нормальным, стабильно-спокойный, и обслуживал единственных клиентов он адекватно. Он был вполне похож на официанта. Да, они и вправду схожи. Однако, никто не знает, каков на самом деле этот кассир. Но они всё также мирны, их характер подобен друг-другу, а души наверняка бы сошлись. Хотя, звучит глупо. Но всё же, ныне их цели наверняка разнообразны. Но в чём вообще суть целей? — Было в голове у мужчины. Похоже, он даже не имел никаких целей. Но странно, продолжать жить, когда нету целей, ведь лишь эта серая жизнь зависит от целей. Без целей жить явно трудно, ведь в бесцельной жизни даже нету никаких учений, усилий, усердствования, стремления. Но мужчина вновь отвернулся от кассира, пробивающего какой-то крохотный йогурт рядом с клиентом, и посмотрел на вторую кассу. На второй кассе стояла табличка "перерыв". Но зачем делать перерыв вечером, когда в некруглосуточном супермаркете работа заканчивается лишь в 22:45? Это выглядело достаточно подозрительно, но между мыслями официант двинулся в сторону раздела с фруктами. Раздел с фруктами был очень близко с дверью для сотрудников. Брав яблоки в пакет, он глядел лишь на деревянную дверь поблизости. Конечно, он стоял не слишком рядом с этой дверью, но эти крошечные шорохи всё равно слышались из-за щелей. И эти шорохи явно были не похожи на естественные, они вызывали некое подозрение, из-за чего любопытство взяло своё. Держа пакет с красными яблоками, мужчина отошёл от магазинных полок и посмотрел на полку с бананами рядом с ним, и прежде чем тоже взять их, он остановился между коридорами, которые были замкнуты этими полками, и придвинулся к двери поближе. Подозрения были не напрасны... Проворное дыхание девушки, похоже, кассирши на второй кассе, явно слышные поцелуи, хотя издалека они довольно таки тихие, шелушение волос, не понятно чьих даже... В этих звуках было ясно, что в этих странных действиях был замешан отец Оксаны. Всё равно, официант не знал больше людей с таким грубым и низким голосом. Ибо кто ещё, такой сомнительный и с такой ужасной личностью, может делать это на территории магазина? Всё же, это осталось загадкой, до того момента, как дверь для сотрудников не приоткрылась. В то время мужчина стоял рядом с морозильником и выбирал, какие пельмешки ему взять, обозревая каждую пачку сквозь холодное стекло, закрывающее этот морозильник. Из-за спины были слышны шаги малой юноши, который рассматривал почки с картофельными чипсами. На это даже можно было направить свой взор. Его глаза явно были грустными, даже не ясно почему. Можно только догадываться, но от этих догадок лучше не станет. Разглядывая пачки пельменей, мужчина услышал, как дверь сотрудников приоткрывается, и из-за неё виднелись мониторы, записывая вид из камер. Он моментально отвернулся от морозильника и обратил взор на ту дверь, которая распахнулась, оставив за собой волну воздуха с ароматом железа... Конечно, магазин не пахнет домом. Из кабинета вышел охранник, за спиной которого находилась кассирша с блондинистыми волосами. У этой кассирши на личике была сладкая улыбка, и её правая рука держала щёчку на которой уже появился румянец, и с её выражения лица и шорохов явно было понятно, что там происходило. А охранник, отец Оксаны, державший в руках ключи, сам улыбался, но его лицо выглядело ужасно. Разумеется, этот тип слишком странный для того, чтобы его улыбка выглядела нормальной. Настроение у официанта резко изменилось. Оно и так было достаточно плохим, когда в голову наконец-то настигло понятие, что отец Оксаны никогда не позволит ей побыть с ним, и большего у них не факт даже, что получится. Так ещё и понимание, насколько ужасна эта личность... Да она и казалась ужасной после драки, и до понимания, что чей-то супруг изменяет своей жене... Ведь всё же, у него было обручальное кольцо на пальце, а он только что чмокался с женщиной, которая в 2 раза младше него! Только подумать, мужчина застыл как статуя каменная от удивления, ведь внутри него пылала и гнев, и обида, и печаль, и все негативные эмоции одновременно, учитывая все факты, какова вероятность, что они с Оксаной будут вместе, а её отец уже успел дойти своими злобными глазищами до него. Отец Оксаны остановился, и он с официантом встретились глазами, но в его взгляде была видна максимальная злоба, а официант был максимально удивлён, но всё равно, на лице была лишь бесчувственность и безэмоциональность. Внутри охранника загорелась ярость, и возмущённый огонь подгорал ещё больше, и их "глазная" встреча лишь наливала масла в это пламя. Официант даже неуспел вздохнуть... Раздыбайло моментально двинулся в его сторону, и его беспричинной ненависти просто не за что не было границ, и он, безусловно не раздумывая, помчался в его сторону. На это действительно не было повода... У официанта создалось предчувствие, что прямо сейчас будет драка. Дыхание его участилось, но он пытался сохранять спокойствие, сменяя шаг на бег от Раздыбайло как можно быстрее. Время на раздумывания было очень мало, но за пару секунд в голову пришло лишь то, что тот напал на него потому, что он видел, как Валера причмокивается с молодой кассиршей прямо на работе. В тот момент Официант не терял времени и между двинулся в раздел с посудой, ведь там есть хоть что-то для защиты, не защищаться же яблоками. И приблизившись к этому холлу, он продолжал двигаться, но охранник уже догнал его. Сердцебиение участилось, и пульс продолжался как можно быстрее и сильнее, сердце словно вырывается из под плоти. Неконтролируемое задержание дыхания... Воздух оказался между ними... Резкая боль докатилась до глазного яблока. Стало очень больно. Боль в начале была безграничная, но даже постепенно уменьшаясь, она всё равно казалась такой же. Этот кулак достиг глаза, и этот удар стал слишком болезненным. Официант чуть ли не обвалился на кафель головой. Он максимально сжал веки и закрыл их бледной рукой. Больше не хотелось чувствовать боль, ни моральную, ни физическую. Хотелось поскорее избавиться от проблем, в том числе от отца Оксаны. Официант, не рассчитав силу, молниеносно направил руку в лицо Раздыбайло. Тот же моментально грубо, едва ли не крикнув, простонал от боли, неконтролируемо отступив от него. Тогда Раздыбайло вновь, быстро рванув к нему и потратив много жизненной энергии, с носом из ноздри которого потекла кровь, врезал кулаком в его голову из единственных сил, собираясь нанести ещё один удар. Все это видели... Паникующий кассир за первой кассой, стоящий за спиной Раздыбайло и взволнованно тыкав на кнопки в телефоне, набирая чей-то номер... Не факт, что это полиция, ведь естественно, это можно назвать обычной дракой... ещё. Или кассирша за второй кассой, стоящая за официантом и пытающаяся взять его за локти и отвести от Раздыбайло, в надежде что так драка закончится... На руке появились синяки, но эта пара всё равно продолжала драться и махать кулаками, постепенно нанося удары ещё сильнее. Но последний удар стал решительным... Отец Оксаны треснул в руку мужчине предельно сильно, из-за чего официант, в котором пылал максимальный гнев, проскользившись по кафелю, не сдержался, и взял очень острое лезвие рядом, лежавшее на полке, и... Раньше на пол капала кровь из носа и из под волос на верхней части головы, но теперь... Лезвие вошло прямо в сердце в Раздыбайло. Тот уже моментально обвалился на кафель, ударившись головой, и он уже с трудом дышал... Из этой дыры кровь лилась ручьями... А официант уже не мог почувствовать себя расслаблено. Между вдохами он взглянул на нож, которое уже было окрашено красной кровищей, и на Раздыбайло... Который напал на него с кулаками. Последний вздох, и... Всё. Глаза его закрыты. Ныне, можно считать, что он убит. А официант лишь продолжал активно дышать и волноваться, что с ним будет... Но всё же, это была лишь самооборона, так ведь?