Melody of the River Styx/Мелодия реки Стикс

Норман никогда не любил Пасху. Этот праздник каждый раз проходил просто отвратительно. Первая на его памяти Пасха закончилась тем, что его, будто это было так удивительно, вытошнило от количества изюма в Пасхе, которую отец чуть ли не насильно пихал ему в глотку. Последняя же - избиением за отказ от поездки в церковь из-за плохого самочувствия. Норман стыдливо сглотнул накопившуюся во рту слюну и наконец посмотрел в сторону. Рядом сидел кудрявый юноша, и Господи, эта компания была ему до дрожи приятна. Харон довольно сгрызал с булки глазурь, он с удовольствием жмурился и иногда поглядывал на Нормана, будто решая, нужно ли делиться. Норман готов был поклясться, что этот дурачок съест верхушку, а остальное даже пробовать не станет… И это по какой-то причине он считал чем то милым. —"Хочешь?"— наконец решается спросить паучок и мягко улыбнулся. Да Люз качнул головой и второкурсник вернулся к прежнему, отколупав от пасхи новый кусочек белой глазури с пасыпкой-звёздочками. Норман молчал, сам Харон тоже не горел желанием отвлекаться от своего увлекательного занятия, полностью сфокусировав свое внимание на булке. Харон выглядел так, будто он не от мира сего, этим он и привлекал сына священника. В парнишке было что-то особенное, хотелось узнать его поближе, странное чувство каждый раз сжимало его грудь тисками, когда он допускал себе такую мысль. Харона будто ничего и не волновало, он будто плыл по течению и это чертовски нравилось Норману. Без стеснения мальчонка рассматривал кудряша, взгляд подмечал каждую деталь тела, считывал выражение лица, например сейчас Харон досадливо доедает последний кусочек глазури. У Харона была интересная внешность. Тело выглядело достаточно мелким, но при желании он мог потягаться в силе с Майклом, и это поражало. Лицо парня почти всегда было гладким, без единого изъяна, за исключением шести аккуратных шрамов на его щеках, хотя их можно назвать скорее милой изюминкой, Норман мог разглядывать эти самые шрамы днями напролет. И за столь продолжителтное время он не перестанет считать их очаровательными. Ещё одна особенность Харона, которую подметил зоркий глаз мальчишки - у него не было ни одного родимого пятнышка или хотя бы самой маленькой родинки. И эту особенность Норман так же любил до потери пульса. Было стыдно признаться, но все таки любил он эти кудрявые вихры, туманные голубые глаза, идеально чистую кожу и эти очаровательные шрамики на щеках. Хотелось целовать каждую частичку этого идеального тела, да сам Норман себе такого позволить не мог. Харон наконец обратил на Нормана внимание и улыбнулся. —"Что такое, Мотылёчек?, — подал голос кудряш и тряхнул головой, — Я настолько ахуителен, что ты не можешь отвезти от меня глаз?" Как бы самовлюбленно это не звучало, это было чистейшей правдой. —"Ага."— не задумываясь ответил он и откусил кусок от собственной пасхи. Его была не такая, как у Харона, с цукатами, а не с изюмом. Харон плотно сжал губы, что они стали похожи на тоненькую линию. Было непонятно, смущается он или чувствует неловкость, но Норман хотел сказать ему это сейчас. Кудряш что-то задумчиво промычал и взгляд его устремился на самого очкарика. Честно говоря, Харон тоже никогда не упускал возможности по разглядывать Да Люза исподтишка, а сейчас и не постеснялся рассматривать его в открытую. Сейчас он выглядел умиротворенно и, как ни странно, успокаивающе. Норман сам по себе был не плох, красивый овал лица, выразительные, яркие глаза и имел неплохую популярность среди девушек. —"Ты тоже очень красивый, Норман."— тоскливо улыбнулся паучок и взгляд его устремился прямо в золотистые глаза сына священника.— "Правда, я не шучу." Рядом раздался громкий шлепок и оба обернулись назад. Майкл выглядел раздражённым, он вцепился в плечи Алана, тот же бился в истерическом смехе. На вопросительный взгляд друга тот лишь крикнул: —"Этот придурок разбил мне яйцо об лоб! Вдребезги разбил это ебучее, блядь, яйцо!" —"Ну чего ты, дорогой, все не так... — начал было отвечать парень, но спустя секунду уже задыхался от смеха, так и не закончив предложение. Сейчас Норману было комфортно. Очень. Это была наверняка лучшая Пасха в его жизни.