Беглец

Дэвид направлялся в кабинет директора пансиона бодрым шагом, насвистывая песенку себе под нос и улыбаясь. Погода была сегодня на редкость замечательной в Инчхоне - стояла солнечная погода, воздух был свеж по-осеннему, а ветерок играл с листвой деревьев, что росли во внутреннем дворе пансиона. Сегодня здесь очень шумно - омеги разных возрастов сидели на лавочках, гуляли под ручку, резвились или играли в шахматы. Может из-за погоды всем хотелось побыть на свежем воздухе, а может всем было интересно что будет с Ли Сынмином - воспитанником Дэвида. Сынмину 10 лет, а ребячество растет с каждым годом в геометрической прогрессии. И вроде в пансионе за всеми следят, учат, воспитывают и дают наставления, что нередко помогает обуздать детские шалости и юношеский максимализм. Но не в случае с Сынмином. Складывалось ощущение, что все перечисленное действовало наоборот - ещё больше распаляло омегу и толкало на выходки, которые в пансионе только самый скромный и незаинтересованный не обсуждал. Только все наставники и администрация отошли от проделок омеги в начале учебного года, как вот, пожалуйста - очередная выходка. Ещё даже месяц учёбы не прошёл, младших омег впервые вывели на экскурсию в музей, а Сынмин уже подрался с альфой по дороге в тот самый несчастный музей. Визит сорван, у альфы синяк под глазом, весь пансион напоминает улей, а Дэвиду смешно. Ему кажется, что 10 лет - самая пора драться. И Сынмин дерётся. Он хоть и омега, но мальчик. И явно что-то произошло, что толкнуло его воспитанника на радикальные меры. Дэвид был белой вороной среди наставников. Он искренне считал, что не стоит слишком сильно давить на маленьких омег. Не стоит запрещать резвиться во дворе, гулять за пределами пансиона хоть немножко, громко отчитывать за непослушание. Главное, чтобы учили то, что нравится, и козявки из носа не ели. Но другие наставники взглядов альфы не разделяли. А сейчас Дэвид идёт к директору, чтобы отстоять честь своего воспитанника. Он с ним потом поговорит и, возможно, отчитает. Но при остальных будет защищать до последнего. У директора уже сидела большая часть администрации, родители пострадавшего мальчика-альфы и сам виновник балагана. Сынмин непринуждённо сидел на стульчике недалеко от окна, а когда увидел своего наставника, то мило улыбнулся. Дэвид не смог сдержать улыбки в ответ. - Учитель Дэвид, мы рады Вас видеть. Вот только повод для встречи не радостный, - начал директор пансиона - господин Эндрю Блум, - На Вашего воспитанника поступила жалоба со стороны четы Пак. Их сын пострадал от рук Ли Сынмина. Мы пригласили Вас, чтобы решить конфликт мирным путем. - Директор Блум, я здесь и готов содействовать, - чуть поклонившись, ответил Дэвид, - Может, спросим у моего воспитанника что произошло? - Да, нам тоже очень интересно, - подхватила разговор мать пострадавшего мальчика, - Ведь администрации вашего пансиона не хочется огласки столь дерзких поступков своих воспитанников. Дэвид поджал губы на такой выпад, но благоразумно промолчал. Развернувшись к окну, он подошёл к Сынмину и, присев рядом, спросил: - Сынмин, что произошло? Расскажи. - Мы шли в музей, когда альфа подбежал к Доуну и ударил его по лицу. Сказал, что он страшный. Я стукнул его вместо Доуна и сказал, что сам он страшный. - Какая клевета! - вскрикнула женщина, сжимая кулачки, - Что за наглый омежка! Вам следует наказать его за ложь! - Пригласите Доуна, - тут же остудил пыл женщины директор, - Посмотрим на его лицо. Как только в кабинет пришёл Доун, всем все стало ясно. Мальчик ещё не начал говорить, а его лицо все за него рассказало. На левой щеке красовалось красное пятно как от пощёчины. На этом конфликт был исчерпан. Нерадивого альфу привели к Доуну и заставили извиниться, а Дэвид увел Сынмина из кабинета директора. - Скоро твоё имя станет известным за пределами пансиона, - усмехнулся Дэвид, когда они с Сынмином завернули во дворик, который - какая неожиданность! - опустел, - Если ты продолжишь лупить всех альф подряд. - Я бью за правое дело, - тут же подал голос омега, - Видели бы Вы лицо Доуна - он был готов расплакаться. Но я заступился. Может, он не красавец по чьим-то меркам, но кто дал право тому поганцу бить омег? Ударил - будь готов получить сдачу! - А ты выдал двойную сдачу? - Я бы утроил, если бы не одноклассники, - презренно фыркнул омега, откинувшись на спинку лавочки, но после тяжело вздохнул, - Учитель Дэвид, я стараюсь. Правда. Но плохо у меня получается. Я все время подвожу Вас. - Ну, если ты будешь биться за правое дело, то ты меня вовсе не подводишь, - улыбнулся альфа, потрепав мальчика по волосам, - Главное, чтобы ты сам понимал - правое это дело или нет. Иногда то, что ты считаешь правильным, другой может посчитать иначе. Понимаешь, о чем я? - Да, учитель Дэвид, понимаю, - кивнул омега, - Я правда не хочу никого бить. Они сами находят меня. - Тогда помолимся, чтобы все поганцы мира отстали от тебя, - рассмеялся Дэвид, и Сынмин подхватил его смех, - Идём, становится прохладно. Не забудь забрать письмо из юга в канцелярии. Твой отец отправил. - Хорошо! Конечно, это была не последняя выходка омеги, но Дэвид привык. Наверное, он очень любил своего воспитанника, раз прощал ему все "грехи", как выражались другие наставники. Альфе было в радость с ним возиться, потому что омежка отличался от многих. Ему нравился характер, ум и сердце мальчика, что было слишком горячим. Несмотря на вспыльчивость и неугомонное желание колотить всех подряд, Сынмин прекрасно справлялся с учёбой. Он часто выходил на первое место в своей группе по успеваемости, а в знании английского языка он мог тягаться с наставниками из Америки. Возможно сказывались гены его родителей, ведь отец омеги офицер, а покойная мать получила воспитание от известной в Корее наставницы в поместье генерала Хван. С физической нагрузкой омега тоже справлялся хорошо. Одни драки чего стоили! Но больше всего Сынмину нравился бег, поэтому в догонялки с ним никто не играл. А спустя пару лет омега всерьёз заинтересуется шахматами и преуспеет в них, частенько играя партии с учителями и самим директором. Вот только с чем не везло омеге, так это с дружбой. Приятелей среди омег было много, но вот лучшего загадочного друга нет. И все бы ничего, Сынмин не переживал, ведь он сам себе друг. Однако другие омеги смеялись над ним, обзывая прокаженным, на что Сынмин тут же лез драться. Никто, правда, в драку с ним не вступал, но разговоры шли. Фыркая под нос и запрокидывая голову, омега ходил бодрым шагом по коридорам пансиона один, не забывая при этом свистеть. Так проходило детство Ли Сынмина, которое плавно переходило в юность - самую яркую пору жизни.