***
Иду на испытание, судя по тому, что никто из девочек не вернулся, там какой-то пиздец и им одним все не ограничится. Проходка по освещённой тропинке заканчивается возле стеклянного домика, все завешано белой тканью и я вижу только силуэты. В голове промелькивает мысль осознания, но я не хватаюсь за нее. Пиздец как боюсь. Боюсь подойти ближе, боюсь посмотреть в прошлое, но закрываю глаза и все равно вижу ту же картину. Люди в стеклянном домике оживают, вижу маленькую девочку, мне тогда было тринадцать и я уже жила с братом, рядом с фигуркой девочки два парня. Сейчас брат вырубится от принятой дозы, а его друг протянет руку ко мне. Вижу ту же картину, тени за ширмой воспроизводят ее в точности. Хочу туда, хочу уничтожить этого урода, бить его пока он не перестанет дышать, но страх сковывает все тело, сильнее сжимаю в руках игрушку. Рука парня тянется к девочке как в замедленной съемке. — Неееет — ору из-за всех сил и падаю на колени, боль физическая не помогает избавиться от внутреннего страха. Я помню, помню тот день в деталях. Кир лучший друг моего брата, он всегда был добр ко мне, всегда приносил мне шоколадки, всегда слушал меня и играл со мной. В тот раз я тоже думала, что он хочет поиграть. Пока он гладил меня, мне было неприятно, но это же Кирилл. Когда он меня раздел я начала вырываться, и он меня ударил в первый раз. Потом я думала только за что, и что я сделала не так, именно тогда под ним я похоронила себя, осталась только оболочка ненавидящая весь мир и в особенности себя. Тогда я еще не знала, что это только начало пути в бездну, которую я называю жизнью. Силуэт парня хватает девочку за руку, у меня срывает все стоп краны, единственное желание задушить этого уебана, я вскакиваю на ноги и бегу вперед. Прихожу в себя орущей маты кучей, на руках охранников, замечаю плачущую девочку, прости ребенок, и еле встающего парня с окровавленным лицом. Только сейчас доходит, что это актеры, а я своим ебанутством двинула ребенку психику, меня вытаскивают на улицу. Бью из-за всех сил в стеклянную стену, по стеклу идет трещина, руку простреливает болью. — Ненавижу, тварь! Сдохнииииии — ору сидя на земле и похуй, кто что скажет, я впервые разрешаю себе это пережить, я впервые разрешаю себе только подумать о том, что это не моя вина.***
Через время успокаиваюсь, вытираю слезы, встаю с земли, мне говорят куда идти, опять ебанный синхрон. Улыбка, сарказм и агрессия, я научилась за ними прятаться. — Что было на твоем дне рождения? — Спасибо, что напомнили, за что я ненавижу др-ки, — улыбаюсь, ага как будто я забывала. — Это был Кирилл, лучший друг моего брата, — горлу подкатывает ком, но я продолжаю говорить. — Он сделал мне вот такой подарочек, сделал женщиной, — сжимаю руки в кулаки, но не выдерживаю и все-таки плачу. — Я об этом не говорила, мне всегда казалось, что это я виновата. Я не хотела, чтобы у брата были проблемы, он так и не узнал, — закрываю лицо руками и вою на одной ноте. Тряпка, блять какая-же я тряпка, ненавижу себя. Ненавижу этот допрос ебучее же говно. — И Кирилл он все время был рядом с ним, смотрел на меня и улыбался. Потом он женился, я видела его дочь, но он мне не разрешил к ней подойти, а потом пропал. Он думал я что-то сделаю ребенку, но я бы не сделала. Но он сбежал, переехал в другой город трусливая мразь, — говорят после такой исповеди становится легче, возможно они и правы.***
Отправляюсь в следующую локацию, какая-то комната со стульями. Но мне похуй на обстановку и уже присутствующих тут пацанок, забиваюсь в самый угол и продолжаю реветь. Через время рядом кто-то садится, вижу только голову гуся. Я может на нее и злюсь, но в этот момент я ей благодарна. Плакать, зная, что не всем на тебя похуй почему-то легче. Каждая девочка в подавленном состоянии, походу день рождения не удался ни у кого. Все молча ждем остальных, всем нужно переварить себя, нам не до выяснения у кого пизда круче. Кто-то приходит сам, кого-то приводит охрана, кто-то все еще истерит, мда… охуенный вечер, всем советую.***
Выходим на улицу, то чего я так хотела и так боялась — психология. Хочется сказать нахер надо и свалить в закат. Хотеть то хочется, но я сижу, реально стало легче после моей истерики. Смотрю на Лизу и думаю, что надо с ней поговорить. Хотя нет не надо, а хочу. На Поцелуеву не смотрю принципиально. Психолог спрашивает как настроение, охуенно, какое еще оно может быть, когда нас вывернули наизнанку и не ввернули обратно? Настроение, каково? ХУ-Ё-ВО. Все такого мнения? Все без исключения! А это точно психология? А не запинывание ногами? Толпой? В тяжелых берцах? Сижу между Евой и Светой, беру последнюю за руку, чё то мы совсем расклеились. Как назло прям передо мной посадили сладкую парочку, ну я же только решила забить хуй на Поцелуеву. С которой у меня один нерешенный вопросик, ой в пизду это все. У меня психология тут, а не хуйня из-под коня. Какой красивый тортик, но я настолько эмоционально выжата, что он не производит на меня никакого впечатления. Хорошие поступки вообще редко производят на меня впечатления, мне всегда кажется, что я должна что-то взамен. Так было вчера с Лизой, так и с Поцелуевой. Ненавижу быть должна. Спрашивают, что мы хотим. А я не ебу чего хочу, знаю чего не хочу, но это вроде не одно и тоже. Тереблю бинт на руке, а нехер было бить стекла, чтобы заглушить панику. А очередь неуловимо движется ко мне. — Хочу научиться любить, — говорю неожиданно даже для самой себя, ловлю теплый карий взгляд, Лизе очень идут очки. Оелана и Кариша, за своими пиздостраданиями не заметила, как девочки сблизились еще сильнее, мои девочки, смотрю на их взаимодействие глазами сердечками. Кариша это лучик, который нужно защищать, что ей может дать Макарова. А Оелане нужна постоянная подпитка из вне, чтобы она не перегорела и вот тут кто как не Карина. Дуем свечи, замешкавшись в толпе, не замечаю как оказываюсь рядом с Лизой, она кладет руки мне на талию, по спине бегут мурашки от такого простого жеста, рядом недовольно зыркает Грац. Иди на хуй, тут все обнимаются. Мантра не смотреть на Поцелуеву пока работает. А тортик реально вкусный, девки утаскивают его хомячить в дом. Откуда-то появляется внутренний ресурс и я пиздую решать свои проблемы, сначала Поцелуева. — Даша, можем поговорить? — хочу остаться здесь же на улице. Мы уже без микрофонов, и пока еще не разобрали декорации, можно погулять по той освещённой тропинке. Барби смотрит насторожено, но Поцелуева кивает и блондинка убегает вслед за остальными. — Пошли, прогуляемся? — киваю на тропинку, Даша идет вперед, а я радуюсь нашей разнице в росте, смотреть на переливы огоньков в этих нереальных глазах, выше моих сил. — Решила косплеить мумию? — вдруг смеясь, смотрит на меня девушка. Да ебанный нахуй, ну огоньки в глазах, просила же по человечески, что же за сука такая моя судьба. Смотрю на себя, теперь к перемотанному ебалу добавилась рука и коленки, зачем их бинтовать в душе не ебу. Ну разбила и разбила, плюнул и растер. — Ну типа, — тоже улыбаюсь. Мы впервые говорим нормально, а это пиздец как сложно для меня, тем более с ней. Мне кажется стоит ей только захотеть и я вывернусь на изнанку и мир весь выверну, за одни эти огонечки в нереальных глазах. Чего я там хотела? Любить? Капец я ебанутая. — Слушай я насчет вчера. — Забей, тебе бы пришла пизда. Не люблю, когда играют в темную. Имей ввиду Мила, настраивает против тебя девок, — идет и спокойно разговаривает, будто о погоде, а у меня наедине с ней сердце колотится в самом горле, будто скоро выскочит. И будет за ней бегать с табличкой: «Собственность Дарьи Поцелуевой». Ага, нахуй ей не нужная. — Тебе это зачем? Мне помогать. Мы с Лизой бы… — не успеваю договорить, что справились бы сами, как Даша тормозит и резко оборачивается. — За надом, отъебись Титова, это была разовая акция, больше не повторится, так что иди нахуй со своей Лизой, — Поцелуева реально злиться, еще больше ссутулится, смотрит исподлобья, интересно, что ее так взбесило. Но такое общение я понимаю и знаю как себя вести. — Я на хуй не хожу, знаешь ощущения не те, другой орган предпочитаю, — скалюсь. — А Мила пусть пиздит, что хочет ее только такие шавки как ты слушают, — ну и вот зачем? А главное нахуя? Не успеваю даже пикнуть, как сильное, гибкое тело пригвождает меня к дереву. Опять одно на двоих дыхание, одно колотящиеся сердце и физическая невозможность оторвать взгляд от ее нереальных озер. Интересно, что она видит вместо моих карих? Какашки? Улыбаюсь своим мыслям. — Хули ржешь, это твоя Лиза шавка, а в мою сторону вообще рот не открывай, поняла? — она меня встряхивает. — А то что? Ударишь? Бей, — опять шепчу, то же самое слово. Даша отшатывается от меня и идет прочь по дорожке. — Спасибо, было бы достаточно, — говорит она немного… обиженно? Уже у самого поворота и скрывается в вечерних сумерках. А я сажусь на землю и понимаю как проебалась. Все стало еще сложнее и запутаннее, но нужно найти ещё и Лизу.***
Лиза находит меня сама, я не знаю, сколько здесь сижу, пытаясь хоть что-то понять, но у меня нихуя не получается. Лиза садится рядом и кладет между нами гуся. — Прости за вчера, — т.е. вот так просто, вот так просто люди говорят словами через рот и это работает? «Спасибо, было бы достаточно» снова бьет меня многотонным мешком по голове. Неа, нет, в моем мире так просто не бывает, я блять мастер усложнения. — Классный гусь и очки, тебе идет. — Гусь, — улыбается Лиза и хочется выкинуть из головы эту ебанную драку, но не получается. — Нет, прислуживать Миле, — ну ебать вот и поговорили словами через рот. — Ты ебанутая? — Лиза отшатывается от меня и выглядит реально ошарашенной, — мы с Милой дружим. — Ага, лучшие подружки: курочка и квочка, только у вас не так. У вас хозяйка и песель, скажет Мила фас и вы уже побежали, только хули вы с Дашей то это отрицаете? Скажи «гав», — мне бьют в лицо, спасибо хоть слева, голова дергается, а только затянувшиеся губа начинает кровоточить, я вижу, что Лиза хочет ударить еще раз, но встает и уходит. Кидаю ей в спину забытого гуся, девушка его ловит. Останавливается на том же повороте, что и Поцелуева. — Пошла нахуй, — говорит и уходит. А я улыбаюсь, я решила все вопросы так как умею. Теперь они меня ненавидят, это хорошо, пусть ненавидят, а я подстроюсь.