Крит провал в броске на счастье

Потертая псевдороскошь Ласки Шаресс поначалу казалась слишком кричащей, после действительно роскошных оперных залов и особняков верхнего города, но со временем Астарион привык. Он проскальзывает с черного входа, как всегда, капюшон скрывает волосы, слишком белые, чтобы показывать на улице. Астарион не очень-то завсегдатай, ему удаются только редкие вылазки раз в 4-5 месяцев, когда звезды сходятся и Касадор и Гоуди покидают замок в одно время. Сегодня один из тех благословенных вечеров. В бороделе шумно и душно, тяжелый запах благовоний пропитывает Астариону одежду, оседает на коже. Он кладет монету на стойку, и Хуц кивает ему, у нее пугающе хорошая память на лица. Она льет вино в кубок, в нем плещется свет ламп, и пусть это не самое изысканное вино в городе, Астарион с удовольствием делает глоток. Здесь тоже стоит вести себя осторожно, но все же чуть более вольготно, чем на официальных вечерах. Поэтому он выбирает этот бародель, а не таверны в Нижнем городе, тут почти нельзя встретить знакомых, а если и встретишь, неловко будет обеим сторонам. Присев в мягкое кресло в стороне от всех, Астарион закинул ногу на ногу и почти расслабился. Что его ждет сегодня: может быть интрижка, какой-нибудь наивный парнишка, как слепой теленок, забредет в его руки. Да, это бордель, но порой и здесь можно поймать что-нибудь достаточно свежее. — Опять ты. Пришел отпугивать мне клиентов? — скрестив руки на груди, перед Астарионом остановилась маленькая фигурка. Корилла, одна из местных, кривит лицо, глядя на эльфа в кресле. — Поставь рядом табличку «не для продажи», дорогая, — усмешка прячется за кубком вина, когда Астарион делает глоток. Корилла всегда так бесится, когда он здесь, все потому что он зачастую привлекает больше внимания, чем ее мальчики и девочки. — Ты слишком большого о себе мнения, не так уж ты красив. — Как скажешь, дорогая. Значит, если мне потребуется работа, ты меня не возьмешь? — сегодня Астарион не настроен собачиться, он просто лениво парирует, наслаждаясь полумраком, вином в желудке, предвкушением приятного вечера. — Мыть посуду, может быть, стирать, за харчи и место под крышей. Сойдет? — Столь щедрый жест отвергать нельзя. Если я скачусь на самое дно и у меня останется выбор: жрать крыс или твое предложение, я точно выберу тебя. Дорогая. — Не если, а когда, хороший мой, — Корилла так сладко улыбается, что глоток вина становится Астариону поперёк горла. Она делает движение пальцами – то ли прощается, то ли хочет разодрать ему лицо, и уходит, раздражённо стуча каблучками. Астарион остается, но через пару часов принимает, что Корилла сбила ему всю удачу и никаких свежих мальчиков или девочек на горизонте нет, а если и появляются, она тут же подхватывает их под руку и уже не выпускает. Астарион все еще хорош, но все комплименты он получает от тех, кто его не интересует. Кажется, ему объявили войну, Корилла то и дело кидает на него взгляды и ехидно улыбается. Вечер был испорчен. Ему оставалось либо уйти, либо продолжать грустно напиваться в углу, пока он не потеряет всякую бдительность и не согласится на какое-нибудь сомнительное предложение. Очевидный выбор. Напоследок Астарион отошел облегчиться и только тогда понял всю подлость Кориллы. Выйдя обратно в зал он с ужасом увидел как в двери заходят Гоуди и его ребята, которые любят хлестать слуг за любую провинность. За секунду до того, как его увидели, Астарион метнулся за ширму, которой огараживали некоторые столы, игнорируя возмущённых посетителей. Сквозь щели он видел, как Гоуди подходит к Корилле и та начинает озираться по сторонам, растерянно не понимая, куда делся ее любимый клиент. Подлая стерва! Астарион думает о черном входе, но вовремя замечает там еще одного, какая продуманная засада. Он озирается и понимает, что есть только один путь – лестница наверх, накинув капюшон на голову он, подгадав момент, исчез на втором этаже. Это проблему не решило, только чуть отсрочило. Он прикинул расстояние до земли, но запаниковал, услышав шаги за спиной, и, впустую уткнувшись в пару закрытых дверей, влетел в открытую. Он захлопнул дверь за собой, прижал плечом, прислушался к шуму снаружи и отчетливо услышал за спиной смешок. Астарион обернулся, и ему захотелось ударить себя. Комнатушка была совсем небольшая, кровать занимала большую часть, и на краю этой самой кровати широко расставив ноги сидел Тав и разглядывал эльфа из-под полуприкрытых век. Они так и смотрели друг на друга, пока Астарион не заметил еще одного человека в комнате. На тонком вытертом коврике у кровати сидел тощий паренек и, не обращая внимания ни на что, обрабатывал Тава ртом. Сцена была настолько нелепая, что Астарион почти перестал держать дверь и еле успел навалиться плечом, когда ее толкнули. Снаружи потоптались и перешли у следующей двери. Похоже придётся здесь задержаться, он повернулся к Таву, облокотился на дверь лопатками. — Рад тебя видеть снова, — ничего лучше Астарион не придумал. Снова смешок, такой спокойный для того, кому сосут член. Либо парнишка совсем бездарный. — Ну, если ты так говоришь. Я не так чтобы ждал гостей. — Даже голос не дрожит, только самую малость сбивается дыхание. — Я тоже не планировал такого. Но было бы крайне любезно, если бы ты позволил мне остаться. — Ты мне не мешаешь. И все, в наступившей тишине Астарион остается разглядывать стены, потолок, пол — все, кроме Тава и обслуживающего его парня. Тав напротив не сводит с него глаз, облизывает взглядом открытое горло под распахнутым плащом, белые как мел пряди волос, вылезшие из-под капюшона, чертовские длинные бледные пальцы. Нанятый им парень поднял на него глаза, ощутив как сильнее напрягся у него во рту член, у него уже челюсть ныла от усердия, но кто бы там не ворвался к ним в комнату, от него эффекта оказалось больше, чем от всех его усилий. Как бы Астарион ни старался смотреть мимо, когда он услышал долгое глухое «охх», он против воли уставился на Тава. Тот запрокинул голову, и, хотя его лица не было видно, но напряженная линия подбородка и туго натянутая на шее кожа на миг заворожили. И тут Тав поднял голову и таким взглядом посмотрел в ответ, что Астарион не был уверен, хочет ли он сбежать или видеть этот взгляд чаще. Его глаза из прозрачных стали темными, и красивее этого не был даже закат над Чионтаром ранней осенью. Паренек закончил свою работу, спешно поднялся на затекшие ноги и, покачнувшись пару раз, исчез за дверью, от которой вовремя отступил Астарион. Тав быстро завязал штаны и поднялся тоже, эльф вжался в косяк двери, когда он подошел. — Комната в твоем распоряжении, — расслабленно произнёс Тав, пряча смешок в уголках губ. — Увидимся еще. Астарион остался один, но он уже и не вспоминал про Гоуди и его ребят, про Кориллу, про то, что надо бы вернуться в замок. Он отмер только минут через десять, и уже через полчаса его не было на Драконьем перекрёстке. И только когда он добрался домой, то понял, что его жизнь теперь кардинально поменяется.