» — Вечером вы свободны? — Абсолютно. — Ужин? — Чудесно. — В «Рояле»? — Мой любимый. — Мэри придёт. — Я не смогу!» Шерлок Холмс.
Снежка.
— Ох ты ж… что такое? — Мия Михайловна подошла и присела на корточки, пытаясь заглянуть Снежке в глаза. — Ты как? Олейник не понимала «как». Из неё волной вырывались эмоции, сдавливая горло и не желая прятаться назад. Снежке было страшно вновь столкнуться с исчезновениями. Она боялась, что Морфей сожрал человека, который проявил к ней заботу. Её гнобила мысль, что она никому не способна принести счастья. И сейчас, будто бы чудовища, вырвавшиеся из теней, эмоции уничтожали. Мия Михайловна встала коленями на грязный пол, притянула Снежку к груди и обняла, похлопав по спине. Мир плыл. Морфей, коснувшись Снежки, уже не желал отпускать. Захлёбываясь всхлипами, она пыталась не закрывать глаза, не отключаться, но сон быстро затягивал на дно. Тени третьей категории ярились и бушевали. В маслянистых пятнах Олейник различила тускло-красные отблески. И поняла, что в этот раз её нашли старшие стражи. Снежка, заметив просветы, бросилась бежать. Два месяца за ней гонялись всё те же мелкие чудовища. И пусть они стали быстрее, проворнее и злее после изменения осколка, у Снежки получалось сбегать. Но теперь явились те, кем её не раз пугала мать. Старшие Твари, обезумев, мчались по пятам, заставляя тени метаться и бушевать грозовым валом. Девочка неслась вперёд, огибая смутные силуэты чужих смертей. Она старалась не задевать их, ведь не успела определить подтип погружения. Шарф метался из стороны в сторону, развязавшись и постепенно сползая. В него впивались острые зубы чудовищ, пытавшихся остановить Меняющую. Снежка выдёргивала концы шарфа раньше, чем вязаная ткань успевала её придушить, и лишь ускоряла бег. Девочка притормозила ближе к концу третьего слоя. Серость потускнела, потемнела, а видения практически полностью исчезли. Ещё немного — и Снежка бы ступила за незримые ворота, дальше которых у теней появилось бы в разы больше власти. Третья категория была относительно безопасной. На второй, где светлые пятна поглощались Морфеем, её мгновенно схватили бы охранники. Олейник обернулась и замерла, глядя на стену из чёрной разжиженной мути, что кипела и медленно наступала, уже не несясь вперёд. Будто бы единый, огромный зверь, загнавший добычу в угол, тень не спешила накинуться, предвкушая грядущий ужин. Снежка сделала шажок назад, и тень тут же с беззвучным скрипом сдвинулась следом, встопорщив снег и грязь. Земля. Она привлекла внимание Снежки. Белое полотно сугробов резко сменялось водянистыми потоками, в которых тонули серые, помятые листья. Она и раньше встречала ярко-выраженные границы осколков, но в этот раз что-то её насторожило, заставляя вглядываться в рябящие линии двух основ видения, вместо того чтобы свернуть, продолжив забег. «Снег», — мелькнула мысль, и она поняла, в чём дело, — вал тени практически не касалась белого ковра, склизко расплываясь по его границам. Олейник чуть сместилась вправо, загребая белую, сухую массу. Стена не дёрнулась, но то, как возмущённо взбеленилась тьма, было весьма красноречиво. Что-то сбоку от Снежки… не давало охранникам приблизиться. Девочка обернулась и зашагала к спрятавшемуся в глуби поляны видению, почти отчётливо слыша поскрипывание снега. Шаг. Ещё шаг. Следы, оставляемые ею, тут же затягивались, и Снежка смогла чуть расслабиться, потому что определила подтип погружения — переходный. Тот, в котором тяжело напортачить по глупости коснувшись, серого призрака. Олейник наткнулась на осколок и он, сформировав на мгновение размытый силуэт чужой смерти — маленькую девочка в снегу — сменился лёгкой вспышкой, где пропала та же девочка, одетая в голубой, ослепительно яркий для этого мира свитер. Малышку подхватила на руки взрослая женщина, укутывая в огромную дублёнку. На миг Снежке показалось, что девочка смотрел прямо на неё, но видение быстро рассеялось белой поблескивающей пылью, осевшей на снег и смешавшейся с ним. Снежка замерла, в сугробе разглядывая отпечатки, оставленные хрупким тельцем, которые медленно стирались и исчезали. Она обернулась, глянув на тени, что продолжали шириться на незримой границе осколка. И почему они не вмешались? Ведь именно тут Меняющая применила свои способности, вламываясь в ход вещей. Именно из-за этого за ней в последние месяцы так упорно гонялись чудовища. Снежка, тщательно следя за реакцией теней и за красными отблесками черепов охранников, сделала ещё с десяток шагом вперёд. «Невероятно…» — ей показалось, что и тени, и чудовища боялись этого осколка памяти. Олейник отвернулась, бодро зашагав вперёд. Перед ней, чуть зарябив, всплыли новые силуэты: бледно-серые, размытые очертания качели и чуть более чёткая фигура девочки с кривой стрижкой, в которой Снежка почти сразу признала главную героиню сценки. Первоклашка с маленьким портфелем за спиной тихо качалась в одиночестве. На ней была обтягивающая куртка с короткими рукавами — казалось, ещё чуть-чуть и ткань треснет на спине, расползаясь по швам. Без шапки, шарфа и перчаток. Девочка смотрела в землю и не обращала ни на что внимание. Снежка не сразу заметила, что немного в отдалении вьются другие призраки, больше похожие на лёгкую дымку, будто бы сам Морфей не запечатлел их. Но именно от клоков тумана, готовых распасться в любое мгновение, в сторону качели прилетели камни, один из которых попал в голову малявки. Девочка, мотнувшись, медленно свалилась с сидения, но не успела коснуться натоптанной корки льда, как сценка мигнула, возвращаясь к началу. Олейник мимолётно заметила черты лица, сразу узнав ребёнка, осколку видения которого пару месяцев назад отдала свой свитер. Снежка поняла, что за все годы прогулок по третьему ни разу не встречала этого отрывка раньше. Обернувшись, она осмотрела замершую маслянистой плёнкой тень, и её пробрал озноб осознания. «Меняющая» Снежка не просто коснулась какого-то видения, что уже произошло и осталось не забытым Морфеем. Она всего за миг, за какое-то короткое мгновение, смогла продлить жизнь ребёнку. И нового осколка боялись тени. «Если реальность не изменилась, значит, ты замкнула круг», — тихим шёпотом всплыли в сознании слова Инги. Снежка вздрогнула и шагнула ближе к валу из теней, нашпигованных чудовищами, чтобы ненароком не задеть видение. Мия Михайловна. Неужели она исчезла, потому что Снежка вмешалась? Но почему тогда появилась сегодня снова? «Будущая ты замкнула круг» Ещё бы Снежка понимала, что значило — «замкнуть круг». Олейник со вздохом села на снег, дожидаясь окончания погружения. Оставалось не так долго: она чувствовала лёгкий зуд где-то в уголке сознания, вызываемый ощущениями из реальности. Значит, погружение неглубокое, и совсем скоро Снежка проснётся. Ребёнок снова свалился с качели и, не коснувшись земли, вернулся к исходному положению. Снежка вывела на снегу пальцем один кругляшек, который тут же стал сглаживаться, теряя очертания. Ещё один камень — и Олейник даже смогла отследить, что он отскочил и упал-таки в снег, хотя девочка льда не коснулась. Снежка, продолжая круг, протянула от него связку, выводя спиральку, не обращая внимание, что её начало уже практически полностью стёрлось. Видение мигает и возвращается. Ещё раз… Ещё… Морфей не выпускал. Снежка нарисовала вокруг себя спираль три раза, делая неравномерный, кривой барьер, который всё никак не желал замкнуться. С её плеча соскользнул конец белого шарфа, и Меняющая заметила, как сильно ему досталось — он укоротился почти вдвое. Со вздохом Снежка поднялась. Несмотря на практически полное отсутствие температур, осколки прошлого походили на телевизионный отрывок сериала, который до бесконечности прокручивался снова и снова. Она замёрзла. Со вздохом Снежка убедилась, что тени и охранники не сдвинулись. Значит, она нашла безопасную зону на третьем. Отрывок начался с начала, а Снежка прошлась по его краю, пытаясь понять, что находилось с другой стороны границы видения. Мутные силуэты обрывались, сменяясь сплошной снежной поляной, края которой терялись в серости третьего слоя. Ни следа теней на сотни метров вокруг. Олейник развернулась, мельком осмотрев облачка дыма на грани осколка, от которых постоянно отлетали камни, и поняла, что ей не показалось — у них практически не было очертаний. Скорее всего малышка даже не поняла, как умерла. Хотя довольно странно попасть в третью категории за какое-то мгновение после удара булыжником по голове. Снежка дождалась обновления сцены и решила подойти ближе к ребёнку, чтобы разглядеть лицо. Олейник сделала пару шагов вперёд. И вдруг девочка вскинулась, тормознув качели, и уставилась прямо на неё. Смутная, серая, — как и все отображения осколков — эта малявка… Если бы она не просмотрела видение с две сотни раз… если бы не знала всё от и до, то правда бы списала на совпадение. Но нет. Осколок, что должен был оставаться простой иллюзией, ожил — девочка смотрела прямо на Снежку. Она видела Олейник. Меняющая дёрнулась и огляделась, в попытке понять, что происходило с другими силуэтами, но они исчезли, распавшись мелкими искорками. А девочка осталась. Губы первоклашки шевельнулись, но в мире Морфея не было звука. Снежка, пытаясь прочитать слова, сделала несколько резких шагов ближе. Шарф от этого движения окончательно соскользнул с шеи. «Ты меня видишь?» — хотела спросить Снежка, но звук в горле так и не зародился. Олейник интуитивно сместилась, отслеживая направление чужого взгляда, и замерла. Малявка продолжала смотреть прямо, а точнее — на упавший обгрызенный шарф, нити которого уже стали расплетаться. Снежка присмотрелась и поняла, почему первоклашка пыталась её позвать: за Меняющей тянулась цепочка следов, которая оборвалась в момент, когда она сдвинулась с места ещё раз. И на острие, чуть в стороне этого клина, лежал шарф. Олейник расхохоталась. Вот он, «переходный» тип во всей своей красе: искажение сработало в самый неподходящий момент. И она ведь ничего не сделала. Хотела лишь посмотреть. А получилось, что Снежка снова влезла в чужую сцену, умудрившись изменить её.Мия.
Когда девочка обмякла, Мия растерялась. И что с ней делать? В одиночку она Снежку в квартиру не затащит — сама на ногах держалась на голом упрямстве. — Скорую вызвать? — тихо пробормотала женщина, разглядывая бледное, мокрое и нахмуренное лицо школьницы. Со вздохом она оглядела запертую дверь и пакеты с покупками, а затем достала телефон из кармана, придерживая Снежку от падения. Открыв чат с соседями, она быстро спросила, может ли кто помочь и кратко описала ситуацию, представив Снежку как младшую двоюродную сестру. Ответили ей сразу, оно и понятно, одиннадцать утра, суббота, — некоторые люди глаза едва открыли. Только вот кто ответил… Мия поморщилась. Щёлкнул замок этажом выше, послышались слова перебранки. — Я тебя для чего дома держу? Сволочь неблагодарная! Сказала помочь, значит встал и пошёл! Бегом давай! — Ну мам… я же со смены, только лёг, а ты со своими… — Гриша! Живо! Мия Михайловна, вы там как? — сверху, между перилами, выглянула дородная женщина в халате в цветочек, и Ветрова тускло улыбнулась. Нда… худший вариант из возможных… уже через час Снежка станет её внебрачной, рождённой по малолетству дочерью, которая нашла свою безалаберную, безответственную и дурную мать. И искала она Мию, потому что сама залетела в том же возрасте… через сутки об этом будет знать весь подъезд. — Да вот, двоюродная сестрёнка от родителей сбежала, поругались они. Со вчерашнего дня ищем, а тут вон, сидит на лестнице. Видимо не спала всю ночь, вот и отключилась, — следя за Гришей, тридцатилетним маминым сыночком, она улыбалась всё более напряжённо. Полноватый, на голову выше Мии, он отличался весьма сомнительным вкусом на девушек, предпочитая тех, что помладше. Сильно помладше. Ветрова не раз заставала этого охламона, обжимающимся в подъезде с разряженными школьницами. Мия раздражённо выдохнула, понимая, что беспокойство разрасталось в геометрической прогрессии. И вытащила ключи из кармана. — Откройте квартиру, Ирина Геннадьевна. Пусть Гриша занесёт пакеты в коридор, — всучив одетому в трусы и майку мужику ключи, она присела чуть ниже и закинула руку Снежки на плечо. Главное, чтобы Мию не повело, а дальше дотащит. Она поднялась. Пошатнулась, едва не упала, но поднялась. И Снежку практически взвалила на себя. Девочка оказалась совсем лёгонька, — весу-то там от куртки больше, чем от тела. Но все равно тяжело. — Ну что же вы, ну зачем. Гриша бы помог. Ох, Гриша, тебе же сказали квартиру открыть! Давай бегом! И пакеты подними! Мия Михайловна, давайте помогу, — не церемонясь, Ирина подхватила Снежку с другой стороны. Сразу стало легче. И от того, что Гриша не полез к ребёнку, и от помощи. Не разуваясь, — за ботиками Мии протянулись влажные грязные пятна, — женщины еле протащили по узкому коридору Снежку, а затем аккуратно сгрузили её на диван. — Спасибо, Ирина Геннадьевна. Дальше я сама. Но гости уходить не желали, и Мие пришлось оттаскивать их за руки назад в подъезд. Рассеянный Гриша, сверкавший любопытным взглядом, едва не забрал ключи с собой. — Может, всё же скорую? Мия Михайловна, когда же там родители девочки приедут, давайте я с вами посижу… Вытолкнув упирающуюся тапками в пол женщину из прихожей, Мия едва не пожалела, что вообще о помощи попросила. — Я сама, Ирина. Спасибо. Выдернув ключи из потной ладони Гриши, Мия чуть оттолкнула женщину и быстро захлопнула дверь. Закрывшись изнутри квартиры, она прислонилась спиной к стене и скатилась по ней вниз. Ей бы лечь. Просто лечь и не вставать. Ветрова еле собралась с силами выбраться в аптеку и за продуктами для легкого супа, а тут ещё обморочная девочка. Мия сняла сапоги и куртку, а затем прошла в зал. Стянув с девочки слишком плотную для октября верхнюю одежду, женщина замерла. Шарф исчез. Она чётко запомнила, когда укладывала Снежку на диван — белый, немного короткий и будто бы обгрызанный, он едва держался на шее. Поднявшись, Ветрова задумчиво пригладила смявшийся капюшон и хмыкнула, когда нашла короткий обрубок белой нити. Копия свитера, который в далеком детстве она заносила чуть ли не до дыр, а теперь и растворившийся, — вряд ли украденный любящей сплетни Ириной в качестве вещевой улики, — в воздухе шарф. В давно позабытой коробочке «Одной сказки» Мии лежал такой же шарфик, обкусанный, с выпадающими нитками, только чуть более серый от времени, с жёлтыми пятнами. Она не вспоминала эту историю с пятнадцати лет, закопав коробку с сокровищами в пыльном углу кладовки в квартире отца. Одна Сказка. Шуточная мистическая история с вечно меняющимися деталями. Детская забава. В неё не верил никто. В итоге перестала верить и Мия, списав на яркое детское воображение. И которая неожиданно по старой доброй традиции постучалась к ней снова. И как бы забавно это не звучало, — появилась вместе со снегом. Первым октябрьским снегом. Мия поморщилась, ощущая волну внутренней дрожи. Кажется, она сходила с ума, но ей сильно, до ужаса сильно захотелось открыть балконную дверь и привычным шёпотом, почти одними губами вопросить, привёл ли призрак-хранитель к ней на порог свою новую протеже. — Апчхи! — чихнув, Мия дёрнула плечами, понимая, что дрожь вовсе не внутренняя. Шевельнувшись, она сделала усилие, чтобы убрать обувь и куртку Снежки и перетащить заодно пакеты на кухню. Поставив чайник, Ветрова насыпала в пластиковый стакан шипучий порошок, помогающий от простуды и замерла: у неё закружилась голова. Внутри поднялась волна нестерпимой жалости к себе, — с ней такое случалось в моменты, когда не хватало обычной человеческой заботы или поддержки. Мия вдохнула, — получился задушенный шмыг забитым носом. Ей нужно было поставить вариться бульон. Затем закапать нос, выпить порошок, сделать себе полную банку чая с лимоном и мёдом… и сесть бы, закутавшись в одеяло, перед телевизором, устроив маленький марафон по «Сумеркам» и «Гарри Поттеру». План бы завершился львиной дозой бульона и долгим сном под бормотания фильмов. Только вот появилась одна лишняя переменная — обморочный ребёнок. И не поймёшь ведь, отчего так, что с этим делать. Вызвать скорую? И завязнуть в долгих выяснениях, откуда у неё в квартире несовершеннолетняя без сознания, о родителях которой Мия даже не слышала. Да и подставлять девочку не хотелось: не просто так же она сидела под её дверью. Может, попытаться привести Снежку в сознание? Только чем? Мия залила лекарство водой из чайника, а затем медленно села, понимая, что ей нужен перерыв. И что подняться будет тяжело. Женщина не успела дождаться, пока кипяток остынет до приемлемой температуры, — Снежка подпрыгнула, оглядываясь. — Живая? — ещё более сипло спросила Ветрова. Температура поднималась, грозя пробить нормальные пределы и обещая жаркое свидание с горячкой. Мир плыл, мозги не соображали. Но нужно было сделать программу минимум по заботе о собственном здоровье. И потом с лёгкой душой отключиться, понимая, что теперь точно не помрёт. — Мия Михайловна? — Нет. Ончо, дочь Лирии из Мии и я, — хмыкнула женщина, разглядывая Леди Баг на стаканчике. Организовать что ли марафон детских мультсериалов? Под них так хорошо спится… — Блин, Снежка, будь лапушкой — раздвинь диван. И подушку с одеялом изнутри себе достань, — уронив голову на руку, вытянутую на столе, пробормотала Мия. — Вам плохо? — тихий, почти замогильный голос едва не заставил женщину поверить, что в гости явился призрак, но она быстро поняла, что это Снежка дурью мается. — Нет, прекрасно. И настроение такое горячее и жаркое, что плавится даже асфальт… или мой мозг… ты не обращай внимание, стелись. Я сейчас выпью порошка, затем чая, таблетки и прочего. Отосплюсь и нормально будет. Я просто сглупила, не поменяв обувь сразу как снег выпал, вот и… апчхи! О. Нос пробило. Апчх. Диван скрипнул, затем зашуршали одеяла и подушки. И Мия, не удержавшись, припахала девочку. — Ооо, спасибо большое. А можешь ещё достать кастрюльку из нижнего шкафчика и налить туда воды? — чуть повернув голову, Мия стала комментировать действия Снежки. — Тот, что правее. Ага, нормальная. Наливай. Ставь на газ. Там в пакете курица где-то затесалась среди хлеба и яиц, распакуй и закинь в воду, пожалуйста. Теперь соль и крышкой закрой. Ага, а продукты из пакетов в холодильник. Хлеб тоже. Подняв голову, она притронулась к кружке и поняла, что та остыла достаточно. Выпив кисловатый раствор, Мия со вздохом поднялась, держась за стол. — Ты ела? — Я? — А кто ещё? Леди баг со стакана? — Кто? — Вот заладила… кушать хочешь? Заказать тебе что-нибудь? Я просто кроме бульона ничего не осилю, а ты и так легче воздуха и в обмороки падаешь… что это, кстати, было? — У меня врождённое… я засыпаю, сама того не желая, — девочка спрятала одну из рук за спину, отодвигаясь в сторону. Мия развернулась и снова набрала в чайник воды. — Понятно. У врачей была? Снежка прислонилась к кухонной стойке тёмно-серого цвета и замерла, глядя в пол. Одна из рук всё ещё была спрятана. — Была. Нарколепсия, — тихо, почти бесшумно промямлила девочка. Куда-то сбежала вся напускная бойкость и дерзость, что Снежка проявляла в первые минуты их общения. Соскользнула озлобленность, оставляя маленького, растерянного ребёнка, который, казалось, и сам не понимал зачем пришёл к ней в гости. — Вот как… это же когда засыпаешь на ходу? Ну, хорошо, что не уснула до того, как я пришла. Не все мои соседи доброжелательные знаешь ли, — Мия открыла холодильник, вытаскивая литровую баночку все ещё жёлтого, жидкого мёда, — не успел засахарится. Во вторую руку легла пара помятых жизнью лимонов. Хлопнув дверцей холодильника, Мия развернулась. — Кушать заказывать? Что хочешь? Роллы, пицца, вок, бургеры? — Да я не хочу… — Хочешь. И вообще давай сначала определимся — ты ко мне на денёк, с ночёвкой или на все выходные? — На… На день, — обхватив себя правой рукой, Снежка сжалась, будто бы пытаясь спрятаться или исчезнуть. — Поняла. Аллергия есть на что-нибудь? Что не любишь из еды? — Не люблю апельсины, грибы… И всё. Аллергии нет. — Значит пицца. Возьму песто и четыре сыра. Маленькие. Так, подай позади тебя в навесном доску, только головой не ударься. В выдвижном около раковины, справа, нож. Ага. А теперь банку трёх литровую из того же шкафа, что и кастрюлька. Отлично, — нарезав лимоны, вылив чуть ли не пол литра мёда, Мия запарила в отдельном стакане шесть пакетиков чая и залила заварку в банку вместе с кипятком. — Всё, пуская стоит. Так… Нос закапать, еду заказать… Принеси пожалуйста мой телефон. Он в куртке остался, в правом кармане. Снежка ушла, а Мия разобрала купленные в аптеке препараты. Закапав нос и выпив горсточку таблеток разных расцветок, она глубоко вдохнула через пробившийся нос, почти не шмыгнув. Добравшись до дивана, она схватила пульт с тумбы и рухнула на одеяло. Всё. Настроение — «краше в гроб кладут», значит смотрим вампирскую сагу. Приползла Снежка, белая как мел и Ветрова испугалась второго обморока. Если она упадёт сейчас, женщина её точно на диван не затащит. Девочка протягивала её телефон и смотрела растерянно и напугано. Мия взяла побитый жизнью кирпич, мельком ответив, что уже двенадцатый час дня, и отложила смартфон в сторону. Сначала она включила на телевизоре фильмы, а затем заказала пиццу. — Ты чего замёрзла? В коридоре снежную королеву встретила? Падай давай. Еду через пол часика привезут. Снежка замялась, будто желая задать вопрос, но у нее не выходило его сформулировать. Затем, дёрганно и медленно она обошла диван и села. Девочку привлекли фильмы и она замерла с согнутой спиной глядя в экран. Пиццу привезли через сорок минут от начала Гарри Поттера. Мия попросила Снежку забрать доставку, но та упёрлась и женщина секунд двадцать невнятно бормотала, донося мысль, что уже все оплатила и нужно лишь открыть дверь, забрать еду, сказать спасибо и закрыться на замок. Всё. Снежка сдалась, отправившись беседовать с курьером. Пять минут неловкого щёлканья замком, тихое бормотание благодарности и девочка вернулась с двумя коробками пиццы. — Потыкай заодно курицу пожалуйста и если сварилась выключи газ. И подай мне мою банку целебного эликсира. Мия села, — от кучи таблеток тяжесть в теле пропала, но слабость никуда не делась. Взяв банку с остывшим чаем, Мия влила в себя как можно больше и, поставив трёхлитровку на тумбу, хмыкнула — Снежка медитировала над коробками с едой, не решаясь их открыть. — Это твое. Угощаю. Ты мне помогла и это в благодарность. Открывай давай. И вообще тащи ту, что понравится на диван, — фильм будем смотреть дальше. Убедившись, что Снежка глянула таки на пиццы, Мия щёлкнула пультом, переключаясь с «Гарри Поттера» на «Пиратов Карибского моря». Девочка заслушалась и обернулась, забыв о еде, запах которой приятно распространился по квартире. Ветрова вновь напомнила, чтобы дула на свою половину мебели с едой и Снежка, взяв ближайшую картонную упаковку, обошла диван. Коробка неловко приземлилась на одеяло, а школьница уселась уже чуть более комфортно. К середине фильма пицца была съедена и женщине пришлось встать, — несварение же ребёнок заработает от сухомятки. Приготовив кофе и налив в термостаканчик вместе с молоком и сиропом, Мия подала его Снежке. — Ты сегодня без свитера. — А.? — девочка отвлеклась от экрана и посмотрела на Мию, пытаясь осмыслить вопрос. — Да. — Откуда он у тебя? Я бы хотела купить себе такой же. — Ручная работа моей бабушки. Она мне передала через… — девочка замялась, а затем невпопад закончила. — Давно. Мия поджала губы, пытаясь не улыбнуться. Значит у Снежки не только старшая сестра есть, но и бабушка? Женщина села на диван, развернувшись к девочке лицом. — Мм, а живёшь ты с родителями? — Да. С отцом. — Прости уж за вопрос такой, но почему не с бабушкой? — Она меня не помнит. Нет, бабушка не болеет, просто когда мама умерла, она забыла о том, что я родилась. А кофту я позже нашла в маминых вещах. Это всё, что мне от них досталось. — Но ты ведь знаешь, как зовут твою бабушку? Ну или где она живёт? — Да. — Почему бы тебе не сходить и не напомнить о себе? Столько лет прошло… Если она исчезла, потому что ей было тяжело пережить смерть дочери, то спустя столько времени она должна была отойти. И даже если бабушка расстроится и скажет больше не приходить, ты по крайней мере убедишься, что она жива и здорова. Нет, серьезно, если тебе не комфортно дома, ты сможешь легко отговариваться бабушкой. И вообще не стесняйся приходить ко мне. Постоянное место жительства не смогу дать, — ты маленькая, но тихую обстановку обеспечу. Мия сама не до конца понимала, почему хотелось помочь Снежке. Но даже одного смутного ощущения, какое возникало у нее, когда в детстве Мия прыгала по оставленным призраком на снегу следам, хватило, чтобы искренне протянуть руку помощи. Интуиция вопила, что если оставить Снежку рядом с собой, то она вновь сможет увидеть смутные признаки присутствия давнего чуда. — Вы не понимаете… — вся расслабленность из позы девочки исчезла, — спина вновь согнулась, плечи сжались, а руки плотно обхватили стакан. Мия заметила на тонком запястье кусок пластиковой белой стяжки. — Это амнезия, полная. Она не помнит ни меня, ни дочери, ни своего первого мужа. Полностью стёрлись все воспоминания после одного случая… Я узнавала, пыталась с ней пересечься, но она не поняла кто я… — Ого. Неужели попала в аварию? И что, никто не напомнил ей, что у неё была дочь? Как же так… Тогда тем более стоит попробовать с ней поговорить. Видишь, это даже не её вина, что она о тебе не помнит. Снежка, она связала тебе свитер с… Я же правильно поняла, что «ОС» твои инициалы? — Да… — Тогда тем более стоит ей рассказать. Представь, — женщина забыла почти три десятка лет своей жизни. Даже если с десяток лет назад она ещё могла ощущать себя молодой, то сейчас… Может она осталась одна и ей нужна помощь? Или хотя бы понимание, что она не одинока. Снежка хмуро пялилась на бледный кофе и Мия оборвала свои уговоры. Что-то она завелась с темы семьи. Учитывая, что у нее никого кроме отца не было, Мия была уверена, — выяснись, что у нее есть бабушка с амнезией, она бы побежала докладывать о своем существовании. Даже если бы старушка болела деменция и пришлось рассказывать сотни раз. Но у Мии не было других родственников и фантазии не означали, что она поступит именно так. За отцом же Ветрова не гонялась в попытке получить внимание. Наоборот, сбежала от него. И даже не уверена была, живёт ли он всё в той же квартире. Может он давно спился. — Ладно. Прости, что лезу не в свое дело. Я просто потеряла свою бабушку, когда мне было шесть. Очень хотела бы её увидеть. И свитер у меня был похожий. Не помню, правда, бабушка мне его связала или мама, — Мия потянулась к банке с чаем и отпила ещё. — А можно последний вопрос? У тебя есть сестры? Ветрова не знала, почему спросила об Анне так, будто бы сомневалась в ее существовании. — Сестры? Две младшие от второго и третьего брака папы. А что? — Младшие… В голове мелькнуло воспоминание: её имя чужим голосом, синие пряди в белых волосах, щёлканье телефоном раскладушкой. То, что Анна знала вкусы Мии. Черты лица до боли знакомые, но будто бы совершенно другие. Кажется, тогда у Ветровой забарахлила связь в телефоне… И вывеска изменилась… Мия давно не замечала таких временных расколов, когда вещи до ужаса привычные резко выцветали на мгновения или минуты, а затем возвращались в прежнюю форму. Женщина бы списала все на жар, скажи Снежка, что у нее есть старшая сестра. Но её не было… — Нет, ничего. Просто стало любопытно, — отмерла Мия, задумчиво глядя мимо девочки на балкон, по которому весело стучали капли последнего тающего снега с козырька.Снежка.
Олейник уходила долго. Она медленно преодолевала несколько ступенек, а затем разворачивалась, возвращаясь к двери, осматривала лестницу и пол. И снова спускалась, — теперь чуть ниже, чтобы вновь вернуться. Снежка хотела четко поймать момент, когда мир изменится. И она смогла. Тринадцатая ступенька, — и лестница под ногами стала зелёной. Резкий запах практически исчез, оставшись в носу далёким въевшимся привкусом. Развернувшись, девочка вспорхнула на верхнюю площадку, постучав в восемнадцатую квартиру. Тишина. Ей снова никто не открыл.