Шут для князя

Когда Альберт рассказывал эту историю, люди сначала не верили. Потом, после продолжительной паузы, когда Альберт давал им отсмеяться, до них, наконец, доходило, что он, вообще-то, не шутил. Его одаривали сочувствующими взглядами и восклицаниями в духе: «Ах, как же так, бедненький, и угораздило же тебя связаться с этим психом!». Бедненьким Альберт себя не считал, хотя и на богатенького, при всем своем безустанном труде и близости к августейшей особе, похож не был. И вообще он не находил здесь повода для сочувствия. История эта была давняя и совершенно не стоила такого жалостливого внимания. А дело было так. Когда Альберт пришел устраиваться на работу, Андрей Сергеевич решил внезапно проверить кандидата на стрессоустойчивость. Ничего не объясняя, босс с разбегу напрыгнул на новичка и повалил его на пол, грозно требуя, чтобы тот покаялся. Кто-нибудь, у кого совесть нечиста, наверное, обделался бы от такого поворота и все выдал бы, как на духу — такой у человека с кликухой «Князь» был невменяемый взгляд. Но Альберту каяться было не в чем. Единственный грех, о котором он вспомнил, заключался в том, что он когда-то кормил уточек хлебом. Ладно, ладно, так и быть, еще он забыл опустить стульчак, когда был в гостях у друга и его девушки, и перед самой этой девушкой потом было неловко, но на этом точно все. В общем, грехи Альберта были не такие, чтобы каяться в них публично, поэтому он просто в оцепенении лежал под тушей своего пока еще не начальника и ждал, что будет дальше. А дальше нападавший сменил тактику. Положив руки Альберту на шею, Князь начал трясти его и кричать в ухо: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!». Стоит понимать, что голосом опытного вокалиста можно было взрывать барабанные перепонки, так что Альберт временно оглох и потерял ориентацию в пространстве — даже просто попытка побега в таком состоянии была обречена на провал. Князь запрокидывал своей жертве голову настолько глубоко, что все люди вокруг начали казаться Альберту перевернутыми, и вот так, чуть расфокусированным взглядом ловя на себе веселую улыбку барабанщика — Жени, как он потом узнает, — и выпученные глаза знакомого бас-гитариста Димитрия, Альберт решил довериться двум этим свидетелям и подыграть своему почти уже начальнику. Строчек из Шекспира он, увы, не помнил, поэтому просто начал городить чушь писклявым голосом, а потом так вообще притворился мертвым. «Мертвым» Альберт понравился Князю гораздо меньше, чем живым, хотя казалось бы, да. Но до того самого мертвеца Альберт не дотягивал, поэтому Князь приказал своему ассистенту, роль которого, конечно же, исполнил Женя, нести дефибриллятор. Женя с готовностью принес два утюга, и общими усилиями «Дездемона» воскресла. Князь поклялся «ей» в вечной любви, а затем, прекратив этот балаган так же резко, как начал, помог Альберту встать и, властно положив ему тяжелую руку на плечо, важно заметил: — Молодчина, Альбертик, справился. Чувствую, сработаемся! И от души его потряс. Альберт в ответ на это скромно ему улыбнулся, еще ловя перед глазами звездочки. На этом вся история с его принятием в группу и закончилась, даже синяков потом не осталось. У каждого члена их небольшого коллектива были свои «испытания» — Князь не щадил никого, даже Иру. Повезло только Диме: он был тем самым мамонтом, которого Князь поймал еще до основания группы. Преданность бас-гитариста общему делу не подлежала сомнению и в дополнительной проверке не нуждалась. Никто, конечно же, не сомневался конкретно в Альберте, просто Андрей Сергеевич, очевидно, не хотел снова и снова терять членов экипажа. Пиратский корабль под названием «КняZz» постоянно норовил угодить то под пушки конкурентов, то в лапы коварных сирен, то вообще еще чуть-чуть, и напоролся бы на мель, так что без своей преданной команды капитан не смог бы справиться со всеми трудностями, что ждали его впереди. А Альберт очень сильно хотел быть членом этой команды. Когда у Альберта спрашивали, как ему удалось стать любимчиком такого своеобразного человека, как Князь, Альберт только пожимал плечами. Он не делал ничего для того, чтобы обратить на себя его внимание и даже слово «любимчик» в отношении себя не приветствовал. Первые года два злые языки уверяли других фанатов и хейтеров, что единственная заслуга Альберта заключалась в том, что он напоминал Князю Балу. Но это же форменный бред! Балу с самого начала казался Альберту кем-то недостижимым, своего рода легендой и звездой на рок-небосводе. Альберт не пытался его копировать, у них была абсолютно разная подача, техника и уровень игры, разное отношение к репетиционному процессу и итоговому результату. Во многом Балу превосходил Альберта, тот это понимал и не претендовал на чужие лавры. У него был свой путь, у Балу — свой. Князь никогда их не сравнивал. Но что-то во внешности, возможно, действительно казалось Князю знакомым и возвращало ему ностальгические чувства. Он ведь часто обращал внимание на цвет и состояние волос Альберта и даже грозился, что отстранит его от выступлений, если Альберт вдруг решит постричься или перестанет подкрашивать седеющие корни. Все это, конечно, были просто шутки — Альберт даже не собирался к таким замечаниям прислушиваться, — но иногда слова фронтмена действительно обижали. — Выглядят, как пакля, — прямолинейно заметил Князь, когда Альберт решил поэкспериментировать с новым кондиционером. — Альберт, ты ворон на поле собрался пугать? — завуалированно обозвал пугалом, когда Альберт из интереса попытался сделать себе начес. — Не появляйся передо мной с мокрыми волосами, если не желаешь мне смерти от ужаса, — намек на возрастные проблемы, связанные с выпадением волос. Когда они намокали, становилось видно, насколько же их на самим деле мало — проступали проплешины. Альберт — парень не робкого десятка, за словом в карман не лез. «Ты ошибся, драгоценный друг, это не пакля. К нам тут недавно ночью залетели птицы и свили на мне гнездо, пока я спал. Не выселять же новых жильцов? Они мне теперь, как родные!». Или «ты не понимаешь, это тренд сезона — взрыв на макаронной фабрике! Все макаронные фабрики Питера подорвали, чтобы заполучить такую прическу, и мне ради нее аж в Астрахань пришлось поехать! Вот, кстати, почему я опоздал на репетицию, Андрей Сергеич». Или: «Ах, сир, ваш верноподданный нисколько не желает вам смерти, но, увы, меня проклял злой колдун: теперь, как только на меня попадает вода, я превращаюсь в кикимору болотную! Пожалейте вашего старого слугу, сир, и отправьте своих лучших людей на поиски лекарства от этого недуга. Тогда я всегда буду услаждать ваш взор!». Князь просто обожал подобные ответы и, получив их, начинал светиться, как ребенок, добравшийся до тайника с конфетами. Обычно это срабатывало, и Альберт продолжал себе дальше спокойно заниматься своими делами. Но иногда все проходило не так гладко. Однажды Альберт психанул и на камеру демонстративно отстриг себе половину волос, злорадствуя, что из-за карантинных ограничений Князь не сможет к нему приехать и надавать по шее. Князь приехал. Они принялись ругаться дальше, но уже оффлайн, а потом выпили кучу примирительного рома. В память еще врезалось, как босс смёл волосы в совок и попытался из них соорудить парик, а то и вообще приклеить их обратно на клей ПВА, в связи с чем прическа гитариста укоротилась еще больше. После этого Князь по поводу волос уже не лез, зато насчет усов приставал. Но это так, мелочи. Люди не раз интересовались, не кажется ли Альберту, что интерес Князя к его персоне является чрезмерным и даже обременительным. Фанаты в комментариях шутили: «Альберт, моргни, если ты у него в заложниках» и вели счет, сколько раз в групповом чате Князь упомянул его имя или посвящал ему стишки. Альберт на это всегда отвечал, что не понимает, о чем вообще идет речь. Они с Князем работают вместе, что предполагает тесное общение, это так. Но Князь не выделял кого-то конкретного, он и Диму в чате дергал, и Женю, и даже подшучивал над всеми с одинаковой частотой. Не так давно, например, Андрей Сергеевич спрятал Женины барабанные палочки в упаковке с роллами, а задумавшийся Егорыч попытался ими есть и еще долго удивлялся, какого же размера тогда должны быть сами роллы. А Ирину вышивку, похожую на паутину, Князь так вообще умудрился повесить в угол гримерки, и это заметили только тогда, когда его княжеское величество нарочито плаксивым тоном потребовало найти паука и убрать его с глаз долой. В общем, доставалось всем, особенно, если Князю казалось, что его команду надо срочно расшевелить и рассмешить. И ему это удавалось. В любой удобно подвернувшийся случай во время репетиций, записей альбомов или совместных поездок Князь, чтобы сбросить напряжение, устраивал небольшие театрализованные представления для себя любимого и очень ценил в команде умение в любую секунду влиться в его фантазию. Что бы он ни сказал и не сделал, группа должна была подчиняться беспрекословно. Как-то раз ему, например, захотелось спуститься из номера на завтрак в костюме султана. Из подушки и простыни Князь намутил себе здоровенный тюрбан, а поверх жилетки с шортами нацепил на себя банный халат. Его команда преданно семенила за ним маленькими шагами, сложив руки лодочкой. Альберту досталась самая забавная роль, от которой отказалась Ира, — обнаружив в номере забытый предыдущими постояльцами костюм для восточного танца, он решил сыграть главную наложницу султана, жгучую красотку Альбертину. Идя последним, Альберт не поднимал взгляда от пола. Монетки на еле натянувшемся топике и крохотной юбочке прикольно звенели при каждом движении, привлекая к его персоне внимание. Альбертина в его исполнении произвела фурор, а уж когда Князь зычно крикнул на весь ресторан: «На колени, ха-ха!», рухнула не только его преданная команда, но и некоторые испуганные посетители. Где Князь, там всегда и веселье. Когда его называли чокнутым, Альберт протестовал и во всех интервью, кружочках и неформальных беседах начинал защищать своего босса. Рука Князя при этом лежала у него на плече и давила на него с той же силой, как и в день знакомства.