Буревестник

      Котёнок пищал и пищал, разбивая тишину ночи своим писклявым голосом, метаясь в созданным Ильёй гнезде. То ли ему было больно, то ли мать звал, неясно. Но чем чаще он подавал голос, тем быстрее затихал, словно голосом выгонял из себя последние силы, которых и так было не так уж и много в крохотном, истощённом теле. И, когда сил на привычное «миу» не осталось, он начал кряхтеть. Тихо-тихо, но Илья, лежавший лицом к нему, слышал, прошивая темноту слепым взглядом и будто бы глядя на гнездо для животного, но в итоге сквозь него.       Илья хотел встать, чтобы проверить, что там вообще происходило и, может, взять его к себе, чтобы успокоить поглаживаниями, но не вставал. И вряд ли он молчал бы. Матери-то нет. Наверняка её звал, наверняка был голоден. Эта мысль ударила в его голову часа в четыре утра, когда парень всё смотрел на сооружённое собственноручно гнездо и думал, думал и думал. О том, о сём, о пятом и о десятом. Вспоминал вспышки не подтёртого прошлого, которое начиналось с его восемнадцати лет. Вспоминал товарищей, что были живы и которых потерял. Думал, в каком теперь списке находился Дима, и думал о котёнке, который наконец-то окончательно затих, позволив себе заснуть.       И, когда тишина наполнила квартиру, сердце парня глубоко стукнулось о грудную клетку.       Он ненавидел тишину, а от музыки, которую он мог бы послушать, чтобы заснуть, разболится голова. А у Ильи впереди сложный день, чтобы переживать его мало того, что сонным, так ещё и в придачу с более больной головой чем обычно.       И как бы ни хотелось отдохнуть, глубже поверхностной дрёмы парень так и не провалился. А будильник, который Илья поставил на семь часов, из угла комнаты зазвонил ровно тогда, когда Илья сам поднялся с дивана, чтобы одеться и выйти за молоком. Лежать больше не было сил. Особенно с отбитым телом, когда любая поза отдавалась тупой болью.       Одевшись, закинув деньги в рюкзак и закинувшись таблетками на ближайшие двенадцать часов, Илья прошёл к спящему Бураку и сел перед ним на колени, сопровождая действие стоном сквозь сомкнутые зубы. Тянущая тупая боль в мышцах выбешивала с утра. Ни размяться, ни привыкнуть. Только ждать эффекта от таблеток, чтобы стало чуть легче.       А ведь когда его били, Илья не проронил ни звука, будто привык, что чем больше кричишь, тем сильнее раззадориваешь противника или своего палача. О, он и сам знал каково это, когда тот, кого ты бьёшь, кричит. Кричит так, будто ему не по лицу кулаком заехали, а порезали тупым ржавым ножом шею от уха до уха.       — Ты как, братиш? — спросил хриплым ото сна голосом и коснулся ладонью котёнка, который не мяукнул и не поднял головы. — Эй, малой…       Взял его в ладонь и с холодом в сердце увидел, как безжизненно мотнулась голова Бурака.       — Бля… — выдохнул почти бесшумно и положил его обратно, понимая, что поздно покупать молоко.       Поздно нервничать и суетиться.       — Я ведь только имя тебе дал, ну ебать твою мать… — разочарованно шепнул Илья и закрыл ладонью глаза, даже не зная, как теперь быть. Ещё и тело тёплым было. Будто малой умер, пока Илья в магазин собирался. Куда труп теперь выкидывать? В помойку — там, где нашёл? Кинуть к остальным, пусть гниют вместе? Или выкинуть в мусоропровод в доме, чтобы не ходить никуда. Не хоронить же. Да и где? Чем? — Малой, малой… — разочарованно шепнул напоследок и с кряхтением встал, чтобы, может, позавтракать, а потом уже придумает как с котёнком быть. И как только выпрямился, услышал едва тихое пищание снизу, которые здоровое ухо уловило выстрелом в раннем утре. Стоило поймать взглядом чуть уловимое движение лапой, Илья вновь сел перед ним. Но теперь не чтобы поговорить, а чтобы решительно действовать.       Взял его в ладонь, выпрямился и пусть хромающим, но уверенным шагом пошёл на выход.       — Всё будет хорошо, братишка. Ты, главное, держись вот как сейчас держишься. Понимаю, что хуёво, сам проходил, но ты животное. Вы твари выносливые, — сказал на выходе и быстро закрыл дверь, игнорируя боль и громкое урчание в желудке. У него была цель — спасти товарища, и собственный комфорт отступил на задний план.       Илье ничего не грозило кроме боли и голода, а вот чёрно-белый малой явно барахтался на грани жизни и смерти. И не сказать, что чаша весов свешивалась в его сторону. Поэтому приходилось забывать о себе и бороться за чужую жизнь.       Илья скучал по этому, ведь подобное случалось и вдали от мира, когда надо было спасать товарищей независимо от своего положения. Когда под покровом ночи шёл с парнями за трёхсотым, который остался вдалеке. Шёл, несмотря ни на что, несмотря на вражеских снайперов, минированный участок, на участок, что был под обстрелом артиллерии. Просто все шли вперёд, потому что там свой. И каждый был готов погибнуть, чтобы вытащить того, кто нуждался в их помощи.       Парень не знал, кто занимался животными. Что за врач. Как-то на «ветер», но на языке было только одно слово с таким началом: «ветеран». И, не зная где и что искать в интернете, он принялся действовать привычным способом. Только на сей раз без помощи товарищей и любого прикрытия, если что-то пойдёт не по плану.       — Стой, — рыкнул белобрысому мужику, что шёл к своей машине, звеня в руке ключами. — Я сказал «стой»! — сказал громче и ускорил шаг, изо всех сил стараясь игнорировать боль в ноге, которая вот-вот и вновь откажет, становясь мёртвым грузом.       Мужчина выпрямился и посмотрел на подходящего к нему парня подозрительным и опасливым взглядом.       — Утро доброе, чем могу помочь? — и разблокировал машину, сразу после открывая водительскую дверь, словно хотел драпануть с секунды на секунду, если дело запахнет жареным. Илья наверняка не вызывал чувства безопасности рядом с собой.       — Кто животных тут поблизости лечит? — и показал ему полудохлого котёнка на ладони, больше не имея нужной и доходчивой информации. Коротко и по делу. — Мне срочно нужно туда.       Мужчина нахмурился, видимо, пытаясь вспомнить такое заведение или пытаясь понять парня. Или вообще думал о том, что надо заправиться.       — Ну есть тут вроде поблизости что-то с синим крестом, где эти изображены… кошка с собакой и ещё кто-то. Попугай что ли…       — Вези, — сказал Илья и, не ожидая ответа, сам открыл пассажирскую дверь и сел внутрь салона, после чего грохнул дверью, чётко дав понять, что разговор окончен. И разговор действительно окончен. Из машины он не выйдет, пока они не прибудут на место. И силой парня не вытащить. Теперь это его машина, даже если он не за рулём.       — Эй-эй, мужик, ты не ахуел часом? Мне на работу надо! Вылезай из тачки! Такси вызывай! — моментально завёлся мужик, заглядывая в салон и ловя презрительный, не терпящий возражения взгляд болотных глаз. — Вылезай тебе говорят, мудила…       — Садись в своё корыто и вези меня на точку, пока я голову тебе не пробил, усёк? — сказал спокойным голосом, хотя внутри был на пределе и дрожал как задетая струна. И если мужчина сделает что-то, что Илье не понравится, парень сделает что-нибудь плохое. Например, резко схватит мужика за ворот куртки и, затащив его глубже в салон, действительно пробьёт ему голову. — Мне повторить или продемонстрировать?       Мужчина тяжело и шумно вздохнул. Сел в машину, хлопнул дверью и быстро завёл двигатель.       — Вот, блядь, народ пошёл… зоошиза ёбаная, блядь…       — Молча.       И мужик заткнулся, выезжая со своего парковочного места, которое и парковочным местом-то не было. Просто край дороги, который заняли авто жильцов соседнего дома.       Илья не очень понимал, что именно он делал и анализировать свои действия пока не планировал, позволяя мозгу думать так, как того требует ситуация. И пока всё шло по плану, не считая вновь затихшего котёнка у него на ладони. Илья поднёс его к лицу и всмотрелся в закрытые глаза. Присмотрелся к дыханию и не заметил ничего. Присматриваться уже не стал. Погладил по голове большим пальцем, уложил животное на колени и уставился в окно, не понимая, что он делал и куда ехал. Жизнь просто была, а он в ней как оторванный ветром пожелтевший лист. Летел туда, куда вело направление ветра, изредка падая на землю, чтобы следом взлететь вновь.       Синий крест быстро привлёк внимание Ильи, и буквально через несколько метров машина остановилась.       — Вот твоя ветеринарка. Уёбывай из моей машины, псих! — рявкнул мужик и Илья перевёл на него быстрый взгляд. Поставить бы белобрысого на место, но время было дороже разбитого чужого ебала. Да и если начнётся драка, то Илья не вывезет. Он всё ещё слаб и не будет держать удар. Да и если пропустит чужой, то из-за боли, которая отберёт контроль над телом, свалится на землю. Ему нужно было больше времени для очередных потасовок. И тех арабов он обязательно найдёт. — Ты оглох? Я говорю уёбывай из тачки!       — Я тебя запомнил, сука. Рядом живём, — сказал напоследок и открыл дверь.       — Ага, давай, покидайся тут угрозами! Клоун, блядь, — чуть ли не плюнул и дал по газам ровно в тот момент, когда Илья потянулся обратно к дверной ручке, чтобы всё-таки дать ему в лицо. Но буквально пара секунд на попытку усмирить свой гнев, а машина уже отъехала на несколько метров, оставляя после себя чёрный след от шин.       Проводив иномарку уставшим, но гневным взглядом, с тяжело вздымающейся от злости грудью, Илья сплюнул на асфальт и пошёл в здание, благо двери были открыты. Или бы он их выбил, потому что если видел цель, то не видел препятствий. По крайней мере сейчас.       Внутри было пусто. В углу стоял полукруглый белый ресепшен, слева от входа высокий застеклённый стеллаж с какими-то лекарствами и прочими вещами для оказания помощи, вроде шприцов и жгутов, а справа другая ерунда на подобии переносок, шлеек и кормов. Ещё было четыре красных пластиковых стула и столик с журналами, а стены были обвешаны всяческими плакатами с животными и марками корма. Илье тут не нравилось. Маленькое помещение — стены так и давили.       — Доброе утро! — улыбнулась девчушка годов так двадцати, отложив телефон в сторону. Встала со стула и, подарив отдельную улыбку Илье, опустила взгляд на котёнка на его ладони. — Что случилось?       — Я хуй знает. Спасайте, — сказал громко и протянул котёнка ей. — Ночью нашёл на помойке.       Девушка посмотрела на чёрно-белый комок на широкой ладони и пару раз растерянно моргнула.       — Ну?! — рыкнул парень. — Никогда котёнка не видела?       — Тань! — крикнула девушка и снова посмотрела на Илью, чуть выпучив глаза. — Заполните пока, пожалуйста, документы на согласие и, вот, — вытащила откуда-то из-под ресепшена какую-то книжечку, — заполните паспорт питомца.       — Блядь, он вот-вот сдохнет, а ты мне решила устроить ебучий бюрократический ад, курица, блядь?!       — Тань! — ещё громче крикнула девушка, и сделал шаг назад. — Заполнить нужные документы вы можете пока мы будем заниматься котёнком. С-сейчас подойдёт врач и заберёт его на осмотр.       Илья почти зарычал от того, как тут все медленно работают. И головой и телом.       — Сука, слизни ёбаные. Она быстрее шевелиться может? Он, блядь, не дышит уже почти! Таня, шевели, блядь, поршнями! — крикнул он громче девушки и метнул обеспокоенный взгляд на котёнка, что, видимо, от громкого звука, дёрнул головой.       — Молодой человек, не кричите, п-пожалуйста. И не стоит грубить. Мы сделаем всё необходимое, вам стоит ус…       Взгляд из-под бровей быстро заткнул девушку, а через миг из-за угла вынырнула женщина в зелёном медицинском костюме с короткими рукавами, в перчатках и с печатью негодования на лице.       — Что за ор тут происходит? — рыкнула она недовольно и сразу вперилась колким взглядом зелёных глаз на парня рядом с ресепшеном. — Ты тут разорался? Половину животных мне в стационаре перепугал!       Илья с бешено долбящим от злости сердцем протянул ей котёнка на ладони. Он готов был сжать маленький тёплый комок в кулак и избить этим уже, может, мёртвым котёнком каждого, кто делал всё, что только можно, но не оказывал ему помощь.       — Бери кота. И спасай.       Женщина молча взяла котёнка с ладони парня. Бегло покрутила его в руках и вздохнула, разворачиваясь на сто восемьдесят.       — Куда?       — Можешь пройти со мной, — сказал эта Таня и скрылась за углом.       Хотелось рвать волосы на голове. Илья будто наконец-то заснул и видел страшный сон с непонятной начинкой. Вокруг какие-то плакаты с животными, корма, он в ветеринарной клинике, принёс в неё котёнка и просто действовал. Даже не думал. Говорил и двигал конечностями будто на автомате.       Как знакомо и как непривычно из-за обстановки.       Кабинет, куда женщина отнесла животное, был весь выложен плиткой и с металлическим столом в центре. По стенке стоял какой-то гарнитур с раковиной, шкафчиками внизу и сверху. Ещё один стол стоял чуть дальше рядом со стеллажом, заваленным чем-то без надписей, но вроде там были те же бинты, перекись, перчатки, пелёнки и прочее. Котёнка она уложила на ближайший стол. Постелила пелёнку, перенесла его на неё и начала осматривать, пока Илья стоял неподалёку и молча наблюдал за её манипуляциями, медленно, но верно успокаиваясь, потому что животное в нужных руках.       «Главное, чтоб выжил» — крутилось в голове, пока Илья наблюдал и не понимал самого себя. Он себя просто не узнавал. Ни мыслей, ни поведения, ни волнения за дурацкого кота. Даже захотелось свалить отсюда, оставив его на врачей и пожелать животному смерти.       — Обезвоживание, истощение, блохами съеден, кишечник весь забит. Господи, — вздохнула женщина и коснулась тыльной стороной ладони лба, будто утирая пот. — Вы хозяин? — резко перешла на «вы» и взглянула на Илью недовольным взглядом.       — Нашёл на помойке… — проговорил не очень уверенно, глядя на Бурака, что лежал и будто бы был мёртв.       — Понятно, — выдохнула Таня и полезла в шкафчик. — Я сейчас поставлю ему капельницу. Вы как? Финансово готовы к лечению или покричать пришли?       — Готов, — твёрдо сказал Илья, глядя на чёрно-белый безжизненный комок на столе. Он ко всему готов. Главное одному не оставаться вновь. Да и Бурак был… нормальным. Милым. Кричал забавно. Бегал тоже неуклюже. Хотя и бегом это было сложно назвать. Как ящерица скрёб пузом по земле. Илья никогда не видел таких котят.       — Шанс, что он выживет очень мал. Я, — и цокнула языком, подготавливая капельницу, — мы сделаем всё возможное, но он очень плох.       — Я понимаю, — прохрипел Илья и опустил взгляд на пол под ногами. Сколько раз он видел вот таких вот своих трёхсотых, где было понятно, что ничего тут не попишешь. Сколько ни горбись над ним, а неосязаемую жизнь, что ускользала из тела, было не схватить. Сколько раз слышал, что шансов нет, сколько раз видел, что при таких словах медики всё равно изо всех сил поддерживали вытекающую жизнь в бойце? Теперь слова, что шансов мало звучали как: «завтра во второй половине дня ожидаются осадки».       Стоило только чуть-чуть привязаться к живому объекту, как его начала забирать смерть. Пока не полностью, но в своих деяниях она была очень настойчива. Наверное, котёнка было лучше просто отпустить, позволив ему жить. Он ведь не виноват, что понравился Илье. Он ещё может жить, мяукать другим людям. А парень как-нибудь дальше один и в тишине.       Даже чёртов Пророк, который будто бы стал чуть ближе — пропал.       В груди всё непривычно спёрло, стоило вновь подумать о смерти товарища.       — Идите на ресепшен. Минут через десять вам принесут чек, я пока займусь котёнком. И ещё понадобится стационар дня на три как минимум. Расценки посмотрите тоже на ресепшене. Капать я его буду часа два, а то и больше. Туалетом тоже займусь. Идите, вам тут больше делать нечего.       Илья кинул задумчивый взгляд на котёнка и вышел из кабинета, слепо идя вперёд и думая о том, что он может уничтожить весь мир, просто сделав его одним большим другом. Он не верил в проклятия, но как ещё это назвать? Как только он отпустил людей, они будто бы стали реже умирать. Или он не замечал этого, потому что люди были для него проходными. Товарищами, но всё же не такими близкими, чтобы цеплять смертью.       Илья боялся привязываться к людям. К любому живому существу.       Он, не думая, что делает, заполнил бланк, заполнил документ на котёнка, даже не зная, что писать в строке «кличка», потому что был уверен, что кличку изменит. В строках со своим ФИО поставил прочерки, так же поступил и в паспорте котёнка.       — Заполните, пожалуйста, все строки, где стоит галочка.       — Не стоит знать моего имени и фамилии, — сказал Илья и плюхнулся на один из свободных стульев возле стеллажей с медикаментами.       — Это ещё почему? Мы не распространяем личную информацию клиентов. Это конфиденциальная информация.       — Я военнослужащий и не хочу светиться ни в каких документах.       Девушка на ресепшене тяжело вздохнула, но бумаги всё-таки приняла.       Телефон Илья забыл дома. Сигареты он тоже забыл дома. Голодный желудок после бурно прошедшего вечера и активного утра яростно требовал еды, напоминая спазмами и пениями. И, когда парень был готов встать, чтобы выйти в магазин, вышел третий человек, работающий в клинике. Тоже женщина средних лет, как и Таня, с листом в руке.       — Список и чек, — сказала она сухим сонным голосом и вновь скрылась за углом. Илья даже не рассмотрел её.       Он без сил встал, шипя от боли в боку, прохромал к ресепшену и бегло осмотрел список того, что будет требоваться котёнку из процедур и лекарств. Но это его не особо интересовало. Он вверил его в руки врачей и всё, что Илье было нужно — это цифра в конце чека. Он не знал, много это или мало. Вынул пачку денег из рюкзака, отсчитал нужную сумму и положил на стол перед девушкой, что заинтересованным взглядом смотрела на количество оранжевых купюр, перетянутых синей офисной резинкой.       — Зайду через три дня, — прохрипел устало и закинул рюкзак на плечо.       — Не будете ждать окончания?       — А смысл? — дёрнул плечами и прикрыл глаза от стрельнувшей в спине боли. — Три дня стационара.       — Телефон не оставите, если вдруг что?       — У меня нет телефона, — сказал он и развернулся на выход, чувствуя себя совершенно разбитым.       Из-за боли, голода, бессонницы, котёнка, который мог умереть, и главное из-за того, что жизнь вдали от привычного у него полное дерьмо и Илья никак не знал, как её наладить. После теплоты на ладони ему захотелось наконец-то человеческого тепла. Будь то рукопожатие или душевные разговоры. Хлопок по плечу или, о чём Илья даже боялся мечтать — простые дружеские объятия. Хотелось, чтобы Бурак выжил, чтобы он обошёл эту ауру погибели, которую излучал Илья, обманул смерть и остался с ним. Илья бы положил его себе на грудь, чтобы жёг своим теплом, и спал. Бурак был как уголёк. Маленький, чёрный местами и горячий на ладони. Только что боли не причинял. Илья скучал по этому.       Он зашёл в магазин, купил себе булку с энергетиком, съел всё на лавке в тени дерева и устало понял, что он не очень понимал куда идти. Он запомнил не всю дорогу, пока смотрел в окно и где-то мог свернуть не туда. Да и дорога казалась довольно длинной для его побитого состояния и отказывающей ноги. Ещё и чёртово ухо так звенело, что впору прижиматься им к орущей колонке, чтобы заглушить звон.       Бесило, что он зависел от телефона, который забыл. Он не знал адреса, где жил, не знал дороги, не мог поговорить с прохожими, что косились на него. Не мог ничего. Только мять в руках жестяную банку из-под «Адреналина» и смотреть на людей, что чем выше вставало солнце, тем чаще мелькали перед глазами.       Сколько Илья «отдыхал» уже? Что он смог, чему научился и как вообще отдохнул? Он посмотрел два сериала, ещё сильнее подорвал своё здоровье, так ещё и привязался к котёнку, которого хотел отправить обратно за мусорный бак, из-за которого тот выбежал. Илья сидел у чёрта на рогах и тихо унывал от того, что в жизни кроме работы у него ничего нет. Правильно говорили люди вокруг него. Ни мечты, ничего. Только работа. И если вдали от гражданки Илье было хорошо, то, сидя среди мирных, что жили жизнь, пока избитый человек в камуфляже существовал, он страдал, прекрасно ощущая себя неполноценным.       Уродом, исчерченным шрамами, почти инвалидом. Никакой социальной адаптации, никакого опыта в простой жизни. Заказать такси? Как? Где? Куда? У него не было адреса постоянного проживания, телефона в данный момент и памяти, которая бы подсказала ему адрес того места, где он проживал в данный промежуток времени. Не было друзей, семьи, которая дала ему жизнь, мечты тоже не было, не было ничего. У Ильи не было даже прошлого. Всё, что он умел — это жить во время боевых действий, выживать и воевать.       Он умел мастерски скрытно бухать и проёбывать свою жизнь в спокойные от работы минуты. Умел стрелять из огромного количества оружия, умел драться, делать взрывчатку, мины, бомбы, ругаться матом, пытать людей и оказывать первую помощь. Он был солдатом удачи, который жил своей профессией. И что у него было? Место в штурмовом отряде, свой обожаемый Печенег с именем «Зубр», затрофеенный АКМС на 7.62 с именем «Ржавый», что то и дело ржавел и нож с именем «Гюрза». Зоопарк и только. А ещё телефон, планшет и наушники. Куча не нужной никому мелочёвки, не считая комплекта СИБЗ, шлема и камеры GoPro. Что ещё у него было в отличие от проходящих мимо него людей? Огромный послужной список? Бессчётное количество внутренних наград, которые Илье на хуй не сдались? Гигантский список проблем со здоровьем?       Было чем гордиться. Илья так и мог встать и подойти к любому человеку со словами: «Хочешь покажу огромный шрам на спине от напалма? А ещё мне сосок отрезали, ха-ха! Воспроизводил когда-нибудь пытки из средневековья? Я вот как-то раз с разбитыми яйцами валялся в госпитале! Лишился одного в итоге, там протез». Наверняка человек посчитает это интересным и никак не отталкивающим. Станет Илье другом и поддержит любой диалог.       Нет добрых историй. Героического он тоже давно не замечал. Эти поступки — простая бытовуха. Работа. То, что сделал бы каждый, то, что должны делать все, кто мешает кровь с потом и свинцом. Нет ничего того, к чему привыкли люди вокруг. Илья не мог с ними знакомиться, потому что он и эти люди, гражданские, два отдельных вида. Люди вокруг огромная стая ворон, а Илья… он с подрезанными клювом, когтями и крыльями орёл.       Илья мог говорить только о том, что пережил сам. Об опыте ЧВК, о её операциях и истории. Он любил говорить об оружии и тактике. Любил медицину и технику.       Но также любил кино и музыку. А ещё природу всё-таки любил, потому что часто ловил себя на том, что всё вокруг становится чуть легче, пока перед глазами шевелятся на ветру листья. Будут ли люди говорить об этом? Согласятся ли, что кинематограф становится хуже, а музыка чаще всего однообразна? Что от величия гор перехватывает дыхание, а при виде бескрайнего поля немеет всё в груди. Что журчание воды — это музыка. Пение птиц, когда бои затихают — это музыка, что шелест листвы кажется более живым, чем всё созданное человеком?       Или разговоры о природе глупы? Это природа. Кто захочет говорить о деревьях и о том, как красиво отдают салатовым листья, когда лучи солнца пробиваются сквозь них?       Илья понял, что не лишён прекрасного. Но и в искусстве ничего не смыслил.       Как общаться с людьми здесь? Илья боялся их и заранее ненавидел.       Встав со скамьи, он выкинул пакет из-под булки и банку из-под энергетика в ведро и медленно поплёлся домой, пытаясь по пути вспомнить дорогу и игнорировать обстановку вокруг, чтобы не проебаться в своём состоянии и не слететь с катушек, потому что каждый припаркованный автомобиль или замерший вдруг посреди дороги человек казались подозрительными. Будто они что-то замышляют. Прячут за поясом штанов оружие, а в авто, что криво стояло возле магазина, заложена взрывчатка.       Он шёл, цепляя взглядом фасады зданий и вывески магазинов. Что-то вспоминал, что-то нет, но шёл и не останавливался. Илья старался не смотреть в лица людей, но чувствовал на себе взгляд каждого. Если слышал разговоры, значит, о нём, если слышал шёпот, то тоже о нём. О хромом избитом человеке в камуфляже, что явно выбивался из общей толпы одеждой и поведением. В такие моменты всё, чего хотелось — это спрятаться под бронежилетом, балаклавой и взять в руки свой пулемёт. Так ему ничего и никто не будет страшным. Так будут бояться его.       Илья остановился тогда, когда понял, что путь, что он преодолел, был не похож на тот, что он видел по пути к клинике.       Он заблудился.       И осознание почему-то шибануло холодной волной прямо в грудь. Он заблудился в незнакомом городе, даже не понимая чётко, где именно он проживал. Ни адреса, ничего. Мог лишь на карте узнать место, где он искал магазин и от этого отталкиваться дальше, вспоминая как добирался от магазина домой, но карты не было.       Без страха и большой паники Илья прошёл к автобусной остановке и сел на скамейку, чтобы понять, что делать дальше. Подумаешь, заблудился в незнакомом городе. Он ведь мирный. Вокруг вон гражданские собираются, подтягиваясь на приближающийся автобус. Не террористы ведь, не вражеские бойцы. Мирные люди, что не накинутся на тебя и не возьмут в плен. Не будет пули, не будет гранаты. Тихо и спокойно.       Только почему ладони парня всё равно потели и подрагивали? От энергетиков или от страха, что невидимой занозой поселился внутри? Что он потерялся и не знал, как добраться домой. Что ослаблен и был не в состоянии дать отпор, если вдруг дело запахнет жареным. Вокруг чужие несмотря на свою мирность. Чужой биологический вид, что может заклевать, если дашь ему повод.       Да, Илья нервничал, понимая, что слаб и потерян, пока народ заходил в автобус, что стоял и ждал пассажиров. Может, это его автобус, стоит ли на него сесть?       — Бля… — выдохнул Илья и почти до скрипа сжал под собой край лавки, пытаясь не разгоняться в своих мыслях, что отдавали привкусом тревоги и усталости.       — Вам помочь?       Дёрнув головой в сторону голоса, Илья сразу увидел девушку лет так двадцати пяти, что села рядом и пару раз хлопнула пышными ресницами.       Будь она не здесь, а в городе или посёлке, где обосновались парни, от неё бы живого места не осталось. Её бы выебали до бессознательного состояния и выкинули как использованный презерватив. Она была милой. Слишком. Он помнил многих милых дам, что под конец ебли лежали и почти не подавали признаков жизни. С синяками, укусами, разъебанные и часто заплаканные. Ноги враскорячку, то, что между ног — чаще всего в крови. Откуда кровь — непонятно. Наверное, раз никого не волновало куда пихать, то из обеих дырок. Илья смотрел на девчушку и прекрасно видел её в другом состоянии. Так чётко, будто она когда-то лежала под одним из бойцов. Губы бантиком, светлые васильковые глаза, пшеничного цвета волосы, расчёсанные и гладкие, лежали поверх плечей. Беленькая блузочка, бежевая юбка до колен.       Илья смотрел на неё и понимал, что она нарасхват. Понимал, что для многих она милая и, глядя на неё, видел только насилие и смерть. Уж кто, а женщины в его окружении, личном, настолько диковинные существа, что он скорее скажет, что говорил с единорогом и ему поверят. Илья не говорил с девушками, Илья их не трогал. Только наблюдал издалека, а если рядом, то чаще видел их изнасилованных или добровольно отъебанных. Стоны или крики, без милых голосков. Мат или мольбы прекратить.       — Похоже, что мне нужна помощь? — рыкнул он и вновь посмотрел в сторону, понимая, что её можно использовать. И что её незачем бояться. Она девушка. Слабая, скорее всего безвольная, как и все те, которых он видел. Взрывчатку прятать негде, разве что под юбкой или внутри себя. Небольшой заряд, что разорвёт её и на этом представление окончится. Если она начнёт чудить — её всегда можно будет успокоить.       — Я не знаю, поэтому и спросила. У вас потерянный вид, — усмехнулась она и проводила взглядом отъезжающий от остановки автобус.       Илья вздохнул, взъерошил волосы на голове и тоже кинул быстрый взгляд на автобус, что дал по газам и выпустил из выхлопной трубы сизый дым. У него побитый вид, а не потерянный. И вообще удивительно, что она не испугалась его как люди вокруг. Может, она не настолько безобидна, как кажется на первый взгляд, раз не боится избитого парня в камуфляже?       Говорить ей, что он жалок и заплутал? Говорить ли, что не помнит своего адреса, тупой он идиот. Стоит ли просить у неё о помощи, как неспособному к самостоятельности старику? Илья едва смог наскрести силы попросить помощи у близкого товарища, а тут незнакомый человек. Или перед ними не стоит выстраивать непробиваемую стену?       А вдруг заклюют как слабого?       — Мне нужна карта города, — из-за нервов агрессивно выдавил он, пожёвывая край языка для успокоения.       — Карты у меня нет, но… — девушка хихикнула и полезла в сумочку на цепочке, что висела на её плече, — но у меня есть телефон. Думаю, сейчас это не проблема, — достала беленький телефон и вновь посмотрела на Илью, явно не пугаясь его грозного вида. — Нужна карта?       Илья ещё немного пожевал язык и молча кивнул, глядя на то, как ловко разблокировали тонкие пальцы телефон и передали Илье. Парень взял телефон и понадеялся только на то, что он не делал ошибок и вёл себя адекватно. А не как с Женей вчера. Это ведь, ну… девушка. С ними надо, вроде как, пообходительней общаться. Наверное. А не кричать, как Илья сделал в алкомаркете и в ветеринарной клинике. Но сожалел ли он об этом? Нет.       Но это ведь ненормально? Огрызаться на незнакомых людей, когда они тебе, вроде как, ничего не сделали?       А ещё, двигая карту туда-сюда, он понял, что ни черта не помнил. Даже озеро, что вспомнилось на навигаторе Отца, будто бы исчезло. Он смотрел спутниковую карту, схемы и не мог узнать даже алкомаркет, где покупал себе водку, а ведь его он видел на чёртовом навигаторе. Информацию, что он получил выйдя из дома и глянув на карту в тот день, будто выдуло из головы и, чтобы не выглядеть идиотом, тупо просматривающим карту, Илья ткнул на случайное место на экране и передал телефон девушке.       — Мне нужно сюда, как попасть?       Девушка приняла телефон, глянула на экран и кивнула своим мыслям.       — Вам надо сесть на двадцать третий автобус и выйти на остановке «поликлиника номер три». Там пара минут до этого места.       Илья кивнул, принимая такой ответ. Вроде информация есть и вполне понятная. Осталось дождаться этого самого автобуса и не пропустить нужную остановку. А вроде нахуя она ему, если это место ни о чём ему не говорило?       — Спасибо, — добавил чуть погодя и стрельнул быстрым взглядом в девушку, что довольно улыбнулась и кивнула в ответ. От неё пахло сладким парфюмом и солнцем. Илья не знал, как пахнет солнце, но, наверное, именно так. Хотелось вдохнуть поглубже.       — Не за что, — хихикнула она и на мгновение поджала губы. — Двадцать третий ходит часто и он, кажется, ушёл минут пять назад. Я тут в магазине была, в очереди стояла, видела, как он ушёл. Так что ждать недолго.       Илья посмотрел на девушку краем глаза, не зная зачем ему эта информация, и хмыкнул.       — Хорошо.       Илья разговаривал с девушкой. Сам. С девушкой! Ему никто не поверит.       Захотелось рассказать кому-нибудь. Но кому? Пророку, что непонятно куда пропал? Или, может, написать ему самому? Вдруг Дима в работе и просто забыл об Илье? Хотя кому он вообще нужен, если не самому себе… на гражданке, больной, всегда хмурый и необщительный. Неудивительно, если и Диме он просто надоел, и мужчина без него вообще вздохнул спокойно, понимая, что к чёрту Бизона.       И думая, что в итоге Илья никому не нужен, стало ещё печальнее. Но не стоило забывать, что он простая боевая единицы. Патрон. Расходный материал. А патрон нужен только тогда, когда нужен. Никто его заранее не греет в ладони. Лишь пару секунд в пальцах, чтобы потом загнать в магазин и отстрелять. Втоптать отработанную гильзу в землю и побежать дальше, забыв о ней навсегда.       Но было интересно, каково это, когда ты кому-то нужен. Каково это — нравиться. Быть симпатичным. Может, Илья понравился девчушке, что сидела рядом и с лёгкой улыбкой на губах строчила что-то в телефоне? Поэтому она подсела к нему и заговорила? Поэтому улыбалась и, может, делилась с кем-то по переписке, что увидела симпатичного парня? Хромого, побитого и со смурным выражением лица. Конечно, нужен был ей Илья. Урод со шрамами по всему телу, которые даже боевые товарищи иногда находили занимательными. Со шрамами на психике, не способный к социальной и спокойной жизни. Кому он такой нужен? Кто в уродстве найдёт красоту? Ильёй детей пугать можно, какая тут симпатия со стороны слабого пола и теплота?       Но хотелось. Впервые в своей жизни захотелось быть любимым хоть кем-то. Узнать, что это такое. И любить в ответ. Научиться излучать тепло и быть открытым с тем, кто тебе нужен, потому что Илья не знал каково это. Но, сидя на душной улице в ожидании автобуса, захотел узнать. До жжения в груди и подрагивающих пальцев захотелось быть не одиноким и простого человеческого тепла.       Это удручало ещё сильнее.       — Ёбаная гражданка, блядь, — пробубнил он в ладони и спрятал в них лицо, облокотившись локтями о колени.       Машина, что стояла на светофоре неподалёку, газанула без глушителя и, хлопнув на пол улицы так, будто где-то лопнула шина или что-то взорвалось, спокойно поехала дальше, рыча и тарахтя.       Илья не понял, как вскочил с лавки и что планировал сделать, стоя у самого края дороги. Вроде как хотелось скрыться, но мир вокруг был так спокоен в отличие от привычного хаоса, что парень просто замер, задыхаясь от адреналина. Вроде бы был разрыв снаряда, а вроде как будто бы его и не было. Почему люди вокруг спокойны? Почему так зелено и тихо? Где товарищи? Где пулемёт, где снаряжение? Что Илья делал и где находился? Будто заснул посреди боевого столкновения. Сейчас он проснётся, а рядом и правда работа кипит.       Что он хотел сделать?       — Что происходит… — прошептал и жадно глотнул воздуха, медленно переводя взгляд с вывески магазина на улице напротив на свою ладонь, что сжалась в кулак до ломоты в суставах.       Будто был тот самый момент, когда разум отступал и над телом контроль захватывал инстинкт. Как провал в памяти. Головы и разума нет, но есть инстинкты и реакция, что заранее знали как реагировать на опасность, уже въевшуюся в мозг за столько лет. Взрыв был рядом, от него надо было прятаться. Но где свист от снаряда? Или это была не артиллерия и не миномёт? Тогда что?       — Что? — спросил у самого себя и тяжело сглотнул, не зная, что делать дальше. Как из оцепенения выходить, куда идти. Что произошло? Можно ли двигаться или он сделает шаг назад и наступит в какую-нибудь разбросанную мерзость? Наступит и подорвётся. А если ещё заход будет и на сей раз с осколками? Придётся падать, а не стоять столбом. Но куда? Почему машины продолжали ездить, а люди по другую сторону спокойно идти? Почему здесь люди?       — Это всего лишь машина без глушителя. У нас тут много таких дураков…       Илья перевёл взгляд на девушку позади себя, чей милый голосок не вязался с боями.       Девушка. Точно. Он ждал автобус и думал о тепле. А потом это. Машина без глушителя. Конечно. Он же на гражданке. А это всего лишь машина без глушителя.       Машина без глушителя.       Всего лишь.       Машина, на которую никто не среагировал, а Илья как бешеный подорвался и попытался то ли бежать в укрытие от неё, то ли упасть на землю, чтобы спастись непонятно от чего.       Спутать машину без глушителя со взрывом, насколько это глупо?       Илья просто жалок.       Парень, хромая, устало вернулся на остановку. Сел на лавку и вновь скрыл лицо в ладонях, желая провалиться сквозь землю от стыда.       Впервые за всё время службы ему было стыдно от того, кто он такой и как себя вёл. Позор.       Теперь его пугал каждый хлопок на улице, потому что взбаламученный разум отказывался успокаиваться, путая голубое небо и мирный и город с тем, к чему привык Илья. И от этого было ещё паршивее. Особенно с темнотой под глазами из-за прижатых к лицу ладоней, но и отнять их от лица он не мог, потому что было стыдно перед всеми, кто его таким видел. Особенно перед девушкой рядом.       Впервые ему захотелось стать как все и не выделяться.       — О, ваш автобус! — воскликнула рядом девушка, и Илья вздрогнул, не отнимая ладоней от лица. Ему всё ещё было стыдно от своей реакции на простую машину, что испугала впервые в жизни. Подорвался как дурак, даже не ведая, что творит. Надо было ещё упасть прямо на асфальт или забраться под лавку. Ещё бы закричал «воздух». Вот умора бы была. — У вас автобус приехал! — повторила девушка, а Илья продолжал сидеть и сгорать от стыда, надеясь, что она просто уйдёт и забудет о нём. Милая девчушка, что не испугалась его, а помогла. — И уехал…       Милая. И пахла солнцем. Видела его уродом и психованным идиотом, что испугался всего лишь машины.       — Давайте я с вами посижу пока. Ничего страшного, скоро ещё один приедет. У вас всё хорошо?       Илья тихо усмехнулся в ладони от абсурдности вопроса. Знала ли девушка наверняка, что именно произошло, что Илья так сделал? Знала ли она, кто сидел рядом с ней? Какие у него проблемы и страхи, как он зарабатывал на жизнь, которую не вёл, и кто он вообще такой. Что за человек и сколько гнили у него было в душе.       Она осталась рядом несмотря на дурацкое поведение и его хмурый и побитый вид. Не испугалась и продолжала спрашивать, всё ли у него хорошо. Что это значило? Она переживала за незнакомого человека, во что Илья не верил? Она преследовала какие-то свои цели, что было парню ближе или было что-то другое, о чём он не позволял себе думать, но что угольком теплилось где-то в груди?       — Похоже, что всё хорошо? — проворчал он в ладони и потёр лицо. Было всё ещё стыдно смотреть в глаза людям рядом. Он тут лишний. Белая ворона тоже ворона, Дима прав, но как же она выделялась среди черно-серых оттенков. Наверняка и каркала как-то иначе и без перьев была.       Девушка вновь усмехнулась.       — Нет, — призналась честно. — Похоже, что у вас проблемы.       Илья поднял на неё вопросительный и недоумевающий взгляд.       — Вы заблудились, — улыбнулась она ему и протянула маленькую ладошку. — Меня зовут Кристина.       Илья не понял к чему это, но, видимо, с ним хотели познакомиться. И вроде бы стыд и собственная неловкость в общении со слабым полом были, а вроде как и ладонь хотелось пожать, ведь с ним хотят познакомиться.       Или нет?       — Илья, — буркнул он и сжал маленькую, тёплую ладошку, которая показалась настолько хрупкой, что рукопожатие могло бы её травмировать. Она была размером с котёнка и приятно чувствовалась в руке. Странное ощущение. Тёплое и неловкое.       — У меня старший брат недавно из Сирии вернулся… двух пальцев лишился на руке. Среднего и безымянного, — вдруг рассмеялась Кристина. — Теперь ходит как рокер и называет себя металлистом ибо ещё и осколок в спине, который доставать почему-то не хочет. Вроде и не мешается даже, — ещё пару раз хихикнула и вдруг нахмурилась. — Когда его друзья с дуру петарды запустили, пока мы праздновали возвращение, он в истерию будто впал… я-то быстро смекнула что к чему, а вот друзья… друзья его всегда придурками были.       Илья не понял к чему это она, а вроде бы и понял, но диалог не знал как поддержать. Простым понятливым «ммм»? Вроде как и понятно всё, а слов не было. Всё, что мог парень — это смотреть на неё и ждать продолжения её слов.       — Я как вас увидела, Илья, сразу брата вспомнила. Вы тоже военнослужащий, что не так давно приехал домой, да? Вы не очень похожи на грибника, уж простите за такое сравнение…       Илья сразу отвернулся, переводя задумчивый взгляд с девушки на дорогу рядом. Проводил взглядом несколько автомобилей и опустил глаза на асфальт под ногами. Что отвечать на такой вопрос? Врать? Но ведь и так понятно, кто он такой. Но девушка, кажется, решила проблему за него, заговорив вновь.       — У меня брат со школы армией и службой бредил. Как только школу окончил, сразу в армию сбежал и вот не вылезает из формы до сих пор, — продолжила говорить она, вновь привлекая к себе взгляд болотных глаз. — Двух пальцев лишился, а всё равно планирует вернуться. Уже не знаю кем, — усмехнулась и пожала плечами. — Я из-за него в военную психологию пошла, вот учусь. Скоро работать буду…       Из Ильи мигом выдуло абсолютно всё. И мысли, и ощущения, и эмоции. Он превратился в холодный остроугольный камень без мыслей и чувств.       Ёбаный психолог — вот кто эта Кристина. И это многое объясняло. Это вообще молниеносно всё объяснило Илье, что первым, что ощутил после секунды тишины — это ярость.       — Теперь всё понятно, — сказал он и встал. — Подопытный нужен…       — Что? — недоумённо спросила Кристина. — Нет! С чего вы вообще это взяли?! Я просто…       — Овца, блядь, тупая, — добавил следом, не дав договорить девушке и наконец-то в очередной раз взглянул на неё, больше не видя в ней ничего милого. Вновь лицо после жаркой ночи с его ребятами. — Знаешь кто ты? — спросил спокойно, глядя прямо в глаза девушке. Та промолчала, глупо хлопая ресницами. — Ты просто мясо для ебли.       Кристина приоткрыла рот, видимо, чтобы что-то сказать, но по итогу умно промолчала.       — Не хуй мне мозги ебать. Я живу в ажуре, в отличие от тебя. Как минимум, меня не выебут, если я сунусь к чужим людям в голову после месяцев в аду, — хмыкнул и заметил непонятную эмоцию на чужом лице. Ни то отвращение, ни то грусть. — А вот тебя выебут. Знаешь, сколько я таких как ты видел отъебанных? Хочешь в голове моей покопаться? Я тебе расскажу, что тебя может ждать, если ты решишь помогать бедным воякам, — не унимался Илья, желая задеть её как можно глубже и больнее. И тормозов уже не было. — Тебя ждёт только то, что видеть в тебе будут кусок мяса и пару дырок, чтобы присунуть. Но никак не психолога. Ты баба. А баба — это мясо для ебли. Хочешь помочь нам? Научись отменно раздвигать ноги. Там это точно оценят. Глядишь, успокоишь чью-то беспокойную душу. Это я тебе говорю как тот, кто с места боевых действий не вылезает уже как двенадцать лет. Вы, лярвы, нужны только для того, чтобы вас ебать. Мы и без психологов отлично справляемся со своими проблемами.       Кристина отвела взгляд. А Илья сказал ещё не всё.       — Манда проссатая. Здравия твоему брату.       А вот теперь, кажется, всё.       Плечи Кристины задрожали. Она начала плакать, а Илья фыркнул и похромал дальше от остановки, чувствуя себя не на шутку заведённым данной встречей.       Откуда в нём вообще взялось подобное мировоззрение он не до конца понимал. Он-то сам в женщинах не видел ровным счётом ничего, когда те попадали в область его зрения. Илья не мечтал выебать каждую, он даже вскользь не хотел этого, будто действительно импотент. А тут столько гадостей наговорил будто он первый из первых, кто бабу под собой фиксирует, чтобы поменьше трепыхалась и ебёт её на сухую, используя только собственные слюни как смазку. И мерзко от своих слов ему не было. Сказал и сказал, подумаешь, Кристина будет в следующий раз знать, как правильно подходить к таким, как Илья, людям и что им стоит говорить, а что не стоит. Да и в целом он у себя в ЧВК за столько лет ещё ни разу не видел женщину психиатра или психолога. Наверное, не зря? Да и сам парень понял, что не стал бы говорить с бабой. С мужчиной как-то попроще.       Оставив Кристину позади себя, Илья пошёл куда глаза глядят, щурясь от нещадно палящего солнца и хромая на больную ногу. Куда идти — не знал. Сколько идти — загадка. Идёт ли он правильно — остаётся только надеяться. Но город был не таким уж и большим. К ночи он обязательно должен будет хотя бы приблизительное место увидеть, чтобы понять, что он двигается в верном направлении.       — Ебучее животное, — вспомнил котёнка, из-за которого начался переполох, и пошёл туда, откуда пришёл, надеясь, что вернётся к ветеринарной клинике, а оттуда начнёт уже новый путь.       И, найдя клинику, подумав, а не зайти ли и не проведать котёнка, Илья плюнул на него и пошёл в другую сторону, стараясь не смотреть на людей вокруг и слиться с толпой, хоть это и было почти непосильной задачей, так как днём людей вокруг было полно, а если их полно, то Илья предположил, что находился он в центре. От такой информации ни холодно, ни тепло, но теперь он хотя бы точно знал, где располагался центр. Вдруг заблудится ещё раз, будет хотя бы знать в какой стороне что расположено, если сейчас с первого раза не двинет в нужную сторону.       По пути Илья купил сигареты и зашёл в аптеку, купил себе трость с обезболивающим, которое у него почти закончилось, а ещё в придачу снотворное, чуть не накричав на фармацевта из-за того, что нет какого-то там рецепта на что-то более мощное. Но на злость будто бы не осталось сил. Всё, что мог делать Илья, это скучать и ненавидеть себя от того, как повернулась жизнь. И ладно бы три месяца, это не так много, но парень жил в моменте, не видя будущего. И момент казался сплошной чёрной полосой, которая была хуже самых болезненных незаживающих ран, потому что страдал Илья не только телом, но и разумом. И это теперь считал худшей болью.       Понравился он Кристине, конечно. Будто такой, как Илья, мог бы кому-то понравиться. Кому он, урод, вообще мог быть симпатичным? Кому он нужен такой? Что он умел, чтобы быть полезным в мирной жизни? Насколько был спокойным, чтобы решать бытовые проблемы без вспышек агрессии. Что вообще такое отношения и как в них крутиться, чтобы кто-то так рисковал рядом с ним, терпя его и обучая как быть? Никому. Никто не хотел бы себе рядом такого человека, как Илья — так он себе говорил, пока плутал по улицам города. И от этого было крайне паршиво. Лишившись своего стада, Илья нуждался в собратьях рядом. В общении с ними, в поддержке, которую ему по-свойски оказывали, в защите.       И ещё Илья нуждался в тепле. Даже не зная, что это и как ощущается, он понимал, что его не хватало. Какого-то более тесного общения, открытости, привязанности. Все те люди в фильмах такие счастливые, когда есть кого любить и их любят в ответ. Что это вообще такое за чувство, что оно мелькает везде, где только можно? Неужели настолько сильное и приятное?       Илья на гражданке пару недель, а уже все мозги высосаны. Тепло, опустошение от одиночества, спасение блохастого куска дерьма. Пора приходить в форму, он расклеился. Вернётся он в строй и кому он уже таким будет нужен? Илье было нужно не тепло, а привычная ему жизнь среди холода металла и жара огня. Работа, адреналин — всё то, что он оставил. И топая в сторону дома, до куда добрался он лишь к вечеру, понимал, что эта спокойная жизнь его рано или поздно сломает. Так или иначе. И с ней нужно было кончать.       — О, привет! — раздался знакомый голос и Илья понял, что вот со спокойной жизнью и покончено. Мечты сбываются.       — Ты меня преследуешь? — рявкнул Илья вместо ответного «привет» и резко развернулся, встречаясь взглядом с янтарными глазами напротив. И взглянув в них снова, растерял всё раздражение.       — Да нет, — отмахнулся Женя. — Я живу в этом же подъезде. Вот так совпадение, да? — рассмеялся и улыбнулся, глядя без страха прямо в глаза Илье. — Я тебе ещё ночью хотел сказать об этом, но ты уже слушать не стал.       Илья сморгнул потрясение и удобнее обхватил трость.       — Ага, просто заебись, — протянул и фыркнул, поднимая взгляд с янтаря напротив к деревьям в свете закатного солнца, что на листьях играло почти тем же янтарём, что и в глазах напротив. — Чего хотел?       — Как котёнок? — спросил сразу и Илья почти что расстроился от такого вопроса. Будто какие-то его ожидания, которые он сам себе не озвучил — разбились о реальность. Что Жене нужен котёнок, а не Илья. Будто могло быть иначе.       — Отвёл его в эту… клинику для животных. Плохо ему было. Еле живой, — вздохнул и умыл лицо ладонью. Хотелось сесть. И курить хотелось ужасно. Достал сигарету, поджёг её и блаженно затянулся, втягивая щёки и прикрывая глаза. — Три дня стационара.       — Бедолажка. Недавно на свет появился, а уже так настрадался.       Илья обвёл Женю недовольным взглядом, будто не на человека смотрел, а на нудную птицу, что сидела рядом на ветке и порола чушь, действуя на нервы. Его сердобольность отчего-то раздражала.       — Я уверен — ему похуй, — сказал своё мнение и ещё раз затянулся.       — Почему ты так думаешь?       Илья раздражённо ощерился.       — Да потому что это тупое животное, которое не понимает, что такое повезло и не повезло. Они всё принимают как ёбаную данность. Страдает, но хуй он этого не понимает, — пожал плечами и стряхнул пепел. — У нас разные ступени в эволюции. И разума у них нет для твоих мыслей.       — Ну всё равно это как-то… — замялся Жека, опуская взгляд в землю. — Ладно. Спасибо, что отвёз его к врачам.       — Ага, я ему передам, что ты волновался, — закатил глаза парень и вновь поднёс сигарету к губам под внимательный и пристальный взгляд Жени. — Чё?       Взгляд мигом вновь упал на землю.       — Ничего…       Илья не понимал откуда рядом с Жекой столько раздражения и в то же время любопытства. На него хотелось смотреть и о нём хотелось что-нибудь узнать. Но парень стоял и молча курил, среди тишины вечернего района.       — А где жена?       Вопрос возник за секунду и за секунду прозвучал, даже не пройдя путь от зачатка мысли до выхода изо рта. Вылетел как искра и Илья даже прикусил себе кончик языка за такую поспешность и глупость.       Жека смущённо засмеялся, почёсывая затылок.       — Как сказать… — вздохнул тяжко и взъерошил волосы на голове. — Развелись сразу, как Игорь родился. Ну не сразу, там через год где-то…       — Почему?       Жека взглянул на Илью и нахмурился, видимо, обескураженный вопросами. А Илья ждал ответа, потому что ему было любопытно.       — Не сошлись характерами, — ответил хмуро и пригладил взъерошенные волосы на голове.       — И ребёнка тебе скинула? Ну ты лох! — усмехнулся и выкинул бычок в сторону урны.       Жека посмурнел.       — Я люблю своего сына…       — Ну да, — кивнул Илья, будто понимал, о чём говорит. — Слышал с бабами дети пидарасми растут. Твой вон ничё так, солдат любит, как я помню.       Женя окончательно загрустил и причины этого Илья не понимал. Неужели из-за жены так? Всё ещё любит её? Дурак. Илья вот никого не любил. И как понял это, тоже загрустил.       — Что вечером делаешь? — спросил Женя, выдернув парня из своих мыслей.       — Пытаюсь домой попасть, как ты можешь заметить.       — Ну а потом? Не хочешь выпить?       Илья подозрительно прищурился, глядя на Женю рядом. Ему даже показалось, что послышалось, но Женя так выжидающе смотрел, что явно ожидал ответа.       — А не боишься меня? — не зная зачем, спросил Илья. — Может, я буйный, когда пью.       — Выпить, а не напиваться… — поправил самого себя и Илья выгнул губы в подобии улыбки. Так пить Илья не любил. Уж если пьёт, так в слюни. Но, может, стоит попробовать и вот так вот? Чуть-чуть, на пару с незнакомым человеком, которого знал двенадцать лет назад? — Я не настаиваю. Просто предлагаю. Я угощаю. И нет, я тебя почему-то не боюсь, хотя человек ты… не особо приятный в общении. Но знаешь там, старые знакомства и всё такое…       Неужели Жеке настолько хотелось обрести в лице Ильи знакомого, если не друга? Но нужно ли это было самому Илье?       Вопрос, на который он не мог ответить. Вроде и да, а вроде и Женя был неоднозначным.       — Повод узнать друг друга лучше? — предположил он и Женя улыбнулся с кивком головы. Илья вздохнул, осмотрел парк, припаркованные авто и тяжело вздохнул, не имея причин сказать «нет». Он устал, очень, и на этом всё. Но раз Женя угощал и они жили в одном подъезде, то почему нет? Вдруг Жека нормальный мужик, с которым Илья сможет даже дружить? — А ребёнок где?       — У бабки на даче пока. У меня работы полно.       — Ладно. Давай выпьем.       — Отлично! Тогда скажи мне, какое пиво ты пьёшь, я сбегаю, куплю.       Илья пожал плечами, без понятия, что он пьёт. И, не имея возможности ответить на вопрос, сделал так, как всегда делал:       — То же, что и себе возьми.       — Договорились. Тогда я схожу, а ты минут через… сорок приходи ко мне. Шестой этаж, на двери в квартиру будет висеть наклейка с рисунком самолёта внизу. Это Игорь наклеил. Звонка нет, цифр тоже.       — Угу, — буркнул Илья, даже не понимая, что он делает и во что ввязался. Но вроде интересно.       Общение.       — Буду ждать, — широко улыбнулся Женя и пошёл в другую сторону, явно довольный тем, что на просьбу ответили согласием. А у Ильи счастья ни грана. Только куча непонятных ожиданий и янтарь перед глазами.