Жизнь — не игра

Нат после матча, как обычно, задерживался в душе дольше остальных. Голова изрядно гудела из-за недавнего оглушающего рёва толпы, а мышцы отвратительно ныли. Горячая вода отдавалась в теле приятным покалыванием. Разум медленно очищался, переводя усталость в умиротворение. Скоро он уже будет в Нью-Йорке продолжать свою работу и зависать с Ро. Плюсом, в ближайшее время планировался какой-то банкет в честь ежегодного вечера казино. Итиро писал о нём ещё неделю назад. На данный момент оставались известными только время и место проведения. Нат, как правая рука Молодого лорда, обязан будет присутствовать в любом случае, хоть он и до смерти не любил подобные мероприятия. Снаружи, за душевой кабинкой, неожиданно послышался какой-то грохот, будто кто-то ударился о шкафчик. Нат тут же подумал о Жане и выбежал из под воды, наскоро обмотавшись полотенцем, даже не вытираясь. — Наконец соизволил выйти, — холодно улыбнулся Рико, словно в знак приветствия. — Не думал, что ты такой чистюля. — Что тебе опять надо? Где Жан? — скучающе осведомился Нат, скрывая волнение за партнёра. Он знал, что честь пообщаться один на один с Рико выпала ему за «заслуги» на игре. — Ты — полный идиот. Тебя не раз предупреждали, чтобы отдавал пасы мне перед воротами. Ты ослушался, Натаниэль, теперь тебя ждёт наказание. Если твой интеллект выше, чем у кактуса, то должен был это предвидеть. Переодевай своё рваньё, жду у входа. Обычно Ната подобные запугивания не трогали, и Рико это знал. Однако сегодня что-то было иначе. Излишняя неподдельная уверенность в голосе у Мориамы заставляла немного волноваться. Возможно он себя накрутил, но сердцебиение всё равно не унималось. Рико всю жизнь был заносчив, но когда реакция на его выходки у жертвы отсутствовала, тут же терял какой-либо интерес. Ублюдок давно уже должен был уяснить, что до избиений Натаниэлю дела не было. Следовательно, его сегодня ждали не побои, а нечто хуже. Стараясь отгонять навязчивые мысли, Натаниэль переоделся и покинул раздевалку. В любом случае, побои это или нет, надо просто переждать. Они петляли по тёмным коридорам, пока Нат не оказался в той части Эвермора, где ещё не находился ни разу. — Где мы? Место никак не отличалось от других, но по направлению их пути можно понять, что это — какая-то необжитая часть. Не было слышно даже отдалённо голосов, в то время как жилую часть постоянно наполняли различные звуки. — Твоя проницательность поражает. Раз ты такой догадливый, отчего ж не доходит, что слушаться надо? Сегодня спонсор приезжал посмотреть на меня, лицо команды «Вороны» и экси в целом. Я потерял из-за тебя около полумиллиона долларов. А остальные лишились комплекта новой формы и обуви. Надеюсь, сейчас ты осознаешь свою ошибку, — вкрадчиво проговорил Рико, прежде чем отворить дверь рядом с ними. — Хозяин, мы пришли. — Вы долго. Ничего же не произошло? — холодно осведомился Тэцудзи. — Нет, дядя, — поклонился Рико, пропуская Натаниэля вперёд. Как Нат понял по стерильному запаху, это помещение являлось одним из кабинетов их командного врача. Неудивительно, что он тут ни разу не был — таким как Натаниэль и Жан медицинскую помощь не предоставляли. В их комнате просто валялась аптечка, в которой можно было найти всё: от жаропонижающих до хирургических игл. Однако поскольку все Вороны жили в Гнезде, не имея прав покидать его, здесь требовалось наличие возможности оказать различную врачебную помощь в любой момент. По этой причине в одной из частей здания находилось около пяти врачей нескольких специальностей. Среди них: травматолог (основной, который выезжал с ними на матчи), хирург, невролог, гинеколог (специально для девушек) и ЛОР. Каждый из них был по уши подкуплен, чтобы после проверки тел игроков вслед за побоями никуда об инцидентах не докладывать. Однако, несмотря на это, врачи были высоко квалифицированы и качественно выполняли свою работу. Нат знал это от других Воронов и не мог ни подтвердить ни опровергнуть их слова. Сам-то у врачей он в жизни не был. В детстве — семейный доктор, подкупленный отцом; в бегах алкоголь служил обезболивающем; в Эверморе только Жан заботился о нём; в Нью-Йорке — также семейный доктор только уже Мориам. В комнате зажёгся свет. Именно тогда Натаниэль и понял, в каком именно из кабинетов они сейчас находятся. Напротив него возвышалось гинекологическое кресло. Сразу заметно не было, но на подколенниках (места, куда обычно пациентки кладут свои ноги) и подлокотниках имелись ремни, по-видимому, для насильного удержания человека. — Интересно, ты в отца своего непокорностью пошёл? — подал голос Тэцудзи, который был в курсе о разладе между семьями, поднимаясь из-за врачебного стола. — Ну, чего молчишь? Язык проглотил? — Я не считаю обязательным отчитываться перед побочной ветвью. Лица как Младшего, так и Старшего Мориам буквально сперва побелели, а потом побагровели от ярости. Тэцудзи ударил своей тростью прямо по коленям Ната с такой силой, что тот непроизвольно повалился на пол. Как только это произошло, Рико моментально повязал его руки за спиной, поднял и с поразительной лёгкостью посадил на кресло, где ремнями закрепил уже ноги. Поначалу Натаниэль пытался брыкаться, но из-за боли от предыдущих побоев и игры даже малейшие движения давались с трудом. Тем более стоило Тэцудзи только заметить попытки сопротивления, как он сразу же врезал тростью ещё раз. “Я не верю, не понимаю”, — мысли мелькали в голове, отказываясь сосредотачиваться на происходящем. Безумие накрывало его с концами. Картинка перед глазами поплыла, смазываясь из-за белой пелены, когда с него стянули спортивки. Шок сменялся на ярость и обратно. Безвыходность ситуации являлась настоящих абсурдом. Надо было срочно что-то предпринять, но что? — Почему же ты внезапно присмирел, Натаниэль? Где же твой знаменитый буйный темперамент, унаследованный от отца? — мерзко оскалился Рико, покидая помещение. — Отъебись, мразота, — процедил Нат сквозь стиснутые зубы. Дверь хлопнула, закрывшись. В тишине столь громкий звук больше походил на взрыв. Натаниэль остался со Старшим Мориамой один на один. — Теперь осознаёшь свою никчёмность? — отвратно кривя губы в подобии улыбки спросил Тэцудзи. — И ты тоже отъебись, — прошипел Нат, смотря прямо в глаза своему кошмару. — Ох, дорогой Натаниэль, я думаю, мы ещё не так близки, чтобы ты мог позволить себе неформальное общение. Так и не понял, как стоит держаться рядом с уважаемыми людьми? — холодно проговорил Мориама, расстёгивая ремень на брюках, чтобы их приспустить. — Ты, блядь, считаешь себя уважаемым человеком? Тебя можно похвалить исключительно за создание экси, а в остальном что? Пока ты можешь только вызывать у других страх, что значит точно не уважен… Тэцудзи резко дёрнул рыжие волосы, притягивая лицо парня впритык к своему, и гнилое дыхание ударило по носу: — Знаешь, твоя непокорность мне по вкусу, но всё же совет: при условии, что будешь послушным, тебе придётся не так больно. К слову, если хоть одна живая душа, помимо твоего партнёра, узнает о сей неприятности, тогда то же самое будет ждать и Жана. Полагаю, ты этого не хочешь. Я прав, Натаниэль? “Неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность, неприятность…Это — простая неприятность. Мне неприятно, значит это — неприятность. Всё правильно. Я сам виноват в случившемся, поэтому это и называется неприятностью, как получить плохую оценку в школе. Неприятность. Всё правильно.’’ Внезапное слабоумие заглушило омерзительную реальность. Нат слышал хлюпанье, шлепки, стоны, крики, шёпот, какие-то голоса, но не мог определить ни что говорили, ни кто говорил. Возможно, кричал он сам. Кто-то касался или что-то касалось его нежную кожу на бёдрах и торсе. Даже не просто касалось, а царапало, трогало, щипало и щупало. Внутри него что-то было, видимо, та самая неприятность. Иначе, что ещё он мог ощущать. Внизу, вроде, было влажно или мокро, а может и склизко. Антисептический запах в кабинете смешался с каким-то металическим. Наверное, так пахла кровь. Но ярче всего по носу бил аромат цветов каштана, что было странно, ведь рядом ни одно дерево не росло. Он не смотрел, его глаза были зажмурены так, что вскоре начали болеть. Не было ни одной части тела или органа, который был бы в норме. Лицо намокло то ли от пота, то ли от слез. Нат не плакал, глаза слезились от боли. Было жарко, обжигающе жарко. Он не чувствовал время, каждая секунда равнялась часу, а час — секунде. Натаниэль сгорал, ещё немного и его кожа начнет обугливаться. Именно так он себя чувствовал. В одно мгновение весь хаос унялся. Стало тихо, но Натаниэлю могло только так показаться, потому что стук собственного сердца оставался неизменно гулким. — Запомни, — невнятный голос в голове отдавался раскатами грома, — Натаниэль, ты — наша собственность до истечения контракта. Не смей более поступать, как вздумается. Мне кажется, урок ты усвоил. Рико сообщит Жану, что тебя надо забрать, или не сообщит. Вообщем, лежи, ты хорошо поучился. Свет погас. Вновь послышался звук хлопка дверью. А может быть на этот раз и настоящий взрыв, после которого помещение погрузилось в омертвляющую тишину. Натаниэль молча слушал биение сердца, которое окутала тьма. Его лицо было мокрым от пота. С глаз с тех пор больше ни сошло ни единой слезы. Пространство полностью погрузилось в тишину. Но неожиданно спустя какое-то время комнату вновь наполнили звуки. “Что это? Смех? Это мой смех? Почему я смеюсь? Почему я до сих пор здесь? Где Жан? Надо встать и найти его. Почему я не могу?” Нат не заметил, когда успел уйти в себя. Разум уносил далеко в прошлое, решая попутешествовать по воспоминаниям. Натаниэль, как только попал в Эвермор, пообещал себе, что отныне ему больше никто не посмеет сделать больно или как-либо морально навредить. Забавно, за все семнадцать лет своей жизни Нат ещё никогда не чувствовал столько “грязи” на теле. Впервые он нарушил данное слово. Смешная ситуация? Получается, да, иначе парень бы не смеялся сейчас до слёз и боли в животе, до абсурда и сумасшествия. Когда окружающий ад перестал обжигать душу, Нат не заметил. Ощущение, словно из него сначала вытащили все органы, а потом запихали обратно через рот, не покидало его. Тело ломало, голова раскалывалась, кончики пальцев не чувствовались в принципе. До сих пор Натаниэль продолжал винить себя, не пытаясь дать рациональную оценку случившемуся. “Это я виноват. Моя, блять, вина. Я же мог остановиться, мог позволить забить этому гандону.” Терзания и самобичевание продолжалось, пока в кармане штанов, которые валялись где-то в углу, не зазвонил телефон. Встать и ответить на звонок было невозможно, пришлось разговаривать через смарт часы. Как и ожидалось, его искал Жан. — Где ты нахуй?! Я тебя уже пару часов ищу! — Завопил взволнованно Моро прямо в микрофон, отчего в ушах зазвенело. — Забери меня, я в кабинете гинеколога. Спроси у девушек, где он, — обычно звонкий, энергичный голос звучал до того безжизненно, что Нат аж сам его не узнал. — Господи… — Выдохнул Жан на французском и сбросил. Моро влетел в комнату примерно через четыре минуты. Его глаза горели страхом и обуявшим сознание кошмаром. — Что здесь… — Начал было он, но Натаниэль не дал ему договорить. Желания вспоминать только кончившееся сумасбродство отсутствовало совершенно. — Прошу, развяжи мне руки, я должен ответить Итиро, — практически бесшумно проговорил Нат, пытаясь воссоздать на своём лице нечто, отдалённо напоминающее улыбку. — Он звонил, — подтвердил Жан, внешне уняв панику, после чего взялся за дело, — спрашивал, где ты. Я соврал, что тебя наказали, отобрав телефон. — Блять, Жан, ну и на кой черт? — Простонал Нат, разминая кисти рук после ремней. — Он же сейчас разборки устроит. — Не устроит, пиши давай, — решительно сказал Жан и добавил тихо себе под нос, намекая на севший голос. — Только не звони. — Спасибо, без тебя понимаю. Натаниэль аккуратно, с удивительной осторожностью натянул свою одежду на липкое тело. На экране блокировки телефона после включения высветились уведомления о четырёх пропущенных вызовах от Жана и шести от Итиро. Плюсом пришло порядка пятнадцати сообщений в сумме от обоих. Нат недолго думал над ответом, ведь сообщения Ро он даже не прочитал. “Привет, сорян, что пропал. Сегодня-завтра скину подробный план действий по поводу Фёдорова. Я уверен, твои гаврики с ним справятся. Меня пару дней не будет, хочу остаться в Эверморе и потренироваться.” Отклик Ро в виде звонка последовал незамедлительно. Нат сбросил, переведя телефон в авиарежим, и посмотрел обессиленным взглядом на Жана: — Меня пару дней не будет, надо побольше поработать. — Хорошо? — Кивнул Жан немного неуверенно. Нат вместо пояснения просто пожал плечами. Попытка подняться с места обернулась агонией всех мышц. “Мило, кажется, этот уёбок меня порвал.” Вскрик хотел было уже сорваться с губ, пришлось резко прикусить язык до осязания солоноватого вкуса крови во рту. Нельзя выглядеть слабым в присутствии Жана. Моро был выше, выглядел сильнее за счёт более мускулистого телосложения, но уже давно отчаялся и перестал бороться за свою судьбу. Как моральное, так и физическое насилие, царившее в этом гнилом месте, подавили его достаточно бойкий характер, подчинив себе и сломав окончательно. Жан начал медленно пропадать. Вокруг тем временем находились точно такие же потерянные души, то есть шансы найти среди них своего “спасителя”, можно сказать, равнялись нулю, а если ещё и учесть положение Моро в команде (вещица-игрушка, купленная для Рико), то процент вовсе уходил в минус. Какая-либо надежда навсегда покинула изнеможденное сердце. Но вот, в его жизни появился Натаниэль и уверено заявил: “Я выкуплю тебя у Мориам, обещаю. Я без понятия, сколько времени это займёт, поэтому пока ты можешь только верить мне на слово.” Нат стал той самой надеждой, которой так сильно на хватало. Поэтому тяжёлый груз ответсвенности свалился на его плечи. Однако парень не жалел о своём выборе, ведь ощущение собственной нужности и пользы являлось чем-то необычным и особенно приятным. Единственное, что приносило отрицательные эмоции, даже войдя в привычку, — сокрытие боли как моральной, так и физической. Итиро в этом плане был ближе. При нём боль, доставляемая только Воронами, оставалась под запретом для обсуждения. Натаниэль запрещал расслабляться самому себе. Доказать свою самостоятельность и независимость было важнее, чем что-либо ещё. Если бы Ро узнал, тот тут же бы разобался со всеми проблемами. Тогда Натаниэль и начал бы считать себя слабаком. “Уметь показывать свою слабость — сила,” — услышал он в детстве от учителя в школе. Слабости есть абсолютно у каждого человека. Кто-то намеренно оголяет их, дабы вызвать в окружающих жалость; другие, в свою очередь, скрывают их где-то глубоко внутри, охраняя, как самое драгоценное сокровище. Нат ещё в те годы имел иное мнение, нежели его учитель и за прошедшее время только убедился в своих изначальных суждениях. “Сильный не тот, кто показывает свои слабости, а тот, кто может их осознать, принять и справиться с ними в одиночку.” Сохранять в тайне проблемы, по сути, гораздо труднее: следить за языком, за телом, за мимикой, за движениями, а главное — за тем, какую маску надеть перед человеком. А чтобы всё это провернуть, требовалось приложить гораздо больше усилий, нежели просто оставаться самим собой. Если бы не его самоличная обязанность, Натаниэль не полз бы сейчас по коридору, кое-как волоча ноги. Жан, вроде, уже привык к мазохизму со стороны партнёра, но в этот раз тот перешёл все допустимые границы. — Какого хера ты творишь, ребёнок безмозглый? — Вскипел Моро, когда до двери в комнату оставалось всего несколько метров. Задачу спуститься с небольшой лесенки Нат с треском провалил, не рассчитав возможности, и скатился кубарем. Нат предпочёл ничего не отвечать. Тело, как и голову терзала боль с изнеможением, а тут ещё и распсиховавшийся Жан, который даже не думал останавливаться: — Что я тебе говорил? Научись просить ебучую помощь хоть иногда. Или просто принимай, когда её добровольно предлагают. Почему я постоянно должен за тебя переживать? Мои нервы совсем не ценишь? Да не нужно было, чтоб о нём заботились. Он никогда не просил о подобном, наоборот только отговаривал. Так по какой же причине его сейчас упрекают? Нат наоборот осаждал тех людей, кто проявлял больше внимания, чем требовалось. Таких существовало немного. Жизнь периодами напоминала ад, но это его ад. Он не простит себе, если вдруг утянет в недры кого-то за собой. Воспринималось это, как отмывание от отцовских грехов. Однако Натаниэль даже ничего не совершал, это был его отец. Натан заставил страдать многих, больше всех остальных маму Ната, свою жену. Но Мэри никогда не посвящала сына в переживания, решая не только свои проблемы, но и его самостоятельно. Тёмной стороной её мира она поделилось только тогда, когда Нат достаточно вырос и то из-за необходимости, потому что они пустились в бега. Ни Жан, ни Итиро, ни кто-либо ещё не принадлежали к роду Веснински. Их не должна была касаться его поганая жизнь. Натаниэль знает, что рискует; знает, что его ждут наказания; знает, что будет больно, но он больше не позволит никому помыкать собой. Никому, кроме отца. Почему так происходило, парень не понимал, он просто не мог ослушаться приказов монстра. Хотя такому тоже рано или поздно придёт конец. Нат не понял отключился ли или просто слишком сильно задумался. Как оказалось, когда разум сфокусировался на настоящем, Жан всё ещё истерил, иногда неосознанно переходя на крик: — Или тебе кажется, что я о многом прошу? Я согрешил где-то что ли? Ты вообще слушаешь меня? Для кого я сейчас распинаюсь? Поч… “Я в порядке, для него я всегда буду в порядке.” — Хватит… — “Чёрт…” Надломленный, тихий, еле слышимый голос эхом прокатился по коридору, отскакивая от стен. Нат хотел сказать это с твёрдой уверенностью, как обычно, но забыл про своё состояние. Жан застыл с приоткрытым ртом. Он никогда не не ожидал услышать у Ната подобную интонацию, поэтому замер от неожиданности. Моро уже так привык к стержню внутри Натаниэля, не считая, что тот может дать трещину. Осознание собственной ошибки заставило моментально взять себя в руки: — Рот закрой, не то муха залетит. Я заебался немного — игра тяжёлая была. Хочу на ночь съездить куда-нибудь, развеюсь хоть. Не теряй только, я потом сразу к Ро. Жан так и остался стоять в ступоре, однако рот всё же прикрыл. Нат, пользуясь моментом, быстро, насколько позволяли силы, пошёл в их комнату за ключами с барсеткой и принятием душа. Оказавшись на месте, Нат сразу же ринулся в душевую и закрыл за собой дверь. Жан, если бы хотел, то кучу раз бы уже догнал еле передвигающееся тело. Думать о том, почему их диалог получил печальный исход, не хотелось. У всех очевидно сдали нервы. В любом случае, они обязательно решат всё позже. Нат с черепашьей скоростью стягивал с себя одежду, стараясь не задевать ссадины. Вонючие, будто сальные тряпки полетели в мусорку. Натаниэль развернулся, но кое о чём забыл: крупное зеркало во всех деталях показывало изуродованное шрамами грязное туловище, плюсом покрытое царапинами и синяками, на котором можно было заметить засохшие кровь и сперму. Голубые глаза впились в отражение. Они замерли, словно застеклились, смотря в одну точку. Раньше Нат не понимал, как может быть возможным ни о чём не думать. В голове постоянно находились какие-то мысли. Ведь, если человек не думает ни о чём, то не думает в принципе. Его разум всегда вёл диалоги с самим собой: рассуждал, спорил, протестовал, убеждал. Это не было проблемой, точно также жили ещё несколько миллиардов человек на планете, Нат был уверен. И только в настоящий момент стало ясно значение “ниочемнедумания”. Натаниэль пожирал взглядом своё отражение, которое в ответ одаривало его таким же обезумевшим взором. Не чувствовалось ни спокойствия, ни волнения, вообще ничего. Существовал только он и его фантомный клон за стеклом, гипнотизирующий сознание своим мерзким видом. Послышался звон стёкла, пока перед глазами всё ещё стояла отвратная картина с зеркалом. Опять стало больно. Неприятные ощущения отдались жжением в костяшках пальцев. Нат посмотрел вниз и заметил капли крове на плитке, а сам он застыл посреди осколков, разлетевшихся по полу. Опять звуки. Смех? Это его смех? Звон в ушах, какой-то грохот. Надо вымыться, смыть всю эту грязь. Надо сделать хоть что-нибудь. А смех тем временем не замолкал, продолжая литься изо рта, плавно перетекая в утробное мычание. Что с ним происходит? Этот и есть то самое прекрасное безумие? Нат, казалось, наблюдал за происходящим со стороны, пока его материальное тело тихонько выло, сидя в осколках на полу. Внезапно послышался мощный звук удара. Жан выбил дверь, да так и замер на пороге с широко распахнутыми глазами. “Нельзя, чтобы он видел меня в таком состоянии”, — промелькнуло в затуманенном разуме. На Ната моментально, как по щелчку пальцев, снизошла ясность реальности. — Зеркало разбилось, я уберу, — прошептал Натаниэль, поднимаясь с колен. Требовалось чуть больше секунды, чтобы окончательно прийти в себя. — Нат… — Жан приблизился к нему. Стекляшки под ногами захрустели. — Я в порядке, а вот наша ванная нет, — голени и ладони рассекали мелкие порезы от осколков, некоторые впились в кожу, желая доставить ещё больше боли. Из особо глубоких ранок можно было заметить тоненькие струйки крови. — Давай для начала я возьму аптечку, починю тебя, а потом уберёмся. Договорились? — Жан с надеждой и мольбой глянул в голубые глаза напротив. — Хорошо, — выдохнул Натаниэль и отправился в спальню. Жан достал аптечку из прикроватной тумбочки, после чего парни расположились на “необжитой” кровати. Прикосновения были так легки и осторожны, что Нат наконец смог позволить себе чуточку расслабиться. На самом деле сейчас он никому не позволил бы хоть как-то трогать своё тело. Никому, кроме Жана и Итиро. Процедура по времени заняла не больше получаса, который прошёл в тяжёлом молчании. Убрав всё на место, Жан неуверенно забормотал: — Нат, прости меня. Я не хотел задеть тебя своими словами. Я переживал и… — Таким образом вывалил свои эмоции на меня, — безэмоциоально закончил за него Нат. — Ничего, я понимаю. Правда, я не злюсь, не обижаюсь, не хочу тебя убить, — пришлось уточнить под недоверчивым взглядом. — Меня Ро уже заждался, так что сразу к нему поеду, учитывая мою скорость. Тебе нужна помощь со стеклом? Натаниэль действительно не винил Жана. Тот всё же не бросил его. Всем в мире требуется время, чтобы прийти в себя. — Всё нормально, иди мойся. Полотенце после горячей воды неприятно покарябало размоченные ранки. Нат всё равно вытерся им насухо, оделся в приготовленные заранее чёрные вещи, чтобы не так сильно было видно кровь, если та вдруг проступит. Выходя из комнаты, он схватил свою барсетку и помахал Жану на прощание. Оказалось, город уже давно погрузился во тьму. Небо украшали тысячи звёзд и огромная серебряная Луна. Стояла прекрасная ясная ночь. Ветерок играл с влажными волосами и комфортно освежал разгоряченное тело. Что было странно, совесть за обман его совсем не мучила. Хотя, всему своё время. Нат просто устал, ему, как и всем, нужно время. Уже из машины он скинул Ро информацию о работе, завёл мотор и отправился в даль по тёмной дороге, местами освещённой фонарями.