***
Натаниэль уже со счёта сбился, сколько раз за прошедшее время его тошнило. Хотя всё, что тот за сегодня съел, было яичницей на завтрак. Сдерживая в очередной раз рвотный позыв, мальчик наконец отвернулся от месива, которое сам же и сделал. Мерзкая вонь била по носу последние полчаса. Перед глазами мелькали картины мясорубки или застывал образ ещё не тронутого детского тела. Когда Нат принимался за дело, ребёнок был уже мёртв, но легче от этого не становилось. Угнетающее ощущение собственной вины и причастности к смерти сдавливало виски, вызывая мигрень. Если бы Ната не надо было обучать, то ребенок остался бы жив. Ведь самому Натану никогда не было дела до всяких бездомных. — Неплохо для первого раза, Младший, — делано усмехнулся отец, когда Нат демонстративно положил нож на место. — Ты быстро справился, похоже, это у нас в крови. Подойди-ка поближе, я хочу тебя похвалить. Не смотря на угрозу, которая сочилась в голосе Натана, малыш всё равно не мог ослушаться своего отца. На самом деле Натаниэль не был паинькой, ему не нравилось выказывать поддельное повиновение. Волевой характер бурлил внутри каждый раз в такие моменты. Но однажды, когда Нат ослушался, прилетело и ему, и, как ни странно, его маме. Такого больше нельзя было допустить, поэтому с того момента Нат перестал давать отпор отцу. — Слушай внимательно и впитывай своим ребяческим мозгом то, что я тебе сейчас скажу, — грозно предупредил Натан, опускаясь при этом на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне, когда его сын подошёл практически вплотную. — С какой бы тщательностью ты не раскроил этого человека, какими бы четкими и отработанными не были твои движения, ты боялся и тебе было противно. Я это видел. Запомни, Младший, тебя зовут Натаниэль Абрам Вес-нин-ски. Ты — мой сын, продолжение этого рода, только поэтому ты не должен даже уметь бояться. Ты это воплощение меня, моя копия, а я никогда не был безвольным трусом. Скажи, что понял меня. — Меня зовут Натаниэль Абрам Веснински, я сын Натана Веснински. Наш род никогда не был слаб, и я не допущу больше ошибок со своей стороны, я никогда не опозорю наше семейство. — Нат не узнал собственный голос. — Можешь быть свободен. Кстати, cо следующей недели за тобой здесь срач больше никто убирать не будет. Одного умения водить ножом мало, надо знать, как правильно прибраться. — Хорошо, отец. — кивнул Нат и попятился к двери на негнущихся ногах. Сил не оставалось уже ни на что. Оказавшись в детской, Нат смог только доползти до кровати, чтобы не повалиться прямо на полу. За окном было еще светло, время едва приблизилось к пяти часам вечера. А Натаниэль уже тогда начал тихо посапывать в своей кроватке. Бледное личико во сне периодически подрагивало и хмурилось. Ему снился тот мальчик, он звал Ната с собой. Убеждая, что там, где оказалась его душа, гораздо лучше, чем в Балтиморе. Натаниэль уже почти протянул свою маленькую ладошку в ответ на приглашающий жест, но его остановила мама. Женщина резко дернула малыша в сторону, и тут он вдруг проснулся. За окном стояла ночь, пугающе чёрная. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Почему я не ем сладкое? Балтимор, апрель, 2008 год. Дом семейства Веснински. “Что сделать с человеком, который первым стал праздновать День Рождения? Убить — мало.”Марк Твен
Это был любимый писатель Натаниэля, и его цитата слишком точно подходила к сегодняшнему дню. Этот праздник никогда не нравился Нату, потому что именно тогда отец не то, чтобы запрещал отмечать его или просто забывал, а наоборот считал своим родительским долгом вытворить какой-то кошмар, который после будет ещё долго приходить к ребёнку в кошмарах. Надежды, что вдруг сегодня что-то поменяется, не было. Все восемь раз творилось чёрт-те что (последние три года, которые он запомнил, — точно), а сегодня внезапно подарок подарят и людей резать не заставят. Смешно. Вставать с кровати абсолютно не хотелось. От мыслей о предстоящем начинало подташнивать. Как назло был выходной, а это значило, что весь день Нат проведёт в доме, который уже давно считал тюрьмой. Школа же наоборот являлась спасением от травмирующего заточения. Пусть он и не дружил ни с кем из одноклассников, пусть с ним никто даже не общался, но только там Нат чувствовал себя спокойно. Дома же всегда был риск попасть под горячую руку отца. Мама в последнее время совсем поникла, постоянно о чём-то размышляла и где-то пропадала. Из-за последнего Натан превращался в беса, который чуть ли не убивал свою жену, когда та возвращалась со своих секретных дел. Нат пробовал поговорить со своей мамой по этому поводу. Он старался убедить Мэри в том, чтобы она перестала так исчезать. А что если в один день безумец воткнёт нож прямо в грудь, или пристрелит с порога? В общем , чем бы мать не занималась, оно того не стоило. Мэри на это лишь печально улыбнулась и сказала тихо-тихо, что она уже начала готовить подарок на следующий праздник своего сына. Такого ответа Натаниэль совсем не ожидал. Он очень удивился, потому что знал, что “подарки” в этой семье может дарить только Натан. Обычно это было оружие, особые уроки или что-то из этой серии. А празднование проходило до сумасшествия мерзко, в программе из года в год сохранялся просмотр видео с камеры наблюдения, на котором пятилетний Нат впервые разделывает человека. Натан при просмотре буквально начинал сиять и причитать "какие Веснински сильные". От этого Натаниэля всегда бросало в дрожь. Из года в год мальчик желал, чтобы этот день быстрее закончился. А сегодня праздник даже ещё начаться не успел. Нат умылся в своей ванной и спустился вниз, готовясь в любой момент столкнуться с отцом. Вот он уже внизу в столовой ждёт, когда ему подадут завтрак, а отца всё ещё нет, как и мамы. — Извините, Вы не знаете, где мои родители? Как долго их уже нет? — Нат спросил это у дворецкого, которого касались только бытовые дела. С работой отца тот был никак не замешан, да и к малышу относился более менее нормально, точно лояльнее чем приближённые Натана. Дворецкого звали Адам Никсон, он тут находился столько, сколько Натаниэль себя помнил. Доверия этот пожилой человек особо не вызывал, но был лучше остальных в особняке, не считая мамы. Только в присутствии отца Адам становился холодным и безразличным. Когда они оставались наедине, дворецкий даже переставал придерживаться официально-делового стиля общения с Маленьким господином. — Не переживай. Твой отец поехал на один из своих объектов, чтобы проконтролировать размещение нового оборудования. А мать ушла около часу назад, как я понял, на встречу в ресторан. — С кем не сказала? — разволновался мальчик. — Нет, да не думаю, что там что-то важное. Главное, чтоб раньше Натана приехала. — Вы правы. — С Днём Рождения тебя, кстати. Из дома удрать не желаешь? Адам был в курсе того, что обычно творил Натан со своим сыном в праздник. Не то, чтобы старался помочь, скорее просто кое-как поддерживал из жалости. Хотя и этого Нату хватало. — Не удеру, а хотелось бы. — вздохнул Нат. — Не кисни ты, я помогу, чем смогу, знаешь ведь, — сказал Адам, погладив мальчика по спинке. — Знаю, но Вы же не в состоянии перечить отцу. — Это так, но выгородить могу, — попытался поуговаривать Адам. — Подставлять я никого не собираюсь. Перетерплю как обычно. И в жалости я тоже не нуждаюсь, — отрезал Нат. — Я иногда так тебе завидую. То есть характеру твоему, — задумчиво проговорил дворецкий. Нат предпочёл промолчать. Он никогда не считал себя особо сильным человеком. Просто перекладывать свои проблемы на других находил унизительным. Всегда, когда мать старалась ему помочь, ей влетало. После пары таких раз Натаниэль начал стараться решать всё самостоятельно. Как только он закончил с завтраком, который всё равно не доел, загремела входная дверь. Скорее всего, пришёл кто-то из родителей. Если это всё же отец, и Нат его не встретит, то наказанием будет ночь в подвале. — С Днём Рождения, Нати, — проговорила мама, запыхавшись. — Спасибо. Папа ещё не вернулся, — заранее ответил мальчик на немой вопрос. — Значит скоро должен уже приехать. Беги пока к себе, позанимайся. Я позову, если что-то будет нужно. Ожидание неизбежного утомляло сильнее всего, хотелось, чтобы уже скорее его день кончился. Было бы лучше побыстрее пережить встречу с Натаном, чем вот так сидеть и вздрагивать от каждого громкого звука, доносящегося снизу. Дискомфорт из-за убегающего времени давил на грудь. Заниматься испанским с каждой секундой становилось сложнее, поэтому Нат предпочёл отложить книгу и просто полежать, погрузившись в свои раздумья. Одна мысль сменялась другой, мальчик сам не заметил, как заснул. — Младший, уже за полдень, чего спим? Или тебе заняться нечем? — грубый голос Натана мигом выдернул малыша из дрёмы. — Здравствуй, отец. Извини, что не встретил. Я так ждал тебя, что не мог ничем заниматься, поэтому уснул, — затараторил Нат спросонья. — Если бы действительно ждал, сидел бы под дверью, как собака, — холодно заметил отец. — Ну ничего, сегодня твой день. Только по этой причине прощается. Иди за мной. Тебе же интересно, что твой отец тебе подарит? — Конечно интересно, отец. По-классике они пошли в домашний кинотеатр смотреть то мерзкое видео. После этого надо было поесть, скрывая отвращение после просмотра. Это было самым сложным, учитывая, что в столовой они оставались каждый раз наедине. Где была мама, Нат не смел спросить, поэтому молча жевал полусырой стейк. — Мой подарок ждёт тебя внизу. Я заметил, что последнее время ты слишком часто стал налегать на сладкое. Поскольку ты — мой единственный наследник, я сделаю всё для твоего здоровья. Забота о тебе и есть мой подарок. Запомни, сегодня последний день, когда ты ешь сладкое. Я не допущу, чтобы у тебя был сахарный диабет. Также мой подарок наконец заставит перестать тебя бояться трупов. В подвале будет торт, ты должен съесть его полностью. Поднимайся и иди за мной, — монотонно и вкрадчиво, в своей привычной манере проговорил Натан, внимательно наблюдая за реакцией сына. — Благодарю тебя, отец. Никто, кроме тебя, не сможет так обо мне позаботиться. Я ценю это, — Натаниэля происходящее начинало пугать. Как поедание целого торта может заставить его разлюбить сладкое? Пока они спускались Нат не мог перестать искать подвох. Торт — слишком нормальный подарок. Отец мог наполнить его какой-нибудь гадостью, но причём тут тогда отказ от сладкого. Либо в ребёнка бы насильно его запихали, но это же не заставит Ната навсегда отказаться от сладкого. На каждый довод приходилось по одному “но”, и цельная картина в итоге не складывалась. Всё встало на свои места, как только они оказались в "кабинете" отца. От увиденного Ната чуть не стошнило прямо на месте: на полу лежал труп мужчины, к груди которого ножом был пригвоздён маленький тортик. — Ешь, не используя рук, — приказал Натан. Нат с минуту просто стоял и тупо хлопал глазками. Однако сбежать мальчик не мог, поэтому оставалось лишь послушно подчиниться. От тела исходил отвратный запах гнили и крови вперемешку со сладким ароматом от торта, который казалось был не первой свежести. Нат опустился на колени, зажимая нос, наклонился и откусил самый краешек сладости. — Нос не зажимай, не первый раз здесь. Почему из раза в раз одно и то же говорить приходится? Малыш послушно убрал вторую руку за спину и продолжил. Торт был слегка подпорченный, но критичным это не казалось. Добравшись до нижней части десерта, Нат заметил, что та была красной а не белой, как верхняя. На осознание, от которого потемнело в глазах, ушло несколько секунд. Крем пропитался кровью трупа. Нат замер, усиленно пытаясь не выблевать съеденное. — В чём дело? Не нравится сладкое? — подметил замешательство ребёнка Натан. — Кровь?… — выдохнул Нат почти бесшумно. — Ты про это, Младший? — Натан приблизился со спины, зачерпнул пальцем красный крем и мазнул им по щеке сына. — Не волнуйся, мужик — не наркоша. Он без ВИЧа или СПИДа, я проверял, поэтому вперёд. Это было самым отвратительным из того, что Нат делал в своей жизни. Даже расчленение рядом не стояло. Глаза слезились, к горлу подкатил ком, из всей еды, что он сегодня съел. Вкус крови, как у ржавого железа, вместе с приторной сладостью жирного и скисшего крема на сливках заставлял тело переодически содрогаться. Складывалось ощущение, что труп вместе с этим тортом несколько дней пролежали на палящем солнце. Привкус тухлятины впитался в язык. Когда Нат жевал, он почувствовал как из бисквита исходит густая кисло-солёная жижа, стекая прямо в горло. Крем налипал на зубы, не давая нормально раскрывать рот. Нос всё сильнее ощущал запах мертвичины. Надо было как можно быстрее проглотить и забыть. Представить себе, что это просто неудавшаяся пропитка у десерта. Нат ел с закрытыми глазами, ел до тех пор, пока его зубы не врезались во что-то более упругое и горько-кислое. В ту же секунду его вырвало на остатки десерта. — Ну что вкусный тортик, Младший? Будешь ещё сладости без спроса брать? — будничным тоном осведомился Натан. — Не буду, отец. Спасибо за такой чудесный десерт, — со слезами на глазах выдавил из себя Нат и его вырвало во второй раз. — Я вижу, ты переел, но ничего страшного. Теперь на сытый желудок и поучиться сможешь. Сегодня я научу тебя избавляться от трупа, когда под рукой кроме пистолета ничего нет. Это будет очень сложно, поэтому впитывай каждое моё слово. После нескольких часов, проведённых в кабинете отца Нат чувствовал себя буквально мёртвым. Кое-как он смог добраться до своей комнаты и лечь в кровать, скинув с себя грязную одежду. Однако, несмотря на измотанность, сон так и не шёл. Его до сих пор мутило, и вместе с этим ужасно болел живот. Ребёнок не мог больше даже думать о сладком. После того, как та омерзительная трапеза была завершена, мальчик сначала чуть больше часа выслушивал теорию о том на что ещё может быть способен пистолет, а после применял свои полученные знания на том самом трупе, который ещё недавно был для него столом. Способ разделки на самом деле был довольно непростым и требовал гораздо больше времени, чем все остальные. Результатом Старший Весниски остался доволен, отчего решил больше не мучать сына. Натаниэль был уверен, что больше никогда не притронется к сладкому. Тошнотворный вкус стухшей крови во рту будет всегда идти вместе с какой-либо сладостью, а перед глазами начнёт всплывать картина с остатками торта, которые после разделки лежали в вытекших из живота кишках. — Спасибо за этот день, отец. Надеюсь что именно таким способом я когда-нибудь разделаю твоё ещё живое тело. — шёпотом, практически бесшумно, произнёс Нат, глядя в потолок стеклянным взглядом.