***
— Чёрт, я такой пьяный! Остановите землю, мне нужно сойти. — Ники держался за стены, но это мало помогало. Рядом с ним, поддерживая и пытаясь не упасть, стоял Кевин. Они ждали, пока Мэтт нашарит ключ в кармане. Когда это ему удалось, то он буквально вбежал в комнату и рухнул на кровать. Кевин оказался трезвее Ники, поэтому дотащил его до постели, уложил и, покачиваясь, побрёл к выходу. Аарон прошмыгнул мимо него и тоже залез под одеяло. Только обувь скинул и тут же отрубился. Кевин вывалился в коридор и дотопал до комнаты, которую последние три года делил с Эндрю и Нилом. Он нажал на ручку двери, не удивился, что она поддалась, и в потёмках прошёл в спальню. Дэй уснул раньше, чем пришёл Эндрю, поэтому о том, что здесь нет Нила, узнал уже утром. — Кевин. Кевин! — в него прилетела подушка. Он с трудом разлепил глаза и уставился на Миньярда. — КЕВИН!!! Ты вчера вечером, когда пришёл, ничего странного не заметил? — Н-нет. — Дэй со вздохом уткнулся лицом в подушку. Спать хотелось до чёртиков, ведь они вернулись в кампус только в начале четвёртого. А в шесть уже начиналась тренировка, которую тренер не отменил. — Кевин! — Эндрю подбежал к нему и встряхнул. Он проснулся только от того, что Миньярд вообще позволил себе такую вольность, как прикоснуться к нему. — Да что тебе? Дай поспать! — Нил пропал. Кевин неверяще посмотрел на него и рассмеялся. — Плохая шутка! Попробуй ещё раз. Уткнуться в подушку ему не дала рука. Сильные пальцы резко и больно дёрнули его за волосы. Это было так неожиданно, что он упал на пол, взвыл от боли и моментально проснулся. Над ним склонился взбешённый Эндрю, покачивая перед носом ключом от комнаты. Он сразу узнал брелок: оранжевая клюшка для экси с десятым номером, подписью «Джостен» и номером комнаты на оранжевом силиконе. Это был ключ Нила. — Это не шутка. Ты вчера как заходил сюда? Кевин оглянулся. В голове было пусто, во рту посрали кошки, а руки и ноги дрожали. Но он помнил. — Ключ торчал в замке, я решил, что ты уже вошёл первым. — В доказательство своих слов он пошарил в кармане джинс и достал собственный ключ с брелком в виде клюшки с двойкой и фамилией «Дэй». — Я не ночевал здесь сегодня. Только что пришёл. Его ключ так и торчал в замке снаружи. Лицо Эндрю стало пустым, с него разом схлынули все эмоции. И краски, оставив кожу бледной. Кевин зло усмехнулся. — Не пытайся меня обмануть ложными сожалениями. Снова был с тем парнем, ради которого бросил Нила? Не удивительно, что он пропал. Я бы тоже от тебя сбежал. Бежал бы и не оглядывался. — Заткнись! — Эндрю в мгновение ока оказался рядом с ним на полу, хватая за грудки и яростно шипя в лицо. — Это не твоё дело! — Конечно, не моё. — Дэй отодвинулся, отворачиваясь и помахав рукой перед лицом, словно отгоняя что-то вонючее. — Но он заслужил узнать о том, что надоел тебе, не от кого-то постороннего, а от тебя лично. Но я уверен, что ты ничего ему не сказал. Или просто послал на хуй. Отличный подарок на день рождения, ничего не скажешь. В своей подлости ты превзошёл всех остальных вместе взятых. А я вас предупреждал, что это плохая идея, что он не поймёт прикола... Кевин поднялся с пола, дошёл до ванной отлить, сполоснул рот, пройдясь сухой зубной щёткой по зубам, чтобы счистить с них налёт, и прошёл мимо Эндрю в сторону кухни. По дороге он заметил открытый шкаф Джостена, раскрытый и пустой сейф, несколько пустых вешалок на его кровати. Сбежал, тут и к гадалке не надо ходить. — После того, как мы все повелись на уговоры твоего кузена и перестали разговаривать с Нилом, чтобы не выдать секрет, я не удивляюсь, что он свалил отсюда. Я тоже хочу сбежать и больше никогда вас не видеть. Надеюсь, что мы будем играть в разных командах. Желательно даже в разных дивизионах. Меня тошнит от вас всех, а от тебя в особенности. Он быстро выпил кофе и ушёл, хлопнув дверью и оставив Эндрю одного с его мрачными мыслями. Тот ещё раз обшарил шкаф Нила. Джостен не взял с собой ничего из той одежды, что они покупали ему. Только то, что купил сам. Что бы не лежало в сейфе, кроме той папки, этого больше не было. На своей кровати он наткнулся на ключи от дома и машины. Эндрю смахнул блокировку телефона, глядя на дату. Тридцать первое марта. Сегодня его парню исполнилось двадцать три года. День, который должен был стать праздником, превратился в ничто. Он набрал номер, по которому не звонил уже больше месяца. Частые гудки, словно занято. Сброс. Он повторил несколько раз, пока до него не дошло, что его занесли в чёрный список. Пиздец! Доигрался хуй на скрипке, очень музыку любил.***
Идея устроить Нилу сюрприз на день рождения родилась у Лис спонтанно. Сначала они втихаря обсуждали это между собой, а потом Ники создал новый чат, включив туда всех, кроме виновника торжества. Они потихоньку переписывались в нём, предлагая идеи того, как лучше поздравить капитана. Когда он едва не проболтался об этом, то они сговорились, что будут молчать, если рядом окажется Нил. Первый раз случился после игры, и всем им стало очень неловко. Их спас Ваймак с поездкой в ресторан, но и там они не смогли избавиться от неприятных ощущений. Потому что Ники, чтобы не проболтаться, вообще избегал Нила, и это было заметно. Потом они случайно бросили его после тренировки одного. Но им было так стыдно, что никто так и не вернулся за ним. Они видели, что Нил обиделся, но надеялись, что смогут потом всё объяснить. Кто ж знал, что Эндрю воспользовался ситуацией и бросил его, закончив отношения? Никто. Об этом случайно проболтался тот же Ники. Точнее, он прямо спросил об этом кузена после первой поездки в Колумбию без Нила. Когда увидел его уходящим в подсобку с Роландом. А потом как-то сказал Кевину. Их разговор услышала Робин и поделилась с Тесс, а Тесс встречалась с Дэном. Так буквально за день об этом узнали все. Желание устраивать праздник пропало, но они уже добились того, чего не хотели: Нил больше не разговаривал с ними. Они пытались исправить ситуацию, даже подговорили Дэна, который теперь подвозил его вместо Эндрю, рассказать ему обо всём. Но парень не смог найти подходящих слов. Он сказал, что Нил не смотрит на него и всегда слушает музыку в наушниках. Так громко, что слышно ему. Новички уже поняли, что переборщили с секретностью, и сюрприз больше никому не нужен. Они сговорились между собой и после долгих споров и ссор всё же решили рассказать Нилу обо всём после полуфинала и попросить прощенья. Как раз перед днём рождения. Но он не подошёл к ним обниматься после сирены. Сделал вид, что их нет на поле. Вместо этого он стоял рядом с тренером и Кевином возле журналистов, фальшиво улыбался в камеры, говорил о дружной команде и решительном настрое Лис завоевать Кубок Чемпионов. Это было, как серпом по яйцам. Это било хлещё пощёчин. Он унизил их этим интервью, хотя никто, кроме самой команды, об этом не подозревал. Пока они в спешке придумывали новый план по его захвату для разговора и извинений, он пулей пронёсся мимо них в раздевалку. Кто ж знал, что он переоденется в рекордные сроки? Парни только вошли за ним следом, а его уже не было. Пока все помылись, пока собрались в комнате с диванами, вот тогда и стало очевидно, что капитана нет, он уже ушёл со стадиона. Они рассказали Ваймаку о подготовке к дню рождения и нечаянной изоляции Нила. Тренер орал и пытался дозвониться, но тщетно. Они звонили ему все, даже пытались заставить Эндрю, но Нил никому не ответил. Все подумали, что он вернулся в кампус. Ресторан был заказан, и Ваймак решил, что разберётся с проблемой с утра. Тогда он ещё не знал, что к этому времени «проблема» уже покинула общежитие. Даже если бы он добрался туда сразу после игры, чтобы встряхнуть обиженного полным игнором команды парня за шкирку и доставить его к остальным для разговора и извинений, то уже опоздал. Утром он первым приехал на стадион. Уборщики уже закончили работать и ушли. Он заглянул в мужскую раздевалку. В глаза бросилась приоткрытая дверка шкафчика с десятым номером. Всё защитное снаряжение и тренировочная форма было сброшено в кучу. Поверх всего валялась личная карточка игрока, затянутая в пластик. Оранжевый ланъярд с белыми лисьими лапками сиротливо свисал с полки. Он схватился за телефон, повторяя последний со вчерашнего дня вызов. — Набранный вами номер не существует… Ваймак не отменил тренировку. Вместо этого он так загонял команду, что они вылезали с корта ползком. Нил в это время уже летел над Атлантикой.***
Лисы проиграли чемпионат. Их моральный дух был сломлен исчезновением капитана и инсайда Нила Джостена и чувством вины. Кевин больше ни с кем не разговаривал. Все помнили о том, что он единственный был против полной изоляции Нила от остальных. Теперь отгородился он. Ему было плевать на результативность, плевать на тренировки, плевать на всё. У него в кармане лежал подписанный на пять лет контракт со Снежными барсами Нью-Йорка. Он согласился сразу, но поставил тренеру единственное условие: не брать в команду никого из бывших Лис. Особенно Эндрю Миньярда. Эндрю и сам не пытался. Как только закончилась церемония вручения кубка Троянцам, он переоделся в раздевалке, выбросил свою форму в мусорное ведро и уехал со стадиона. Больше он на корт не вышел, предоставив новичкам возможность тренироваться без него. Он получил диплом университета и уехал, ни с кем не попрощавшись. Сменил номер телефона и дал его только Ники и Аарону. Ники улетел в Германию к Эрику, Аарон — в Оклахому в медицинскую школу. Кроме Кевина больше никто из Золотого состава не продолжил карьеру в экси. Лисы продолжали иногда встречаться, но никто не звал бывших монстров. Они даже не пытались узнать их новые номера. Нила больше не было, команда развалилась.***
Роскошный автомобиль плавно подъехал по подъездной дорожке к величественному старинному замку. Слуга открыл дверцу, придерживая её и первым приветствуя пассажиров. — С возвращением, сэр. Добро пожаловать в Хэтфорд-холл, сэр. Надеюсь, вам у нас понравится. Нил вылез из машины вслед за дядей, приветливо кивнул слуге и пошёл по красной дорожке к двери. Внутри было тепло, светло и красиво. Стюарт повёл его сразу в кабинет, где он был представлен своему дедушке. Зелёные глаза распахнулись в немом удивлении. — Надо же! А так сразу и не скажешь! — старший Хэтфорд осматривал его с интересом игрока, выбирающего лошадь на скачках. — Поразительное сходство! Только цвет глаз подкачал, но это легко исправить одной операцией. По просьбе дяди Нил достал из кармана контейнер с контактными линзами коричневого цвета. Он быстро надел их перед небольшим настольным зеркалом, пока мужчины ждали, отойдя на несколько шагов. Стоило ему повернуться, как дедушка тихонько охнул и схватился за сердце. Стюарт помог ему сесть в кресло и протянул стакан с водой, накапав туда сердечные капли. — Позови его, сын! Позови сейчас же. Я хочу, чтобы они немедленно познакомились! Пока дядя выполнял поручение, Нил тихонько сидел возле деда и разглядывал его. Представительный джентльмен, так сразу и не скажешь, что он возглавляет местную мафию. Ему бы в крюкет играть или в ту игру с мячиком на лошадях, а не отдавать приказы убивать людей. Дверь приоткрылась. В кабинет вошёл Стюарт, а за ним худенький парнишка с рыжеватыми волосами. Когда он подошёл, то Нил ойкнул от неожиданности. Во-первых, парнишка был болезненно худой, почти прозрачный. Во-вторых, они были очень сильно похожи, только тот был кареглазым. Парень протянул ему тонкую руку. — Добро пожаловать в Хэтфорд-холл, кузен Нил. Меня зовут Лиам. Я правильно понял, что это с тобой мы меняемся местами? — видя, что гость шокированно молчит, он весело продолжил. — У нас так мало времени, чтобы я научил тебя быть мной. Мне осталось года два или три, не больше. Идём, я настаиваю, чтобы мы жили в одной комнате. Дедуля, был рад тебя видеть. Пока-покаааааа! Он ухватил Нила за запястье и с поразительной для такого болезненного человека силой потащил за собой, болтая без умолку, размахивая свободной рукой, указывая на портреты и со смехом объясняя, кто на них изображён. Потрясённый настолько, что временно потерял дар речи, Джостен послушно пошёл следом за сыном дяди, знающим, что умирает от онкологии, и выполняющим возложенную на него очень ответственную миссию: сделать из тупого американца Нила Абрама Джостена утончённого и высокообразованного, интеллигентного англичанина Лиама Брайана Хэтфорда. Сделать так, чтобы в будущем после смерти дяди он стал полноправным наследником клана Хэтфорд, унаследовал всё состояние и имущество. Дядя объяснил ему всё ещё по дороге из Пальметто. Лиам родился со слабым здоровьем, поэтому никогда не ходил в общую школу. С ним дома занимались частные учителя. Из замка он тоже почти не выходил, друзей не имел. Если он болел, его лечили частные врачи клиники, принадлежащей Хэтфордам. В общей базе данных не было его фотографий, отпечатков пальцев, зубной карты, ДНК. Никто не знал, что сын Стюарта Хэтфорда смертельно болен и доживает свои последние дни, месяцы, годы. О его существовании знал ограниченный круг людей, верных семье. После смерти Лиама Ичиро захочет удостовериться, что Нил Джостен на самом деле умер. Только он не будет знать, что всё это время ему подсовывали историю болезни другого парня, очень близкого родственника. Потому что подмена уже состоялась. Нил прилетел в Англию по документам кузена. Теперь он официально на два года младше своего настоящего возраста. А Лиам будет проходить лечение в клинике по его документам. Теперь и до самой смерти он — Нил Абрам Джостен. Их даже дома будут так называть, чтобы все привыкли. Слушая болтовню кузена, Нил чувствовал странное умиротворение. Он словно отмирал, понемногу отделялся от Америки и всего, что было с ней связано. Лиам был очень одинок, в этом они оказались похожи. И сейчас он задался целью сделать так, чтобы милый кузен прожил последние годы жизни счастливо. Он будет рассказывать ему обо всём на свете, даже о своём разбитом сердце. Никаких секретов, меняться, так меняться до конца.***
С него срезали бинты, открывая идеально чистую кожу без шрамов от ножей и прикуривателей. Нил, нет, «Лиам» провёл на операционном столе в общей сложности столько часов, что его волосы давно потеряли свою яркость. Она вытравилась от постоянного наркоза, уступив место спокойному рыжевато-каштановому оттенку. Став такой же, как у «Нила». Кузен радостно захлопал в ладоши. — Лиам, как тебе хорошо без этих уродских отметин! Наконец-то ты похож на нормального человека! — А до этого я был ненормальным, да, Нил? — «Лиам» сделал вид, что обиделся. Но его хватило буквально на три секунды, после которых он бросился к брату и принялся щекотать его. Тот с хохотом отбивался и уворачивался. — Молодые люди, — врач укоризненно посмотрел на развеселившихся парней. — Позвольте для начала мистеру Хэтфорду оценить мою работу? Они разом сели на диван, взявшись за руки и состроив постные лица. На медика смотрели две пары одинаковых глаз красивого медового оттенка. Первая операция, сделанная Нилу, была по коррекции цвета радужки. Мода на разноцветные глаза быстро сошла, но именно Нил отнёсся к ней максимально серьёзно. В отличие от молодёжи, меняющей цвет радужки раз в месяц, он захотел постоянный коричневый оттенок. С тех пор его глаза больше не пугали его в зеркале. Они навсегда перестали быть голубыми, и он был счастлив. Стюарт критически осмотрел лицо племянника. Врач не только убрал все шрамы, но и слегка подкорректировал неточности. Теперь Нил и Лиам выглядели как идентичные близнецы. Их отличала лишь сильная худоба болезненного сына, да несколько слишком старых рубцов на теле племянника. Тех, которые он уже давно перекрыл татуировками. И «Лиам» был более развит физически: выше ростом, шире в плечах. Да, он какое-то время принимал специальные бады для роста и увеличения мышечной массы. И сейчас никто не узнал бы в этом статном красавце шести с лишним футов росту того тощего замухрышку. — Идеально, мистер Ричи! Великолепная работа! — Стюарт выписал чек и проводил врача до машины. «Лиам» проходил реабилитацию дома, за ним ухаживал кузен. Парни быстро сдружились и стали практически неразлучны. Они проводили вместе всё время, занимаясь делами Хэтфордов или изучая биографии друг друга. Точнее, это «Лиам» изучал прошлое будущего себя. Он был идеальным подражателем, поэтому не только говорил на английском английском, но и освоил изысканную речь аристократов. Кроме того, он идеально скопировал голос брата и говорил только им, запихнув свой собственный куда подальше. Спустя два с половиной года после приезда в Англию Нил Джостен окончательно превратился в Лиама Хэтфорда. Он называл Стюарта папой, ведь тот на самом деле заменил ему отца, став лучшей версией родителя. Он любил его и дедушку. Он обожал кузена и был готов на всё, чтобы увидеть улыбку на исхудавшем лице. Он часами сидел рядом с ним после сеансов химиотерапии, ухаживал за ним, утешал, подбадривал, веселил. Информация о его месте нахождения давно была слита в СМИ, но до США доходили не все новости и не всегда. Лисы в тот раз ничего не узнали, а Морияме доложили сразу. На записи с телефона был настоящий Нил в больничной рубашке, обритый наголо, худой и несчастный, не понимающий, где он, и что происходит. Это видео было сделано лично Стюартом на одноразовый телефон перед его второй пластической операцией. На нём отчётливо просматривались шрамы от ножа и прикуривателя на лице и руках. Проснулся он уже без них. Ну, почти, в этот раз. Видео якобы случайно слили только через два месяца после операции, и он тогда уже был дома. В местных новостях сообщили о том, что Нил Джостен попал в больницу в тяжёлом состоянии, но ничего больше не известно. В палату к настоящему Лиаму спешно прибыл Ичиро Морияма. Лиам как раз был после химиотерапии и выглядел ужасно с жёлтой кожей, чёрным провалом рта и мутными ввалившимися глазами. От него веяло смертью и безысходностью. Его трясло, рвало и выворачивало наизнанку. Он дрожал от холода и кутался в какие-то растянутые кофты и бесформенные одеяла, большие носки и толстые перчатки с обрезанными кончиками пальцев (заодно и отсутствующие на руках шрамы прикрыл). Залепил лицо пластырем, потому что нечаянно поцарапал кожу ногтями, но это тоже прокатило. В общем, ему было так хреново, а выглядел он так болезненно и жалко, что Ичиро задал всего пару вопросов о самочувствии и спешно покинул палату, пообещав «Нилу», что не скажет Лисам о его состоянии. Он фальшиво посочувствовал Стюарту и его семье, ведь лекарства от рака не существует. Нилу Джостену было высочайше дозволено умереть своей смертью. Морияма прекрасно понимал, что игрок из него вообще никакой, даже если наступит ремиссия. Актив был списан полностью, и он больше ничего не мог предъявить Хэтфордам. Он вернулся в Нью-Йорк и постарался забыть об этом. Через полтора года настоящий Лиам умер. Его похоронили на семейном кладбище Хэтфордов на территории поместья. На могиле было написано «Нил Абрам Джостен». Ичиро получил подтверждение его смерти раньше, чем об этом сообщили в СМИ.***
Кевин сидел в небольшом баре на Манхэттене в компании нескольких игроков своей команды. Они обсуждали тактику завтрашней игры. Он хмурился и язвил, но парни не были виноваты в его отвратительном настроении. Просто, завтра будет ровно три года с момента пропажи Нила. Ирония, что он играет матч в день, когда состоялся тот матч, после которого они потеряли Нила. А ведь он предупреждал остальных, что с психологически нестабильным инсайдом такой номер не прокатит. Но кто бы его послушал? Поняв, что толку от его сидения здесь ноль, он собрался уходить. В это время официант прибавил громкости на телевизоре, потому что начались спортивные новости. И Кевин встал столбом посреди зала, не имея возможности оторвать взгляд от экрана, на котором сейчас почему-то была фотография Нила. — А теперь: новости спорта. Печальная новость пришла из Великобритании. — Фотография отошла на задний план, заняв собой огромный экран за спиной диктора. Тот сделал проникновенное лицо и опустил глаза на листочек в руках. — Сегодня в восемь вечера по местному времени в одной из частных клиник Лондона скончался бывший инсайд команды Лис Государственного университета Пальметто Нил Абрам Джостен. Не так давно у него был диагностирован рак головного мозга в последней стадии. Приносим свои соболезнования родным и близким. Диктор говорил что-то ещё, но Кевин уже не слушал. Он не помнил, как вышел из бара, как сел в машину и доехал до дома, как вышел и поднялся к себе. Последним воспоминанием был так и оставшийся общим тот проклятый университетский чат, в котором он написал: «Нил умер.»***
Форма Снежных барсов была серо-белая с чёрными вкраплениями. На выезде они играли в белом, а дома — в сером. Он вышел из раздевалки в туманно-сером джерси с широкой чёрной повязкой на левой руке. Журналисты оживились и защёлкали камерами. — Кевин, что ты можешь сказать о Ниле Джостене? Вы вместе играли в Пальметто, а потом он куда-то пропал перед решающим матчем с Троянцами. Вы знали, что он болен? Уже тогда? Он покачал головой и потёр пальцем ферзя на скуле. — Мы ничего об этом не знали, и на момент нахождения в Пальметто Нил был здоров. Всё, что случилось с ним после — наша и моя в том числе вина. Мы хотели устроить ему особенный день рождения. Вы знаете, что сегодня ему исполнилось бы двадцать шесть? Три года назад Лисы готовили ему сюрприз, но так увлеклись планированием, что оттолкнули его от себя. Мы заигрались в секретик и перестарались. Он обвёл мрачным взглядом стоящих перед ним корреспондентов ведущих спортивных каналов страны. Сейчас или никогда. Нил много раз называл его трусом, но он больше не будет убегать и прятаться от ответственности. — Да, вы всё правильно поняли: мы сознательно избегали общения с ним, боясь проговориться, а он почувствовал себя ненужным и ушёл. Это полностью наша вина. Сначала мы приняли его в команду, ставшую для него семьёй, а потом оттолкнули. Для Нила, я точно это знаю, наше отношение стало сильной психологической травмой. Настолько, что он не выдержал и заболел. Я знаю, что он меня уже не услышит, но всё равно хочу попросить у него прощения. Нисколько не картинно и пафосно, а искренне и покаянно он приложил правую руку к сердцу. — Я виноват перед тобой, Нил, прости. Возможно, мне зачтётся то, что я с самого начала был против этой идеи, но оказался в меньшинстве. Твой уход… это так сильно повлияло на меня, что я больше никогда не принимаю участия во всех этих розыгрышах, заговорах и пари. Спасибо нашим общим друзьям, однажды уже научился. И… я забрал себе на память твою форму. Сохранил, чтобы никто не выбросил. Кевин стёр бегущие по щекам слёзы. Впервые он не улыбался на камеру. — Сегодняшнюю игру я посвящаю своему бывшему товарищу по команде, верному другу и прекрасному человеку — Нилу Джостену. Он был тем, кто сплотил когда-то Лис, без него они никогда не станут прежними. Кевин развернулся и пошёл к своей новой команде. Ему подали шлем, перчатки и клюшку. Когда они вышли на поле, то дружно ударили клюшками по паркету и подняли их вверх. На больших экранах появилось лицо Кевина. Звука с корта не было, но он очень чётко проговорил одними губами: «За тебя, Нил.» В тот день Кевин Дэй установил свой собственный, национальный и мировой рекорд по голам, так и оставшийся потом непобитым им же самим и кем-либо другим. Он забил в ворота соперников десять мячей, по номеру Нила Джостена на майке. Барсы победили. Он играл, как дьявол во плоти, и рассказывал потом в интервью, что словно чувствовал присутствие Нила рядом. Лиам Хэтфорд смотрел этот матч поздно ночью в прямом эфире. Он слышал все слова, сказанные про него Дэем. И тихо прошептал: «Спасибо, Кевин. Я знал, что ты выше всего этого дерьма. Я не ошибся в тебе, экси-наркоман, но я ошибся в остальных.» Ещё через пару лет команда университета Пальметто вылетела из Первого дивизиона и больше туда не вернулась. Хотя Ваймак по-прежнему имел высокий рейтинг среди тренеров. Про остальных Лис Золотого состава больше никто не слышал, а Дэй не общался с ними. Кевин сделал успешную карьеру в экси. В 2012 году он приехал в Лондон на тридцатые летние Олимпийские игры. Его команда уехала обратно с золотыми медалями. Он никогда не узнал, что Лиам Хэтфорд был тогда на всех играх национальной сборной США и болел за него. У него даже осталась на память фанатская майка с автографом чемпиона. После смерти деда Лиам Хэтфорд продолжил семейный бизнес. Сначала под руководством своего отца, а потом и самостоятельно. Он женился на дочери одного из младших партнёров и назвал старшего сына Кевином. Младший в честь любимого и рано ушедшего кузена носил имя Нил. Никто в их семье не играл в экси. У них были другие интересы.