Несуществующая угроза для Беллы

Работая врачом в больнице, я повидал много боящихся людей, но в основном это были маленькие дети, с которыми можно легко договориться. Однако я никак не ожидал, что одной из них окажется Белла. В тот день я освободился раньше и, быстро добравшись до дома, хотел уже открыть дверь, но внезапно услышал, как Белла говорит: «Только бы никто не узнал, так ведь и врачей приведут. Точно, Карлайл же врач! Надо быстрее всё убрать до их прихода». Конечно, мне стало тревожно, ведь, будучи врачом, я не мог проигнорировать травмы. Бесшумно войдя и тихо вымыв руки, я отправился на поиски невестки по голосу. Я нашел ее на кухне. Она сидела на коленях (на мелких стеклышках наверняка!) и пыталась убрать осколки кружки голыми руками, я насчитал у нее минимум три пореза. Она, полностью занятая процессом, меня не замечала, поэтому минут 15 я наблюдал, как она собирала крупные осколки руками, а мелкие — веником. Нет, не подумайте, что я настолько плохой врач, что не вмешался сразу. По ее резким, дерганым движениям я видел, что она явно обеспокоена, если даже не напугана. И, кажется, я догадывался почему. К тому моменту, когда Белла закончила уборку, на полу успела скопиться небольшая лужица крови, но как она пахла. Если бы здесь был не я со своей многовековой выдержкой, а тот же Джаспер, то вся кровь уже была бы выпита, а невестка мертва. Белла поднялась и замерла, увидев меня на пороге. Маленькими шажками она начала отходить, а я, наоборот, подходил ближе. Так мы дошли до плиты, дальше которой она двинуться не могла. Я перегородил ей путь вправо и влево, и теперь она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, явно ожидая чего-то ужасного. — Белла, — сказал я, а девушка дернулась, будто ее током ударили, — что произошло? — Я решил слегка отвлечь ее, выясняя детали происшествия, в то время как, мягко наступая, вел ее в гостиную. — Я хотела попить чай, тот, который люблю. — Голос невестки дрожал. — Зелёный, да, я помню. Понимающе улыбнулся, как бы подбадривая и побуждая рассказывать дальше, а сам продолжал подталкивать к дивану. Кажется, Белла этого не замечала, полностью сосредоточенная на рассказе и в какой-то степени успокоенная моим теплым, глубоким голосом. — Ну вот… — Она обвела взглядом комнату, пытаясь взять ситуацию под контроль, но я поторопил: — Что «вот»? — Я залила кипяток и повернулась, чтобы достать чайный пакетик. А когда поворачивалась обратно, случайно задела стакан, и он упал, — нервно закончила Белла, осознав, что теперь сидит на диване в гостиной, а не стоит на кухне. Девушка попыталась было вскочить, но я мягко удержал ее за плечи и посадил обратно. — Хорошо, все остальное я видел. А теперь давай обработаем твои ранки, хорошо? Но сначала я просто посмотрю, — мягко, но настойчиво сказал я и быстро взял ее руки в свои, используя суперскорость, так что Белла не сразу поняла, что все уже началось. Как только до нее дошло, что я делаю, она начала пинаться, дёргаться, пытаться вырваться и кричать. Однако я, несмотря на все ее попытки, руки осмотрел, а также и коленки. Я был прав, невестка сидела прямо на мелком стекле, поэтому там было много кровоточащих ранок. — Белла, послушай меня, пожалуйста. — Мне пришлось обездвижить ее, чтобы она меня хотя бы послушала. — У тебя много маленьких порезов на коленях и несколько больших на ладонях. Пожалуйста, посиди сейчас здесь спокойно, пока я схожу за медикаментами, ладно? Я обещаю, ничего страшного не сделаю. Я внимательно смотрел на девушку, а она, видимо, что-то просчитывала в голове, потому через несколько секунд перестала сопротивляться, расслабив все мышцы в теле, а мне деланно беспечным тоном сказала: — Конечно. — «Конечно», — подумал я со смешинкой. Кажется, она забыла, что я быстрее, чем обычный человек. Вслух я совершенно серьезно ответил: — Хорошо, я надеюсь, что могу доверять твоему слову. Она серьезно кивнула, пытаясь скрыть явную для меня ложь, и я быстро, но не используя свои силы, покинул комнату. Впрочем, особо сильно я ни на что не надеялся, поэтому собирался быстро. Всего-то понадобились пинцет, хлоргексидин и ватные диски. Мучить зелёнкой я ее не планировал. Положив все на небольшой поднос, я так же быстро, но аккуратно спустился вниз. Уже в конце лестницы я увидел, как Белла открыла дверь на улицу и выбежала на холодный осенний ветер в одной футболке и лёгких штанах. Я, конечно, надеялся, что наши прятки не выйдут за территорию теплого дома, но, что поделать, все мы ошибаемся. Поставив поднос на столик в гостиной, я по-вампирьи быстро догнал девушку, взвалил на плечо, не слушая ее криков и практически не ощущая ударов, и донес до дивана, аккуратно на него усадив. Теперь предстояло самое сложное. Белла, на мгновение оставшись без державших ее рук, свернулась клубочком, закрывая все раны и наверняка причиняя себе ненужную боль. — Белла, солнышко, — ласково позвал ее я, наблюдая за этим небольшим скорее овалом, чем кружочком на диване. Конечно, мне было ее жалко, но поддаваться страху в такой ситуации просто опасно, поэтому я осторожно раскрыл ее, мягко поглаживая по запястьям и поддерживающе смотря в глаза, — самое страшное, самое болезненное, что будет, это доставание стекла, только и всего. Хлоргексидин вообще не жжется, в отличие от перекиси водорода, поэтому я часто использую его при работе. Ватные диски нужны, чтобы аккуратно стереть кровь и после промокнуть хлоргексидин. Это может быть неприятно, но не больно. А всё остальное нам с тобой не надо. Кстати, — я посмотрел на наручные часы, — у нас с тобой остаётся совсем немного времени до прихода других, а мне надо ещё прибраться за тобой. Пока я говорил, стоя на коленях у дивана, девушка все больше и больше расслаблялась. Кажется, все основные страхи я развеял, осталось только всё обработать. — Хорошо? — продолжал я, в это время уже доставая небольшие кусочки стекла из колен. Белла шипела, пыталась дёргаться, но быстро смирилась с моей твердостью и постаралась максимально расслабиться, хоть это и было сложно. Я же начал рассказывать ей забавные истории, связанные с Эдвардом, Эсми и другими членами нашей семьи. Отвлекшись на мой бархатный голос, она практически не замечала боли, лишь иногда дергалась при особо глубоких порезах. Вытащив все осколки, я под ее внимательным взглядом полил ранки хлоргексидином, ватными дисками промакивая ранения. Боли, как и ожидалось, она не почувствовала, потому позволила себе, удостоверившись в моих безопасных методах лечения, еще чуть больше расслабиться. Закончив работу с ногами, я протянул к ней руки, как бы намекая на то, чтобы невестка дала мне свои ладони. Она напряглась, спина опять выпрямилась, а руки начали дрожать. Неуверенно посмотрев на меня и черпнув от меня же немного уверенности и спокойствия, хотя ее руки продолжали слегка дрожать, она медленно-медленно протянула ладони и положила на мои. Аккуратно погладив запястье большим пальцем, я зафиксировал ладонь и снова начал с осколков. Здесь их было меньше, но они были глубже, а значит и больнее. На этом этапе она начала сопротивляться серьезнее, пыталась выдернуть свои руки, извивалась всем телом, лишь бы уйти от меня. Пришлось ее ненадолго обездвижить, извиняюще посмотрев в глаза, и продолжить процедуру, зная, какая она болезненная. Обладая сильной сострадательностью, мне было больно смотреть, как больно Белле. Я морщился вместе с ней, вытаскивая очередной осколок, но ничем помочь не мог. Вытащив последний, я облегчённо вздохнул, перевел взгляд на девушку, которая пугливо зажмурилась и даже тихо постанывала, и сказал: — Всё, самое болезненное закончилось. Больше ничего такого не будет, можешь переставать дрожать, — мягко заметил я и вернулся к заключительному этапу обработки. Белла действительно расслабилась после этих слов, на собственном недавнем опыте зная, что это точно не больно. Закончив с процедурами, я поднялся на ноги, сказал Белле не двигаться без необходимости и отправился убирать кровь по всему дому, начиная с кухни. В ответ я услышал тихое, робкое «спасибо» и, обернувшись, увидел неуверенную улыбку.