Яблочный пирог с корицей

Утро выдалось настолько обыкновенным, что Эмме стало как-то скучно. Она проводила отца, помогая ему с вещами для недельной командировки, и приготовила блинчики для матери, которая проснётся ближе к обеду, так как последнее время работа в больнице выпадает на ночную смену. После пробежки и контрастного душа, Свон доделала пару домашних заданий и приступила к завтраку. Часы показывали без двадцати восемь, и безумно хотелось спать, потому что ночью она терзала себя невысказанными словами и чувствами, а ещё ей дико захотелось яблок, из-за чего пришлось заехать в магазин по дороге к универу. Выбросив уже третий огрызок от сладкого фрукта в урну, Эмма задавалась вопросом, кто решил, что на факультете художественных искусств литература нужна четыре дня из пяти. Когда дверь в аудиторию скрипнула, оповещая о вошедшем преподавателе, Свон нарочно опустила голову, стараясь не смотреть на Миллс и полностью игнорировать её присутствие, реагируя лишь на голос, подающий информацию. Сказать, что низкий бархатистый голос отвлекал от важных слов про Шекспира, не сказать ничего. Эмма уже была готова достать наушники, как неожиданно для себя, по каким-то внутренним инстинктам, подняла голову, чтобы увидеть, склонившегося над столом педагога, державшегося за живот. Эмма смотрела, как через силу брюнетка выпрямляется и ловит её обеспокоенный взгляд. — Раздай тесты. Два слова, брошенные так быстро, и мгновением позже след мисс Миллс простыл в приглушённых голосах однокурсников. Не думая, а может, не замечая собственных мыслей, Эмма раздала листы по партам и под шумок вышла в коридор, поднимаясь на второй этаж. Ноги сами вели её к учительскому туалету, вот только зачем она туда шла, было загадкой, ведь если Эмма была права, и Реджина омега, а вчерашний инцидент с запахом и сегодняшние попытки скрыть боль означали лишь одно... Эмма открыла дверь и обнаружила одну закрытую кабинку из трёх. Пахло яблоками. — Мисс Миллс? — Свон сглотнула, топчась между коридором и туалетной комнатой, не до конца уверенная в том, зачем вообще пришла. — Ээ… Вам помочь? — Пожалуйста… — послышался сдавленный голос. — Уйди. И вместо того, чтобы развернуться, Свон сделала шаг и закрыла за собой дверь. — У вас течка? Не самый тактичный вопрос, но осведомлён - значит, вооружён. А поскольку Эмма не чувствовала сильного запаха возбуждения, не считая нагло терзающих рецепторы, но приглушённых нот яблок, возможно, она вообще ошибалась и это обычный приступ или спазм. Вот только тихое поскуливание раскрыло все карты, и Эмма ощутила, как напряжённо стало в джинсах. — Блять… — тихо выругавшись за реакцию своего тела, она подошла ближе к нужной кабинке. — Я отвезу вас домой, мисс Миллс. — Оставь меня, Свон. Просто уйди! Она могла, но не хотела. Или хотела, но не могла. — У вас будут неприятности, если декан учует вас в течку, — давила Эмма, надеясь на благоприятный исход. — Я не пахну! — крикнула Миллс, ударяя ладошкой по деревянной стенке. — Я чувствую яблоки. — Это духи! — Да боже мой, женщина, выходи сейчас же, или я выломаю дверь и насильно запихну в машину! Думала ли она, что переборщила? - Да. Сработало ли? - О, да. Через пару секунд знакомого шороха в кабинке, дверь медленно открылась, и Миллс неуверенно ступила вперёд, заламывая пальцы на руках и глядя в пол. Эмма могла смотреть на неё вечно. И сейчас, такая умилительная Реджина Миллс, сбросившая уверенность и статность, вызывала нежную улыбку, от которой Свон не смогла отказаться. — Я отвезу домой, — повторила Эмма, протягивая руку и улыбаясь ещё шире, когда почувствовала тепло кожи, ощущаемой лишь изредка в фантазиях. Вот только столкнувшись с практически чёрными глазами, Свон поняла, что никуда они не поедут. Миллс удерживала ладонь Эммы в своей руке и медленно приближалась, вдавливая девушку в металлическую стойку с раковиной. — Покрой меня… — томно попросила мисс Миллс, опускаясь ладонью Свон к краю смятого платья. — Чт… Чего? — Эмма сжала руки в кулаки, и секундное замешательство помогло нарастающему возбуждению, пока жар под подолом не коснулся её кисти, а горячее дыхание не опалило мочку уха. — Трахните меня, мисс Свон! Эмма отстранилась, игнорируя сильное напряжение уже готового члена, заглядывая в глаза Миллс, наполненные похотью и слезами. — Прошу… — шептала мисс Миллс, направляя руку к влажным складкам, параллельно пытаясь разобраться с пряжкой ремня на светлых джинсах. — Пожалуйста! — Блять, — сквозь зубы прошипела Эмма, коснувшись обильной влаги. Миллс шире расставила ноги и, крепко удерживая руку Эммы, начала тереться промежностью о раскрытую ладонь, тихо поскуливая и глазами умоляя о большем. Эмма сдалась. Погрузив два пальца в своего педагога, она получила одобрительный протяжный стон и свободной рукой приблизила брюнетку к себе, касаясь освобождённым эрегированным членом гладкого бёдра и мягкой ткани платья. Но пальцев было мало и они обе это знали. Нарастающая боль не проходила и Реджина теряла последние крупицы здравого смысла, позволяя возбуждению и желанию заполонить собой каждую клеточку тела. Зрение будто затуманилось, и на ватных ногах она подошла к окну, выходящему на просторный задний двор. Повернувшись спиной к студентке и подтянув платье до талии, Миллс облокотилась на широкий подоконник. Эмма заворожено смотрела на покачивающиеся в призывном действии стройные бёдра, упругие ягодицы и настолько влажную промежность, что смазка капала прямо на серую плитку. В два шага преодолев ничтожное расстояние между ними, Эмма спустила джинсы с боксерами к щиколоткам и, положив руки по обе стороны бёдер Реджины, без затруднения вошла на всю свою внушительную длину, смешивая их стоны воедино. Медленные толчки только дразнили, распаляя ещё больше, не позволяя отсрочить финал Эммы, который был унизительно близок, но ей хотелось не просто покрыть мисс Миллс и снять дискомфорт, а доставить удовольствие и заставить кончить. Аромат яблок усилился и Свон почувствовала, как внутри всё трепещет, кожа покрывается мурашками, сердце отбивает ускоренный ритм в такт быстрым толчкам. Мягкие стенки приятно сжимались вокруг члена, и Эмма едва удерживалась, чтобы не содрать платье и полностью прикоснуться к манящей коже. Миллс двигала бёдрами навстречу каждому движению и когда стоны стали громче, Эмма без труда развернула её, усаживая на подоконник, возвращая потерянный контакт, толкаясь резче и быстрее, подводя к необходимому по многим причинам завершению. Свон непрерывно смотрела в карие, покрытые пеленой глаза, из последних сил удерживая себя в реальности, контролируя процесс и прислушиваясь, сквозь стоны, к тишине коридора. Почувствовав, как стенки сильнее обхватили член, а стройные ноги обвились вокруг талии, Эмма накрыла ладонью рот Реджины, предотвращая громкий стон, оповещающий об оргазме и крепко удерживая содрогающееся тело, продолжала двигаться, продлевая удовольствие и подводя себя к финалу. — Чёрт! — едва успев вовремя выйти, Эмма кончила, покрывая влажные половые губы, бёдра и ухоженный лобок своим семенем, помогая рукой излить всё до последней капли. Тяжело дыша, она смотрела на проделанную работу и осторожно подняла взгляд. Мисс Миллс сидела, откинувшись спиной на оконную раму с полуприкрытыми глазами, лёгким румянцем и блаженной улыбкой на губах, будто всё ещё находясь в другом мире и не желая возвращаться. Её всегда собранные волосы давно выбились из причёски и небрежно растрёпанные, частично спадали на плечи. Грудь высоко вздымалась от глубоких и частых вздохов, а пальцы крепко цеплялись за край подоконника. Осторожно выбравшись из всё ещё сцепленных вокруг талии ног, Эмма быстро нацепила боксёры, застегнула ремень на джинсах и потянулась к салфеткам, начав аккуратно вытирать следы своего оргазма с оливковой кожи бёдер, медленно проходя между нижних губ к лобку и обратно, выкидывая испорченные салфетки и хватая чистую партию. Вновь проходясь вдоль промежности, избегая клитора, Эмма осознавала, что этот жест гораздо интимнее, чем сам половой акт, случившийся минуту назад. Удостоверившись, что всё сухо и чисто, Свон выдохнула и рискнула ещё раз поднять глаза, чтобы столкнуться с абсолютно ясным карим взором и быстро отступить на широкий шаг, давая личное пространство и ощущая себя уж очень неправильно. — Я… Ээ… — пригладив волосы на макушке, Эмма сделала ещё один шаг к двери. — У меня год никого не было, и после Лили я ходила к врачу так что… Я к тому, что всё чисто и вам не стоит беспокоиться о… — Я поняла, — тихо сказала мисс Миллс, спускаясь с подоконника и поправляя мятое платье. Кивнув, Эмма продолжала смотреть в нечитаемое лицо Миллс и, не добившись больше ни слова, ни какой либо эмоции, попыталась улыбнуться, поджимая губы. — Вас отвезти до… — Я доберусь сама, мисс Свон. Эмма услышала нотки усталости в голосе и, тихо попрощавшись, почти вышла за дверь, как робкое «спасибо» долетело до слуха, и улыбка сама собой коснулась губ. Она могла поехать домой, ведь мозг наотрез отказывался думать о чём либо, кроме мисс Миллс и произошедшем в учительском туалете, но посещаемость также важна, как и оценки, так что Эмма героически высидела все пары и пулей вылетела из универа, направляясь домой. — Эмма? — Мэри Маргарет окинула влетевшую в квартиру дочь взволнованным взглядом. — Ты в порядке? — она подошла к девушке, пока та снимала обувь, и нахмурила брови. — Ты пахнешь… — Физкультура была последней парой, — как можно спокойнее бросила Эмма, отходя на безопасное расстояние. — Я в душ! Перепрыгивая через ступеньки на второй этаж, Свон зашла в комнату, раздеваясь на ходу, и прошла в смежную ванну, закрывая дверь на щеколду. Оказавшись полностью обнажённой, она с трудом могла уловить остаточный яблочный аромат от своего тела, но этого было достаточно, чтобы нужный орган среагировал должным образом. — Ну, нет, чувак, я не буду этого делать! Включив музыку на старом магнитофоне возле стеллажа с банными принадлежностями, Эмма приняла холодный душ, успокаивая свою нервную систему и приводя мысли в порядок, стараясь не думать о Миллс, ведь каждый раз возбуждённое подёргивание между ног давало о себе знать, прося избавить от напряжения. Но Эмма держалась. Следующие два дня она посвятила подготовке к проверочным работам, радуясь, что мисс Миллс взяла небольшой больничный и только Эмма знала его причину. Вот только счастье длилось недолго. На третий день спокойствия, Эмма проснулась вся мокрая и с самым что ни на есть стоячным стояком и диким желанием поиметь, нет, не всех и каждого, а только одного человека, мысли о которой не покидали её с начала учебного года. А теперь всё усугубилось. Утренний душ не помог избавиться от напряжения, и пришлось действовать по старинке. Стоя под тёплыми струями воды, Эмма проводила сжатой ладонью вдоль члена, пока не кончила, смывая жидкость со стены. Что ж, если бы это помогло, она не сидела бы на кухне в чёрных свободных шароварах и длинной футболке, скрывая от только что вернувшейся матери своё «доброе утро». — У тебя гон? — Мааам! Мэри Маргарет прошла к столу, наливая чай и усаживаясь напротив дочери. — Кто она? — Она? Что за она? — Эмма искренне не понимала вопроса, наблюдая за абсолютно спокойной, немного уставшей матерью. — Ма, ты о чём? — Твой гон начался раньше, — констатировала Мэри. — Либо у тебя гормональный сбой, либо чья-то течка вызвала… Дальше Эмма не слушала. Она знала, что гон может подстраиваться под течку омеги, что было бы очень даже кстати, но не в данный момент. — Эмма? — Мм? — Ты была с ней в течку? — Ээ… — Я спрашиваю не для того, чтобы осуждать, ты же знаешь. Просто мне надо знать, стоит ли тебе купить таблетки для восстановления цикла или всё можно объяснить по-другому. Эмма поджала губы и, отодвинув тарелку с недоеденным омлетом кивнула, немым способом рассказывая матери, что у неё был секс с течной омегой. Воспоминания тут же завязались тугим узлом внизу живота, и даже широкие штаны не помогали скрыть возбуждённое проявление. — Позвони декану, мне нужно пару дней! — крикнула Эмма, убегая в комнату и, не выходя оттуда до самого вечера, пытаясь ослабить симптомы отвлечься фильмами и книгами, переключиться на учёбу и перестать наглаживать член, ослабляя желание.