Дилюк даже представить не мог вес его же слов для Кэйи. Недавно в очередной раз Альберих засиделся в таверне, и как следствие — мямлил пьяный бред без возможности даже устоять на ногах. Именно после того вечера наутро Кэйа нашел у себя в кармане записку бармена, где слишком уж красивым и правильным, по мнению получателя, почерком была передана воля Дилюка: больше никакого алкоголя ближайшие несколько месяцев Кэйа даже не увидит. Поэтому сейчас капитан кавалерии стоит напротив барной стойки, уперев руки в столешницу.
— Я не буду следовать твоим словам, — снова начинает Альберих, хотя прошлые его попытки остались проигнорированными, — или что это? Приказ?
— Я не заставляю и не приказываю. — Голос прорезал длительную тишину. — Я сказал, что ты не увидишь алкоголь в этой таверне, тебе его не продадут. Можешь идти в другие заведения, но тут твое пьяное лицо я видеть не хочу.
— Я буду приходить только сюда.
— Я не возражаю, но о моем решении уже знает и Чарльз тоже.
Кэйа смотрит на бармена еще секунд двадцать, потом хлопает по поверхности, наверное, с целью привлечь внимание (не сработало) и вздыхает:
— Тогда яблочный?
Дилюк бросает осторожный взгляд в сторону мужчины, будто проверяя на наличие озорных огоньков в глазах, хоть каких-то признаков идей для лазеек в таком его отказе в алкоголе, но ничего не находит. Все, что остается Рагнвиндру — достать бутылку сока, налить его в бокал и поставить перед клиентом.
— В какие дни ты работаешь? — Задает вопрос Кэйа слишком обыденно.
— Понедельник и среда. — Дилюк знает, что тот осведомлен в его графике. Ведь тогда Альберих бы не появлялся в таверне только лишь в его смену?
— Может, будешь выходить почаще?
Этот вопрос остался «не замеченым», а Кэйа лишь усмехнулся, запивая нелюбимым напитком порывы рассказать Дилюку, показать, как сильно он хочет его видеть тут. Мужчина хочет этого настолько, что иногда от своего эгоистического желания сидит в таверне с самых первых минут его открытия. Конечно Рагнвиндр все это видит, но никогда ничего не говорит по этому поводу. Он всегда молчит, лишь наблюдая за поведением Кэйи, что больше смахивало на ребячество. И Альберих это знал, он знал, но продолжал ломиться через эти барьеры, которые в своем сознании возводит его названный брат. Он знает, но всегда хочет быть рядом.
Когда Кэйа впервые за долгое время приоткрывает рот, бармен в тот же момент отрезает любые попытки на уговоры: «Никакого алкоголя». Тогда капитану даже сил нет удивиться, как Дилюк так быстро понял его даже без слов.
— Тогда еще один яблочный, — нехотя говорит мужчина, уже ощущая свою беспомощность. Многие, кто тут находится — достаточно близкие знакомые Кэйи. Точнее, как это принято говорить — собутыльники, не имеющие никакой связи вне таверны. На глазах у такого количества людей Кэйа тянет руку уже ко второму стакану сока, и такая атмосфера давит сильнее, чем испепеляющий взгляд Дилюка напротив.
— Скоро мне запретить для тебя продажу и обычного сока? Тебя несет с бокала фруктового напитка?
— Вовсе нет, просто чувствую себя не очень… — Кэйа не знает, стоит ли вообще так много говорить, кажется, что все его слова вовсе не интересуют Рагнвиндра, но все же продолжает: — Будто я не в своей тарелке.
— Не обращай на них внимания, — говорит бармен, а в ответ получает удивленный взгляд напротив, капитан впервые поднял голову. — Ты ведь лучше их.
Кэйа уже не знал, что удивляет больше: такое многословие мужчины за день или то, что тот говорит эти вещи именно ему.
— И чем же? — задает вопрос, не ожидая ответа, прекрасно осознает, что на такое ему не ответят.
— Хотя бы потому что ты сейчас не напьешься.
Слабая улыбка трогает лицо Альбериха. Это не то, что он хотел бы услышать, но ответу на свои слова он рад.
Находиться тут — оставаться под большим давлением со стороны Дилюка и глазеющих на них посетителей таверны, поэтому Кэйа принимает решение о скорейшем побеге. Придет он сюда только через четыре дня, а значит, работу нужно успеть доделать днем ранее. Последний раз проведя ладонью по лбу, капитан встает со стула, убеждаясь в своей устойчивости, хлопает себя по карманам, поправляет накидку и подтягивает края рубашки.
— Хорошего вечера, — говорит Кэйа, уже отвернувшись к двери, — не пугай людей своим угрюмым личиком.
— Не пугай людей своим слишком привлекающим внимание поведением. — Слышится позади, и мужчина лишь хмыкает.
— Такой я только для тебя, Дилюк. — И уходит, оставляя шум таверны за запертой дверью.
Город свободы встречает его прохладой ветра и чистым, безоблачным небом, который заполнили яркие точки. Кэйа смотрит вверх, вглядывается в звезды, улыбается и идет в сторону штаба. Сегодняшний вечер отличается от других: сегодня он не может провести время так, как делает это обычно. В таверне он сидит, напиваясь, но зато слушая людей. Это его, можно сказать, хобби, отдых от скучной бумажной работы. Но сегодня он идет легко и непринужденно выполнять именно эту самую работу — запонять документы, читать отчеты и изучать некоторые из просьб жителей.
Он первым делом стучит в кабинет Джинн — знает, что она всегда задерживается допоздна.
— Что тебя привело сюда? — Задает вопрос магистр, а потом добавляет: — Так поздно.
Хоть и сразу ясно, что она имеет в виду, Альберих улыбается, закрывая глаза:
— Вечер обещает быть насыщенным работой.
Женщина может лишь кивнуть, вздыхая, вернуть взгляд на рабочее место и снова с головой вернуться к рассмотрению бумаг.
***
Начало недели Кэйа встречает за рабочим столом. Это естественно, но не для него. Понедельник и среда — смены Дилюка, и тогда капитан меняет время работы на время у барной стойки. Сегодня он решает прийти чуть позже, Альбериху не хватает силы воли, чтобы снова брать в руки тот злосчасный яблочный сок, лишь бы был предлог посидеть рядом с Дилюком.
Он сидит на месте, откинувшись на спинку стула: Кэйа работал все эти дни без нормального отдыха, работы скопилось немалое количество, а мужчина хотел бы провести время в таверне полностью свободным. Хоть мысли и занимал скорейший визит «Доли Ангелов», Альберих лишь улыбаясь, нагружал себя работой еще больше. Думать об этом двадцать четыре часа в сутки не приносит ему удовольствия, и даже этот факт ему не помогает. Сейчас Кэйа сидит, закрыв глаза и закинув ноги на стол, поза не самая удачная и удобная, но тело давно ноет, хочется наконец лечь и провести так день, а то и больше.
Капитан открывает глаз, смотрит в потолок, потом на дверь и по сторонам, встает, немного разминается и еще раз смотрит на стол. Он уже не завален бумагами и разными ручками, печатями и прочими принадлежностями. Наконец-то в кабинете царит спокойствие и порядок, а это и порядок в самой голове Альбериха. В окно бьют первые лучи закатного солнца и это знак для мужчины: пора в таверну. Он не скучал, не хотел поскорее выпить, расслабившись, не хотел снова выслушивать рассказы пьяниц. Он хотел лишь всегда быть рядом с Дилюком. Им обоим это нужно, и они оба это знают, но принимать это решился лишь Кэйа.
Паттон приветливо кивает головой, провожая взглядом до двери капитана. Альберих заходит, в нос ударяет знакомый запах Полуденной смерти, до ушей доносится нежная игра барда недалеко, а еще галдеж парней в дальнем углу. За барной стойкой, на превеликое удивление Кэйи, стоит Чарльз. Тот внимательно смотрит на посетителя, доставая бутылку сока. Капитан подходит ближе, неуверенно и нехотя кивая, а бармен подает ему стакан напитка.
Кэйа ждет. Ждет момента, когда Дилюк выйдет или со второго этажа, или откроет дверь, возле которой и разместился Альберих. Но ничего из этого не происходит. Тогда и таверна пустеет, и Чарльз намекает на скорое закрытие, но капитан так не может. Он ждал этого момента, думал, как все может пройти, хотел показать. Но Дилюка не оказалось. Кэйа встает со стула, последний раз оглядывает заведение, подходит к лестнице, заглядывает на второй этаж, но убеждаясь, уходит молча, осторожно прикрывая дверь.
***
Дилюк не появляется и в среду. Он не появляется и в понедельник следующей недели. Альберих начинает заходить в таверну все чаще: вдруг, Рагнвиндр просто поменял дни своих смен. Но кажется, мужчина пропал вовсе.
Кэйа сидит за дальним столиком в углу таверны. Не разрешает к себе подсаживаться, смотрит в стол, не поднимая взгляда. Перед ним несколько бутылок разного сока — хоть Рагнвиндра нет больше двух недель, алкоголь капитану не продают. Сам Альберих полностью погружен в свои мысли. Дилюк пропал, он не появляется в таверне, не является ночами Полуночным героем, а также на Винокурне горничные закрывают дверь перед самим носом Кэйи, как только тот начинает расспрашивать о местонахождении хозяина. Ему страшно, он боится потерять Дилюка. Но не может копать слишком далеко: Ранвиндр запретил ему это делать. Теперь капитан сидит днями в таверне в ожидании, загоняясь, придумывая худшие исходы. Он уже хочет встать, смести со стола стеклянные сосуды и уйти, громко хлопнув дверью, вымещая все накопленные переживания, но останавливается. Чарльз покидает свое рабочее место, Паттон что-то сообщает ему, и они оба выходят. Открывается дверь и показываются огненные волосы, цвет которых так долго ждали глаза Кэйи. Расцветая на месте, Альберих разворачивается к двери, сжимая край столешницы. Все те переживания и эмоции, все мысли и душевные крики смывает в тот же миг. В таверну заходит Дилюк, медленно оглядывая помещение. Взгляд останавливается в углу, прямо на Кэйе, и второй от счастья готов начать кричать, смеяться, прыгать и лить слезы. Рагнвиндр идет в ту сторону, ступая уж слишком аккуратно, и от этого у Альбериха зарождается новая мысль: не ранен ли тот? Но все проходит, как только шаг ускоряется, и Дилюк уже стоит перед капитаном, уголки его губ еле заметно поднимаются, а сам он молчит, будто голодный зверь, наедается только лишь взглядом на Кэйю.
— Я тоже рад тебя видеть, — неловко говорит Альберих, махая перед лицом мужчины. — Где ты был?
— Поездка в Ли Юэ. Хотел закупить новых ингредиентов и попробовать новый рецепт. — Говорит Дилюк слишком спокойно. Тогда и на душе Кэйи все успокаивается, он рад, что все хорошо.
— Ты мне ничего не сказал.
— Я не хотел тебе говорить это, потому что ты бы пошел за мной без моего ведома. Дорога не такая уж и безопасная, а ты умелец встревать.
— Но мог хотя бы предупредить? Я… — Кэйа осекается, а Дилюк все понимает.
— Я тоже. Впредь не повторится, капитан, — обещает тот, одаривая одного лишь Альбериха улыбкой.
— Тогда, — начинает мужчина, но замолкает. Кэйа смотрит на стол, где стоят почти пустые бутылки сока и снова переводит взгляд на мужчину рядом. — Мне и так нравится.
— Ты будешь первым, кто узнает новый вкус моего вина. — Говорит Дилюк, а Кэйа знает это и без слов.
