Вольно, студент Чон

      Чонгук привык просыпаться рано утром без будильника — строгий распорядок дня в академии сделал своё дело.       Но к чему Чонгук точно не привык — так это просыпаться в чьих-то объятиях.       Он ещё толком не успел глаза раскрыть и сбросить с себя остатки сонливости, как почувствовал под щекой твёрдое и горячее тело вместо мягкой подушки. Припухшие от поцелуев губы, которые ощутимо пощипывало, непроизвольно растянулись в улыбке, когда пришло осознание, что он проснулся в одной постели с Тэхёном. С его Тэхёном, который так долго и сладко целовал его перед сном, прижимая к себе настолько крепко, будто боялся, что Чонгук сбежит.       Но он никуда не собирался бежать. Наоборот — лишь сильнее вжимался в поджарое и сильное тело своего омеги, глубоко вдыхая уже полюбившийся запах горькой полыни, и оставлял лёгкие поцелуи на чужой обнажённой груди, чувствуя себя настолько счастливым и влюблённым, что становилось страшно. Ещё совсем недавно Чонгук и подумать не мог, что тот самый преподаватель по боевым искусствам, который так бесил и раздражал поначалу, будет обнимать его в своей постели и мирно сопеть в спутавшиеся после сна волосы.       Непривычно. Но так потрясающе.       Прислушиваясь к чужому размеренному дыханию, Чонгук раздумывал: каким обычно Тэхён бывает по утрам? Заспанным и злым на весь мир? Или наоборот — сонным, мягким и ласковым? Как обычно тот проводит своё утро? С раздражением из-за раннего подъёма идёт пить кофе? Или нежится в постели до последнего?       И как тот отреагирует, проснувшись с ним, Чонгуком, в одной постели? Всё же это не банальный перепих в спортивном зале академии. Это намного интимнее. Ближе. Словно бы своим приглашением в гости Тэхён дал понять, что это не просто секс, и то, что происходит между ними, можно уверенно назвать отношениями, пускай они и начались не совсем так, как положено. Да, они оба по-прежнему хотели друг друга каждую секунду, и секс занимал большую часть их совместного времяпрепровождения, ну а как иначе-то? Они оба молодые, вполне здоровые, Чонгук вообще еще академию не окончил! И рядом с таким омегой не думать о близости становилось решительно невозможно, хотя он прекрасно осознавал, что хочет от Тэхёна не только секса.       И отчего-то вмиг стало немного боязно. Что говорить? Как себя вести? И лучше бы, наверное, было бы пойти в ванную, чтобы Тэхён проснулся, а перед ним весь такой свежий и красивый альфа, да? А не заспанный студент-третьекурсник с гнездом на голове.       Задержав дыхание, Чонгук приподнялся с чужой груди и постарался максимально тихо и незаметно выползти из объятий Тэхёна, намереваясь бесшумно свалить в ванную комнату, но тут же был застигнут врасплох: мускулистая рука, увитая россыпью татуировок, крепко прижала застывшего альфу обратно к телу, а хриплый ото сна, а оттого ещё более невероятный баритон прошелестел:       — Ну и куда ты собрался?       Чонгука аж подкинуло. Это, блять, одновременно слишком горячо и одуряюще смущающе. Ему хотелось вжаться обратно, вдыхая любимый запах, и вместе с тем так и подмывало смыться побыстрее, чтобы собрать разбегающиеся мысли в кучу.       — Ну… В ванную? — прохрипел в ответ.       И чего неловко-то так? Скакать на члене омеги перед зеркалом — так ничего, с небывалым энтузиазмом и смелостью, а с утра пару слов ему сказать, не заикаясь, — считай, подвиг?       — Никуда тебя не отпущу, — уж как-то слишком мило пробормотал Тэхён, сгрёб опешившего Чонгука в охапку, обвивая его руками и ногами, будто коала, и уткнувшись подбородком ему в макушку, сладко так причмокнул.       Ну что за очарование? Господи, то, что Тэхён просто позволял увидеть себя таким, заставляло дурацких бабочек в животе устраивать какие-то сумасшедшие танцы. Ему — альфе, на минутку! — мурлыкать хотелось от того, каким сейчас расслабленным и открытым был его омега. Чонгуку бы впору умилиться, только вот у него на это уже не было сил. Он даже вдохнуть нормально не мог. И дело даже не в той сумасшедшей влюблённости, что буквально разрывала изнутри, а в том, что Тэхён обнял его настолько крепко, да ещё и накрыл одеялом с головой, уткнув лицом в грудь, что дышать действительно было нечем. Он поворочался немного, попытался улечься удобнее, но ничего не выходило — его будто стальными прутьями стянуло. Пробурчав что-то нечленораздельное в горячую кожу и не получив никакого ответа, Чонгук не придумал ничего лучше, чем опустить голову ещё чуть ниже и прикусить так и манящий к себе омежий сосок.       Резкий утренний свет тут же резанул по глазам, а в лёгкие ворвался такой необходимый сейчас воздух.       — Ты чего кусаешься с самого утра? — обиженно пробубнил Тэхён, приподнявшись на локте. Мелированные волосы растрёпаны, лицо припухшее ото сна, один глаз всё ещё был прикрыт, пока второй, прищуренный, пытался навести резкость — идеальная картина с утра, Чонгук мог бы поклясться. Он теперь даже самому себе не смог бы ответить на вопрос, в какой момент Тэхён красивее всего: когда в военной форме бросает студентов на маты, когда трахает до сорванного голоса, совсем не по-омежьи порыкивая на ухо, или когда просыпается по утрам.       — А ты чего на удушающий берёшь с самого утра? — беззлобно парировал Чонгук, надеясь, что на фоне своего настолько красивого омеги сейчас выглядел хотя бы немного лучше дворового бездомного.       — Я думал, тебе нравится, — облизнувшись, Тэхён растянул губы в уже привычной насмешливой ухмылке. — Может, я тебя так на утренний секс развожу.       — Знаешь, такие игры с асфиксией нужно обговаривать на пороге, я был не готов, — фыркнул Чонгук. — И это не возбуждает.       — Тогда… — Тэхён чуть приблизился, сверкая огоньком в прояснившихся глазах, и томно прошептал: — Тогда мне стоит сказать, что мой Чонгук-и такой послушный альфа, чтобы ты возбудился?       В паху ожидаемо зашевелилось, но Чонгук на провокацию не поддался. Может, он с утра такой заёбистый или не с той ноги встал, но что-то ему в речах Тэхёна не понравилось. Задело.       — Ты меня просто высмеиваешь из-за моих кинков? — голос был как никогда твёрд, а на лице ни тени улыбки.        А вот эмоции на лице Тэхёна менялись со скоростью звука, но изо рта вылетело только:       — Что? Кого?       — Ты! — Чонгук аж пальцем ткнул тому в грудь. — Меня! — и себе заодно.       — Чонгук-и. Я тебя, конечно, да — люблю, но над твоими кинками я никогда не насмехался, — мягко успокоил его Тэхён, склонив голову набок. — Я бы никогда не стал так поступать, знаешь же? — глядя из-под ресниц. — Я твои кинки обожаю и, даже если мы когда-то не сойдемся в предпочтениях, не позволю себе насмехаться над тобой. Меня дико вставляет то, каким послушным ты можешь быть, но, поверь, я тоже могу стать хорошим мальчиком для тебя, если пожелаешь.       Красивый такой, чёрт… Неожиданно мягкий и покладистый. Чонгук невольно залюбовался им в миллионный раз. А ещё над кинками не насмехается. И это его сексуальное: «я тебя, конечно, да»…       Стоп.       — Что?! — получилось чуть громче, чем ожидалось.       — Что? — судя по наглой улыбке Тэхёна, тот всё прекрасно понял, но продолжал измываться. И как бы Чонгуку ни хотелось провалиться под землю от переизбытка чувств с самого утра и продолжить мямлить, он всё-таки смог взять себя в руки — альфа же, в конце концов! И плевать, что перед таким омегой он готов в ногах ползать.       Повалив Тэхёна обратно на подушки, Чонгук забрался сверху и, удерживая его руки по обеим сторонам от головы, наклонился, прошептав вопрос в самые губы:       — Ничего не хочешь мне сказать?       — М-м-м… Такой сильный альфа, — томно закатил глаза тот.       Сука. Издевается же. Чонгуку до дрожи в коленках нравилось это слышать, но он знал, что при большом желании, Тэхён давно бы поменял их местами. А он сам только пискнуть бы успел, как уже оказался бы под омегой.       — А ещё? — оставив лёгкий укус на линии челюсти.       — Мой Чонгук-и такой красивый, — довольно пророкотал тот.       — Ещё?       — Сегодня день бесплатных комплиментов? — ухмыльнулся Тэхён. — Ты же не расплатишься потом, Гук-и. Бесплатный сыр только в мышеловке.       — Ты же знаешь, что я хочу услышать, — укусив за мочку уха, Чонгук отпустил запястья Тэхёна, за которые его удерживал, и медленно повёл ладонями вверх, сплетая их пальцы в замок.       — Конечно, знаю…       — М-м?       — Что я очень, — так тихо начал шептать Тэхён, что пришлось едва ли не вжаться ухом в его губы, чтобы расслышать, — очень хочу… — и после по-театральному длинной паузы, продолжил, — сварить нам свежий кофе и накормить тебя завтраком.       Блять.       Чонгук от внезапного приступа смеха даже и думать забыл, что на самом деле хотел услышать. Он медленно слез с такого же хохочущего Тэхёна, ущипнул того за бок и, бубня под нос незлобную ругань, поплёлся в ванную.       Уже через двадцать минут он стоял на просторной кухне, глубоко вдыхая горьковатый аромат свежесваренного кофе, и с довольной улыбкой наблюдал за своим омегой, что размеренными, слегка ленивыми движениями готовил им завтрак. И всё же утренний Тэхён разительно отличался от себя обычного — мягкий, игривый, беззаботный, будто моложе на несколько лет. Чонгук рядом с ним таким ощущал себя намного увереннее и спокойнее, больше не чувствуя такого страха показаться нелепым или чересчур неопытным. Казалось, они сейчас наравне, и это придавало решительности.       Рассматривая широкую спину Тэхёна, обтянутую домашней майкой-борцовкой, Чонгук едва слюной не давился, прослеживая взглядом крепкие, изрисованные чернилами руки, на которых так соблазнительно выступали вены. Тэхён бесстрастно орудовал ножом, тонко размазывая масло по поджаренному хлебу, и тихо напевал себе под нос незамысловатую мелодию, даже не догадываясь, что позади него стоял альфа, внезапно вспомнивший о своих природных инстинктах.       Чонгуку хотелось сжать Тэхёна в объятиях до хруста костей. Хотелось уткнуться носом в заманчивую шею и втянуть глубоко в лёгкие любимый запах горькой полыни. Хотелось искусать всего, зацеловать. Просто хотелось. И кто такой Чонгук, чтобы отказывать себе в этом?       — Чонгук-и, включи музыку, что ли. Я в этой кромешной тишине слышу, как ты думаешь, — хмыкнул Тэхён, даже не обернувшись. А Чонгук уже толком ничего не соображал — подошёл вплотную со спины, по-хозяйски уложил руки на талию омеги и, как и хотел, вжался лицом тому в шею, с упоением втягивая носом пленительный аромат.       — И о чём же я, по-твоему, думаю? — чуть хрипло спросил.       — Судя по тому, что твой член очень недвусмысленно упирается мне в задницу, смею предположить, что явно не о завтраке, — в своей привычно-насмешливой манере ответил тот, не отвлекаясь от дел.       — Ох, я голоден. Очень, — пророкотал Чонгук, толкнувшись бёдрами вперёд. Его так сильно вело от происходящего, от того, как быстро кухню наполнил аромат полыни, смешиваясь с его собственным терпким сандалом, и он чётко осознал — Тэхён был совсем не против этой маленькой шалости. Чонгук счёл это за призыв к действию и не заставил себя долго ждать — с силой вжавшись уже крепко стоящим членом в упругие ягодицы, впился пальцами в тазовые косточки омеги, притягивая ближе к себе, и с оттяжкой толкнулся ещё несколько раз, выпуская воздух сквозь сжатые зубы. Приятно…       Тэхён отложил нож в сторону, отодвинул от себя доску со всеми ингредиентами для завтрака, упёрся ладонями в столешницу и — о боже — призывно прогнулся в пояснице, выпятив задницу. Чонгук едва сдержал в себе животный рык, впервые наслаждаясь такой покорностью своего омеги. Неужели ему дали встать у руля?       — Только не заигрывайся, альфа. Я не был в душе, — тут же осадил его Тэхён, словно умел читать мысли.       Как чертовски жаль. Чонгук уже успел нафантазировать, как он трахает Тэхёна прямо на обеденном столе, вгоняя член в хлюпающую от обильной смазки дырку, но реальность оказалась такова, что он должен был довольствоваться малым. И всё же, несмотря на горькое разочарование, Чонгук хотел показать, что тоже умеет доставлять удовольствие. Даже так, не раздеваясь.       Ощутимо укусив Тэхёна за шею, он заставил того прогнуться ещё сильнее, буквально уложив грудью на стол, и медленно начал покачиваться вперёд, имитируя неспешные фрикции, раззадоривая и распаляя их обоих. Слух ласкали тихие, блаженные стоны, а сам вид подставляющегося омеги сносил всю хлипкую выдержку к чертям, заставляя Чонгука наращивать темп, словно он не тёрся о него сквозь одежду, а действительно насаживал на свой член.       — Ты представлял, каково это — быть подо мной? — одной рукой удерживая Тэхёна за талию, другой Чонгук скользнул тому на пах, сжимая ладонью чужой налитый кровью член. Наградой ему послужил надсадный стон, от которого самому захотелось взвыть в наслаждении.       — Представлял.       — Часто? — с придыханием уточнил, нагнувшись и чуть болезненно укусив за загривок.       — Чаще, чем ты думаешь, — прилетело провокационное в ответ.       Чонгук и сам не ожидал, что правда настолько сильно на него повлияет. Да, он догадывался, что Тэхён не против поменяться позициями, к тому же тот не единожды намекал об этом, но то, какая будет реакция на такое признание, он и не мог представить. С протяжным рыком Чонгук быстро развернул Тэхёна к себе, подхватил того за талию, словно совсем не ощущая чужого веса, и усадил на стол, игнорируя, какой беспорядок этим устроил. Его уже ничего не волновало — перед глазами стояла пелена из похоти, за которой было видно только раскрасневшееся от возбуждения лицо омеги и явный вызов в чужих глазах. Тот, видимо, прощупывал характер Чонгука, желал посмотреть, насколько его альфа силён и как уверенно он может подавить, когда того требует ситуация. И Чонгук сейчас был способен это показать. Он подтянул Тэхёна ближе, заставляя скрестить ноги на своей пояснице, одной рукой удерживая его за спину, другой притянул за затылок к себе, впечатываясь голодным поцелуем в услужливо приоткрытый рот.       Чонгук будто с цепи сорвался. Он буквально трахал рот омеги языком, пока бёдрами толкался тому в пах, из раза в раз проезжаясь своим членом по чужому — такому же возбуждённому и наверняка текущему. Потирался, мучительно проезжался по желающей ласки плоти и ловил губами рваные стоны, срывающиеся с искусанных губ. Тэхён сейчас был для него покладистым, мягким как пластилин — разрешал управлять собой, иметь себя, как Чонгуку вздумается, и отвечал со всей искренностью и отдачей, показывая, насколько ему хорошо. Не стеснялся царапаться, оставляя красные полосы от ногтей даже сквозь футболку, подаваться вперёд, гонясь за удовольствием, и делал всё, чтобы помочь им обоим сладко кончить от внезапной утренней шалости.       — Блять, — прохрипел Чонгук. — Хочу тебя вылизать. Уверен, что из тебя сейчас пиздецки течёт, — и от мысли, что виной тому — он сам, внутри всё бурлило, будто в адском котле.       — Успеешь ещё, — Тэхён запрокинул голову к потолку, открывая доступ к исцелованной шее, чтобы Чонгуку было удобнее оставлять на ней новые поцелуи-укусы. — А пока доведи дело до конца. Хочу кончить, представляя твой член в себе.       Безумие какое-то. Если бы Чонгука не накрыло так сильно, он бы заставил Тэхёна сходить в душ и продолжить уже без одежды, не вылезая из постели до следующего утра. А пока всё, что он мог — вжимать омегу в свой пах до ноющей боли внизу живота и целовать до онемевших губ.       — Пиздец, — хрипло протянул Тэхён, задрожав. — Ещё чуть-чуть, Гук-и. Давай, толкнись сильнее, — потрясающе жалобно заломив брови, попросил тот.       И этот тон — почти умоляющий, разбитый — послужил контрольным выстрелом прямо в голову. Чонгук с особым остервенением подался вперёд, толкаясь с такой силой, что Тэхёна пришлось держать крепче, чтобы тот не уехал по столу дальше, и, как только почувствовал, что тот задрожал сильнее, простонав куда громче, чем до этого, кончил следом, пачкая бельё и штаны.       Пытаясь выровнять дыхание, Чонгук помог Тэхёну спрыгнуть со стола, тут же притягивая того к себе и оставляя невесомый поцелуй в уголке губ, и расплылся в довольной улыбке. Смог всё-таки. Заставил своего омегу кончить даже в одежде.       — И чего ты улыбаешься? — фыркнул Тэхён, закатив глаза. — Это было охуенно, не спорю. Но, блять, Чонгук! — взглядом указал назад, на тот самый участок многострадального кухонного стола, где царил откровенный хаос: тосты с маслом были разбросаны, перевёрнутые намазанной частью вниз, а некоторые вообще валялись на полу; кофе пролился, сахарница лежала на боку, а её содержимое оказалось рассыпано по всей поверхности. Мда уж. Картина так себе. — Я иду в душ, а ты как хочешь тут изъёбывайся, но, чтобы я пришёл, а мой завтрак ждал меня на столе, — строго приказал Тэхён, но Чонгук слишком ясно видел в его глазах игривые нотки с долей лукавства. Понравилось же, но повыёбываться надо.       Интересно: они когда-нибудь смогут нормально поесть у Тэхёна дома, не потрахавшись и не устроив полный бардак?

***

      Как бы Чонгуку ни хотелось остаться в этом моменте надолго, это было невозможно — уже вечером пришлось вернуться в академию. А вместе с этим вновь делать вид, что они с Тэхёном друг другу никто, всего лишь преподаватель и студент, не более. Невозможность показать всем окружающим, что это его омега, просто выводила из себя, Чонгук не смог сдержать бушующую внутри ревность, когда Тэхён старательно смыл его запах со своего тела, чтобы никто ничего не заподозрил. Ему не нравилось. Инстинкты вопили, что этот омега должен пахнуть им — и никак иначе! Конечно, он сдерживался, разумом понимая, что так надо, но эмоции так просто не отключишь, и после проведенных вместе выходных сдерживаться стало ещё труднее.       В понедельник Чонгук откровенно витал в облаках, всё его существо тянулось к омеге, он невозможно скучал, желая его увидеть, вжать в себя, вдохнуть носом любимую полынь, ощущая на теле напористые прикосновения. Казалось, что Тэхён ему нужен каждую секунду, даже несколько часов без него — сплошная мука. А потому, едва дождавшись окончания пар, Чонгук едва ли не бегом припустил в сторону спортивного зала, надеясь, что Тэхён ещё там.       И не прогадал.       Омега, источающий одуряюще-приятный запах пота после тренировки, волочил по полу маты, складывая их в одну кучу, однако, стоило тому только заметить влетевшего в помещение Чонгука, как Тэхён выпрямился, бросив свою ношу, и приветливо улыбнулся.       Честное слово, это какое-то помешательство, не иначе.       Потому что Чонгук к Тэхёну в объятия буквально влетел, со вздохом облегчения вжимая в себя крепкое тело и глубоко вдыхая через нос.       — Я соскучился, — дрожаще прошептал он, умирая от того, насколько хорошо ему было лишь потому, что Тэхён рядом.       — А, знаешь, — тот сверкнул белозубой улыбкой, — я тоже.       Топорное признание, если честно. Такое — с натяжкой. Но Чонгуку большего и не надо, он уже знал, что его омега — далеко не мастер озвучивать свои чувства.       — Мог бы хотя бы написать мне, — нарочито-обиженно дуя губы, пробормотал Чонгук. — А то за весь день ни строчки от тебя не дождался.       — Прости, — повинился тот, укладывая ладони на талию Чонгука. — День сегодня был какой-то особенно заёбный, я сейчас даже не уверен, где именно оставил телефон. Правда, извини, — добавил совсем виновато. — Обещаю исправиться.       И опять Тэхён ему уступал, пускай и в таких мелочах, как несчастные сообщения в течение дня. Тот ведь не похож на обычных омег, никакой тебе манерности, нежности, ничего такого, его Тэхён грубый и властный, тот, кто одним взглядом может заставить трястись от страха толпу студентов-альф. Но перед Чонгуком, внезапно, позволял себе быть чуть мягче, только этим сводя с ума одного конкретного альфу.       — Ловлю на слове, — ответил он, залипая на идеальные губы, которые находились так близко от его собственных. — Прощу тебя, если как следует поцелуешь.       — Хах, — хохотнул Тэхён. — Я бы на твоём месте ставил более… хм, интересные условия. Но раз мой альфа настаивает на поцелуе… — и наклонился, осторожно целуя.       Чонгук отвечал со всей отдачей, он сумасшедше соскучился, и сейчас, собирая языком чужой вкус и практически захлёбываясь потяжелевшей горькой полынью, словно пытался компенсировать все те часы, что провел без своего омеги. Так сладко, и вместе с тем так горько. Так тягуче выламывающе, когда одновременно хочется большего, и в то же время тянет наслаждаться тем, что есть… Был бы Чонгук омегой, он бы вне сомнения потёк.       — У меня крыша от тебя едет, — прервав поцелуй, но и не думая отодвигаться, в самые губы произнёс Чонгук.       — Да что ты?.. — он буквально ощутил чужую улыбку. — Такой слабый передо мной альфа, оказывается. Ты…       И тут позади раздался громкий хлопок. Чонгук ещё не успел осознать, что произошло, как отпрыгнул от Тэхёна, и лишь потом оглянулся на дверь, поняв, что именно услышал. Только вот никого, кроме них, в спортивном зале не было.       — Ты слышал? — чувствуя, как бешено колотится собственное сердце, спросил он, глядя на Тэхёна.       — Да, — ровно ответил он. — Сдаётся мне, что кто-то нас спалил…       — И… — голос охрип, так что Чонгуку пришлось прокашляться, перед тем, как продолжить. — Что будем делать?       Стало пиздецки страшно. Не за себя, за Тэхёна.       — Ну а что мы можем сделать? — легкомысленно ответил тот, словно ничуть не переживал из-за случившегося. — Только ждать, что будет дальше, Чонгук-и.