Дождливое утро

Это был самый обычный день для Се Ляня. Проснувшись под звуки проливного дождя, он поднялся со своей постели и потянулся, принялся расчёсывать свои спутанные волосы. Похоже, что сегодня не состоится запланированный поход на блошиный рынок. Пару капель воды упали ему на голову сквозь дыры старой крыши. Казалось бы, только в прошлом месяце ее починили, однако ветхое строение на то и ветхое. Легче уж снести и построить новое, однако у Се Ляня на это не было ни денег, ни желания. Кроме того, никто точно не мог сказать, на какой срок божество обосновалось в этом храме. Порой Се Лянь искренне сожалел о своём вновь приобретённом статусе. Сейчас ему приходится выполнять различные задания, посещать собрания Богов, где не особо рады его появлению, а также соблюдать некоторые нормы поведения Небожителя. Да и, грех скрывать, он не особо желал нервировать некогда близких товарищей. — Кто-то тратит годы на медитации и не возносится, а кто-то благодаря сортировке мусора попадает на Небеса… — заключил вслух Се Лянь и, вынув из своего кармана чёрствый маньтоу, положил его мокнуть под дождем. Смотря на окружающий храм Водных Каштанов пейзаж, он невольно вспомнил времена своей юности. Во время одной из тренировок на мечах разыгралась ужаснейшая непогода. Спрятавшись под крышей, Се Лянь с Фэн Синем решили скоротать время за размышлениями о близлежащем будущем. Тогда близкий товарищ заявил о своем желании добиться высокого чина к моменту коронации принца, чтобы стать для него надёжной опорой. Будущий правитель, в свою очередь, пообещал ему сделать все возможное, чтобы государство Сяньлэ продолжало сиять и развиваться. Подростки не подозревали, что перо Судьбы полностью перечеркнет их планы. «Ваше Высочество, только истинный дурень усомнится в вас!» Тогда Фэн Синь говорил это без всякого сомнения. Теперь же, если бы вспомнил собственные слова через столетия, он явно отрицал бы сказанное до последнего. Так, по крайней мере, думал сам Се Лянь. Небожитель взял размякшую благодаря дождевым каплям паровую булочку и немного откусил от нее. Хм, довольно интересный вкус, правда некому познать его вместе с Се Лянем. Фу Яо и Нань Фэн каждый раз кривят лица, когда видят в его руках еду не первой свежести. А если на ней ещё и плесень, то критика со стороны богов средних небес обеспечена. Быть может, лишь Саньлан пожелает разделить с ним сея лакомство? Он уже угощался едой некогда великого бога войны и даже не отправился на тот свет повторно… Оставить ли ему половинку? Однако данная мысль рассеялась, как утренний туман ближе к полудню, когда Се Лянь вспомнил о неизвестной, которую Хуа Чен лелеял в своем сердце. Его Высочество прекрасно помнил тон голоса Градоначальника, говорящего о ней. — Ей правда улыбнулась удача, — тихо прошептал небожитель и вновь откусил кусочек от маньтоу: — Саньлан довольно разборчив в своем окружении. Дождь не желал утихать. Чтобы хоть немного отвлечься от гнетущих его сердце и душу мыслей, Се Лянь принялся высматривать в траве опавшие листья или какую-либо живность, которой не удалось вовремя отыскать укрытие. Все равно заняться нечем, а переводить впустую свечи и лучины неразумно. — Надо бы печь соорудить, — сея идея внезапно возникла в его сознании, — или утеплить храм. Ух, тогда поход на свалку неизбежен. Никаких материалов под рукой! Задумчиво изучая каждую травинку издалека, Се Лянь, сам не ожидая, стал напевать под нос песенку:

«Ты спрашиваешь,

Насколько глубока моя любовь к тебе, Как сильно я тебя люблю. Моя любовь постоянная. Моя любовь неизменная. Луна олицетворяет мое сердце…»

Ах, а ведь матушка пела ему эти строки очень-очень давно. Всякий раз, когда ее маленькому сыну плохо спалось из-за непогоды, она присаживалась рядом с ним и, поглаживая ребенка по голове, наполняла своим мелодичным голосом всю комнату. В тот же миг все тревоги отступали, а Лянь-эр сладко засыпал. Сегодня воспоминания о былых временах норовили как можно сильнее погрузить Се Ляня в ностальгию. Вдруг издалека послышался шелест травы и более громкий звук падения дождевых капель в лужу. Небожитель моментально вернулся в реальность и поднял взгляд. Саньлан, держа в руке бумажный зонт, пришел навестить его. — Гэгэ, — демон в облике молодого юноши добродушно улыбнулся, — Я дома. Се Лянь почувствовал, как его окутало приятное тепло, хотя сам Хуа Чен был холоднее льда. — Здравствуй, Саньлан, — глаза принца засияли ярче звёзд в ночном небе, — С возвращением! Хотя предположения о неизвестной продолжали роиться в голове, сейчас ему просто хотелось насладиться спокойными мгновениями рядом с главой Призрачного Города. — Когда дождь утихнет, я планирую приготовить рисовую кашу, — сказал Се Лянь. — Если гэгэ не против, то я хотел бы пообедать вместе. «Лишь тебе под силу переварить мою стряпню,» — усмехнулся в своих мыслях Сяньлэ. — Не имею ничего против. На нас двоих еды точно хватит! Они некоторое время говорили о предстоящем путешествии и о фестивале в Призрачном Городе, пока Се Лянь, почувствовав уют дома из-за нахождения в нем дорогого сердцу «человека», не задремал под рассказ Хуа Чена. Градоначальник аккуратно взял на руки Небожителя в белом одеянии и отнес того на спальное место. Он, ведая, что Се Лянь будет дремать не больше часа, не намеревался покидать его. Не стоит пугать гэгэ резким исчезновением. Позже Саньлан улёгся рядом. Обладая острым слухом, он прекрасно слышал строки той песни (когда подходил к храму) что напевал Се Лянь. Ему также было известно: императрица Сяньлэ очень любила сие произведение. Дабы отдых божества не прервали плохие сновидения, Саньлан нежно и осторожно поглаживал его по макушке и шептал:

«Ты спросил,

Насколько глубока моя любовь к тебе, Насколько сильно я тебя люблю. Ты сам подумай, Сам посмотри. Луна олицетворяет мое сердце».

Вскоре дождь прекратился, а небо озарило светом тёплое и яркое солнце, которое способно отогнать все мрачные думы и исцелить раны на сердце.