Короли могут защитить всех, но делать этого не станут

Дилюк никогда не считал себя революционером. Он видел в себе лидера, знал, что народ послушается его, но считал, что он этого не достоин. Он склоняется над записями на столе, что были разбросаны по всему периметру. Бумажную идиллию нарушали лишь баночка с пером и чернилами. Кажется, он сидел за этими законами целую ночь. Который час? Мужчина смотрит на часы в его спальне. Уже половина пятого. Да, он действительно сидел всю ночь и читал законы Мондштадта, написанные рукой еще его отца. Однако, в его глазах не было и желания прилечь в постель и отдохнуть. Над дворцом повисла угроза и она сейчас вероятно сладко спала в своей кровати через две двери от герцога. Дилюк морщится, начиная потирать переносицу: то ли от тусклого света свечи, то ли от мыслей, что преследуют его с того самого дня, как грубый бесчеловечный мальчишка запек его в кандалы, решив нарушить систему, построенную его отцом. Венти перевернул все с ног на голову, и с этим надо было что-то делать. Нельзя оставить всё, как есть и продолжать танцевать под дудку мальчишки, что хитростью завладел короной. Рагнвиндр из часа в час перечитывал все законы правления короля. Несмотря на огромную власть, у него было полным полно забот: присяга, клятва, верность подданным, алгоритмы коронации, условия и прочее. К утру Дилюк перестал видеть буквы. В его голове была одна цель с которой он просидел здесь всю ночь. Как убрать Венти? Первый и самый очевидный — убийство. Яд в вино, стекло в еде, подставной шпион, который без доли сомнения вонзит нож в сердце юного мальчика. Дилюк тут же отвергает эту мысль, хоть она и была очень заманчива. Возникнет слишком много подозрений, объявят охоту за головами и тогда под подозрение попадут абсолютно все. Это посеет хаос. Люди будут думать, что без короля они будут жить в смуте. Как будто сейчас они в ней не живут. Дилюк усмехается своим мыслям. Как бы ему не хотелось отрубить голову Венти, этот вариант совсем ему не подходит. Поэтому молодой герцог склонился над бумагами, надеясь на вторую идею. Закон. В Монштадте было полным полно законов, которые Венти, вероятно даже не читал, поэтому это было на руку. Убрать мальчишку под давлением бумажки было бы легче простого, оставалось только найти лазейку, которая бы позволила ему помочь. Какой-то закон, не позволяющий долго засиживаться на троне. Короли избирались каждый год. Очевидными претендентами на это были законные наследники: сыновья или дочери. Для этого короли и заводят потомство: для продолжения своего рода. В отсутствие детей, трон переходит к родственникам: братья, сестры, кузены, кузины, дяди или тети. Те, у кого в жилах хоть немного королевской крови. Есть исключения. Их выбирает Совет. Путем долгих переговоров, голосованием среди других правителей и мнением народа. Здесь получить заветное место сложнее: много конкурентов, мнения советников, которые отличаются, народ, который является рычагом давления на советников, которые и выбирают будущего правителя. «Если люди им довольны, то ставим его на трон». Есть еще другие правители: Ли Юэ, Иназума, Сумеру, Фонтейн, Натлан и Снежная. Они влияют на выбор, на такого в истории Мондштадта еще не было. Смена власти всегда проходила в стенах дворца, потому что всегда был преемник. Однако, в интересах самих же правителей поставить того, кто не пойдет на них войной. Но здесь другой случай. Дилюк снова перебирает бумаги. Из письма Нёвилетта из Фонтейна, он узнает, что местная королева не поддерживает Венти, но и ей с другой стороны плевать, кто встанет на престол. Его Величество Чжун Ли - близкий друг этого мальчишки. При последнем разговоре с Аль-Хайтамом из Сумеру, Дилюк понял, что Её Величество Нахида хоть и среди своих открыто недовольна Венти, но при встрече с ним вряд ли скажет это вслух. Её Величество Райдэн предпочитает не говорить о Венти совсем. Со слов Аято. Возможно, у нее какой-то секрет с этим мальчишкой, о котором никто не знает. Позицию Мураты не удалось узнать. Разговоры о королях в Натлане даже не проводятся. От Царицы ничего неизвестно, но та прислала сюда своего посыльного. Возможно, она что-то замышляет, но ни с кем не делится. Даже если к ней прибудет сам Дилюк Рагнвиндр. Итого: ноль голосов против, а это не предвещает ничего хорошего. С мнением народа Венти позаботился. Устроил настоящую анархию, убрал часть налогов, а служанок посадил на свой член. Никто не скажет ничего против. Рагнвиндр не терял надежды. Он что-то пропустил. Почему проводится голосование? Почему выбирают? Дилюк снова перебирает бумаги, ища закон о правлении короля. «Корона передаётся строго по наследству». Это предложение вселяет в мужчину какую-то уверенность. Он цепляется за нее, как за спасательную ветку. Точно! Преемник. Его отсутствие. Ведь заведи Венти себе наследника, у него будут все шансы править до конца жизни, пока он не умрет, или же не отдаст корону добровольно в руки своему наследнику. Править до конца жизни. Допустим, на голосование можно повлиять: возникнет оппозиция и у правителей не будет нужды танцевать по дудку Венти, а у народа зародится надежда. Начнутся гражданские войны, новая смута, и чтобы это предотвратить нужен кто-то, кто бы успокоил обе стороны. Преемник. И не просто сын от первой попавшейся служанки. «Наследник, в жилах которого течет королевская кровь сможет вступить на престол». Ребенок от кого-то в чьих жилах течет королевская кровь. Всё верно! Крепус Рагнвидр всегда говорил, что Дилюк единственный, кому корона перейдет по наследству, а Дилюк не единственный в их семье ребёнок. Наследство. Потомство. Пока есть наследник, Венти может сидеть на троне. Но если его нет? Если откинуть голосование и совет, то путь сделать ребенка в ближайшие полгода гораздо легче и убедительнее для всего народа. Тогда не будет никаких сомнений. Будет уверенность, что их король с серьезными намерениями, но на самом деле он будет просто тянуть время. Вот оно! Дилюк опирается на бархатную спину стула. Не важен ребенок, важен факт существования наследника. Ребенок. От кого-то, в жилах которого течет королевская кровь. Но и тут не поле, где можно разгуляться, ведь таких людей во дворце всего трое: сам Дилюк, сын Его Величества Крепуса Рагнвиндра, и две принцессы, дочки священника Сеймура Гуннхильдр, Барбара, которая не достигла совершеннолетия и Джинн. Джинн Гуннхильдр! Дилюк хватает чистый лист из стопки и перо, начиная писать письмо. Пока Венти не додумался до этого, нужно перекрыть ему все пути. И нужно тянуть время, пока не узнал кто-то другой. *** С первыми солнечными лучами поднимается герцог Альберих. Ему отведены отдельные покои в королевском крыле дворца. И он как никто другой должен быть благодарен вселенной за то, что просыпается здесь каждое утро. Кэйа садится на своей постели. Белая простынь запуталась в его ногах, а длинная синяя прядь струилась по ровной спине. Он снова потягивается, мыча сладко под нос, а после сразу зевает. — Доброе утро, Ваша Светлость! — миловидная блондинка кивает ему головой, раздвигая красные бархатные шторы. — Привет, Джуди, — почти низким и охрипшим голосом отвечает Кэйа. Кажется, он до сих пор не проснулся. Служанка, услышав своего господина, встревожилась. Она бросила впускать свет в покои герцога и тут же подошла к подносу на столе, взяв стакан, наполненный водой. Джуди тут же поднесла его герцогу. — Спасибо, — Кэйа улыбнулся, выпил воды и вручил его обратно Джуди, что лучезарно улыбнулась — который час? — Половина шестого, Ваша Светлость, — служанка ставит стакан обратно на поднос. Так рано! Кэйа снова потягивается в своей кровати, сразу же рухнув спиной на мягкий матрас и нежась среди белых пуховых подушек. У него оставалось немного времени, чтоб насладиться сполна этой мягкой постелью. Он мычит под нос, не скрывая своего удовольствия. Не хотелось никуда идти и уж тем более выполнять государственные поручения. Хотелось лежать дальше в этой кровати. Совсем одному. Хотя, если бы ему кто-нибудь составил компанию, он бы не отказался. Сонный взгляд герцога скользит по Джуди, горничной, что обслуживала его покои и была полностью в его владении. Или не совсем полностью. Джуди — личная горничная герцога Кэйи. Из большого скопления служанок, работающих во дворце, Джуди выделяла её преданность к работе и спокойствие. Кэйа выделял её из всех из-за самого большого размера груди. Плотная ткань обтягивала пышную грудь горничной, что готовила наряд для герцога, раскладывая одежды на диване у окна. — Позовите меня, как решите встать и одеться к завтраку — ласково просит горничная, Кэйа мычит ей в ответ. Служанка покидает покои герцога. Альберих молился всем богам, чтобы Венти никогда о ней не узнал, ведь тогда Джуди потеряет для герцога свою изюминку. В отличии от всех девушек во дворце, она была не тронута обаянием короля. Поэтому Кэйа нарекал её не часто проходить через главные коридоры, где велика вероятность встретить мальчишку. Он делал это из жалости к ней. Джуди очень хороший человек. Кэйа отбрасывает одеяло и встает с кровати, сладко потягиваясь. Он тянет руки, снимая с себя белую сорочку, что сразу летит на пол. Герцог остается полностью обнажённым в лучах встающего солнца. Какое прекрасное утро! Альберих поддаётся нежному сладкому манящему чувству, которое в один момент его расслабляет, а его член заставляет подниматься вверх. Вот теперь действительно прекрасное утро. — Ваша Светлость, я забыла принести ваши… — лепечет Джуди, заходя к герцогу, что стоял голым. Горничная поднимает глаза, отрываясь от новых одежек, которые доставили герцогу и буквально теряет дар речи: — о, Боже! Она не спешит отворачиваться, а Кэйа не спешит прятать от девушки свой длинный член. Он стоит в замешательстве, удивлённый тем, что Джуди не постучала прежде, чем зайти в покои герцога. Это было совсем на неё похоже. Испуганные голубые глаза опускаются вниз, наблюдая стоящий член. Джуди не могла выдавить и слова. Как неудобно! — Положи к остальным вещам — спокойно просит герцог и девушка, ощущая, что испытание закончено, отворачивает голову, кладя мундир к штанам. Да, Джуди точно не их тех, кто готова была сразу прыгнуть на член герцога, который всё еще наблюдал, как смущенная горничная прячет свой стыдливый взгляд. Наконец, она откланивается и уходит, оставив мужчину в замешательстве. Будь на её месте любая другая, то не упустила бы свой шанс схватить герцога за член и повалить на кровать. А в этой девушке всё еще была скромность и моральные принципы, несмотря на вакханалии, творящиеся во дворце. Он снова смотрит на свой член, который прибавил в размере и стоял колом. Как же ему не хватает секса в этом разврате, где он ощущал себя абсолютным девственником. *** — И что говорят звёзды? — спрашивает Альбедо, массируя большие пальцы ног своему королю. Венти тяжело вздыхает, расслабляясь в своем кресле, недовольно поджав губы. Его последний визит не принес ему никаких хороших новостей, потому делиться было особо нечем. — Всё как-то туманно, — отвечает мальчишка, взглянув на принца перед своими ногами — эта астролог ничего толком не сказала, но я взял с неё обещание прийти через десять дней и услышать ответ, который меня порадует. Альбедо усмехается. Эта улыбка поражает короля. — Его Величество хочет, чтобы не только дворец ему повиновался, но и все звезды на небе, — ласково говорит принц, нежно проводя ладонями по ступням короля. — Если она скажет что-то плохое — я просто вышвырну её и найду нового астролога, который будет меня устраивать, — холодно говорит Венти. Принц лишь хмыкает. Венти, запсиховав, убирает ноги: — Достаточно! Альбедо делает поклон и встаёт с колен, начиная обувать своего короля: — Царица получила приглашение? — осторожно спрашивает принц. — Она уже подослала своего подопечного — недовольно отвечает Венти — я слышал, он прибыл еще вчера! — Вы про Тарталью? — спрашивает Альбедо — он же прибыл, как посол Ли Юэ. — Очередная уловка — ёрничал Венти — проверяет меня и моих подопечных. Я предложил ей слишком приятное сотрудничество. Не в её интересах идти против меня, а мне не помешает её поддержка на голосовании через полгода. — Помимо неё есть другие правители — Её Величество Райдэн, Её Величество Нахида, Её Величество Мурата, Её Величество Фурина — продолжал Альбедо. — Они все на моей стороне, — спокойно отвечал Венти, — сам же знаешь, стоит болтнуть, что у Райдэн в Ли Юэ не только деловые вопросы, но и личный интерес к их правителю, то уже пара голосов будет за меня. Что касается остальных: всё схвачено! В Сумеру творится полный бардак: Нахида слабо поддерживает контроль над свихнувшимися учеными, а Аль-Хайтам не сильно ей в этом помогает. С Муратой мы близкие друзья, ведь если бы не я, она бы никогда не заняла своё почетное место. В Иназуме процветает бедность после отмены их внутреннего закона, хоть и все пути им теперь открыты, но мало кто хочет помогать вышедшей из ума истеричке. Кроме Чжун Ли, естественно. А Фурина… Даже говорить не хочется. Мне кажется, она совсем ничего не смыслит в том, что происходит и только потешается перед народом. Альбедо мысленно думает, что ему это кое-кого напоминает, но решает промолчать. — А ваши подданые? — осторожно спрашивает принц, облачив короля в башмачки. — Они все у меня на крючке, — довольно говорит Венти. — Даже сэр Рагнвиндр? — юноша поднимает голову, к королю, что начал задумываться. — Он меня беспокоит, — признаётся Венти, — но не так, чтобы я рассматривал в нём какую-либо угрозу. — Приказать узнать о нём что-то? — спрашивает Альбедо. — А ты можешь? — восхищенно спрашивает мальчишка на троне — было бы занятно убрать его до начала Бала Семи Королевств. — Всё для Его Величества, — Альбедо встает на ноги и тут же кланяется. — Ах, мой любимый слуга, — Венти с улыбкой на лице чмокает юношу напротив в лоб. *** Розария часто пропускала утренние службы. Ссылаясь на плохое самочувствие, она предупредила своих соседок по комнате и передала матушке записку, что будет отсутствовать на службе. После того, как все уйдут, она вставала со своей постели и спускалась к служебному входу во дворец. Там каждое утро слуги принимали провизию от торговцев, что привозили продукты для королевского двора. Ответственным за это дело был мальчик по имени Мика. Он был довольно глуп и наивен, а Розарии было это на руку. Пока мальчик проверял содержимое повозок и отдавал купцам мешочки с золотыми монетами, девушка накинула на голову капюшон своего коричневого плаща и брела меж повозок. Сегодня здесь не протолкнуться: купцы с мясом, фруктами, овощами, десертами из разных стран. Один торговец вез свинину с юга Мондштадта, другой свежую рыбу из Иназумы, третий крупы из Ли Юэ. Розария наткнулась на тележку с пряностями из Сумеру и сладости из Фонтейна. В нос били разные запахи, от которых начал урчать живот, но завтрак по её расписанию был позже. Сначала нужно было кое-кого найти. Идя в толпе купцов, девушка, наконец, нашла того, кто ей нужен. Невысокий старик стоял возле своей повозки, дожидаясь своей очереди для разгрузки. Он возил во дворец персики зайтун и красноплодники. Розария оказывается рядом с ним, чуть подняв капюшон. Старик тут же её узнает и кивает, чтоб она подошла ближе. Все происходит очень быстро: девушка кидает во внутрь повозки мешочек с мелочью. Сумма давно посчитана и обговорена. Он протягивает ей деревянную коробку, которую та сразу же прячет под плащом. Розария, пока никто из стражи ее не рассекретил, скользнула внутрь дворца, прихватив корзинку с заказниками. Притворяясь прислугой, она идет на кухню, где ставит корзину рядом с остальными фруктами, а после тихо покидает кухню. Однако, идти к себе в комнату она не решается. Ей не терпелось попробовать то, что передал ей старик. Монахиня спускается по ступенькам и идет на конюшню, все еще поправляя капюшон на голове. В конюшне в это время обычно никого нет. Конюх кормит лошадей утром, а в обед туда приходят остальные, чтобы помыть лошадей. Девушка, войдя в помещение, оглядывается, а после снимает капюшон. И уже тогда открывает коробку, переданную стариком. Терпкий горький запах бьет в нос, а Розария наслаждается им, желая вдохнуть его как можно больше. Сигареты. Если у монахини и была какая-то тайная страсть, так это свежий крепкий табак. Она тут же выуживает одну, достаёт спички из мантии и закуривает. Тяжелый дым струится по воздуху, а она расслабленно выдыхает. Тут она слышит шорох у запасных ворот. На инстинкте прячет сигарету и оглядывается. Сейчас не должно никого быть, неужели кто-то вернулся? Девушка видит слабый силуэт, а после облегченно выдыхает. Его опасаться не стоит. — Эй! — обращается Розария к шпиону — я тебя вижу. Выходи! Невысокий юноша отворяет дверцу и заходит внутрь. — А ты в курсе, что подглядывать нехорошо? — не унималась девушка. Принц её очень напугал. — А разве сейчас не идет служба в соборе, пока ты тут расслабляешься? — Пришел язвить? — спрашивает Розария, делая затяжку, а после выдыхает дым — проваливай! — Хорошо, — принц кивает — пойду в собор и расскажу матушке, что её монахиня курит сигареты в конюшне. Парень уже направился к выходу, как девушка решает его окликнуть: — Альбедо! Стой! На лице того появляется довольная улыбка и тот возвращается обратно. — Прячешься от герцога? — тут же спрашивает Альбедо. — От него тоже — признается Розария, снова затягиваясь сигаретой. — Не думаю, что прятаться от герцога Альберих в его же владениях хорошая идея — признается принц. — Чего тебе надо? — не унималась монахиня — ты же не пришел сюда стрельнуть у меня сигаретку? Розарию и Альбедо никогда не связывали близкие отношения. Вернее, их вообще ничего не связывало: первая работала на благо церкви, второй служил королю исходя из своих личных мотивов, которые никому не были понятны во дворце. Никто до сих пор не знает, как этот мальчишка появился и запросто занял место у ног короля Венти. Поэтому наблюдать его здесь в конюшне было для Розарии странно и пугающе, несмотря на её боевой характер. — Его Светлость в курсе, что ты проводишь своё свободное время здесь? — спрашивает Альбедо. — Надеюсь нет, — откровенно признаётся Розария: — и никогда не узнает. — Он к тебе неровно дышит — хитро улыбается Альбедо. Ни для кого из придворных был не секрет, что к Розарии герцог питал приятные чувства. — На что ты намекаешь? — прищуриваясь, спрашивает монахиня. — У меня к тебе есть предложение — Альбедо садится перед ней на корточки — мне нужна информация об одном человеке. И как можно больше. — А я при чем? — не понимала девушка. — При том, что ты, служительница божья, сидишь в конюшне и куришь сигареты, пока твое место в церковном хоре пустует — отвечает Альбедо. — Пойдешь жаловаться моей матушке, как маленький ребенок? — А она к королю, — продолжал Альбедо — и уже завтра какая-нибудь новая монахиня заселится на твою койку. Розария кидает сигарету на пол, притаптывая сапогом. — Это шантаж — спокойно говорит девушка, пытаясь сдерживать свои эмоции. — Это сделка — твердит принц — я молчу, что ты тайком куришь, а ты мне ценную информацию. — Я? — удивляется Розария — я не знаю во дворце никого, кроме служащих собора. — Знаешь — хитро улыбается Альбедо — и у тебя есть все шансы с ним подружиться. — Что ты хочешь? — Розарию заинтриговало предложение принца. — Мне нужно узнать все о герцоге Дилюке Рагнвиндре Розария громко засмеялась: — Подойди и спроси, чем я то могу помочь? — Ну, знаешь, — задумчиво произносит Альбедо — это было бы очень нагло и подозрительно. Его Светлость не самый хороший собеседник среди придворных. — А теперь еще раз: — Розария наклоняется к принцу, шепча: — чем я-то могу помочь? — В окружении герцога Рагнвиндра есть пара людей, которым он доверяет больше всего — продолжает Альбедо — одна из них Джинн Гуннхильдр, однако застать её во дворце кажется фантастикой, потому что она постоянно проводит время рядом с королем, как личная стража, а второй — герцог Кэйа Альберих, его сводный брат и помощник. — Только не говори, что ты- — Я вижу, что у него к тебе есть какие-то чувства — продолжает Альбедо. — Его Светлость просто не может удержать свой член в штанах — комментирует Розария. — Даже если и так — настаивал Альбедо — отличный шанс что-то разузнать. Побыть с ним наедине, посплетничать, уверен, что тебе он откроет много тайн, потому что иногда он просто не умеет держать язык за зубами. — Секунду, секунду — Розария замотала головой — предлагаешь мне с ним переспать? — Вполне — Альбедо кивает. — Я не буду! — тут же возникает Розария — ищи другую секс игрушку для герцога. Я ни за что не- — Будешь! — снова настаивает Альбедо, поднимая пачку сигарет, что выпала у Розарии из кармана мантии — иначе пустая койка. — Дай мне хотя бы подумать! — просит девушка, понимая, что у нее нет шансов. — Через три дня встретимся здесь после полуночи — Альбедо встает и собираемся уходить. — Чего? — ужаснулась монахиня — я же не- Она не успевает договорить. Альбедо кидает ей коробку сигарет и вальяжно покидает конюшню. Розария достала еще одну сигарету и снова закурила: — Альбедо, сукин ты сын! *** Кэйа занимает место рядом с горничной Лили, присаживаясь сбоку. Девушка тут же обращает внимание на юного герцога: — Доброе утро, Ваша Светлость! — она чуть наклоняет голову. Кэйа кланяется ей тоже. — Доброе утро, Лили. Он понимал, что его появление в церкви только даст ему плюсик в карму, хотя признаться, сам герцог не был большим любителем посещать местный собор. Но получать признательность от своего народа приятнее, поэтому иногда приходилось жертвовать своими желаниями и хотелками во благо репутации. Посещение церкви было одним из той немногой благотворительности, которую делал Кэйа, занимая столь почетное место во дворе. Признаться, антураж и всеобщая атмосфера его не очень привлекали. От Бога и веры он не был далек, но предпочитал находиться большую часть своего времени за святыми стенами, мысленно думая, что Бог существует. И этого ему было вполне достаточно. Однако, необходимо, чтобы местные тянулись к нему, поэтому иногда приходилось тянуться к ним. Приёмный отец Крепус Справедливый привил любовь к вере у народа Мондштадта и когда они видели, что высшие чины следуют его указаниям, то испытывали к ним глубокое уважение. И вот так Кэйа начал проводить в церкви чуть больше, чем необходимо. Даже для самого верующего человека. А всё очень просто. Помимо одобрения граждан в священном месте появилось еще кое-что, ради чего утром он пропускал королевские завтраки. После утренней молитвы наступала очередь церковного хора, руководящего матушкой. Все монахини выстроились в три ряда на алтаре, занимая свои позиции. Кэйа мечется взглядом по девушкам в одинаковых параманах и черных мантиях, полностью закрывающих их тела. Он видит Барбару, сестру Джинн, она занимает почетное место в первом ряду, как главный и ведущий голос. Кэйа же смотрит назад. Его взгляд мечется от девушки и девушке, но знакомое лицо он так и не видит. Неужели, её нет? Девушки начали петь, а Кэйа, так и не увидев знакомое лицо, расстроился. Видимо, сегодня она опять пропустила утреннюю молитву. Мелодичные голоса монахинь проносятся по стенам дворца. Их нежное пение обволакивает уши граждан. Некоторые начинали молиться. Сам Кэйа, не дождавшись окончания, встаёт и тихо покидает собор с неприятным чувством внутри. Ни у кого не возникнет вопросов почему он ушел, не дождавшись благословления матушки на день. Сэр Альберих очень занят государственными делами. Оставив своё недовольство там в церкви, он решает заняться действительно важными делами. Например, с осмотра лошадей. Кажется, король собирался сегодня на прогулку. Надо было обязательно проследить, чтобы все лошади были сыты и им полагался хороший уход. Конюшня дворца насчитывала более сотни лошадей. Огромная конюшня расплагалась поодаль от дворца и собора. Дабы не тревожить неприятным запахом гостей и постоянных жильцов. Он заходит в большой двор, пока конюхи, а их около десяти, носились из угла в угол. — Доброе утро, Ваша Светлость! Он слышит это со всех сторон, но его ни капли не трогают сегодняшние приветствия. Кэйа лишь кивает слугам, что носились с ведрами воды и сеном. Все были в работе. Каждой королевской лошади был оказан надлежащий уход. Альберих подходит к стойлу своего верного коня. Тот начинает ржать при виде хозяина, а возле герцога оказывается конюх. — Ваша Светлость! — мальчишка в потрепанной одежде обращается к мужчине, что коснулся ладонью своего жеребца, начиная поглаживать жребца по носу — доброе утро! — Но, но, малыш, — Кэйа продолжает поглаживать коня, а после обращается к конюху: — есть новости? — Ваша Светлость, — дрожащим голосом говорил мальчишка — все лошади чисты и накормлены. — Отлично! — довольно говорит Альберих — приготовь с десяток лошадей к обеду. Его Величество желает отправиться на прогулку сегодня. — Пирата тоже приготовить? — мальчишка смотрит на собственного коня герцога. тот метался в стойле, видимо, всё еще радуясь хозяину. — Нет, — холодно отвечает Кэйа, — у меня другие планы. — Будет сделано, Ваша Светлость! — конюх кланяется. Кэйа осматривает лошадей, удостовериваясь в словах слуг. Все лошади действительно были в отличном состоянии. Внимание герцога привлекает незакрытая щеколда в одном из стойлов. Он останавливает на ней свой взгляд. Все другие были плотно закрыты. Кроме этой. — Самуэль! — тут же зовет мальчишку герцог. Тот резво подбегает к мужчине, что недовольно выпячил губу, осматривая рысака в открытом стойле. — Да, Ваша Светлость. — Ты сказал мне, что все лошади в отличном состоянии, — напоминает ему Кэйа. — Так и есть, Ваша Светлость! — убеждал его мальчишка — я, Рэми и Джоэл кормили их час назад. Кэйа смотрит, как конь перед ним высунул язык. Рысак выпил всю воду, явно вернувшийся с долгой прогулки. Кэйа делает вывод по тому, как была разлохмачена его грива, а на самом коне все еще была черная уздечка. Этим конем кто-то пользовался. — Хорошо! — бодро говорит Кэйа, поворачиваясь к мальчишке с улыбкой на лице. Конюх считает её очень подозрительной, но всё равно кланяется и покидает герцога. Альберих знал, что мальчишка его не обманывает, а значит, это либо укользнуло от их глаз, что тоже маловероятно. Этот парень всегда знает кто или зачем взял ккую лошадь, а если он молчал, значит совсем не видел или пропустил, что рысака выгоняли из стойла. Но кто? И зачем? — Джоэл, — герцог подзывает ближайшего парнишку, — налей сюда воды! и принесите овса! Тот кивает, тут уже убежав выполнять приказ, а Кэйа стоял и гадал, кто же так сильно любил кататься ранним утром на лошади. Возможно, это стоило выяснить ему самому. *** Кэйа сопровождает молодого посла Ли Юэ на визит к королю в сопровождении стражи. Рыжий юноша потягивается и зевает, наплевав на приличия и этикет. — Отдохнули? — спрашивает Альберих, бросая взгляд на Тарталью. Тот перестает тянуться и смеряет Кэйю недовольным взглядом, заподозрив что-то неладное. Еще вчера этот герцог направлял на него свой меч, а уже сегодня интересуется его самочувствием. Да, у местных точно какие-то проблемы с гостеприимством. — Вполне — отвечает Тарталья. — Как Вам дворец? — решает поинтересоваться Кэйа. — Поражает своими масштабами — признается посол. Герцог услышал в его голосе нотки восхищения. Этот рыжий мальчишка не врал: — удивительно, как такой огромный дворец расположился в этой долине. — Первый король Сеймур решил укрыть горожан от сильных ветров и построил огромный дворец и Собор посреди долины, окруженной лесами и горами — начал рассказывать Кэйа. — Собор? — удивился Тарталья. — На заднем дворе — продолжает Альберих — король не отделял никогда церковь от местных. — Похвально, — юноша деловито поджимает губы. — Со временем воздвигли великолепный сад, увеличили левое крыло, отдав его под гостевые комнаты, а Его Величество Крепус переселил рабочих церкви во дворец, чтобы вся королевская свита жила под одной крышей — не уставал рассказывать Альберих. — Крепус? — снова удивляется Тарталья — тот самый Крепус Справедливый? — Да. Во многом все местные благодарны ему. Без него этот дворец не был бы так знаменит. — Я много о нем слышал, — признается посол — великий человек. — Да, — с грустной улыбкой на лице отвечает Кэйа. Тарталья косится по сторонам. Он снова замечает ту белокурую девушку, которую видел вчера по приезду во дворец. Она проходит мимо них с Кэйей, бросив на посла неоднозначный взгляд. У Тартальи перехватывает дыхание от её карих глаз, и он жалеет, что смотрел на них всего пару секунд, прежде, чем таинственная незнакомка опустит голову и пройдет мимо двух мужчин. Альберих же совсем не обращал на неё внимание, а вот Тарталье очень хотелось узнать кто она. — Во дворце будет много гостей? — аккуратно интересуется Тарталья. — Более ста. — А эта девушка? — Аякс решает не медлить и спрашивает в лоб. Альберих недоумённо оборачивается на посла, продолжая идти. Признаться, он вообще не видел какую-либо девушку, лишь светлую макушку. — Гостья — непринуждённо отвечает Кэйа. Тарталья не стал спрашивать откуда она, потому что судя по недоуменному лицу герцога, он совсем не знал кто это, поэтому допытывать было бесполезно. Аякс поворачивает голову в надежде еще раз посмотреть на неё и натыкается снова на карие мечтательные глаза. Она тоже посмотрела на него. У посла бешено забилось сердце. Это было всего на несколько секунд, но их хватило юноше удовлетвориться в своей мысли. Мысли о том, что он тоже её заинтересовал. Незнакомка смущённо отвела взгляд, а на лице Тарталья появилась довольная улыбка. — Я думал Его Светлость в курсе прибытия всех гостей на Бал Семи Королевств — пытается задеть важность герцога Тарталья. — Головы не хватит запомнить имена всех — спокойно отвечает Кэйа — гостей встречают пажи и провожают до дворца. Здесь их передают слугам, которые размещают их в гостевых комнатах. — Значит, мне выдалась особая честь, — с ухмылкой произносит Аякс, заключая ладони в замок на затылке. — Нет, просто ты особый случай — подстрекает его герцог, довольная ухмылка пропадает с лица посла. Они ненадолго замолкают, идя в сопровождении стражи. Два спереди, два сзади. Юноши одеты в доспехи, с гербом Мондштадта впереди. Часовые отворяют большие белые двери, исписанные золотыми узорами. Они ступают по красной ковровой дорожке, что вела прямо к золотому трону, на котором вальяжно восседал темноволосый мальчишка. На его коленях была одна из служанок. Тарталья, увидев сию картину, не скрывал своего удивления. Он был наслышан о прихотях Венти, но не думал, что столкнется с ними сразу по приходу в тронный зал. Слишком неожиданно! Посол бросает взгляд на герцога. Что был ни капли не удивлен этой ситуации. Как будто он видел это каждый день! Хотя, учитывая, что король так спокойно мог позволить себе такое, то вероятно, он действительно позволял делать себе всё, что угодно и служащие привыкли ко всему, что он творит. — Ваше Величество, — Кэйа делает легкий поклон головой. Стража следует его примеру, наклоняясь чуть ниже, чем герцог. Тарталья даже не удосуживает короля поклоном — прибыл посол из Ли Юэ — сэр Тарталья. Кэйа пропускает юношу вперёд, тот ухватившись за свой свиток, за пазухой сразу раскрывает его при короле, который даже не обратил на него внимание. Мальчишка зарывался носом в распущенные волосы служанки, что сидела на его коленях и хохотала от ласк короля. Тарталья неловко оглядывается на герцога. А можно ли говорить? Он думал, что король хоть немного уделит ему внимания. Однако, тот даже не обращал внимание на происходящее. Пышная грудь и стройные ноги прислуги были интереснее всего остального. Кэйа кивает послу. Тот лишь спустя несколько секунд, прежде прочистив горло, начинает читать послание от короля Чжун Ли. Это занимает несколько минут. А громкий голос Тартальи иногда прерывает тихие стоны служанки на коленях. А после повисает неловкое молчание. Кэйа непринужденно стоит, стража замерла, а Аякс ждал реакции короля. Хоть какой-нибудь. Его Величество ненадолго отпрянул от девушки, пролепетал: — Ничего страшного, я в любом случае жду своего старого друга! После наступило снова неловкая атмосфера. Король хоть слушал, кто перед ним? Тарталья смотрит на Кэйю: тот кивает головой на дверь. Пора уходить и оставить мальчишку один на один с этой служанкой. Кажется, они им только мешали своими громкими речами. Оказываясь за закрытыми дверями в длинном коридоре, герцог падает духом. Он привык к Венти и его выходкам, но его почему-то раздражало то, как он себя вел при после. Правда взрослый мужчина сомневался. Действительно ли он был раздражен? Или просто завидовал? Тарталья был поражен: — Это король Венти? — Как видишь — он тоже рад знакомству с тобой — Альберих поправляет свой мундир. Ему внезапно стало очень жарко. — А это… Нормально? — осторожно спросил Аякс. — Вполне — коротко отвечает Кэйа, а после кивает страже, что вышла вместе с ними из тронного зала: — проводите нашего посла в его покои. Смущенному мальчику нужно отдохнуть после увиденного. Тарталья лишь цокнул языком: — А Его Светлость меня теперь даже не проводит? — Я думаю, дорогу ты запомнил, — отчеканил Кэйа, решив поскорее удалиться от посла, что спокойно последовал за стражей. Сам Альберих ускорил шаг, намереваясь уйти подальше от короля. В голове он уже представил что было дальше: Венти, пользуясь тем, что никого рядом нет, трахнул эту служанку прямо на королевском стуле. И он мог спокойно предполагать это, потому что однажды он стал свидетелем такой ситуации. Правда там была другая девушка. Или парень. Впрочем, уже это не так волновало. Кэйа был в бешенстве. От несправедливости. этому мальчишке все сходит с рук: государственные дела, секс с прислугой и распитие алкоголя. И это надоело всем, не только Кэйе, но сам Альберих бесился не из-за этого. Больше всего его поражал тот факт, что он прикрывается короной. Не будь титула, его бы сразу вышвырнули из дворца, сверкая пятками. Однако, этот мальчишка продолжал гнуть свою систему. И все ей повиновались. Герцог какой-то частью своего разума ему завидовал. Как бы не были симпатичны все служанки в этом дворце, он себе такого позволить не мог. Хоть и очень хотелось. Справедливость. Названный отец всегда твердил ему слушаться дисциплины, которую он сам ввел в этом дворце. Слуги — на то и слуги, чтобы выпонять бытовые обязанности по поддержанию этой дисциплины. Касаться их, трогать, уделять должное внимание, как к высшим чинам или же оказывать любовный интерес непристойно. Крепус учил Кэйю быть выше своих физических потребностей. И в первую очередь думать о своем государстве. На памяти герцога всплывали случаи, когда кто-то из королевской свиты вел романы с горничными, желая познать удовольствие, а те в свою очередь желали снять грязный фартук и присоединиться к элите. Таких выгоняли. Безжалостно и жестоко. Эти случаи оставили след в разуме, тогда еще принца, никогда не посягать на мимолетные чувства и эрекцию в штанах. Был шанс остаться без неё до конца жизни. Служанки прибегали ко всем способам ухватиться за лакомый кусочек. В ход шли чулки, пусть и поношенные, отсутствие белья, ласки, повышенный интерес. Любой мужчина не устоит перед этим. Секс с одним из придворных давал путь в свиту. Пусть и нелегкий, где-то даже приятный, где-то отвратительный и мерзкий. Увидев, что придворные никак не реагируют на это, прислуга успокоилась. Грань была тверда и нерушима, пока престол не занял Венти. Это дало им свободу. Теперь оказаться в постели с королем могла оказаться каждая. Или каждый. Секс стал неотъемлимой частью жизни. Многие начинали хвастаться этим, как чем-то особенным: «Я спала с Его Величеством три раза», «А я пять!», но обе стояли на кухне и чистили картошку к ужину. Всё осталось вроде бы, как прежде: никто из прислуги так и не ожился в королевских покоях. Но сама прислуга закрепилась за своё место. И если раньше во дворце менялись лица горничных, что меняли тебе постель, то теперь это были одни и те же лица. В какой-то степени у них стало власти больше, чем у сенешалей и герцогов, что занимали своё место при дворе. Кэйа часто смотрел на Венти и думал, что тоже так хочет. Да, окунуться в этот разврат с двумя, тремя или даже с пятью голыми служанками на один вечер. Идея превосходная и ему открыты все пути для реализации, но кое-что мешало. Первое — очевидное и понятное: у прислуги длинные языки. Он не успеет вставить в первую девушку свой член, как прибежит его брат, начав кричать, что он предал идеалы своего названного отца. Второе — вытекало и первого: мораль. Частичка гордости и чего-то поистинне королевского в его воспитании не позволяла ему так запросто трахать местных девушек. Даже, если очень хотелось. А хотелось часто. — Ой! — удивленно восклицает девушка перед герцогом, что настолько погрузился в свои мысли, не заметил перед ним гостью. — Оу, прошу меня извинить, — тут же извиняется Кэйа, схватив незнакомку за плечи, которую чуть не сбил своим плечом: — Вы в порядке? — Вполне — она мило улыбается. Кэйа осматривает ее белокурые пряди, останавливается на карих глазах, а после смотрит на наряд, совсем не похожий на королевский: — Вы не местная — подмечает герцог, решив отпустить девушку: — первая гостья! Бал Семи Королевств? — Всё верно — она все еще мило улыбается. , — И давно Вы прибыли? — спрашивает Альберих — я как-то пропустил Вас, был занят встречей других не менее важных людей. — Меня встречала Эмбер. — А-а-а — протяжно говорит Кэйа — малышка-паж! Незнакомка снова вежливо улыбается. — Уже обустроились? — он не унимается: — как Вам дворец? — Да, всё хорошо, Ваша Светлость! — О, Боже, я совсем забыл представиться — спохватился мужчина: — Его Светлость — Кэйа Альберих, младший из герцогов Рагнвиндр, сын Крепуса Справедливого, главнокомандущий королевской кавалерией. Рад знакомству! — Я знаю, кто Вы. Кэйа ждал ответного приветствия. — Я Люмин… Просто Люмин. — Хорошо, просто Люмин — Кэйа улыбается: — уже встречались с Его Величеством? — Пока не довелось — она смущенно отводит взгляд, решая не упоминать того юношу с расстегнутой молнией на брюках. — Не удивлен, что этот несносный мальчишка так и не удосужил Вас своим вниманием — говорит Кэйа — примите от меня его извинения за отложенный приём. — Ничего страшного — тут же смущенно машет руками Люмин. — Его Величество просто наверняка было занято тем, что ему отсасывала очередная горничная с первого этажа, я думаю, это Гвинет, заведущая постельным бельем, и которая прямо сейчас сидит у него на коленках в тронном зале, — начал недовольно причитать Кэйа — а знаете, Люмин, почему она там? Потому что наш король решил перевернуть наши моральные устои, положив свой член, буквально, на весь дворец, вверив его мне, моему брату и Джинн, решив, что он силен только в том, что стреляет спермой из своего члена дальше порога своих покоев. И знаете, Люмин, что меня поражает: а то, что всех всё устраивает! Все спокойно закрывают глаза на это, позволяя ему делать всё, что взбредет в его юную глупую головушку. Мне никогда не позволяли такого и даже если я очень хотел и хочу вести образ жизни, как он, это не сойдет мне с рук, как ему. Он — король, но знаете, я тоже не последнее звено в этой цепочке королевской свиты. И я, наверное, тоже могу себе это позволить! Почему нет? Почему я всё еще должен придерживаться системы, которой уже полгода не существует? Люмин молча слушала душераздирающий монолог герцога, который в один момент остановился, поняв, что сболтнул лишнего при гостье. Альберих тут же взял себя в руки. Откинул мысли, которые посещали его последние два часа и нацепил маску непринужденности и величия. — Прошу меня извинить, — он начинает откашливаться. — Всё… В полном порядке — робко отвечает Люмин. Кэйа надеялся, что больше никто не слышал их разговор и начинает оглядываться по сторонам. — Спасибо, что выслушали — тут же говорит он — я редко кому-то могу вылить душу. Люмин поняла, что просто удачно попалась герцогу под его недовольное настроение. Она отводит свои карие глаза, а Кэйа кое-что припоминает. Он уже видел эту светлую макушку. — Я уже видел Вас, — щурится мужчин — о Вас спрашивал посол, которого я вел к королю буквально несколько минут назад. Девушка тут же удивлённо смотрит на герцога: — Посол? — Из Ли Юэ. Кажется, его зовут Тарталья, — он снова приглаживает на себе свой мундир и решает покинуть гостью, пока не наговорил еще чего лишнего — хорошего дня! Люмин остаётся в одиночестве стоять, обескураженная всем, что только что услышала из уста герцога. Кажется, в столь райском месте много дьяволов, а потом тут же вспоминает тот взгляд рыжего мужчины, которому она обернулась, идя по коридору. Значит, Тарталья. *** Джинн разминается, потягиваясь в спине, а следом протягивает руки к небу. Она сладко зевает, закрыв глаза, пытаясь насладиться утренними лучами солнца, что норовили уже осветить долину, в которой располагался замок. Гуннхильдр разминает кисти рук, а после оглядывается по сторонам. Утреннее тренировочное поле было пусто. Она была ранней пташкой. Джинн скорее принимала это за плюс, нежели грустила оттого, что никто не составлял ей компанию. Групповым тренировкам она предпочитала одиночную раннюю тренировку, пока королевская свита сладко спала и ждала, когда их служанки распахнут им шторы. Девушка в легкой синей тунике поверх черных штанов, предназачавшихся для её тренировок подходит к стойке со сложенным оружием. Она с легкостью хватается за рукоять длинного меча с острым наконечником. Сталь поблескивает в лучах солнца. Это вызывает в ней приятные чувства. Джинн машет мечом рассекая воздух. Сначала легко и воздушно. Она привыкет к оружию: разминает кисть, думает о том, сколько силы нужно вложить в сильный и глубокий удар, смотрит как быстро он движется. Она настолько погружается в этот ритуал, совершенно забывая обо всем на свете. Ощущать меч в руке. Одно из самых приятных чувств, которое ей удавалось ощутить за всю жизнь. Выше этого было только ощущение победы. Победы над соперником, победы в дуэли или на поле боя. Без крови и убийства. Когда острие клинка сражает меч её оппонента и он падает на колени, моля о пощаде. Это не было актом алчности. В этом Джинн видела уверенность и силу. Вот она хватает рукоять меча двумя руками и фокусируется на чучеле для учений перед ней. Оно уже слегка потрепано: дерево, обитое тяжелой тканью, что было напичкано овечьей шкурой было распотрошено, а на коре дерева остались несколько надрезов мечом. Джинн это не беспокоит. Она делает пару шагов вперед и бодро замахивается, нанося острием меча еще один порез. Тут же она замахивается с другого плеча, снова проходя мечом чучело. И еще раз. И еще. Она тяжело дышит, но останавливаться не собирается. Она снова и снова наносит удары, меняя позиции, стойки, взмахи меча. Из её уст начинает вырываться стон. Разъяренный. Она уже не видела перед собой просто дерево. Теперь перед ней был самый настоящий враг, которого она намеревалась убить всеми этими ударами. Еще. Еще. И еще. Внезапно Джинн замирает. Она глубоко дышит, а после выпрямляется. Её взору предстает деревяное чучело, выпотрошенное наружу. К старым порезам прибавились новые. Девушка сдувает со лба выбившиеся пряди волос из её хвостика, а после понимает, что больше на этом манекене у неё потрнироваться не получится. Мало. Она перекидывает меч в другую ладонь, разминая правую руку и снова осматривает тренировочное поле. Слева находилась вереница этих чучел с которыми еще вчера тренировалась её армия. Все они были еще в хорошем состоянии. Джинн решает это исправить. Удар слева. Справа. Выпад вперед. В бок. Шаг влево. Меч пронзает следующее чучело. Удар по голове. Присед. Взмах в бок. Шаг вперед. Ткань на спине третьего чучела разрезается мечом, а овечья шкура вываливается на зеленую траву. Она кружит меж манекенов, словно балерина, выделывая различные пируэты и выпады. Закончив за считанные минуты с вереницей «врагов», Джинн расслабляется. Она оглядывается назад, понимая, что испортила все чучела на своём пути. Не осталось ни одного целого. Какая досада! Она испортила все тренировочные манекены, но она была так горда собой, что сделала это так быстро. Гуннхильдр позволяет себе на секунду улыбнуться. Однако, тут же хмурится. Манекены не враги и не ровня ей. Нужны настоящие реалистичные устройства, чтобы она проверила себя на скорость. Её раздумия прерывают негромкие аплодисменты. Она тут же сильнее хватается за рукоять меча, поворачиваясь к источнику звука, направив острие меча, на котором остались пушинки овечьего меха. Красноволосый мужчина заходит на тренировочную площадку с довольной улыбкой на лице, продолжая хлопать в ладоши. Джинн опускает меч. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она запыхавшимся голосом. Дилюк слышит в её голосе нотки недовольства и стыда, что её заметили за столь интимным для неё делом. — Так и знал, что найду тебя здесь — спокойно говорит он, подходя к чучелам, которые несколько минут назад выпотрошила Джинн, тут же давая оценку её тренировке — неплохо! Гуннхильдр это злит. Она считает, что это было превосходно. От несправедливости она замахивается на мужчину, что стоял поодаль неё, желая ударить его мечом. Как он посмел так высказаться о её навыках, втихую наблюдая за ней из леса! Она рычит, нанося удар, который тут же блокируется широким лезвием длинного меча в руках Рагнвиндра. Джинн не сдаётся. Она смело делает еще шаг вперёд, желая загнать Дилюка в ловушку. Тот отходит назад, но стойко блокирует все её выпады. Он знает все её фокусы. Однако такой реакции он точно не ожидал. Дилюк, пользуясь моментом, делает два шага назад, отходя за чучело. Атака Джинн задевает манекен для борьбы. Мужчина замахивается. Гуннхильдр уклоняется, спрятавшись за меч, что врезался в дерево. Она тут же с рыком вырывает его и идёт с новыми атаками на герцога. Джинн не сдаётся, снова и снова нанося удары. На тренировочном поле звучит скрежет стали друг об друга. Рагнвидр больше не решает нападать. Он блокирует мечом её атаки, отходя назад, давая ей волю разыграться и выплеснуть свои эмоции. Из уст принцессы то и дело звучат яростные крики. Она прикладывала столько сил в эту борьбу. — Не смей поддаваться! — кричит Гуннхильдр между взмахов мечей перед её глазами. Она снова замахивается, желая нанести удар. Дилюк буквально воспринимает её слова, выкручивая меч, который тут же выскальзывает из рук Джинн и отлетает в сторону. Принцесса удивлённо охает, осознавая, что безоружна. Какой позор! Не теряя ни секунды девушка пятится в сторону меча, уклоняясь на настойчивых атак Дилюка, что шел на неё, махая мечом. Джинн выдохлась, но проигрывать не собиралась. При очередном взмахе меча в руках мужчины, девушка падает на колени, наклонившись назад. Рагнвиндр охает, понимая, что не успеет остановить взмах меча. К его неожиданости, принцесса подхватывает меч с травы, тут же блокируя атаку. Она увидела испуг в глазах Рагнвиндра и воспользовавшись этим, провела с ним тот же трю, какой он провёл с ней. Выкрутив его меч, пока он обескуражен, девушка насекунду позволяет себе улыбнуться, боковым зрением наблюдая, как меч Дилюка летит в сторону. Она встаёт с колен, желая снова замахнуться, но герцог падает на спину от столь внезапного удара. Он проиграл. Она взяла его на слабо. Джинн снова замахивается, но тут же останавливает меч у белой кожи на мужской шее. Она тяжело дышит, снова сдувая со лба белые пряди, довольная тем, что победила в этой схватке. Рагнвиндр обескураженно смотрит на девушке снизу вверх, поражаясь, что такой он её еще не видел. Она готова была убить его! Немыслимо! После недолгой паузы, Джинн вставляет меч в траву рядом с мужчиной, а после слишком близко наклоняется к герцогу, что пытался подобрать слова и ласково шепчет: — Достаточно неплохо? Дилюк глубоко дышит, а после устало улыбается девушке, что тут же отпрянула от него. Он испытывал шок, страх и какое-то наслаждение от этого боя, что в один момент смешалось в этот ураган эмоций, который он никак не мог успокоить. — Ты чуть меня не убила — не мог поверить Рагниндр. Он всё еще тяжело дышал, начиная в голове прокручивать бой: — обвела вокруг пальца, надавила на слабость, зная, что я никогда всерьез не направлю на тебя меч и воспользовалась этим! Немыслимо! Джинн улыбается, подавая ему ладонь, чтобы помочь встать. Тот хватается за неё и встает на ноги, начиная отряхиваться от грязи. — Ну я же не убила — непринужденно говорит принцесса, а Дилюк дивится её ангельскому голосу: — Это было хорошо! — отвечает Рагнвиндр, подытоживая их бой — достаточно смело! Но играть на нашей дружбе настоящее кощунство! — Но я всё равно выиграла! — довольно говорит Гуннхильдр, празднуя свою победу. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не направлю на тебя свой меч и уж тем более не буду с тобой всерьез драться — продолжал Дилюк. — Зря! — бодро отвечает Джинн, распустив свои волосы из высокого хвостика — я давно мечтаю о спарринге с тобой без всякой сентиметальности и вот этих издержек нашей дружбы! Как с настоящим солдатом. Дилюк лишь улыбается. Она прекрасно знает, что этого никогда не будет. — Так чего ты хотел? — спрашивает Джинн, напоминая герцогу о том, ради чего он нарушил её личную тренировку. — Хотел лично поговорить, — отвечает Дилюк, — по поводу короля Венти. Гуннхильдр недоумённо округляет глаза. Неужели, он ради этого приперся к ней в такую рань? — Когда я предлагала его убить после той аудиенции я не говорила всерьез — тут же лепечет Джинн, совсем не желая дать понять, что она агрессивно настроена против короля, начиная оправдываться: — я была расстроена, зла и- — Джинн, — перебивает её Дилюк, на что та послушно замолкает, — пока мы ничего не можем сделать с его режимом, я прошу тебя: никогда не вступать с ним какие-то личностные отношения и никогда не оставаться наедине. — Что? — недоумевала Гуннхильдр. У неё никогда не было какой-то связи с королем, и уж тем более, она никогда не думала б этом — я никогда не собиралась с ним спать! — Джинн, ты не понимаешь! — Дилюк снова её перебивает: — ты законная наследница трона! — Ты тоже! — тут же отвечает принцесса. — Венти — король, признанный по удачному стечению обстоятельств, и у него нет большей власти, потому что он не королевской крови — второпях начал говорить Дилюк — однако, будь с ним в браке кто-то из- — Нет! — тут же восклицает Джинн, возмущаясь мыслям герцога: — ты за кого меня принимаешь? — Джинн, если Венти не заведет наследника в ближайшее время, то через год он обязан будет покинуть свой трон! — выпаливает Дилюк, повышая голос. — А причем здесь я? — не унималась Гуннхильдр. — Ребенок королевской крови даст ему полную власть, защиту и он никогда не покинет этот дворец, а мы навеки будем прислуживать мальчишке в коротких шортах! — не унимался Рагнвиндр — если мы хотим свергнуть Венти без крови на руках, то мы не должны дать ему шанс засидеться на этом кресле. Принцесса на мгновение замолкла, обдумывая всё сказанное герцогом. — Единственный шанс остаться Венти на своём месте — завести наследника — продолжал Дилюк, — ребенок королевской крови. Ребенка от тебя. — Ты думаешь, что я настолько слаба, что не смогу постоять за себя? — взбесилась Джинн — ты думаешь, что я прыгну в его постель, обеспечив ему лучшее будущее? Ты действительно такого обо мне мнения? — Я не думаю так, — Рагнвиндр смягчает голос — но скоро он поймет. Даже, если срок выйдет, народ начнет бунтовать, начнется гражданская война, а Венти не хорош в ведении переговоров. Ему придется подчиниться и быстро заделать ребенка ближайшей женщине, имеющей хоть какое-то отношение к королевской крови. — Барбара — тут же охает Джинн, сперва подумав о сестре. — Я побеспокоился о том, чтобы у него не было о ней мыслей — говорит Рагнвиндр — она не достигла совершеннолетия, а через неделю отправится в Фонтейн для долгой учебы церковному хору. Он не найдет её там. Какие бы связи не были у него с Фуриной. — Нёвилетт? — тут же вспомнила принцесса. — Мне очень дорого обошлось его молчание — тут же отвечает Дилюк. — Барбара… — охает Джинн, прокручивая в голове монолог Рагнвиндра. Он был прав. Венти бы не остановило то, что она не достигла совершеннолетия. — Единственной ниточкой к его бесконечной власти остаешься ты — дочка Сеймура — мужчина понижает тон. — Я не настолько слабая — дерзко отвечает Гуннхильдр. — Я знаю, что ты сильная — герцог вплотную подходит к Джинн, беря её за руки, — но слово короля — закон. Девушка понурила плечи. Как бы она не была сильна духом и как бы она не обращала внимание на Венти, любое его слово могло сделать её полностью беззащитной. Она не учла этого. — Этого не будет — настаивала Джинн, желая вернуться к мыслям, что она сильная и совсем справится. — Он заставит — тихо говорил Дилюк — подстроит всё так, что ты сама скажешь ему «да» у алтаря. Джинн, это Венти, и не стоит его недооценивать, поэтому я прошу тебя! Уедь в Натлан, на месяц или два, или может, на целый год. Мы придумаем, что это важный визит. Там ты будешь в безопасности. Я спрячу тебя, чтобы он никогда не нашел- Джинн внезапно отстраняется от мужчины, что лепетал взволнованный без умолку: — Не нужно меня спасать! — её голос звучал твердо и стойко. Рагнвиндр распереживался. Принцесса начала взволнованно собирать свои вещи, а после кинула тренировочный меч к остальному оружию и собралась покидать тренировочное поле: — Про Барбару мог бы и предупредить, а не молча решать всё самому! — бросает девушка, — я не настолько слабая, что по первому его закону побегу к нему в кровать делать наследника! Даже если это произойдет — я его убью! Джинн уходит с тренировочной площадки, отвернувшись от Дилюка, который так и остался стоять на зеленой траве под яркими лучами солнца, что уже выглянуло из горизонта. — У тебя не хватило смелости вонзить свой меч до конца мне в горло — усмехнулся Дилюк, — уж и кому и мешают чувства, Джинн, так это тебе. Розария прильнула спиной к дереву, зажав ладонью рот, надеясь не издать и шороха, пока разъяренная принцесса прошагала мимо неё. Та даже не заметила лошадь, привязанную к ветке чуть поодаль. Какое чудо! Как только Гуннхильдр покидает лес, монахиня скатывается вниз по коре дерева, переваривая диалог герцога и принцессы на тренировочном поле. Так значит, есть шанс свергнуть короля Венти? Какое счастье, что сэр Рагнвиндр обо всем уже позаботился. Но кто тогда встанет на трон вместо него? Истеричка Джинн, что не может контролировать свои эмоции? Грубый Рагнвиндр? Нет, он уже отказался от трона. Тогда кто-то из королевской семьи? Неужели и Кэйа Альберих может встать на престол? А это означало, Розария не может прогуливать утреннюю службу и припеваючи жить во дворце, воруя сигареты. Это означало новую строгую дисциплину, которой ей не хотелось придерживаться. А значит в её интерессах делать так, чтобы король Венти продержался на троне, как можно дольше. И за сколько можно было продать эту информацию Альбедо? Пару пачек сумерских сигарет вполне достаточно. *** Мона Мегистус берет несколько листков и перо с чернилами. Звездное небо сегодня располагало к прогнозам. Не было ни облачка. С её комнаты было видно большую часть неба. В который раз она смотрит на него и думает о том, как же великолепна природа. На одной из пометок на листе было напоминание «Король Венти, будущее». Точно! Необходимо было узнать о том, свежо ли еще предсказание, которое она дала ему в начале коронации. Девушка села на стул, поправив пряди волос и начала всматриваться в звездное небо. Сегодня расположение звезд было иначе. Мона переписала положение на бумагу, а после стала разбирать значение. Она просидела до глубокой ночи над записями, сравнивая положение при рождении Венти, его коронации и предугадывала, как планеты повернутся в будущем. Сложив прогнозы воедино, она увидела полную картинку. Она осмотрела свои разложенные листы и взглянула на последний. К её удивлению, Меркурий, завершающий строение планет был на пике через месяц. Датой стояло последнее воскресенье августа месяца. Бал Семи Королевств. Мона еще раз взглянула на завершающий прогноз. Поразмыслив секунду, она ахнула, отпрянув от стола, начиная бешеным взглядом смотреть на свои записи. Нет, ошибки быть не могло. Её отчеты всегда верны. Но действительно ли это то, ради чего она потратила столько времени? Мона еще раз сверила положение планет. Все точно. Проверила все нюансы, включая предполагающий метеоритный дождь через две недели. Не может быть! Мегистус прикрыла рот рукой от шока, боясь, что поздней ночью её кто-то подслушивает за дверью. Она огляделась. Никого не было. Никто не был свидетелем её прогноза. Однако, она сама не могла поверить в происходящее. Мона вспомнила о короле Венти, который несколько дней назад спрашивал о том, будет ли корона в его руках. Сейчас поздней ночью, Мона могла дать ему ответ, но он бы не удовлетворил короля. Скорее встревожил. Девушка снова смотрит на бумаги. На самом последнем листе, который она исписала за последний час было выделены слова: «убийство», «предательство», «обман». От них шли стрелки к концу листа. Слово «смерть» было выделено большими буквами, обведенное бесчисленное количество раз. Мона громко выдохнула, готовая сказать прогноз: — Во время Бала Семи Королевств будет убийство — прошептала Мона — король Венти… Умрет! Не на тот прогноз рассчитывала Мона, когда король попросил сделать её его сделать. Завтра маленький мальчишка придет в её покои услышать положительный ответ о том, что он будет править вечно, а Мона должна подтвердить его желания. Но этого не будет. Что же делать? Сказать правду? Тогда король объявит ищеек по дворцу. Каждого будут подозревать, допрашивать, а Его Величесиво запрется в своих покоях и не будет даже выходить, потому что врагов при его правлении он нажил немало. Никто во дворце не откажется от возможности отрубить ему голову при удобном случае. А что, если соврать? Никто не узнает правды, а звезды имеют свойство менять своё положение.