Этот опыт со мной навсегда...

Микки сидит на дерьмовом полу своей дерьмовой квартиры, размышляя о своей дерьмовой жизни. Он не считает, что он всё проебал. Он считает, что ничего в его жизни изначально не должно было быть. Погрешность в виде влюблённости в солнечного парня — очередной его проёб. Он разворошил свою душу и вот-вот лишится сердца, так зачем тянуть? Он уже спас Мэнди, Алекса, спас Йена. От себя, от своего присутствия в их жизни, от всей этой грязи. Пора, блять, заканчивать это дерьмовое шоу. Он хочет покоя, хочет, чтоб эти проклятые слёзы перестали жечь, а в груди не щемила тоска. Он опускает взгляд вниз, смотрит на свои руки. Йен целовал его шрамы. Они не болят, болит сердце. Йен, Солнечный... Мысль формируется в голове Милковича. Тёмная, пугающая, страшная. Для нас. Он же видит долгожданный покой в ней. Он в нескольких секундах от принятия окончательного решения, когда проводит пальцами правой руки по шрамам на левой. На самом деле он не размышляет, он уже решил. Осталось мысленно попрощаться, попросить прощения. Тело найдёт курьер к обеду, я не запер дверь, когда пришёл. Время у него есть. Он возвращается мыслями к Йену. В последний раз вспоминая то тепло, которое Солнечный ему дарил. Объятия, поцелуи, вдохи у макушки, тёплая улыбка по утрам, его руки на своей коже... Микки устал. Осколки бутылок остались в пакете, поэтому он, не размыкая глаз, тянется к нему рукой и ищет наощупь самый острый. Пора. Дверь открывается с размаху, будто кто-то выбил её ногой, и, открывшись настежь, ударяется о стену. Микки от испуга вздрогнул и порезал палец о найденный и одобренный собою осколок. — Нихуя, Микки, мы не закончили! Микки?! — кричит Йен, осматривая квартиру в поисках брюнета и не замечая его тут же, у двери, потому что смотрит в глубь квартиры. Микки чуть сдвигает руку и блядский пакет сопровождает это звуком шелеста. Йен опускает глаза вниз и видит его. Сломленного, плачущего, невыносимо бледного. Он подходит к нему и падает на колени, с грохотом ударяясь ими об пол. — Микки... — шепчет Йен и берёт лицо брюнета в свои ладони, побуждая смотреть себе в глаза. — Всё не закончится вот так, Микки. Позволь мне любить тебя, прошу, позволь, — говорит он и начинает плакать. У Микки же началась настоящая истерика: он рыдает навзрыд и больше не скрывает тот тяжёлый вой, который идёт из самой груди, его трясёт, а слёзы душат, не давая сделать лишний вдох. Он не стесняется, не боится. Он себя отпускает. Йен подползает ближе, ставя колени по обе стороны вытянутых ног Микки, и обнимает того за плечи. Он сжимает его так сильно, что мог бы раздавить его грудную клетку, но он не может отпустить Микки, он не может. Он утыкается носом в его макушку и делает глубокий вдох. Он его не отпустит, никогда. Он не сможет, даже если этого будет требовать его разум или патрульные, которых наверняка уже вызвали соседи. Он не может, он просто не может. Он чувствует страдание Микки где-то в своей груди. Эти тяжелые рыдания брюнета отдаются болью в его собственном сердце и он тоже начинает плакать. За Микки, за себя, за годы одиночества и за то, что чуть не позволил Микки уйти. Он немного раскачивается, баюкая брюнета у своей груди. — Микки, я... — говорит он и не знает, как закончить это предложение. Выразить сострадание? Да, он тоже страдает болью Микки. Соболезнование? Да, он испытывает эту боль. Их связь казалась очевидной, но сейчас она стала нерушимой. Не так давно, когда он чувствовал влюблённость, всё казалось таким хрупким. Сейчас он уверен, эта боль связала их. Такая разная, но их общая — боль в груди ведь ощущается одинаково, она...болит? Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга. — Я тебя тоже, — говорит Микки, делая ещё один глубокий вдох, немного успокаиваясь и отстраняясь, чтоб посмотреть в глаза Йена. Он рукой убирает упавшую на его лоб рыжую прядь и замечает, что испачкал кровью его лоб из порезанного осколком пальца. Йен замечает его замешательство и опускает глаза на его руку. — Ты ведь не собирался? — Не задавай вопрос, ответ на который тебе не понравится. Йен ещё крепче сжимает его в своих руках, а потом отстраняется и начинает покрывать лицо Микки поцелуями. Щека, лоб, переносица, щека и последний в губы. Голодный, жадный, требующий. — Никогда, Микки, слышишь? Никогда! Господи, а если бы я не успел? — он снова начинает целовать лицо Микки, шепча обещания в его кожу. — Никогда... никогда не отпущу... никогда... Спустя около 20 минут объятиий, всё это время даря друг другу нежные поцелуи, они наконец успокаиваются и приходят в себя. — Мне нужно в душ, от меня несёт как от помойки, — говорит Микки и морщит нос. Йен целует эту смешную мордашку и отстраняется, чтоб подняться и подать ему руку. — Мне тоже нужно, я был утром на пробежке, так что... Микки встаёт, подходит к двери и закрывает её. А потом неожиданно приваливается к ней спиной, выглядя задумчивым, будто решался на что-то. И решается. — Хочешь пойти со мной? В душ со мной? — говорит он и сам знает, что его щёки сейчас пылают, поэтому он опускает голову, уводя взгляд от Йена на свои ботинки. Йен не говорит и слова. Он просто подходит к нему, берёт за руку и ведёт в сторону ванной комнаты.

***********

Микки застыл у раковины. Его смелости хватило только на последний вопрос, а теперь он немного или много (очень на самом-то деле) смущён. Он мнётся на месте и не знает, что делать дальше. Йен решает эту проблему за него. — Позволь мне позаботиться о тебе? — говорит он, не делая никаких шагов без разрешения. Микки это нравится. Всегда в нём нравилось. Его собранной за последние минуты смелости хватило только на лёгкий кивок и когда Йен подходит ближе, Микки начинает немного трясти. Это не страх, это волнение, может предвкушение. Солнечный схватился за низ его футболки и потянул её. Всё нормально. Йен уже видел его без футболки. Стянув верх, Солнечный садится на корточки и расшнуровывает его ботинки, стягивает их с ног. Потом берётся за пуговицу на джинсах, расстёгивает и тянет вниз вместе с боксерами. — Ты красивый, — говорит он и смотрит Микки в глаза снизу вверх, опаляя горячим дыханием член Микки. Он встаёт с корточек и вытягивается рядом с Микки. — Ничего не бойся, слышишь? — Микки только коротко кивает, не находя в себе силы говорить. Он полностью обнажён перед другим мужчиной. Еба-ать... — Хочешь помочь мне раздеться? — продолжает Йен. Микки отрицательно машет головой, он может и хотел бы, но боится, что трясущимися руками обязательно вмажет Йену по лицу, когда будет стягивать с него футболку. Йен раздевается сам, а Микки так и не набрался смелости поднять глаза. Когда Солнечный стянул с себя штаны и выпрямился, Микки захихикал себе под нос, рассеивая их общее напряжение. — Что тебя рассмешило? — спросил Йен с улыбкой на лице. Микки поднял глаза и посмотрел в лицо Йену. — Рыжий лобок! — сказал он и снова захихикал. — Тебя солнышко и в член поцеловало? Йен засмеялся над этой глупостью. Но он так сильно любил это в Микки — и это тоже — детскую непосредственность. Он схватил его за руку и завёл их обоих в душевую. Включая холодную воду, он уже подставил лицо под струи воды, как Микки вдруг отпрыгнул к противоположной стене. — Какого хрена? — завопил брюнет. — Извини, я как-то не подумал. Мне не разрешалось пользоваться горячей и я уже привык, вроде как. — Так отвыкай или проваливай мыться в раковине на кухне. Йен прибавил горячую и Микки подошёл ближе, подставляя лицо под воду. Он ещё выглядел уставшим, его глаза были немного отёкшими и под ними были мешки от недосыпа в пьяную бессонную ночь. "Всегда красивый", — подумал Йен. Он набрал из дозатора жидкое "хозяйственное" мыло в ладонь, растёр его в руках и провёл по плечам Микки. Белоснежная кожа была такая нежная под его руками. От плеч он спустился к груди Микки и начал её массировать, он не собирался делать ничего сексуального, но, скользнув ладонями по соскам брюнета, услышал тихий стон. "Чувствительные", — отметил он и зафиксировал эту информацию. Потом его руки спустились на живот Микки и Йен почувствовал как кожа под ними трепещет. "Мягкий, тёплый", — Йен хочет оставить там засос, хочет попробовать его. Он проводит согнутыми пальцами по чёрным лобковым волосам, слегка царапая кожу под ними ногтями. Микки тут же вцепился в его запястье. — Не бойся, это всего лишь я, — говорит Йен, уводя свои руки за спину Микки и начиная гладить его лопатки и поясницу. Он надеется, что Микки это успокоит. Но вот чего он не ожидал, что брюнет положит руки ему на талию и встанет на носочки, потираясь своим членом о его, чем вырвал из Йена громкий стон. Он не был полностью твёрд, всё время успокаивая свою эрекцию, чтоб не напугать Микки. — А я и не боюсь, — говорит брюнет, продолжая толкаться в пах Йена, который теперь опускает голову и захватывает губы Микки своими. Его переполняют эмоции сегодняшнего дня и то чувство внутри живота. Любовь, конечно это любовь. Губы брюнета такие мягкие и податливые, он сейчас действительно не боится. Йен проводит по ним языком и слышит это долгожданное "ах", что даёт ему возможность проникнуть языком в рот Микки. Их языки встречаются и это настолько распаляет Йена, что он держится за остатки самоконтроля, чтоб не развернуть сейчас брюнета к себе спиной. Он лишь опускает руку на задницу Микки и крепко сжимает одну из половинок, подталкивая его к своему паху. Второй рукой он берёт оба их члена в захват и начинает двигать ею вверх-вниз, плотно прижимая члены друг к другу. Что ж, задница Микки стала для него последней каплей. Мягкая, но не рыхлая, упругая, но кожа нежная. Идеально для огромных рук Йена. Всё идеально для Йена. Он прекращает поцелуй, потому что начинает задыхаться от приближающейся разрядки и перемещает свои губы к уху брюнета. — Я близко, — говорит он, обхватывая губами мочку его уха. — Я уже, — говорит Микки и начинает дрожать в его руках. Он не стонет, что немного прискорбно для Йена и он ставит себе задачу вытянуть из брюнета побольше звуков. Потом. Сейчас он кончает. Остро, ярко, много. И теперь свет под его закрытыми веками немного тухнет, остаётся только тёплый шар в животе. — Ты кончил, прекращай наминать мою задницу, — говорит Микки спустя минуту, не поднимая глаз. Он сосредоточен на их членах в руках Солнечного. На рыжих волосках немного спермы и он проводит по ним рукой. Ему так нравится, что Йен рыжий везде. Он никогда не задумывался об этом. Не только о рыжих, но и о чужих лобковых волосах в принципе. А Йен и там рыжий. Весь солнечный. — Нет! — говорит Йен и опускает их члены, чтоб и вторую руку опустить на задницу Микки и плотно её сжать.