Этот опыт со мной навсегда...

Он не мог в это поверить... Разве можно в это поверить? Это может быть правдой или его больной мозг настолько изголодался, что придумал себе что-то такое... такое... ненастоящее же, ну? Это может быть правдой, это могло случиться со мной? Йен лежал в своей детской кровати, слушал сопение Лиама и думал, много думал, тяжело думал. В этой или любой другой вселенной, не могло ТАКОЕ быть правдой. Он проебался, он не заслужил ничего подобного. Где-то есть подвох, просто он его еще не видит. Он — рыжий долбоеб со смазливым лицом и рабочим членом. Он безработный биполярник, у которого за душой ни цента, а за спиной несчастливый брак. В нём нет ничего... он сам — ничто. Тяжесть его мыслей формировала тяжелую бетонную плиту, которая опустилась в этот момент на его тело и придавила к застиранной простыни. Это не могло быть правдой. Не с ним. Он же проебался. И не то, чтоб это была новость. Но когда под самым носом дразнят чем-то хорошим, чем-то потрясающим, ты острее осознаешь, что ровным счетом ничего из этого не заслуживаешь. Он повернулся лицом к стене, проигнорировав вибрацию телефона на тумбочке. Он — ничто. ****** ***** ***** ***** МИККИ: Эй, Солнечный, осталось ещё 2 части "Стражей", ты мне должен два свидания 😉 Нормально добрался? МИКИИ: Ты ещё спишь что ль? Нет ответа час, нет ответа второй час. Микки лежал на кровати и не мог поверить в свою действительность. Этот добрый, этот солнечный парень... Он был с Микки. Грел его теплом своих объятий, сопел в макушку и поцеловал его в щеку. Он позвал Микки на его первое в жизни свидание, был осторожным и нежным с ним, с Микки. Он действительно боялся, что Йен захочет заняться сексом. И он был готов попробовать, попробовать пересилить себя, только бы рыжий не ушёл. Но он не рыжий, он Солнечный. Он был терпеливым с ним и сам просил не спешить. И в его руках, чёрт, в его руках Микки чувствовал себя в безопасности. Впервые за долгое время. Он отпустил себя и расслабился. Он не чувствовал себя в безопасности даже когда был один в этой бетонной коробке, которую называл своей квартирой. Потому что здесь у него был он сам и шрамы на его руках подтверждают, что это далеко не безопасно. А с Йеном... Кто-то стягивал с него одеяло. Холодный воздух коснулся плеч и погнал дрожь по телу. Микки разлепил глаза, но никого не увидел. Тогда он свесился с кровати и увидел на полу Алекса, который и тянул одеяло. Он поднял засранца с пола и положил его с собой в кровать, на свою же подушку. — Ты видел вчера того рыжего парня? Правда же красивый? Скажи же? Малой улыбался и хватал Микки цепкими пальчиками то за нос, то за волосы. Вошла Мэнди и умилилась увиденной картине. Она села на край кровати и положила руку брату на плечо. — Ты выглядишь иначе, счастливым что ли. МИККИ: Эй? Ответа нет. МИККИ: Я сделал что-то не так? Его сердце ускорило свой мерный бег, но он, как мог, открещивался от тревоги. Если всё закончилось, если Йен отказался от него, то он будет счастлив столько, сколько сможет. Только Микки не был счастлив, к горлу поднималась удушающая паника, Йен так и не ответил. Он встал с кровати и пошел в ванную. Ему хотелось смыть с себя зудящую грязь, но и запах Йена смывать не хотелось. Впервые за долгое время Микки задумался, ходить ли ему сегодня в душ. Он умылся и почистил зубы. Подняв глаза к зеркалу над раковиной, он увидел себя будто впервые. Бледная кожа, утренний румянец, глаза отдают синевой, губы припухли ото сна. Он достоин чего-то внимания? Йен сказал, что он красивый. Он красивый? Микки оставил вопрос без ответа и вышел из ванной. В планах была кружка кофе, отчёты на завтра и болезненное ожидание ответа от Солнечного. Но ничему из этого не суждено было случиться. Он вышел в кухню и увидел Мэнди в объятиях Карла. Микки видел парня всего пару раз, но уже сейчас он мог сказать, что тот растерял всю свою стойкость и мужество. — Микки, чувак, Йен не встает. Думаю, ты сможешь помочь, поехали. ****** ***** ***** ***** Я — ничто, ничто, ничто, ничто.... Открылась дверь в комнату, но у Йена не было сил повернуться к вошедшему, да и не хотелось. Он снова источник головной боли Галлагеров. Сколько еще они будут терпеть? Как скоро выставят его сумку за дверь? — Эй... Микки? Это Микки? Он здесь? — Привет, Солнечный. Вот и второе свидание. Брюнет скинул с ног обувь, снял толстовку и подошёл ближе к кровати. Он глубоко вдохнул и лег в детскую кровать Йена на самый край. Рыжий отодвинулся к стене, пока Микки не устроился, и положил свою голову ему на грудь. Ровное сердцебиение брюнета выравнивало его собственное дыхание. Он сделал глубокий вдох и положил руку Микки на грудь. Если это сон, то просыпаться я не хочу. Игры ущербного разума, не иначе... — Микки, ты правда здесь? Брюнет поцеловал его в макушку и прошептал, — я хочу забрать твою боль себе.