Этот опыт со мной навсегда...

Йену было как-то волнительно сидеть рядом с Микки. Будто крохотные бабочки в его животе щекотали своими крылышками его желудок изнутри. Уже вчера вечером он чувствовал себя хорошо, значит, новые таблетки делали своё дело. И, не смотря на то, что Йену было над чем ломать голову (на что теперь жить, например), единственное, о чём он мог думать — это где же он видел этот осторожный взгляд небесно-голубых глаз. На собрание группы его привёл Лип и Йен оказался не единственным, кто пришёл так рано — в первом ряду сидел какой-то парень, рыжий решил подсесть к нему. Он не собирался вести светских бесед, ему запрещено было открывать рот, пока он не получит на это разрешение, но когда брюнет от испуга повернулся и поднял свои глаза на Йена — бум! — его желудок подпрыгнул к горлу и упал обратно. Его глаза... Рыжий попытался завести какой-то разговор, но он же был конченным идиотом, поэтому диалог быстро сошёл на нет. Он предложил парню поднять стулья на сцену, что-то такое он делал в прошлый раз, но зачем и с кем — всё в тумане. Брюнет был немного неуклюжим, а от того чертовски милым. У него, кажется, руки дрожали, поэтому Йен чуть задержал на нём свой взгляд. Тот был чертовски сексуальным. Широкая спина, покатые плечи, крепкие руки — это все Йен видел, на 100 лет хватит. Нэд таскал его на свои званые ужины, чтоб «похвастаться своей рыжей куклой» и он был таким не один. Чем старше был гость вечеринки, тем моложе и горячее выглядел его спутник/спутница. У Йена тогда рябило в глазах от рельефных молодых тел и седых волос. Этот парень был не таким. Он был чуть полноват, но не безобразно, не «слишком», он был... не знаю, мягким и вкусным. Йен представил, каково бы было положить голову ему на живот и заглядывать снизу вверх в эти потрясающие глаза. Когда его поймали за разглядыванием, парень, кажется, втянул живот, Йену совсем этого не хотелось. Когда все собрались и расселись, Марта, их куратор, тепло всем улыбнулась и начала говорить. — Я рада снова вас всех здесь видеть. Для начала, я хочу обратить ваше внимание на плакат, который в прошлый раз Йен любезно помог мне повесить. Он этого совсем не помнил, но вместе со всеми поднял глаза и прочёл текст, там было: "Я справилась с произошедшим, но всё же остаюсь жертвой. И весь этот опыт теперь со мной навсегда" Донна Фрейтас. — Вот об этом вы должны подумать сегодня вечером, — продолжала Марта. — Люди часто говорят таким как мы всякую подбадривающую, как они думают, чепуху. Вы все слышали подобное, я знаю. Это что-то например: «Прошло столько лет, забудь и живи дальше» или «Ты всё ещё это не пережил?». И я хочу чтоб вы знали — такое суждение и даже где-то осуждение в корне неправильно. ПЕРЕжить — это будто вы обязаны перешагнуть через этот эпизод своей жизни и просто идти дальше. Но только жертвы насилия понимают, что это просто невозможно ПЕРЕшагнуть. Как можно вычеркнуть из жизни тот день, который навсегда изменил тебя, сломал (и я надеюсь, что лишь на время)? Подобные ситуации не редко делят жизни жертвы на «до» и «после», потому что после перенесенного насилия человек уже никогда не станет таким, каким был раньше, "этот опыт навсегда с ним". Йен смотрел на неё в упор и кивал, соглашаясь с каждым словом. Сейчас он вспоминал себя, шестнадцатилетнего паренька, мечтающего служить своей стране и влюблённого во взрослого и обходительного мужчину, который был готов бросить весь мир к ногам Йена. И посмотрите на него сейчас. Она права, разве он может просто перешагнуть через это? — Поэтому я хочу, чтоб сегодня вы подумали над этой фразой. Главная миссия наших собраний — это не ПЕРЕжить насилие, а научиться жить с этим. Жить в ладу с собой и своим прошлым. Миссия в том, чтоб осознать нового себя, может быть сломленного, может быть нет, но точно изменившегося, потому что насилие навсегда оставляет след в нашей душе. Йен заметил, что брюнет наконец оторвал глаза от пола и ещё раз внимательно посмотрел на плакат. Он о чём-то задумался и поджал губы, выглядя при этом невыносимо грустным. Йен понимал, что ему не следует даже мечтать о том, чтоб приобнять этого парня в утешение. Но уже сейчас рыжий был готов взять часть его страданий на себя, он-то уже всё равно проебавшийся человек, а эти прекрасные голубые глаза не должны излучать столько боли. — Ещё я хочу попросить Йена и Микки обменяться номерами телефонов. Между нами всеми действует система поддержки. Роб и Диана, я и малышка Сью, теперь и вы двое. Это не значит, что вы должны начать тут же общаться, переписываться и перезваниваться. Такое только по обоюдному желанию. Это на тот случай, если вы чувствуете, что вот-вот сломаетесь или вам просто нужна поддержка того, кто понимает вашу боль. Рыжему эта идея понравилась. Он только сегодня утром получил от Липа новый сенсорный телефон и учился им пользоваться. Последним его мобильным была поддержанная раскладушка. А потом случилась свадьба с Нэдом, который контролировал передвижения Йена тем, что в течение всего дня в разное время звонил домой на стационарный телефон и не дай Бог рыжему не ответить на звонок. Поэтому Йену и приходилось всё время сидеть дома. А когда из его жизни пропали Галлагеры, звонить было больше некому и Нэд выбросил мобильник Йена в мусорное ведро. Теперь у него есть новый телефон и, возможно, скоро появится номер Микки. Микки... Как Йен мог не запомнить это имя с прошлого собрания? Микки, Микки, Микки... — Как я и говорила, — продолжила Марта, — мы будем по очереди делиться своими историями. Роб сказал мне перед собранием, что он готов. Так что, Роб, тебе слово. Йен посмотрел на парня сидевшего напротив него. Ему, возможно, лет 35. Блондин, молодой и крепкий. Выглядит уверенным в себе, а говорит спокойно, без стеснения. — Эм. Всем привет, я Роберт или Роб. Что ж, эм, я пережил насилие когда мне 19. Я тогда загремел в окружную тюрьму на полтора года за ограбление мини-маркета — не лучшая страница моей жизни. Ну, и в тюрьме ж бывает... Все в кино видели: двое держат, один насилует, потом поменялись. Тут стоит сказать, что я натурал... — Роб сглотнул, на его лице не было видно паники, но ему было явно некомфортно. — Да, эм. Я согласен с Мартой и её словами, мне понадобилось много лет, чтоб научиться жить с этим и вернуть себе свою жизнь. Но я всё равно продолжаю приходить сюда, потому что... ну, знаете... бывают такие дни, плохие дни. Я иногда вот замечаю красивого парня на улице и думаю — я считаю его красивым, потому что я не слепой или я где-то всё таки теперь гей? Иногда я просыпаюсь от этих воспоминаний, ну, тех, из тюрьмы, тогда я звоню Диане и она мне помогает. Но я перестал бояться себя и открещиваться от своего прошлого. Да, я жертва насилия, это было со мной и останется навсегда. Я не кричу об этом в метро, но я теперь могу жить с этим и живу. Это, наверное, всё, что я хотел сегодня рассказать, — Роб вытер вспотевшие ладони о свои колени. Йен посмотрел на парня другими глазами. Но, что он отметил для себя в этот раз, Роб выглядит здоровым. То есть ни запуганного взгляда, ни мешков под глазами, ни дрожи в руках от того, что на него смотрело столько пар глаз. И слушали его, его историю. Он показал себя всем, рассказал о себе, о том, что с ним сделали и... ход его мыслей прервал Микки. Микки заговорил? — И что теперь, чувак? Ну, хм, извини, так что с тем, что ты... ну... после того... ты теперь гей? Это изменило тебя? Почему Микки спрашивает? Он гей? Был или стал, как он думает? Что, блядь, с ним сделали..? — Ну, — начал Роб, — я не думаю, что я гей. После отсидки я даже был женат. Недолго. Она была замечательной, но я, видимо, был ещё не готов. Она со мной не справлялась, ну, там со снами моими, с боязнью прикосновений и тем, что я в душ ходил по 10 раз на дню. Но я думаю, что я натурал. То есть, я знаю, что я натурал. Да, я замечаю красивых парней, но это не... ну, без физического... влечения или как там. Микки всё время ему кивал и слушал внимательно. Микки... — Что ж, спасибо, Роб, что был достаточно откровенен с нами. Думаю, это всё на сегодня. Ещё раз прочтите фразу на плакате и подумайте о том, что я говорила в самом начале. До встречи через неделю. И, да, Йен, обменяйтесь номерами с Микки, если оба согласны на это. Брюнет уже встал и взял в руки свой стул, чтоб спустить его обратно в первый ряд, Йен сделал глубокий вдох и подошёл к нему. — Эм, Микки, да, слушай, ты не против обменяться номерами? — Да, чувак, раз такие правила, — говорил брюнет, но глаз так и не поднял, он продолжал идти к краю сцены со стулом в руках. — Нет, нет, это добровольно, если ты не хочешь... — Я хочу! В смысле... Блядь, просто запиши мой и скинь мне вызов. Йен так и сделал, подписав контакт «Микки». Микки, Микки, номер Микки... Брюнет спрыгнул со сцены, подхватил стул и поставил его на место. Когда он нагнулся, Йен уже практически впился в его задницу взглядом, но нет, блядь, нельзя, нельзя, рыжий, тебе смотреть на других. Он тоже спустился и хотел окликнуть Микки, чтоб поблагодарить его за номер, что он пошёл ему на встречу с этим. Йен подошёл к нему со спины и опустил руку ему на плечо. Микки сначала подпрыгнул, а потом отлетел в сторону с криком: «Не прикасайся ко мне!». Йен поднял руки вверх, а когда Микки к нему повернулся, то он увидел в его глазах столько страха, столько боли, что у самого начало покалывать в глазах. Микки опустил глаза и помчался к выходу. Ебать! Я снова всё испортил. Тупой никчёмный рыжий! Ему хотелось плакать и он обязательно это сделает, только не здесь, на людях нельзя, Нэду бы это не понравилось. Он опустил глаза и побрел прочь из актового зала. Лип ждал его на улице и, завидев рыжего братишку, подлетел и, широко улыбаясь, хлопнул того по плечу. Йен никак не отреагировал. — Да, братан, прости. Я после своих собраний тоже не выхожу призёром олимпиад. Мне жаль. У Йена не было настроения играть сегодня с Фрэнни или болтать со всеми за ужином. Он, конечно, помог Фионе всё приготовить, но когда все собрались за столом, он извинился и поплёлся в спальню. — Чувак, таблетки точно тебе подошли? — спросил Карл. В любой другой день, после возвращения домой, Йен бы обязательно отметил для себя заботу младшего брата, но сегодня его это немного (или много) разозлило. Но эмоций он показывать не должен, нельзя. — Да, спасибо, Карл, просто устал немного, прилягу, если вы не против. Уже лёжа в своей кровати, он думал о словах Марты, об истории Роба и, конечно, о Микки. Как он мог всё так быстро испортить? У него даже не было шанса, чтобы с Микки..? Что? Что он может ему предложить? У него ничего нет, кроме себя самого, а такой рыжий ублюдок никому не нужен, только Нэду был. *Входящее сообщение* Йен поднёс телефон к лицу. От Микки. МИККИ: Извини, чувак, не твоя вина. А следом ещё одно. МИККИ: Machine Head - The Burning Red Это песня? Это какая-то песня? Йен помнил эту группу, кто-то из его одноклассников фанател по ней. И вроде там был какой-то тяжелый рок с горловым рычанием. Йен не уверен, что готов сейчас к этому, но ему было интересно, что этой песней Микки хотел сказать. Он нашёл нужный трек в интернете, включил и положил телефон на подушку, рядом со своей головой. На словах «Hold on, I’m falling" Йен себя отпустил. Он плакал о многих вещах. О годах боли и издевательств, о своей проёбанной жизни, о том, чего бы он хотел и чего у него никогда не будет... А, всё же, Микки ему написал.