О девчонках

Дверь распахнулась и ударилась о шкаф. Железно о железо, белый о серое. Загрохотало так, что Волк вздрогнул и рвано что-то промычал. Что именно, было непонятно. Все внимание было приковано к толсто перевязанной правой ноге. — Вот! Всё сидит! — воскликнула сестра Агата. Кузнечик повернулся и увидел красную ее и расстроенного Лося. — Спать уже пора, а он ни себе, ни другим не даёт. Вставай, говорю. Под обезболивающими он. До завтра не очнётся! От слова «обезболивающие» Кузнечика начало тошнить. Затылок словно кипятком обдало, а от волнения стало совсем плохо. Он зажмурился и крепко сцепил зубы. — Мы уже уходим, — вступился Лось. Сестра Агата промолчала, лишь хлёстанула ладонью по мясистой ляжке и вышла из палаты. От следующего громыхания двери Кузнечика начала бить дрожь. Стало холодно, но Лось, будто волшебник, достал из-за пазухи его красную кофту. Пока Кузнечик одевался, Лось глядел на Волка. Лица обоих были несчастными. — Ты перенервничал. Его тут не будут держать долго, да и увидитесь вы завтра. Пойдём. Кузнечик послушался. В стерильном коридоре Могильника мало живого, но живых существ полно. Он бы отдал всё, чтобы мучаться сейчас от боли, температуры или скуки, но при этом оставаться внутри хотя бы немного спокойным. Он уже не знал, злиться или жалеть. И кого? И не поздно ли? Всю дорогу Лось цеплял из воздуха темы об уроках, оценках и чём-то таком же. Ровно до Перекрёстка. Они подходили к повороту на лестницу, как из-за угла высунулась чья-то голая рука и окатила Кузнечика водой из кружки. Лось бодро скакнул к лестнице и круто развернулся, но никого не увидел. — Кто это был? — спросил воспитатель, прищурив светлые глаза. Кузнечик не различил. Почему-то они пришли в спальню Лося. Кузнечик запрыгнул на старую кровать, но настроения не было даже попружинить. Вскоре ему протянули горячий шоколад, Лось сделал себе какой-то цикорий и сел рядом. Воспитатель уже не запрещённый, про бойкот ему все уже забыли… Когда кружка была осушена одним глотком, Кузнечик понял: не выговорится — лопнет. Стукнувшись подбородком о колено, он выдавил: — Это капец, Лось. Полный… — немного подумал, подбирая самое чёткое слово. — Я задолбался. Лось отнёсся к этому серьезно. Не как старшие, с которыми Кузнечик оставил надежду на то, что ему дадут какой-то совет. — Малыш, ты ходишь грустный с начала осени. У тебя с ребятами нормальные отношения? Ты поссорился? «Поссорился. Я с половиной Дома поссорился!» — на глаза навернулись слезы, но Кузнечик мужественно стерпел. Он же говорил Волку, чувствовал! Рыжая…собаки…и главное, что никто не испугался, он один такой слабак. Не может потянуть все потери войны. Один-одинёшенек против раскола двух половин. Одним ухом к его мнению прислушиваются Горбач и Сиамцы, чуть больше — Слепой…остальные здесь вообще не причем! А самое плохое, что нельзя открывать свои тайны посторонним. Но разве Лось — посторонний? — Я запутался. Но я не буду тебе ничего рассказывать. И дело не в Чумных. Сейчас всё, прежде весёлое и безобидное, показалось мерзким и стыдным. Кузнечик вспомнил тот зимний вечер, когда Вонючка сидел на его спине и смотрел в окна девочек для коп…компромата. Или же первый раз, когда пришлось стать животным и ударить девочку. Она вся обсыпана родинками, Муха. Отдубасила его до синяков, догнала, загнала в угол, вытащила ярко-синие ножницы…они почти воткнулись острым концом в плечо, но Кузнечик пинком отправил её куда подальше. А потом сбежал. Заперся в спальне, сполз по стене на пол и осознал, что врезал по голому животу, где была, как он знал от Вонючки, очень большая родинка. А ведь Янус говорил, что нельзя срывать их! — Что, если ты будешь кивать или мотать головой? — предложил Лось. Кузнечик, очнувшись от мыслей, кивнул. — Соленый чай в столовой — проделки девочек? «Нет «. До боли в шее «нет». Это дело рук Зануды. Он злодеем решил стать, тайком прокрался в столовую и посыпал пару подносов с напитком солью. В тот ужин вся стая глаз не спускала с девчачьего стола, пока Спортсмен не начал плеваться чаем. Били больно. Разнимали старшие. — Рыжая ставит подножки Слепому? Сложно. Это так, и не только подножки, но она не заслуживает наказания, она же его подруга! «Не знаю» плечами. — Недавно я учил вас жарить яичницу. И тем же вечером три девочки пострадали, потому что подскользнулись в своём коридоре на разлитом масле. Кузнечик взглянул на Лося. Он пил цикорий с совершенно спокойным видом. Забытая паника начала набирать обороты. — Я не знаю, — он выпалил ложь и испугался. — Это п-повариха разлила! — Был день самоуправления. В столовой работали только мы. Ну, молодец. — Но при этом, — продолжил Лось. — Несколько дней назад Вонючка отравился конфетами, которые дарили девочкам на Новый Год. Кузнечик вспомнил те украденные конфеты в ярко-красной упаковке. Они вкусные были, просто с белым налётом, а у Вонючки слишком слабое здоровье. — Нет…нет, это наши. — Разве вам можно шоколад? — мягко уточнил Лось. — почти у всех диатез. Вам на Новый год подарили мармелад. Сердце пропустило удар. Кузнечик вдруг понял, какая большая на нём ответственность: за одно неправильное слово размажут по стенке всех за эти преступления. Блин, и чем они все только думали!.. — Это все сделал я! — Кузнечик подскочил, даже не заметив, что кружка скатилась на пол. — Я всех отравил и наказал! Прости меня, я не знал, что делал! В уголках губ Лося образовались морщинки-уголки. — Я понял. Но даже если бы это были все вы, то мало кто из вас заслуживает наказание. — А…кто? — Кузнечик пошатнулся. — С Волком и Вонючкой нужно вести частые долгие беседы. И даже если ты — великий преступник, то я все равно их проведу. — Лось! — Кузнечик шмыгнул носом, но сдержался. Он вмиг принял серьёзный вид. Сел, выпрямился. — Я больше никогда не буду никого травить. А остальные поймут это позже. Я им…я обещаю! — Верю. Это же с Волка началось? Стоило напряжению отпустить мышцы, и вот опять. — Да! Нет! То есть, он хотел немного позлиться на девочек, а я п-подхватил его мстю. — Я вижу, — Лось горестно посмотрел вниз, будто бы переняв все страдания Чумных на себя. — Все уже вышло из-под контроля. Так иногда случается. Тебе не стоит потакать во всем Волку. У каждого лидера должен быть советник, способный опровергнуть слова своего наставника. Ты подходишь на эту роль лучше всего. Кузнечик вяло кивнул. Он понял, что наказания не будет, и это его немного успокоило. Слова Лося запомнились, как всё, что он когда-либо говорил, только сейчас они ни в какую не понимаются. Может быть, утром он проснётся и всё-всё осознает? И начнется новая счастливая жизнь. — Лось, а если ударить по родимому пятну, то будет рак? — Если крови не было, то не о чем беспокоиться. Ты ударился? Но Кузнечик не ответил. Он расплакался. Слез накопилось неприлично много для рыцаря, особенно такого, кто всего-то пытался сдерживать лавину из копыт гнедых лошадей и остро наточенных мечей.