О девчонках

Утром Лось зашёл к Чумным и сразу заметил, что что-то не так. — Что с вами? — он прикрыл дверь и положил ладонь на спинку кровати Горбача. — Завтрак почти закончился, а вас так и нет. Он сощурился, из-за чего вокруг глаз появились хитрые морщинки. Красноречивым ответом послужила пустота. С ним поздоровались, пожали плечами, но своими делами никто не начал заниматься. Каждый в комнате ждал чего-то своего. Никто даже не сказал Лосю, что всех решил будить Вонючка только по правилам бойкота. Волк убрал гитару. — Вчера был сытный ужин. — Вы же голодные всегда, — улыбнулся Лось. Красавица робко улыбнулся в ответ. — На что вы злитесь? — Ни на что. Просто играем в молчанку. Иногда так хочется побыть в тишине!.. Лось не поверил, и это было видно сразу. Он просто сделал вид наивного взрослого, чей мир совсем не такой, как у детей. Кузнечик держался до последнего. Стоило двери закрыться, он шумно выдохнул. — Мда, — сказал Рекс. — Напускная отрешённость чуть не треснула о мягкую подушку. — Нет, ну это же не дело! Я хочу любить Лося несмотря ни на что, — включился Горбач. — Да что ты говоришь, — присвистнул Волк. — А наказать? — Мы уже это сделали! — Горбач подскочил к Волку, навис над ним. — Я отказываюсь от всех бойкотов, всё! Ушел оттуда, уйду и отсюда! Все наблюдали за ними. Кузнечик тоже, чувствуя, что его положение зависит от них двоих. А Волк очень недобро глядел на Горбача, и встал, не отводя взгляда от него. Он увидел загорелую руку в кулаке и перехватил. — То есть, тебе нравится, что происходило…да даже на этом завтраке! Тебе нравятся они? Ты хочешь вариться в этом адском котле, пока тебя не бросит каждый из этого Дома? Упор в упор. Кузнечик огляделся по сторонам, ища помощи извне, и увидел, как мелко дрожит Фокусник и услышал, как Слон начинает хныкать. Волк усмехнулся. А потом заверил, что новый Закон никому не причинит вреда. Кузнечик выбежал в коридор, даже не дослушав до конца. Все это было каким-то неправильным. Закон «Да построится кирпичная стена между ними и вами!» была принята через неделю после случая с Волком. Но принял его Слепой. А идея наказать Лося была волчьей. Слепой видел в этом некую подоплеку, но никак не мог доказать ее. Закон запрещал говорить с девчонками, смотреть на них и даже подниматься на третий этаж. Жителей второй спальни звали Ундинами, потому что они были самыми привлекательными из всех. Рыжую знали все, как маму. Раньше Вонючка взахлёб хвалил ее качества и презирал за пунктуальность и тактичность. Сейчас она была предводителем и главным врагом Волка. Хотя, не похожа она на озлобленную личность, что тоже подтвердил Вонючка. О Крысе мало что известно. Молчит, не высовывается. Не тихая — затаившаяся. Только ее скуластое бледное лицо наводило тихий ужас на пугливых рыцарей. Долговязая некрасива и неприятна. У нее было лошадиное лицо и квадратный подбородок, мужские руки и длинные ноги. Только они напоминали о чем-то девичьем и прекрасном. С Долговязой было тяжелее всего. Мало того, что закон ей не писан, так она и сама хочет пойти на контакт. — Очень странная личность! — верещал Вонючка, разъезжая по спальне. — До самого туалета шла за мной, уговаривая, чтобы я завязал ей этот бантик на воротнике. Ну я и завязал! А она как давай истерить! Отскочила, ревела долго, ещё и пощечину влепила. Вот что это было? Все расхохотались. Волк кое-как выдавил: — Не ожидала. Но я т-тебя поздравляю: у тебя теперь на них иммунитет! — Да пошёл ты! Идея называть их Ундинами появилась внезапно, когда читали «Героя нашего времени». Для такой книжки они были ещё малы, но кого это останавливало? В главе про Тамань таинственная красавица заманила Печорина в лодку, очаровала, а потом чуть не утопила. Кузнечик был в восторге, особенно когда книжка любезно кочевала через руки Слепого. С каждым днём они становились всё более похожими на старших. Были посвящены в Закон только узкий круг людей. Оставался последний вопрос: что делать с Джонатаном? Дело было не в подарках, а в самой Чайке, к которой они привязались и желали только самого лучшего. Но Макс всех успокоил. Чумные бойкотировали против второй и третьей спален. Оставалось ещё восемь. И пять для старших. На вопросы «ты откуда?» Джонатан не отвечала, да и вообще вела себя дружелюбно. Только из обилия подарков стало тяжело выбрать, какой из них для Волка. На обед они всё-таки пошли. И обоюдно дразнились с Хламовными. Кузнечик показал язык Пышке, а потом скромно опустил глаза. Ему стало немного легче. Горбач делал странные движения губами, не в силах запихнуть в себя хоть кусочек. Движения Слепого были медленны и тихи, а уши навострены. Он слышал: Лось любит других. И удивлялся сам себе. Почему, когда Лось уделял внимание Спортсмену или ещё кому-нибудь неприятному, Слепой не реагировал? Это было что-то привычное. Так было в том месте, где было много слепых мальчишек. Сейчас это не мальчишки. Он знал по тому же зданию, что девочки умели щипаться и драть за волосы, если их разозлить, что они коварные. Лось — их воспитатель и больше никого. Но разве он имел право указывать Лосю? И вообще, может, он делал всё хорошо… Сквозь пустую болтовню Слепой улавливал слова. Лось со свойственной ему лаской не дал девочке обнять его и отправил обратно за стол. Мальчик тихо заликовал. Он злился на девочек и давил в себе это чувство любыми методами. Нельзя. «Злись на них, как на нашкодивших котят». Он слушал разговор Лося и Душеньки, наслаждался и корил себя и за это. На расспросы Кузнечика он не отвечал никогда, ведь тут и не нужны никакие слова. Нужна только большая вывеска на двери из спальни: «СЛЕПОЙ НЕ УМЕЕТ ЛЮБИТЬ». И вилка вот-вот или со звоном упадёт на бетон, или вонзится в тарелку и расколет её на два куска. После обеда он, придушенный негативом, плелся позади всех на уроки. Вдруг кто-то потянул его за прядь волос. Слепой остановился. — Приве-ет. Долговязая. — Пройдемся, дорогуш? Слепой встал на первую ступеньку. Долговязая заскочила на вторую. Мимо проносились старшие, Щепка, девочки — фоновый шум, неспособный вытянуть из возможной беды. — Я не пойду, — сказал Слепой и попробовал обойти ее справа, смешаться с толпой и там уже найти стену, но Долговязая схватила его за плечо и толкнула к перилам. — О, отвечаешь! — хрюкнула Долговязая. Слепой послушно замер. Хорошо, что только перила касались его тела, не более. Вонючка рассказывал, что Долговязая могла трогать других, но чаще плакала. И любила пофлиртовать. С легким замиранием сердца Слепой подумал, что Чумные уже далеко, а Долговязая не отставала и схватила его за кисть: — Ну пойдем, пошли!.. — Отпусти. Он попытался вырваться, но Долговязая притянула его к себе в два раза сильнее. На миг Слепой и правда подумал, будто его схватил кто-то из старших, и уже было замахнулся ногой, как сзади раздалось: — Но мы же договаривались! По голосу он узнал Рыжую и впервые обрадовался — спасён. Она накинулась на Габи, высвободив Слепого, которого толкнула взашей. Намек был прекрасно понят, и он наощупь побрел наверх. На лестничном проёме его загреб Горбач и оттащил в сторону. — Ты как, живой? Мы тебя потеряли. Слепой хотел что-то сказать, но прозвенел звонок. Состайники на математику и не спешили. — Мы обычно никого не ищем, но, старина, нас чутье не подвело, — важно сказал Вонючка. — ты смотри, смотри, что делают! Чумные, столпившись на левом проходе, смотрели на действо сквозь лестничные перила. — О-о-о, — протянул Волк, оперевшись спиной о стену. — женская драка. Такого я не наблюдал за всю свою карьеру. — Так её, так! — вопил Вонючка. Красавица всхлипнул. — А главное, что уклон-то какой! Воспитательный. Поток людей на лестнице не рассасывался. Состоявший почти целиком из старших, высоких и прыгучих, для которых это было всего лишь шоу. Гиббон ржал, Хромой осел на бетонные ступеньки и прикрыл глаза, девушки хохотали от души. До первой крови. Когда Рыжая, наклонившись, утерла разбитый нос, к ней подскочила кудрявая блондинка и за локоть отвела в сторону. Долговязую прижала к себе Ведьма. — Я тебе говорила, чтобы ты не лезла к другим? Говорила? — гнусаво крикнула Рыжая и пнула пяткой воздух. Толпа заохала. Все разбежались, стоило прибежать Овце. Слепой же ничего этого не видел. Он слышал. Сначала это, а на уроках — как Кузнечик стучал пяткой о пол. Рыцари наблюдали с берега на двух всплывающих, даже не догадываясь, что шанс стать гнилым будет у каждого.