***
На следующий день Арсению позвонил Иван Михайлович. — Алло, Арсений Сергеевич? — Да, здравствуйте. — Здравствуйте. Я договорился, можете приезжать по адресу, я вам его в смс скинул, скажете, что по поводу заявление на учителя. — Спасибо, Иван Михайлович! — Не за что. Как Антон себя чувствует? — Сегодня были у психолога, она сказала, что у Антона сильный срыв. Суицидальные мысли она назвала «не серьёзными», то есть он просто на нервах это сказал. Успокоительные порекомендовала и пригласила на 2 приёма еще, чтобы разгрузить психику. В школу ходить разрешила, но пока не знаю, будем ли ходить сейчас. — Срыв… В 10 лет срыв… Вы не волнуйтесь, Арсений Сергеевич, ее уволят по статье, и она еще моральный ущерб выплатит. — Хорошо. Спасибо вам еще раз! Сейчас поеду писать заявление. — Если будут вопросы — звоните. — Да, хорошо, Иван Михайлович. — До свидания. — Всего хорошего. «Так, а Тошу с кем оставлять? Придётся его везти тоже.»***
Заявление приняли. Через месяц, Арсений был приглашён в суд. — Тошунь, только не переверни квартиру, ладно? — Пап, ну я уже не маленький. — Тош, ты понял меня? — Даа. —протянул парнишка. — Всё, я постараюсь быстрее. — Ага. Пока, пап. Арсений уехал в суд, а Антон остался дома. За несколько приемов у психолога, мальчик вернулся в свое нормальное состояние, но все ещё немного боялся идти в школу.***
Пропустим все эти нудные моменты. — Итак, оглашаю приговор. Всем встать. Учитель математики, школы № 691 города Санкт-Петербург, Калачева Маргарита Семёновна 1961 года рождения… У Арсения все внутри сжалось. Пауза для него шла долго. — Признана виновной, и будет уволена с должности учителя с запретом на трудоустройство в образовательные организации, а также обязуется выплатить моральный ущерб заявителю в размере 60534 рублей, за причинение вреда психологическому здоровью ученика школы № 691 города Санкт-Петербурга, Шастуна Антона Андреевича. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.***
Радости Арсения не было предела. Учителя уволили, ребёнка почти вылечили, и будет получена компенсация. — Иван Михайлович! Я не верю, что ее уволили! — Знаете, Арсений Сергеевич, я сам не верю. Я вас поздравляю! — Большое спасибо, я вам должен теперь. — Нет, мне это тоже выгодно было, от нее все учителя устали. — В любом случае, я вам очень благодарен!***
Через неделю у Антона появилась новая проблема. На тренировке Тоше становится плохо, и он жалуется тренеру. — Павел Олегович, я не могу бегать… — Что случилось? — У меня ужасно живот болит справа… — Где болит, покажи? — Вот тут. — младший показывает на правый бок, снизу. — Ого… Пойдём, сейчас папе позвоним. Так! Построились все! Мы с Антоном выйдем на пару минут, поэтому все ведем себя спокойно! Из строя не выходить! Увижу, что кто-то дисциплину нарушает — 100 отжиманий! Пошли, Антон. Тренер вывел Тошу из зала и провел в раздевалку. — Посиди, я сейчас папе твоему позвоню. — Угу… Павел Олегович достал телефон из кармана, и позвонил Арсению. — Алло, Павел Олегович. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич. У Антона живот болит справа снизу, бегать не может, еле ходит. Приедете? — Справа? Конечно, через 10 минут буду, я недалеко. — Хорошо, ждём вас. Тренер завершил звонок. — Все, папа едет, он недалеко. Сильно болит? — Ну так… Терпимо. — Ладно, сиди, я подожду с тобой, а то мало ли, что произойдёт. Давно плохо? — Да, с начала тренировки… Просто чуть-чуть сначала заболело, а потом сильнее… — Если у тебя аппендицит, что в принципе может быть, то мы опять будем без главного нападающего отрабатывать перед соревнованиями… Ладно, выкрутимся. Тоша вздохнул, ведь начал волноваться, что не попадет на игру. — Эй, ты чего? — интересуется тренер. — Я боюсь, что на игру не попаду… — Она через месяц, я думаю, что ты успеешь выздороветь и отдохнуть! Не волнуйся. — Надеюсь… А вы правда заставите отжиматься тех, кто будет нарушать дисциплину? — Да, будут отжиматься. С перерывами, но 100 раз отожмутся. — Ого… — Антон положил голову на руку. — Тебе хуже? — Нет, просто не могу так сидеть, больно… — Ну хорошо. Через несколько минут приехал Арсений. Павел Олегович встретил его и провел в раздевалку. — Вот, принимайте своего бойца в не боевом состоянии. — Ох, Тош, что случилось? — спрашивает Арсений, присев перед ребёнком на корточки. — Пап, тут болит сильно… — показывает Тоша на правый бок. — Та-ак… Придётся нам с тобой ко мне на работу ехать. Спасибо, Павел Олегович, я вам сообщу, если будет больничный. — Хорошо, я тогда пойду к детям, а то случиться может, все что угодно. Выздоравливай, Антон. До свидания. — До свидания. — отвечает Арсений и переключается на сына. — Так, ты сиди, я тебе помогу уличную одежду одеть. Двигаться больно? — Угу… Сразу как будто пуля попадает… Фф. Ай… — Всё-всё, не шевелись. Просто сиди, малыш.***
Через час, они были у клиники Арсения. — Так, Тош… Малыш, что случилось? Настолько больно? — спрашивает мужчина, когда видит влажные глазки Тоши. — Угу… — шмыгая носиком отвечает Антон. — Ладно, зайка, потерпи, я тебя донесу, а то идти ты не сможешь. Арсений выходит из машины, и аккуратно берет мальчика на руки. Заблокировав машину, он направляется ко входу. Войдя в здание, он сразу говорит в регистратуру, чтобы позвали в 12 палату хирурга свободного, а сам несет младшего дальше. Уложив ребёнка на кровать в палате, врач приполнимает его футболку. — Сынок, я сейчас пощупаю, расслабься, хорошо? — Д-да… — Все, говори, если больно будет. Тут больно? — Нет. — Тут? — М-м, нет. — А тут? — Ай! Мхм-м… Не надо! «Сто процентов — аппендицит. Господи, да что за полоса такая чёрная? Сначала эта мразь из школы, теперь аппендицит…» — сам у себя спрашивает Арс в мыслях. В палату входит молодой хирург, которому было всего 24 года. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич. Что случилось? — Дмитрий! Отлично, что именно ты пришёл! Смотри, ты опытный, и у тебя больше всех удачных операций. Это мой сын, я пальпацию провел — аппендицит по-любому. Возьмёшься? Я тебе премию выпишу. — Арсений Сергеевич, не надо премий, давайте я его посмотрю, и будем решать, не волнуйтесь. — молодой врач проходит в палату, и садится на стульчик с колёсиками, который стоял около кровати. — Привет, как звать тебя? — на позитивной ноте начинает хирург. — А… Антон… — неуверенно отвечает Тоша. Арсений шепнул на ухо Дмитрию, что младший — ятрофоб. — Я вас понял, Арсений Сергеевич. Очень приятно, меня Дмитрий, но ты можешь меня просто Димой звать. — А вам… Не обидно? — спрашивает ребёнок, не понимая, почему врач такой молодой, и разрешает себя называть не то, что по имени и отчеству, а по упрощённой форме имени. — А чего мне будет обидно? Вот скажи, сколько тебе лет? — Мне 10… Скоро 11 будет… — максимально неуверенно ответил Антон — А мне 24. 14 лет разницы, разве это много? Немного вроде совсем. Ладно, давай сейчас о другом. Опа-а… Ты что, с трени что-ли? Чего в форме? — Ага, бок заболел, и я даже не переоделся… — Футболист? Где играешь? «Ему правда интересно?» — думает Антон. — В «Смене», я капитан команды моего года рождения, а еще нападающий. — Ого! Так ты настолько крутой? Ну хорош! А какой бок болит? — Правый, вот тут… — Антон сам не понимает, как рассказал все хирирургу. — Можно я посмотрю? Спасибо. Та-ак… Вот тут? — врач нажал на место, куда показывал мальчик. — Ай-яй! Да… Мхм-м… — Тихо-тихо, я больше не нажимаю. Что-ж, я все понял. Сейчас мы с папой обсудим, и к тебе вернёмся. Хирург отводит Арсения за дверь. — Вы правы, Арсений Сергеевич, это аппендицит. Оперировать надо. — Хорошо, оперируйте… Только… Как он это перенесёт… Это сейчас он с тобой разговорился и не сильно боится, а когда ты про операцию скажешь — сразу расплачется. Я гарантирую. — Давайте вы ему сообщите, успокоите, как отец, а я пока что пойду готовиться. — Хорошо, иди, Дим. Хирург отправился гоготовиться к операции, а Арсений вернулся к Тоше. Присев на тот же стульчик, мужчина начал рассказывать, что ждёт Антона. — Тош… У тебя аппендицит. Это очень неприятное и даже опасное состояние… В общем… Дмитрий сказал, что нужна операция. — К-какая операция? — глаза мальчика округлились. — Малыш, она не сложная, делается быстро. Тебе наденут масочку и ты поспишь, а проснёшься уже, когда все закончится. — Н-не, я не согласен! — Антон попытался встать, но боль в боку не дала этого сделать. — Ай! — Тш-тш-тш, ты куда? Солнышко, нельзя вставать! Тоша почувствовал себя беспомощно, ведь он даже не мог сопротивляться. — Папа, я не… Я… — дыхание сбилось от страха, который все сильнее окутывал мальчика. — Я не хочу… А если я умру? Папа, пожалуйста! — Тшшш, Антош, зайка… Все будет хорошо, но если не сделать операцию, то станет хуже. Малыш, я с тобой буду до операционной, а дальше с тобой будет говорить Дмитрий и анестезиолог наш. Они оба добрые, успокоят тебя. — Папа-а-а… — плачет от страха младший, для котрого даже обычный осмотр — это стресс. — Маленький, тише-тише… Послушай меня. Я тебе обещаю, что все будет быстро и не больно. После операции я к тебе сразу приду, солнышко моё. — Точно быстро? Я ничего не почувствую? — Нет, Тош, ты будешь спать, и не заметишь, как всё закончится. — Арсений взял сына за обе руки. — Сильно болит? — Нет… Чуть-чуть, но если я… двигаюсь, то очень больно… — Малыш, сейчас надо будет взять некоторые анализы, но не бойся, я все сделаю сам.***
Как проходит взятие крови, думаю, не секрет. Конечно же Антон переволновался, но Арсений быстро справился с процедурой. Конечно, мужчина волновался не меньше Тоши, но не показывал этого. Его очень расстраивало, что его маленькому ятрофобу предстоит пережить то, перед чем волнуются взрослые мужики. Через 2 часа, Антона начали готовить к операции. Мальчик никогда не подпускал никого, для поставки катетера, поэтому Арсений сделал это сам. Тошу положили на каталку, и повезли в сторону операционной. Всю дорогу, до конца, Арсений держал сына за руку, и старался успокоить. Когда каталка скрылась за дверьми операционной — мужчина впал в сильный стресс, хоть и понимал, что операция не сложная. В то время, перепуганный ребёнок лежал уже на операционном столе. — Так, смотри, Антош, это наш анестезиолог, его зовут, кстати тоже Антон, Антон Григорьевич. Он тебе сейчас все расскажет. — достаточно активно говорит Дмитрий. — Так, тёзка, смотри, — начал анестезиолог. — Будешь у нас, как пилот военного самолёта. У нас тоже миссия с тобой. Нам нужно с тобой только носом, дышать через эту маску, и сосчитать до десяти. — А что будет дальше? — спросил Тоша, потряхивая пальчиком на руке от волнения. — А дальше ты поспишь, а потом —проснёшься. Все просто. Ну что, попробуем? Мальчик неуверенно кивнул. — Тогда надеваем… Смотри, может немножко давить, но если больно — говори. Та-ак… Всё. Нормально? — Угу… — Хорошо… Теперь слушай мой голос, и считай. Дыши, но только носом. — Фу, почему оно так пахнет? — Да, согласен, немножко неприятно, но мы же с тобой сильные! — хихикнув, сказал анестезиолог. — Давай, Тош. И… — Один… Два… Три… — начал считать младший, вдыхая странный запах. — Молодец, немножко глубже дыши… Четыре… — Пять… Ш-шесть… С-семь… — мальчик закрыл глаза. — Всё. Можно начинать, я слежу за наркозом. — сказал Антон Григорьевич.***
Когда операция по лапроскопическому удалению аппендикса завершилась, хирург вышел в коридор, пока Тошу отключали от всех приборов. — Арсений Сергеевич? — обратился Дмитрий, заметив, что Арсений сидит, втыкая в телефон. — Дима? Ну как? — резко поворачивает голову, и встает Арс. — Всё хорошо. Операция прошла успешно, никаких критических ситуаций не было. — Слава Богу! Спасибо, я тебе точно премию выпишу! — Арсений выдохнул. — Не стоит, Арсений Сергеевич. В общем, сейчас Антона перевезут в палату, там он от наркоза отойдёт, ну вы знаете. — Да… Да… Ещё раз спасибо! — Не за что. Идите лучше успокойтесь, и приходите в палату. — хирург улыбнулся. — Да, успокоиться мне надо… А что, видно все, да? На роже написано? — Ну, я бы сказал, что да. — Хорошо, Дим, спасибо ещё раз! Я пошёл. — Конечно, Арсений Сергеевич.***
Арсений сидит у кровати сына, который еще спал с приоткрытым ртом, что выглядело очень мило. Мужчина гладит мальчика по головке, и тот начинает просыпаться. — Ммм… — по привычке пытается подняться Тоша, но боль и рука отца его останавливают. — Тш-тш-тш, лежи, сыночек, не вставай. Антон ещё несколько минут жмурится от света, и открывает глаза. — Папа… — ослабленным голосом, произносит мальчик. — Привет, малыш. Все закончилось. — Пить… — также тихо просит ребёнок. — Пока нельзя, зайка, нужно потерпеть. Могу тебе губки смочить немножко. — Да… — Давай… Как чувствуешь себя? — Плохо… Головка болит… Бок… — Солнышко моё, скоро все пройдёт с потерпи. Операция хорошо прошла. — поглаживая ребёнка по голове, говорит Арсений. — А где он… Дима… — Он пока что занят, но скоро зайдёт к нам. — Ай… Шевелиться больно… — Скоро пройдет, малыш, расслабляйся. Бедный мой. — Папочка, а когда мне в школу?.. — Минимум неделя, Тош, не раньше. В футбол вернешься через 2 недели минимум, тебе надо восстановиться. Я с тобой буду сидеть, возьму больничный. — Круто… Кх-кх… Ай… — Тшшш, что такое, сынок? — Сухо… — Пока нельзя пить, солнышко, потерпи. Ты у меня герой! Дядьки взрослые волнуются сильнее! Тоша слабо улыбнулся. — Пап, а долго операция шла? — спрашивает мальчик, будучи любопытным. — Нет, малыш, 30 минут примерно. Отдыхай, Тошенька.***
Через 3 дня когда, когда были сняты швы, Антона выписали, но Арсений взял больничный на время реабилитации, как и обещал. Перед тем, как выйти из больницы, Тоша поблагодарил хирурга, который тоже оказался совсем не страшным. — Все, друг, не болей! — на прощание говорит Дмитрий Тоше. — Спасибо. Вы добрый, как папа. — Я рад. Кстати, на матч то позовёшь? — Ага, папа вам скажет! — Отлично! И не выкай, а то я себя стариком чувствую. — посмеялся хирург. —Хорошо. Пока! — Пока, герой наш!