О, только б огонь этих глаз целовать Я тысячи раз не устал бы желать. Всегда погружать мои губы в их свет — В одном поцелуе прошло бы сто лет. Но разве душа утомится, любя. Все льнул бы к тебе, целовал бы тебя, Ничто б не могло губ от губ оторвать: Мы всё б целовались опять и опять;
Шао Кан читал стих так чувственно и проникновенно, а голос, что обычно рычал и грохотал, был так нежен и спокоен, интонация уверенна и чёткая. Император со спины встал на колени на тахту, того гляди встанет на неё во весь рост от силы своих чувств. Взгляд Кана был влюблённым и мягким, на других женщин он никогда так не смотрел. Да что там! Внешнемирец своим пассиям и стихов никогда не читал, только золотые монеты давал за занятие любовью, а потом отправлял обратно в гарем. Муж целовал руки своей жены, да было это так мягко, что и не сказать, что этот мужчина когда-то был тиранов и узурпатором. Он опускал поцелуи от пальцев до самых локтей супруги, где начинаются тканевые налокотники цвета индиго. Дели настолько прониклась чтением Шао, что дальше говорила вместе с ним, она знала это стихотворение:И пусть поцелуям не будет числа, Как зернам на ниве, где жатва спела. И мысль о разлуке не стоит труда: Могу ль изменить? Никогда, никогда.
Последние слова они произносили шёпотом, словно клятву или обещание. С каждым словом супруги приближались ближе друг к другу, и вот, когда меж их губами осталось чуть больше сантиметра, то Император нежно завёл руку за затылок Императрицы, зарываясь когтями в её прядях серебра, и слился с ней в мягком поцелуе. Кан упал на спину, потянув за собой Канум и не разрывая поцелуй. Его прекрасная эденийка оказалась сверху, целуя своего мужа, который вместо разговоров об оружии, государственных делах или битвах, только что читал ей стих. Причём читал так, будто находился на сцене в театре. Супруга была тронута до глубины души поэзией: она была тонкой натурой, любили живопись, музыку и поэзию, поэтому больше восхищалась умным и эрудированным мужчиной, чем сильным, но глупым. Однако Шао сочетал в себе и ум, и силу, и эрудицию, имел хорошее чувство юмора, был прозорлив — именно такой мужчина способен управлять громадной империей и влюбить в себя прекраснейшую из женщин всех миров. Вместе им было очень хорошо, при том нынешние проблемы у Императрицы уходили на второй план. Однако в глубине души, давя не желудок и вызывая в нём неприятные ощущения, Канум казалось, что должно случиться что-то плохое, что порой у неё случилось: возможно это не просто женское сердце, что чует тревогу, а наследственные способности к предвидению от бабушки Изольды, хоть и слабые. Вообще такие вещи у потомков Ледяной Королевы не наблюдались, если не считать Рейко: по его словам порой к нему приходят проблески того, что должно случиться — именно так он предсказал очерёдность свадеб своих сестёр. А вот Королева-завоевательрица имела дар проведения от своей ледяной метки на левой руки — уникальное умение: периодически она впадала в коротковременный транс, в котором видела обрывки будущего, при том чем ближе событие, тем яснее и дольше видение. Её внучка не видела такого, никогда в транс не впадала хоть на секунду, да и не хотела, потому что такие припадки бабушки её пугали. Однако у эденийки всегда было ощущение, что что-то должно произойти. И она всегда могла понять: хорошо это или плохо. Потом это всегда сбывалось. Но почему-то рядом с Шао Каном это забывалось и уходило далеко из головы. Император словно глушил в ней эту тревогу. – Я тебя люблю, моя Дели, – шепнул ей на ушко Кан и нежно взялся губами за мочку. – И я люблю тебя, мой Шао, – взаимно произнесла Канум. Они могли бы вечно обниматься, не отлипая друг от друга. Теперь уже внешнемирец хотел есть с женой канапе и гранаты, пить прохладный сливочный напиток, читать книги... но только чтобы в тишине и покое, наедине. Раньше ему нравился сумрак и темнота, а теперь он очень любил солнечный свет, особенно с утра, когда небо ещё не насыщенного голубого цвета, а нежного голубого, как глаза его сына. В такую погоду он хотел гулять в саду, заниматься с собаками, ездить верхом или лежать под садовой глицинией на покрывале, чтобы на его груди сладко сопела супруга. Увлечённый нежностью, Шао Кан не торопился начать раздевать Синдел, но не упустил удовольствия приспустить бретельку с её плеча и обнажить его. Император уже вытянул губы, чтобы поцеловать её плечо, как вдруг оба они встревоженно глянули в сторону сада, а там и Империума: стали раздаваться какие-то визги и рычание. Не похоже на то, что псы Кана вырвались из псарни и начали драть всех подряд, или же таркатаны разбушевались. Эденийка, поправив выпавшую прядь и вернув на место бретельку, немало посерьёзнела: не нравились ей такие звуки, равно как и её мужу. – Что там происходит? – спросила женщина, словно её супруг знает ответ. – Не знаю, – логично ответил мужчина, вставая с тахты. – Но пойду выясню. А ты не выходи. – А вдруг что? – она тут же вскочила вслед за ним. – Я могу помочь! – Нет, это может быть очень опасно! – повторил он, надевая неведомо когда снятый шлем. – А если тебя похитят или ранят? Да я же с ума сойду! – Не забывай чья я внучка! – важно сказала Синдел. Ещё маленькой девочкой Императрица помнила наставления своей бабушки, одно из которых сейчас подходит, как никогда: нельзя сидеть в стороне, пока другие воюют. Именно поэтому свои войска Ледяная Королева сама вела в атаки и за ней шли, видя, что раз их правительница не боится, то и им бояться нельзя, ведь не может быть женщина смелее множества мужчин. Криомант получала раны не хуже своих солдат, но особенно тяжко всегда доставалось её сестре Авроре: будучи с боевой секирой, она порой брала на себя тяжёлых бойцов, которые одним ударом могли перерубить её надвое... однажды так досталось её правой руке, что топор врага напополам разрубил её правую руку: мизинец и безымянный палец на одной стороне, средний, указательный и большой — на другой. Восстановление шло очень долго, настолько, что Принцессе пришлось с правой руки переучиваться на левую, ведь она была не просто сестрой Королевы, а первой советницей — первой женщиной на таком высоком посту: нужно не только есть, но и ставить подписи и печати, сдерживать боль при визитах к единственной дочери, а уж украшения она всегда застёгивала сама, чем заживлению и мешала — надевая украшения, она выгибала пальцы и ненароком раскрывала плотно сложенную для срастания кисть руки. Впрочем, дела это уже давно минувших лет: в живых не бабушки Изольды, а у самой Канум нет такой храброй и верной сестры, зато есть муж-Кан, которому нужна её помощь. Эденийка, статно выпрямившись, подошла к одной из пилястр у своего камина и... вдруг отодвинула её часть, рассекая ровный столб: оттуда она достала чистый и наточенный гуань дао — тайник она себе тут сделала! Такого гуань дао внешнемирец у своей жены ещё не видел: по длине оно было стандартного размера — под её рост — рукоять от стопы до плеча, а лезвие от плеча и выше головы почти в половину. Складная рукоять была сделана из цельного аметиста с нечастыми полосками, как у тигра; вместо привычной для нагинаты белой ленты сэиданмаки, у Синдел была стыковая часть, похожая на разрезанного пополам воздушного змея из металла, а ячейка для лезвия выполнена в виде руки, облачённой в железную перчатку с когтистыми пальцами. Хотя работа мастера по оружию хороша, но внешнемирец мало доверял холодному оружию, у которого изогнут клинок в любом виде: у гуань дао Императрицы клинок был сделан из нескольких сплавов металла и имел защитное покрытие, а лезвие трёхчастное — дао, кхукри и снова дао (прим. автора: гуань дао Синдел «Джерванпек» в Mortal Kombat 11). А вообще по правде сказать: вот же лиса эденийская! Канум проверила оружие, а затем поманила за собой ошалевшего супруга. – Идём, – голосом командира сказала ему эденийка. – Дели, это всё ещё небезопасно! – настаивал внешнемирец. – Я очень переживаю за тебя! Тебе всё же лучше остаться во дворце. – Не лучше, – сквозь зубы процедила жена. – Я пойду с тобой! – Дели! – строго прорычал муж. – Ну, Дракончик, – уже пропела она. Разрази его молния Рейдена и забери к себе Шиннок: Синдел всегда пользуется своим сладким голосом и любовью Шао Кана в своих целях, правда никогда не бывает это из корысти, скорее только из-за её уверенности в успехе деле, которому мешает упёртый супруг. Императрица для верности и абсолютной победы почесала его подбородок, что Император, казалось, сейчас зашевелит ушами и взлетит на них до потолка, но времени на нежность мало — визги становились громче и чаще. – Ну... хорошо... – сдался Кан. – Но держись рядом со мной! Не отходи ни на шаг! Чтобы или кто бы там не был — это может быть очень опасно! Эденийка понимающе кивнула и надула губки, словно целуя мужа, а затем хотела уже пойти вперёд, как внешнемирец возвысился над ней и не пустил — сам решил пойти вперёд. Женщина мягко улыбнулась: за мужем она, как за каменной стеной. Они поспешили в сторону этих воплей и криков. Слыша такое, разумный человек из своего дома не сунется, а вот Шао Кану надо в самую гущу событий, всегда быть первым в бою... однако увиденное в окно его поразило: со стороны города, почти из самой отдалённой его окраины, что-то с неведомой силой бросило человеческий труп к воротам, прямо под ноги готовых к принятию боя таркатан. Понимая, что враг неизвестен по силе, происхождению и количеству, Император приказал всем остаться во дворце, чтобы так было безопаснее. Кан не был трусом, но сейчас у него рядом жена и дети, которых нужно защищать. Все, столпившись у окон, старались рассмотреть ситуацию: высоченная сиреневая глициния закрыла собой весь обзор на город, откуда так и продолжали доноситься крики и визги. Ничего было непонятно, а вот таркатаны строем встали у ворот дворца, готовые отдать жизни за членов императорской семьи. Шао Кан наколдовал себе подзорную трубу, раскрыл её и стал глядеть: в красоте ярких цветов, окрашенных домов и толп бегущих в разные стороны людей он увидел... двигающиеся пятна... звери какие-то: крупные, летучие, совершенно точно плотоядные, потому как на его глазах эта тварь поймала крепкого лавочника и, широко раскрыв пасть, вонзилась ему в грудь, ломая рёбра и сожрав сердце. Император не покривился, но ничего не мог понять: что это за твари, как они тут появились и что во имя Шиннока тут происходит? Только пару минут назад Император лежал в обнимку с Императрицей и читал стихи, а теперь начался переполох. Вдруг, Кан увидел, что одна из тварей несётся прямо в толпу таркатан: это была громадная летучая мышь размером с него самого, вся в крови, со слипшейся шерстью, клыкастая. Это что же, та самая гигантская плотоядная мышь, о которой ему в своих выдумках рассказывал маленький сын? Хороша фантазия, раз мысли оживают! Внешнемирец не боялся за таркатан: они сильные и смелые, даже лезвия выставили так, что не пройти. Летучая мышь неслась точно на толпу... как вдруг сделала крутой вираж, едва не зацепив брюхом острые таркатанские лезвия, и выдернула из толпы одного из воинов. Гигантская тварь со всей силой насадила голову таркатана... на пику кованого забора дворца: из макушки торчал наконечник, а сам таркатан дёргался в конвульсиях, но рта раскрыть не мог — пика всё сковала. Отвлечённые на шокирующее зрелище, таркатан ждала страшная мука: вдруг две летучие твари схватили одного таркатана за руки и... разорвали напополам, бросив труп прямо в императорский сад. Кучной визжащей толпой монстры бросились на таркатан, а потом... остальные многочисленные их сородичи залетали на территорию дворца. Как плохо, что тут нет пушек и катапульт, а ведь нужно было бы. Императорская семья стояла у окон, не зная, куда деваться: прятаться не хотелось, потому что нужно принять бой и отразить атаку, а какой из этажей первым примет удар — не ясно. Может быть сейчас кучной гурьбой они бросятся на первый этаж и снесут весь дворец, а может быть будут бедокурить на пятом этаже — самом верхнем. Никто не оставался в стороне: Шао Кан смотрел в подзорную трубу, рядом была Синдел; Коталь и Рейко выглядывали в одно окно, орден «Императорские ассасины» держал наготове оружие, Эррон Блэк быстро заряжал револьвер, Лю Канг высматривал каждую летучую мышь, чтобы уловить для себя угрозу, а отдохнувший Ханзо Хасаши крутил в руке кунай. И все плечом к плечу стоят у окон, занимая собой всё пространство, и только Ли Мей не было места: к Императору и Императрице подойти страшно, Принц и наместник Ош-Текка высокие, из-за них окна не видно, сёстры гурьбой стоят у окна, от Эррона до мигрени пахнет виски, а от Лю и Ханзо исходит сильный жар. Потому Ли отошла к самому дальнему окну: на её глазах один из монстров закрыл своё тело крыльями, создав кокон, завертелся, как сверло и... пробил собой ровно то окно, у которого стояла Мей. Испуг и резкость не дали внешнемирке сойти с места, а потому удар этого гада пришёлся на неё: стекло посекло её лицо, кожу и одежду, а сам «кокон» сбил её собой на пол. Летучее чудовище раскрыло крылья и пасть, желая вкусить молодую плоть. Но она не просто обычная девушка или любовница Принца, прежде всего она воин, мастер боевых искусств и ей не пристало боятся. Ли Мей всё же сумела прийти в себя и выхватить меч, а затем совершить колющее движение вперёд. Лезвие меча, сделав резкий, быстрый, но точный тычок... удачно пробило голову твари. Та, умерев мгновенно, на полном ходу упала на Ли, придавив её к полу. Мей довольно быстро пришла в себя и постаралась тут же сбросить со своего тела эту мерзость, хотя руки всё ещё дрожали от неожиданной атаки, но спасибо урокам мастера Бо'Рай Чо — они её спасли. Да и тело действовало само по себе: это тысячи часов тренировок сделали своё дело. Рейко, видя, что на его возлюбленную было совершенно столь резкое и дерзкое нападение, побежал в её сторону: оказавшись почти рядом, он резко упал на мраморный пол, прокатившись по нему, и ударил ногой по трупу монстра, сбив его с девушки. Тело, несколько раз перекатившись, оказалось на солидном расстоянии от внешнемирки. Её возлюбленный нежно приподнял её. – Милая, как ты? – спросил Рейко с волнением. – Не ранена? Всё хорошо? – Всё хорошо, – ответила Ли Мей и обняла его. – Спасибо, что скинул с меня эту тушу. – Я должен был убить его! – браво говорил Принц. – Отсечь ему голову молотом! – Ну ты же не против, если это сделала я своим мечом? – спросила Ли. – Вовсе нет, – ответил наследник и улыбнулся. Снова раздался бой стекла, однако уже с противоположной стороны коридора — ближе к Коталю. Это тоже была такая же летучая мышь, даже размером похожа. То ли эти твари охотились на наследника Внешнего Мира, то ли это просто совпадение: сначала напали на его возлюбленную, а потом уже, вероятно, хотели зацепить его самого. Тварь взревела и агрессивно смотрела на наместника Ош-Текка: сразу ясно, что она жаждет крови и первой же своей жертвой видит впереди стоящего — именно ош-текк. Бывший Император эту тварь даже подпускать к себе не желал: он резко выхватил макуауитль из-за спины и метнул в монстра — тяжёлое и широкое лезвие насквозь пробило собой грудь, брызнула кровь. Видя, что тварь ещё не повержена, ош-текк бросился вперёд: схватив летучую мышь, он перекинул её через себя, бросив на спину, единожды крутанул свой меч, а затем вынул его и четвертовал тварь — сначала отрубил обе руки, а потом и голову. Маленькая победа, а всё же приятно, поэтому жених стёр кровь с лица и, взмахнув макуауитлем, положил его на плечо. Коталь теперь уж точно был готов к любой битве с любым противником, что осмелиться напасть на него. Рейко и Ли Мей к тому моменту поднялись с пола: по виду у девушки не было переломов, только стекло чуть расцарапало ей лицо, но это ещё мелочи в сравнении с тем, если бы ей сломали рёбра или вовсе сожрали. Из чистого интереса и желания понять противника, Шао Кан подошёл к трупу летучей мыши и пнул ногой её голову, чтобы рассмотреть: это была большая летучая мышь тёмно-серого, почти чёрного цвета, с большими алыми глазами, словно налитыми кровью, с острыми клыками, способными одним разом перекусить самому Императору даже руку, громадные перепончатые крылья. Кан глазам своим не верил — эта тварь ему крайне знакома, даже слишком. Неужели это... нет... не может быть! – Не может быть! – рыкнул внешнемирец, поняв, кто перед ним лежит. – Что там, милый? – подошла к нему супруга. – Это низшие вампиры, – мрачно ответил муж. – Одни из жителей Ватернуса. – Ватернуса?! – переспросил Рейко. – Что они тут забыли? – Сам бы хотел знать... – сказал Шао Кан. – Неужто Нитара решила силой потребовать у нас строительные материалы? – Нитара? – снова переспросил Принц. – А она тут причём? – Долгая история, – ответил Император. – Но сейчас не об этом. Нужно найти остальных подобных, если они тут, и узнать, кто пострадал или... умер, не дай Старшие Боги этому случиться! – А разве портал в их мир не открывается раз в сто лет? – спросила Ли Мей. – Видимо нашёлся кто-то сильный, чтобы открыть этот портал, – снова ответил Кан. – Да и это правило в 100 лет действует только на тех, кто не является вампиром и хочет попасть в Ватернус из своего мира. – Как было со мной, – сказал наследник. – Ну вот зачем ты тогда убежал?! – укорила его Джейд и обняла. – Знаешь, как мы за тебя переживали? А как мама чуть не умерла? Вспоминать страшно! – Не время, Джейди, – сказал брат, чуть похлопав сестру по плечу. Вдруг, всех их отрезвил третий треск стекла и многочисленное рычание, однако уже не рядом с ними, а дальше — со стороны императорских покоев, прямо из спальни Шао Кана и Синдел. – Наши покои! – в ужасе воскликнула Императрица. – Не позволю! – рыкнул Император и ринулся туда с молотом наперевес. Для августейших супругов это было место их уединения, именно в тех стенах происходили самые радостные и интимные моменты их жизни, когда сама судьба желала видеть их улыбки: зачатие детей, две первые брачные ночи, даже просто счастливая семейная жизнь. У самой двери Кан чуть ускорился и плечом открыл дверь, хотя и не снёс её: в опочивальне, безобразно хозяйничая, были три летучих мыши — одна большая, ростом с Китану или Милину, и две маленькие как кошки. Здоровенная тварь нагло драла постельное бельё на кровати, один мелких рылся у камина, а второй рвался в гардеробную. И было это вовсе не мило: три мерзкие и грязные дряни портят всю красоту и интерьеры супружеской спальни. Но Канум очень доводил один момент: эта тварь, которая смеет шляться по её супружескому ложу, так нагло и по-хозяйски рвёт когтями и клыками простыни из чистого хлопка, разбрасывает в разные стороны пух и перья, а треск стоит такой, что как ножом по сердцу рачительной хозяйки покоев. Первый мелкаш забрался на камин и крылом толкнул гипсовый бюст: ну хоть бы что ему сделалось — даже кусочек не отвалился. Второй тварёныш грыз дверную ручку, но тоже бесполезно — крепкая. Что же это такое? Откуда эденийка взяла такие материалы? А это уже была заслуга супруга: после того, как Бог крови Рейко разнёс здесь всё, что мог, внешнемирец решил обезопасить интерьеры на благо нервов и сердца жены — магия делала любой здешний предмет неуязвимым для чужих рук, но в руках хозяев становится обыкновенным... жаль правда, что на постель это не распространяется, а ведь ткани дорогие и мягкие. Потому не получалось у них ничего испортить, кроме разбитой балконной двери и постельного белья, однако это вызывало не смех, а только гнев, даже боевые псы Шао Кана с младенчества себе такое не позволяют. – Наша постель! – ужаснулась Синдел. Женский голос остановил низшего вампира и тот медленными движениями хищной кошки развернулся на постели и с визгом зарычал на Императрицу, щедро окатив её лицо слюной. Канум такого стерпеть не смогла: она раскрыла рот и издала такой визг банши, что сама старая ведьма вылезла из тела своей хозяйки аж наполовину. Веки твари от такой силы звука вывернулись наизнанку, а затем с плоти содрало чёрный свалявшийся мех, следом с костей сорвало мясо, а позже и внутренности. От этой твари остался только скелет, упавший на кровать, а вся стена за кроватью была залита кровью. – Не ты один умеешь тут визжать, уродец, – надменно сказала эденийка и брезгливо стёрла слюну шёлковым платком. Шао Кан же в стороне тоже не стоял: одного из нетопырей он прибил молотом, превратив в кровавую кашу, а второй от жуткой и мрачной ауры, что исходила от двух пришельцев, попытался улететь, но не тут тот было — его мигом пригвоздило к стене копьё Императора, которое тот метко бросил в нетопыря. Все покои были окроплены кровью, что напугало их детей, а потому те поспешили проверить свои покои на наличие таких же тварей: никого там и не было, словно даже на окна установлена особая защита. Кан вынул копьё, ведь всё равно нетопырю уже не жить, а вот Канум брезгливо отодвинула носом сапога окровавленный чёрный ковёр с длинным ворсом: ну и мерзость жуткая, что даже выворачивает. Теперь же эденийке придётся распоряжаться о замене стёкол, погонять служанок с промывкой дверной ручки гардеробной, уборкой постели и отмывания крови. Женщина была жутко огорчена, что даже браться ни за что не хотелось: погромы супруга в пьяном состоянии уже стали незначительны, почти сошли на нет, а вот враги так и норовят разворошить их семейное гнёздышко. Наконец, вернулись дети. – Отец, у нас всё тихо, – сказал прибежавший Рейко. – У меня даже Нефрит не проснулся, – сказала Джейд. – У меня всё спокойно, но Гранат буянит! – крикнула из покоев Скарлет. – Тише-тише, мой мальчик! – Даже мишки плюшевые не упали! – с радостью произнесла Милина. – Тишина, – коротко сказала Китана, выйдя из покоев. – Значит рылись только в наших, – констатировал Шао Кан. – Но зачем? – Может до остальных пока не добрались? – предположил Эррон Блэк. – На одном этаже в ряд стоят покои одной семьи, но они ворвались именно в наши! – Император посчитал его за дурака. – Так ваш балкон в сторону города выходит, – сказал Эррон. – Не очень похоже на совпадение, – сказал Лю Канг, пройдя глубже в императорские покои. – Они же не стали ломать трюмо и пуфик, не разбили люстру. Они как... искали что-то. – Твои слова ближе к истине! – похвалил его Кан. – Но что же они искали? Всё, что я прячу особое — это моё собственное хранилище и оно спрятано так, что найти его невозможно. – Но они искали, – сказала старшая Принцесса. – Это факт. – А резня в городе нужна была, чтобы отвлечь наше внимание, – подал голос Коталь. – И уж вряд ли они искали у вас в подушках мастерки, а на камине цемент, – добавил Принц. – У меня пока общая картина этого всего не складывается... – сказала Синдел. – А их резня всё равно не помешала нам, – сказала старшая дочь. – И знать бы вообще что им нужно. – Да что бы они не хотели — всё равно не получат! – сказал Кан. – Это верно! – сказала синий ассасин. – Мы нашли это под нашим дворцом! Значит это наше! И тут на другом конце коридора раздался знакомые истерические причитания: фраза «Всё пропало!» повторялась раз за разом. Как все и полагали, это был Шанг Цунг: волосы у него взъерошены и пучок растрёпан, помялась одежда, на лице был чёрный осадок, как после взрыва его зелий. Шанг подбежал к Императору весь испуганный, хотя скорее жалобный, будто хотел, чтобы его пожалели... или хотя бы не убили. – Повелитель, всё пропало! – сетовал Цунг. – Это я ещё на лестнице слышал, – сказал Кан. – Пропало-то что? – Ко мне в лабораторию залетели нетопыри и поколотили мои зелья, переворошили бумаги! – ответил колдун. – А Таня прогоняла их из моих покоев! – Что ценного в твоих покоях может быть ценного кроме ремонта? – фыркнула Скарлет. – Невежда ты кровавая! – воскликнул похититель душ. – Там редкие зелья, минералы, ингредиенты, свитки, фолианты, артефакты! А мои покои? Это же наше с Таней любовное гнёздышко! Мы так долго его обустраивали! Годы трудов насмарку! Я... заберу души этих проклятых вампиров! И буду мучить их жестоко и вечно! – А что-то конкретно пропало? – спросил Рейко. – Много алхимических ингредиентов, где содержится кровь живых существ, – сокрушённо ответил Шанг Цунг. – Различные фолианты, где описаны ритуалы призыва, силы... да и много всего прочего. – Может быть они просто пришли за усилением? – предположила Джейд. – Взяли и уйдут? Только нефритовая Леди это произнесла, как низшие вампиры и нетопыри перестали всех атаковать и поспешили убраться из дворца и, казалось, отступили из столицы. Они вылетали везде, где был малейший намёк на выход: через камины в дымоходы, в разбитые окна, могли выбить и целые, только чтобы уйти. Синдел подошла к разбитой балконной двери, выглянула в сторону города и не поверила своим глазам: улицы столицы также мгновенно опустели от этих тварей, которые улетали в сторону леса, оставляя на дорогах убитых, и живых, но искусанных, исцарапанных или разорванных внешнемирцев. – Ничего не понимаю, – поразилась Императрица. – Что они делают? Устроили бойню и тут же улетели. – Это действительно странно... – почесал подбородок Император. – Что ж, раз они ушли, то нам нужно выйти в город и оценить количество жертв. Я надеюсь, что ещё можно спасти несчастных. – Маминому госпиталю придётся серьёзно поработать, – выпустил пар Рейко. – Одного его будет мало... – констатировала Канум. – Я должна лично это увидеть и понять масштабы трагедии. Я иду с вами! – Я против, но похоже тебя не остановить, – сделал вывод Кан. – Но ты будешь держаться подле меня! – Обещаю, – улыбнулась эденийка. Как же можно спорить с этим ангельским созданием, получившегося от искренней и настоящей любви двух эденийцев? Хотя, признаться, сейчас помощь, человека сведущего в медицине, крайне обходима. Внешнемирец готов был довериться жене: она чудесный организатор и бытовой командир, она даже сама умеет делать перевязки и обрабатывать раны, если у лекарей было слишком много работы и за всеми ухаживать будет невозможно. К тому же явление к народу Синдел, которую тут обожают и боготворят, заметно поднимет дух пострадавших и даст надежду выжившим. А вот Шао Кан, как её верный рыцарь и преданный поклонник, обязан защищать её от всякого рода посягательств. Но Императору и самому сейчас нужна частичка тепла, потому он приподнял свой тяжёлый шлем и, приобняв Императрицу за талию, наклонился к ней и мягко поцеловал, нежно-нежно смакуя губы. Кан порой сомневался, что Канум — обычная эденийка, только царственных кровей, потому что от поцелуя с ней у него на лице появилась улыбка и пришли новые силы на подвиги. Это точно истинная любовь! Всех это умилило: даже в моменты кровавой бойни ШаоДел найдут время для нежности, объятий и поцелуев. После поцелуя все поспешили в город, чтобы помочь кому ещё возможно и найти оставшихся нетопырей. Из-за вечных государственных дел Шао Кан и Синдел вечно сидят во дворце, давясь тяжёлым спёртым воздухом: он занят делами в своём кабинете, а она мечется между мужем, детьми, ремонтами, садом, проблемами и помощью подданным. Однако и такой повод для визита столицы был не самым приятным — настоящая резня. Издали всё казалось ужасно, а вблизи... слов не подобрать: разбит красивейших фонтан из множества ярусов, из которого вода текла прямо на землю, со стен домов разом срезаны лозы дикого винограда, скамейки сломаны в щепки, поколота штукатурка, поколоты стёкла в окнах, плодоносные деревья выдраны с корнем, некоторые из них ещё торчали в земле... Но это лишь материал, который всегда можно восстановить, куда ценнее людские жизни: множество людей погибло, текли реки крови, всюду стоны и хрипы, что даже сердце разрывается. Император и Императрица вышли в город без охраны, чтобы не привлекать лишнее внимание, горожанам самим до себя, не поклоны им отвешивать, хотя дети и их вторые половинки были с ними. Кан не мог поверить, что его столицу, которая всегда была центром и оплотом его империи, вновь погружается в хаос и мрак. Внешнемирец не понимал как это случилось, зачем пришли эти кровососы и нашли ли то, что искали. Это только со временем Шанг Цунг поймёт, что что-то пропало, но для начала нужно разобраться с погромом. Эденийка же бросалась к любому, кому нужна помощь: помогала подняться или старалась поднять с людей тяжёлые предметы. В мыслях её сейчас засела идея организовать раздачу бесплатной еды: супы, мясо с гарниром и горячие напитки, при том не только пострадавшим, но и всем остальным жителям столицы. Пусть это окажется затратно и пойдёт из кармана Синдел (в который Шао Кан щедро возместит ей сумму расходов), но ведь жители столицы нуждаются больше, чем она сама. Это в Императрице от её тётушки Августы — известной меценатке и благотворителя, хотя всем в Эдении казалось, что эта Принцесса не занята ничем, кроме позорной и греховной связи со своим братом-близнецом Максимилианом. Не даром из толпы слышались слезливые фразы о том, что Канум — истинная Мать Внешнего Мира. – Позвольте помочь, – супруга правителя подбежала к одной из пострадавших женщин, помогая ей подняться. Как же она милосердна! Шао Кан не хотел винить свою ненаглядную жену, но будь она рядом в далёкие годы его завоеваний, то никто бы не погиб, не было бы кровавых распрей, не страдали бы люди в те времена, когда он был кровавым тираном. Нежная и любящая супруга точно бы предотвратила завоевания и кровопролитные войны, а Императору действительно всегда не хватало взаимной любви Императрицы, ставшей залогом хрупкого мира между мирами. И ведь действительно мир был хрупким: Кан только-только привыкал к тому, что его столица стала словно воплощением Эдении и окрепла, как теперь всё стало ужасом. Внешнемирец мало разбирался в делах благотворительности, больше доверял это жене, но сейчас в нём проснулся порыв помощи тем, кому навредили эти кровопийцы. Так, мужчина увидел, что старик, нога которого попала под тяжёлую дубовую лавку, находится всего в нескольких секундах от того, чтобы прямо ему на голову упала лепнина. – Осторожней! – Шао Кан очень вовремя сбросил с его ноги лавку и вытащил оттуда — лепнина в следующее мгновение упала на землю и раскололась на множество осколков. – Благодарю вас, великий Император, – поблагодарил ему старик. Император и сам не верил, что это делает именно он: думает о народе, защищает подданных, издаёт дельные указы, улучшая жизнь простого крестьянского населения. Но какие же звери посмели совершить такое? Ведь он уже много лет никому не делает зла и никого не завоёвывает. Эти вампиры должны ответить за свои преступления, все до единого. Нитаре придётся очень постараться, чтобы объяснить устроенный ей и её подданными погром. И говорить эта лже-Королева будет под жесточайшими пытками! Но прежде чем идти к ней за ответом и отменить приказ о подготовке строительных материалов для Ватернуса, нужно помочь пострадавшим: Кан всё же призвал таркатан и шоканов, которые должны были перенести всех тяжело раненных в госпиталь Канум. Сама эденийка понимала, что лекарям придётся изрядно потрудиться, чтобы сохранить как можно больше жизней, она была готова пожертвовать денег больным и раненым... могла бы даже сдать свою кровь, если нужно, но бабушка всеми уговорами запретила делиться августейшей кровью, уникальной по своему составу, с простыми крестьянами, хотя Изольда никогда не была чрезмерно высокомерна к людям низшего сословия, просто считала, что если кому и давать такую кровь, то только потомкам. Синдел безумно переживает за народы этой империи и хочет для них счастливой жизни, как и положено Императрице. Первых же пострадавших под неустанным контролем Канум отнесли в госпиталь, а подсчитывать ущерб городу консорт даже не бралась: сейчас так много средств ушло на организацию свадьбы Коталя и Джейд, что восстановление может обойтись в большие суммы денег. Благо в казне так много средств, что это не убавит её даже после всех трат. Когда первая казна была заполнена, то после начала заполняться и вторая, которую Кан приказал построить. Вскоре и та была почти битком и сейчас уже строили третью. Теперь эти богатства должны помочь хоть чем-то его народу за то, что они пострадали из-за злопамятства вампиров. Сам внешнемирец помогал разгребать завалы: так, своим молотом он ломал крупные куски разрушенного многоярусного фонтана, благо его смогли выключить без повреждений. Казалось, всё шло хорошо: вампиров отогнали, больше нет жертв и раненым помогают. Но вдруг чёрной пищащей тучей в небе появилась стая нетопырей вперемешку с низшими вампирами. Видать они не насытились, либо не принесли Нитаре то, что она требует. Они принесли с собой сносящий ветер от силы взмаха их крыльев, мрак и явно повторный беспорядок — такие звери не ведают языка дипломатии. Шао Кану понадобились секунды, чтобы оценить ситуацию: вампиров отогнать, раненым не навредить, людей в укрытие увести и в госпиталь кровососов не впускать. – К бою! – скомандовал Император. Кан взмахнул молотом, показывая готовность сражаться. Любой, кто теперь посягнёт на безопасность города и императорской семьи, ждёт смерть, при том самая жестокая: пыток не будет — нетопырей пытать без толку, они всё равно ничего не расскажут, поэтому можно убивать их. Один правитель сражаться не будет: в один строй с ним встали его жена, дети, наместники и иные близкие люди. Все вместе они обязаны защищать Империум и всю империю от посягательств подобных тварей, поэтому разыгралась нешуточная битва. Можно сказать, что все в неё включились так, будто от этого зависела их жизнь, потому никакой пощады и жестокость во всей красе. Даже дамы её проявляли: каждая из них была изящна в бою — великолепные изгибы тела Синдел, изящные взмахи вееров Китаны, удары длинных ног Милины, гибкость Джейд с её шестом, лёгкие превращения Скарлет из человека в кровь... к Шиве это не относится: она напополам рвала этих мелких нетопырей и снимала их с себя, когда те безуспешно пытались укусить её, ведь кожа у неё плотная. Королева Куатана могла убить их с одного попадания ударами рук, ног и даже головы. Помогала ей даже врождённая магия огня — она ведь потомок дракона, как и её муж Горо. В бою это было определенно преимуществом. Люди боялись даже в окно выглянуть: то тяжёлые удары молотов Императора и его сына, крики банши и стегания волосами Императрицы, звуки летящих вееров старшей Принцессы и разоранга нефритовой Леди, хрипы от когтей младшей Принцессы, секущие удары танто кровавой Леди и серпами наместника Ош-Текка, стоял жар от огня Избранного и грандмастера клана Ширай Рю, точные выстрелы из револьверов Блэка, рубил кунлун дао Мей, с большой силой на своих жертв падали шоканы, рвали на части таркатаны, Цунг высасывал души. Казалось, атака вампиров захлебнулась и они вот-вот начнут отступление. Шао Кан с сильного замаха ударил молотом по подбородку низшего вампира и разбил его в мелкие ошмётки, забразгав себя кровью — своеобразный гольф, который он очень любил. Император видел, что становится их всё меньше и меньше, как вдруг... набалдашник его молота кто-то резко дёрнул на себя, развернул к себе, а затем кулаком ударил прямо Кану между глаз: повезло, что на нём был шлем. Внешнемирец выдержал удар, но его слегка отбросило назад. Выпрямившись и поправив шлем, он взглянул на противника: высокий, с большими крыльями, одетый в капюшон-плащ и маску, что скрывала его лицо. Похоже это лидер напавших либо один из приспешников Нитары. Шао Кан крутанул молот в руке и бросился с ним на врага, что даже остался за ним кислотно-зелёный магический след. Желая нанести сильный удар, Императора ждал большой сюрприз: неизвестный перехватил его молот, не без труда, конечно — он твёрдо упёрся ногами в землю, но держал оружие противника. Набрав воздуха полные щёки, вампир оттолкнул молот и выпрямился. – Что?! – шокировано рыкнул Кан. – Мой молот остановить невозможно! Вампир, издеваясь, занёс одну руку за спину, а затем поманил внешнемирца, провоцируя таким образом. Шао дураком не был, потому вместо того, чтобы бежать с боевым криком, он швырнул молот, а только потом побежал. Вампир, играючи, увернулся от тяжёлого оружия прыжком, и с помощью крыльев мягко опустился на одну ногу. Император же заставил свой молот вернуться в руку и собрался ударить этого мерзкого кровососа, ну не тут то было: стоя на одной ноге, вампир начал наносить удары второй ногой в воздухе с невероятной скоростью, не опуская ту самую ногу. Поток скоростных ударов остановил натиск Кана и вынудил его уйти в защиту. А вампир подпрыгнул и мощно, словно повторив удар «Летящего дракона» Лю Канга, ударил противника. Внешнемирец едва закрылся молотом, как вампир приземлился на другую ногу и обрушил новый поток ударов второй ногой в воздухе, не опуская её. Эти удары отбросили правителя, что тот ушёл в глухую защиту. Он никогда не видел такого стиля боя. Шао Кан вообще не понимал, что это за... создание, способное не просто одолеть его, но и остановить молот, ведь никому это не удавалось: ни Рейко, ни Коталю, ни Лю Кангу, ни Рейдену. Никому. А этот неизвестный настолько силён, что может противостоять ему. Это, конечно, достойно уважения, однако вовсе не радует Императора. Кан создал из магии копье и с силой метнул в противника, однако тот отбился от него, выставив щит из крови, который создал с помощью одноимённой магии. Внешнемирец начинал злиться: этот вампир над ним просто издевался и это дико раздражает; а когда этот мужчина злится, то в быту начинает бросаться колюще-режущими предметами, но в бою становится агрессивен, чем не теряет бдительности, не действует слепо. Однако теперь напал вампир: он призвал кровь и заставил принять её форму летучих мышей и те ринулись на Шао Кана. Император старался отмахнуться от назойливых тварей, но те ловко уклонялись, кусая его и частично поглощая его редкую полудраконью кровь. Противник Кана же создал из крови большой двуручный меч, который удерживал одной рукой. Затем, расправив крылья, он ринулся на внешнемирца. Из-за кровавых нетопырей Шао только в последний момент успел заметить его движение и защититься молотом. Лезвие из крови было отклонено молотом Императора от груди, но проткнуло его плечо. Кан рыкнул от боли, едва не уронив оружие. Вампир взмахнул крыльями, взлетел и ударом двух ног в воздухе отбросил противника, заставив его жёстко упасть, параллельно вытаскивая лезвие и причиняя сильную боль. Внешнемирец теперь был как побитая собака, даже собственный сын, отравленный скверной Шиннока не был так жесток к нему. Шао Кан недоумевал: что же это за создание, способное противостоять ему? По силе сам Император равен Младшим Богам Рейдену и Фуджину, а этот вампир словно был... самим Богом. Да и сам Кан усилил себя душой полубога Дэйгона. Внешнемирец вдруг вывернул руку, схватившись за лезвие меча противника, желая выбить его или вывернуть руку ему самому... но тот будто мысли его прочёл: он резко отдёрнул лезвие, заставив правителя схватиться за воздух, а следом кровавое лезвие полоснуло его по руке, прямо у костяшек. Шао рыкнул, не издав крика боли, и махнул молотом. Вампир едва успел закрыться и ему пришлось отступить, однако он явно был победителем в этой схватке. Но Император встал, смахнул кровь и свирепо посмотрел на вампира, показывая свою решимость, продолжать бой. Тот огляделся: его ряды значительно поредели и вот-вот он окажется окружён, ведь его приспешники не так искусны, как он. Ему бы хотя пять таких же молодцов, как он, и тогда бы Император и все его союзники были повержены в одной битве. Чуть заглядевшись в сторону, вампир ощутил как больно набалдашник молота гнева упал на его плечо: у него хрустнула кость и он издал болезненный рык, однако всё же смог устоять на ногах и сделать замах мечом, который Кан парировал молотом. – Похвалил бы твоё мастерство, если бы ты не был моим врагом, – сказал внешнемирец. – Правильно говоришь, Шао Кан, я твой враг, – издевательски произнёс незнакомец. – И ты ответишь за мучения вампиров! – Если мстишь за прошлые дела, то уже нет смысла, – сказал правитель. – Я за свои грехи уже ответил! – Это тебе так кажется, узурпатор! – бросил ему вампир. – Ты много лет угнетал вампиров ради своих ненасытных желаний, насиловал вампирш, убивал детей! – Я не горжусь этим! – отрекался Император. – И уже держал ответ перед Старшими Богами, потому не тебе меня судить! Я готов восстановить всё, что разрушил: может быть хоть как-то искуплю этим свои грехи! Но я не позволю трогать мою семью, мой народ и мою империю! Потому, если продолжишь драться — умрёшь! – Я умру? – кровосос в голос рассмеялся. – Может быть, но прежде убью тебя...! Вдруг вампир резко полоснул лезвием меча по груди Кана, оставив глубокую рану и заставив его отступить назад, а затем взмахнул рукой и... в небе над Империумом, накрыв его, словно чёрный купол, появились сотни низших вампиров, уже даже не мелких нетопырей. Они с новой силой бросились на уставших и выдыхающихся союзников правителя. В этом мохнатом рое внешнемирец несколько затерялся, а затем пропал и его неназванный противник — то ли превратился в низшего вампира, то ли он мастер иллюзий. Шао Кан отмахивался от этих мерзких тварей молотом, но они оказались умнее: уворачивались, но оружие не трогали. Императору это начало надоедать: он сосредоточил мощный поток энергии в своём молоте и что есть мочи ударил им о землю — могучая магическая волна кислотно-зелёной энергии и яроксти накрыла вокруг всё и всех. Низшие вампиры, словно испуганные громким хлопком или разрядом молнии, разлетелись в разные стороны, как испуганные чайки: они визжали и пищали, но повторной атаки не выдали — полетели восвояси, в сторону портала в Ватернус. Полагая, что больше вампиры не станут бросаться на них, Кан тяжело выдохнул и устало опёрся на свой молот: давно он так не уставал... даже занятие любовью с женой не доводит его до такой отдышки. Кстати, надо бы обнять жену, чтобы набраться сил и успокоиться, ведь она его живительный источник. – Дели... – с отдышкой произнёс Кан. Внешнемирец перевёл голову в сторону, где он видел жену: она была рядом с ним, своим гуань дао, волосами и криками банши отражала атаку ватаги этих тварей... а теперь на её месте было только гуань дао в сломанном виде... самой же Синдел нигде нет. Мужчине дурно сделалось: где его жена?! Шао Кан срочно искал её взглядом, бегал по малолюдной толпе, сердце у него колотилось всё сильнее. Император бегал глазами по земле и домам, поднял голову вверх и... увидел свою Императрицу: крупный низший вампир против воли тащил её по воздуху в сторону Ватернуса. Кан не верил своим глазам: тот незнакомец точно отвлёк его внимание, чтобы похитить Канум, он сделал это нарочно! Внешнемирец видел, как извивается эденийка, борется за свою свободу, но сил не хватает: та здоровенная летучая мышь так пережала её запястья, что руки побелели. Муж обязан помочь своей жене и спасти её, ведь она наверняка молит о ней, а он, как верный рыцарь, должен защищать и оберегать её. Он сменил молот в своей руке на кислотно-зелёное копьё и стал целиться: он должен сделать так, чтобы монстр умер сразу, но выронил Синдел как можно мягче. Поймав нужный угол, Шао Кан уже хотел бросить копьё, как вдруг... на нём повисла старшая дочь, не давая отцу прицелиться. – Папа, не бросай копьё! – кричала Китана. – Ты с ума сошла?! – гневался Император, видя, как уносят его жену. – Они уносят мою жену и вашу маму! Я собью его! – Вместе с ним ты можешь сбить и маму! – настаивала старшая Принцесса, стараясь тянуть копьё вниз. Ну почему же синий ассасин так... чертовски права: сбив эту тварь, пострадает и Императрица от многочисленных ушибов и переломов; вылечить-то её будет можно, но какими усилиями и сколько займёт восстановление. Руки Кана дрожали от бессилия и ему пришлось опустить копьё, соглашаясь с дочерью. Внешнемирец считал себя последним скотом: он не может защитить жену... по прихоти какой-то девчонки, хотя она и была его дочерью. Но вот в сердце мужчины появилась надежда: бойкая супруга удлинила свои серебристые волосы, подкралась ими к шее низшего вампира и резким движением свернула её. Вампир стал стремительно лететь вниз, но вскоре хватка его мёртвого тела ослабла и эденийка полетела вниз. Шао поспешил к своей Дели со всех ног, чтобы успеть поймать свою Богиню, которая теперь буквально спустится к нему с небес. Однако супругам не суждено встретиться: второй низший вампир, видя, что главная добыча их лидера сорвалась с крючка, тут же подлетел за ней и схватил ещё больнее — за плечи, прокалывая их своими когтями. Императрица стала неистово вырываться, не желая лететь в какой-то Ватернус и расставаться с семьёй; и только Канум открыла рот, чтобы оглушить монстра своим криком банши или содрать с него кожу, как тот, увидев это, резким движением снизился и со всей силой ударил её головой об одно из зданий. Кан не понял насколько сильно ударилась его жена и какие теперь у неё травмы, однако видел, что она уже не трепыхается, а тряпкой повисла на лапах твари... а затем стала стремительно удаляться ввысь и вдаль. К сожалению, кроме Синдел, никто из семьи Шао Кана, свиты и воинов летать не умел, а телепортация действует только на короткие дистанции. Императрица Синдел Фрейя Эдана Канум была похищена. Император, клеймя себя позором труса, упал на колени и ударил кулаками по земле, оставив огромные трещины в бессильной ярости и отчаянии. Казалось, что сейчас Кан взревёт к самому небу: похищена его Богиня, дива, сокровище, счастье, радость и любовь всей жизни. Это уже третий раз, когда Канум оказывается в плену: сначала она фактически добровольно стала пленницей Рейко, потом была похищена в качестве жертвы для Ктулху, а теперь стая кровососов унесла в Ватернус его любимую. Внешнемирец понимал, что сейчас он... позорно бессилен: закрыть портал он не в состоянии, а ему самому или кому-то иному, кроме вампира, не дано попасть в тот мир через портал. Мужчина выглядел жалко: такой бравый герой, а не смог спасти свою прекрасную госпожу. Зачем же эти твари забрали её? Для шантажа или желают вкусить её сладкой эденийской крови с ноткой дьявольщины и холодным криомантным привкусом? Шао не мог этого понять, ему теперь вообще ни до чего нет дела — у него забрали его Дели, его жену. Вину за это на себя брали и Шао Кан, и Китана, и Шива: не спас, не помогла, не защитила. А саму Синдел низшие вампиры уносили всё дальше и дальше от столицы, чтобы их никто не нашёл. Красавица-эденийка бессознательно болталась в когтях, словно тряпичная кукла. Была теперь Императрица уже вне зоны досягаемости копья и молота Императора, даже магия не достанет: Цунгу запретили стрелять магией душ или огня — может ранить супругу правителя. Теперь у всех были связаны руки, а Канум уносило всё дальше от Кана. Теперь все волком смотрели на старшую Принцессу: многие сочли виноватой именно её — не помешай она отцу, он бы на ближнем расстоянии сбил бы эту крылатую тварь; пусть эденийка поранилась бы, но не оказалась бы в плену. Однако винить кого-то не было смысла: Синдел уже похитили и теперь нужно либо пускаться в погоню, либо ждать весточки от похитителей. Хотя погоня в общем-то бесполезна: портал закроется прямо за последним вампиром, не давая войти никому постороннему. К тому же никто и не знал, где эти порталы находятся, да и вообще ходили слухи, что они могут внезапно появляться в любых местах ненадолго, а потом вновь исчезать. Уж очень любили вампиры скрывать своё присутствие. Даже в бытность, когда их мир был могущественным местом, они не пускали туда кого попало, считая себя избранными. Выше их только Бог, в которого они верят и почитают, даже жертвы приносят. Потому в своё время был жестокий набег на Эдению: не только во имя сладкой эденийкой крови, богатств и знаний, но ещё были нужны жертвы во имя их страшного вампирского бога крови, имя которого знают только они сами. К тому же сейчас для вампиров был своеобразный способ поквитаться одновременно и с Шао Каном, и с ныне покойной Изольдой — для первого она была женой, а для второй внучкой. Император однажды завоевал их мир, а Королева погнала прочь из своего мира. Вероятно, теперь уж вампиры осознавали, какую добычу поймали: и шантаж, и сладкая кровь — золото, а не женщина! Бояться стоит только того, что у неё может оказаться сила её бабушки: метка на руке, дарующая самый разный спектр способностей — от провидения до воскрешения мёртвых, обычно это бывает целый комплект из пяти разных способностей. Странно только может оказаться для Канум лишь одно: уже много-много лет от своей матери она слышит о ней печати неприкосновенности, наложенную на неё — обидевший её сразу познает холод и правосудие, а с недавнего времени ещё и кровь. Однако сколько бы раз эденийка не попадала в беду, а печать ни разу не сработала: ни с Шао Каном, ни с Куан Чи, ни с Шанг Цунгом, ни с Рейко, ни с Ктулху. Не работает и теперь. Бедную Канум уносили далеко за пределы столицы, деревень, городов и даже лесов. Темно. Холодно. Первые ощущения стали возвращаться к Синдел спустя... часы или дни? Императрица не знала сколько сейчас время и где она: голову стали посещать только первые лучи сознания, а до того она не помнила ничего — только как острые когтистые лапы стали сжимать нежные плечи, а потом удар. С того момента могли пройти часы и дни, может быть даже недели, если учесть силу удара. До сих пор в голове Канум раздвоенным звуком разносились окружающие её предметы: падающие в лужу капли, её собственное дыхание и позвякивание цепей. Эденийка словно карабкалась по крутой горе, чтобы прийти в сознание, рвала пелену мрака и темноты: чуть подёргивая руками и ногами, она кряхтела и порыкивала, а от этого горлу становилось больно. Женщина ощущала будто находится на глубине океана, почти как на Бора-Бора, когда до поверхности с чистым воздухом остаётся совсем немного. Чувствуя, как колотится сердце к груди, она сделала «последний рывок» к обретению ясного ума: через силу она открыла глаза — то ли цвета смешались воедино, то ли тут действительно так темно. Синдел не могла покрутить головой: в затылочной части словно звенел неприятный земной будильник, потому для начала нужно освоиться. Совершенно очевидно, что Императрица не во дворце: вокруг неё была тёмная пещера, при том сырая, пропахшая плесенью и затхлостью, на пол даже капала вода с её каменных сводов. Таких интерьеров во дворце нет, а значит... Канум никто не спас, что само по себе несколько пугало её — в этой бойне Кан не защитил её. Эденийка не смела винить внешнемирца, однако не понимала причины своего нахождения здесь. Вскоре свои ощущения вернула и кожа: под собой женщина ощутила ложе — не перина и не земной матрас, но набитый чем-то мягким тюфяк; поверх него были даже покрывало, подушка и одеяло — не шёлк, не хлопок, не жаккард, а плотный брезент пока непонятного цвета. Опереться руками на постель не удалось: Синдел ощутила на конечностях кандалы, при том не из дерева, а из металла — тяжело и холодно; между собой ручные и ножные кандалы соединены цепью, которая не позволяет достаточно высоко поднять руки или вытянуть ноги. Конечно, всё это больше напоминает темницу, значит она тут пленница. Чтобы хоть как-то помочь себе подняться, Императрица хотела оттолкнуться от ложа волосами и сесть, хотя бы на спинку кровати опереться, но... не вышло: к её большому удивлению, хотя скорее испугу, волосы даже не дёрнулись — лежали вокруг её головы неподвижной массой. Канум стало не по себе, потому для проверки она открыла рот, желая издать крик — неудача: банши не желала давать о себе знать. Что же это? Эденийка подумала, что либо она утратила свои способности, либо она просто лишена их чьим-то злым умыслом — магией. Что ж, подняться не получится, значит лучше полежать. Приходя в более ясное сознание, женщина стала ощущать неприятное пощипывание и покалывание в области правой щеки и неприятную боль на правой руке, ближе к пальцам, но что это — пока не понимала. Ей ещё только предстояло понять, кто её сюда притащил и зачем, а также... как скоро её любимый Дракончик за ней придёт. Синдел очень хочет побыстрее оказаться в его объятиях, ведь из-за непонятной силы она не может использовать свои магические способности и абсолютно беспомощна. И именно это пугало Императрицу: если нет магии, то значит так пожелал её организм или же её нарочно лишили магии. Больше Канум склоняется ко второму, ведь не даром на ней кандалы. Что же с ней делать будут? Пытать, насиловать или ещё чего? Эденийка была в полном неведении, а это пугало всё больше. Внезапно где-то вдалеке, так как тут было полная тишина, женщина услышала тихие, но отчётливые шаги. Пленница хотела притвориться спящей, но пока она ворочилась, то цепи звенели на всю темницу, а у двери уже кто-то стоял. С двери спала какая-то невидимая багровая аура, а затем она открылась. В коридоре перед темницей было темно, а тут и вовсе нет освещения. Потому Синдел видела только... ничего, нет даже силуэта, словно дверь сама по себе открылась, впуская ветер и пустоту. Однако Императрица вновь услышала шаги, которые приблизились к ней, а затем они остановились ровно там, где Канум уже могла бы разглядеть силуэт, но не лицо. – К-кто в-вы такой...? – щурясь, спросила Синдел слабым голосом. – Я — Каин, – ответила ей темнота.