Меланхолия волка

      Как быть, когда тебе не с кем разделить радость? А горе? Как быть, если все люди, вокруг которых строилась твоя жизнь, больше не с тобой?       Каждый день Римус просыпался и смотрел в пустой потолок, переворачивался на бок и смотрел в стену. Дома могли меняться, как и времена года, но одиночество никуда не пропадало. Во сне все было иначе — его друзья были рядом, живые и невредимые. Бродяга тоже был там: нахально улыбался, отпускал глупые шутки, а иногда ругался с Джеймсом и Питером. Во сне Римус все еще его любил, при свете дня и до самой ночи — ненавидел.       Если бы не опровержимые доказательства смерти Хвоста, Римус бы поверил Блэку. Но война раскрывает в людях самые скрытые, порой неизвестные самому человеку пороки. Сам того не ведая, Сириус вырос из бунтаря, отрицающего все идеалы своей чистокровной семьи, в предателя. Такого же, как и его родственники, Пожиратели Смерти — Беллатриса, Регулус, Нарцисса...       Сколько раз Бродяга говорил, как сильно ненавидит своего младшего брата и как этого самого брата ему заменил Джеймс! Тот самый, которого он так вероломно предал. И чьего сына оставил сиротой, выдав Волан-де-Морту тайну Поттеров.       И все же, во снах Римус привычно ложился головой на знакомое плечо, слушал голоса друзей и внутренне надеялся, что останется здесь с ними навсегда. Сириус широким жестом его приобнимал, показывал язык ворчащему Джеймсу и строил наполеоновские планы того, как шикарно они заживут, когда закончится война. То Блэк мечтал о собственной пивоварне, то о личном магловском самолёте — Римус же с улыбкой его слушал до тех пор, пока не разрушалась иллюзия.       Пока из прохудившейся крыши не начинала капать вода, заливая и без того немногочисленные пожитки. Римус еще какое-то время лежал под тонким одеялом и вполудреме вспоминал поцелуи под пологом в гриффиндорской спальне, свидания на ночных балконах и громкий заразительный смех, из звонкого и детского превратившегося в резкий, похожий на лай. А потом тепло чужого тела, нетерпеливые прикосновения и еще больше поцелуев.       И с полным пробуждением приходило осознание ненависти к себе. За то, что он не может разлюбить предателя, убийцу и преступника. Человека, который разрушил единственную семью Люпина в лице Мародеров.       Его первую и единственную любовь, поставившего свои скрытые гнилые амбиции выше их отношений. "Лунатик, однажды мы с тобой купим дом посреди леса и заживем, как вольные твари! Будем бегать по лесу, задрав хвосты!" — шутил Блэк, привычным жестом притягивая к себе смущенного старосту. — "И где мой поцелуй?"       Волк и волкодав, чем тебе не идеальная пара? Две родственные души.       Домом Римуса стали заброшенные здания, которые он находил в своих путешествиях. Домом Сириуса навсегда останется Азкабан.       Люпин каждый раз ловил себя на мысли, что лучше бы Блэк умер. Но чаще всего умереть хотелось самому.       И не с кем поделиться своей скорбью. Он не хотел тревожить отца, а кроме него никого и не было. Все, кого Люпин когда-либо ценил, были мертвы. Он бы не позволил себе еще перед кем-то раскрыть свой секрет. Удел оборотней жить в страхе, одиночестве, бедности и ненависти к себе. Одна ошибка и тебя отправят в министерство. Постановка на учёт и полная изоляция.       А ведь всего пару лет назад у него было всё о чем он мечтал — любовь и дружба. Сириус, обещавший ему защиту и безопасный дом. "Если он когда-нибудь сбежит, я сам его убью," — думал Римус, в очередной раз собирая чемодан и оглядывая себя в разбитое зеркало. — "Своими руками."