The hidden weakness

Ким понял, что отправляться куда-либо со своими друзьями- плохая идея. Жаль, что осознание настигло его позднее, чем нужно... Все началось с того, что теплым июльским деньком, главный альфа их стаи- Чан, предложил всем дружно поехать к морю. У его семьи был летний дом, где все восемь человек могли спокойно разместиться. Компания радостно встретила эту новость, и за полчаса альфы, омеги и один бета распланировали все каникулы на побережье. Спустя пару дней, в какой-то несчастный четверг, сломавший Сынмину его и так не починившуюся жизнь, старшие- Минхо, Чан и Чанбин, забрали всех на собственных машинах. Бету угораздило попасть в машину Чана. Вместе с любящим его тискать младшим альфой Чонином, вещами их троих и пакетом с настолками Хенджина. Чонин и в правду не отлипал всю дорогу, в итоге специально уронив голову шатена себе на колени. Этот мелкий противный альфа, как думал в негодовании о нем Сынмин, позволяет себе слишком много. Но он продолжил лежать, не двигаясь, ибо хлипкий организм уже порядком расшатало от долгой и порой не ровной дороги. Добрались они только к пятому часу вечера. Мина из машины вытаскивал Чан, ибо младшего так укачало, что он не мог находиться в вертикальном положении. Загрузив бету и вещи в дом, друзья принялись за уборку. И Ким за эти несчастные полчаса съел себя, что бесполезным телом лежит на кровати в одной из комнат на втором этаже, а не помогает другим отдраить дом для последующего проживания. И по пизде все пошло в этот же вечер. После уборки и скорого ужина, Джисон силой вытащил вялого обессиленного поездкой шатена из его уютной одиночной комнаты, чтоб всем вместе посидеть во дворе дома за разговорами. О, омеги и альфы очень любили это дело и могли болтать и спорить до потери голоса. А бета такое не любил. Ему бы лучше просто бесполезно полежать еще пару часиков и в итоге уснуть часу во втором ночи, но его друзья всегда вытаскивали Мина в свою суету. Они сидели уже час, когда Феликс решил вкинуть новую тему. – Знаете, вот мы знакомы уже лет пять, а до сих пор не знаем, у кого какой вторичный пол, кроме сухого "альфа", "омега" или "бета". У Сынмина в этот момент пронеслась мысль, что они о нем, получается, вообще ничего не знают. Для друзей он был бетой. Чан, Чонин и Хенджин скорее всего считали его непризнанным. Остальные, как предполагал Ким, думали, что он альфа-бета. "Пусть думают"– хмыкнул в первый раз шатен и не стал переубеждать друзей. Да и сам "бета" не гадал, какой уточненный вторичный пол у его окружения. Ему было достаточно, что на него даже не пытались воздействовать феромонами, если что. Но на каком-то этапе стало все же интересно, с кем он провел эти три года и девять месяцев. Да, не пять лет, как сказал Ли. Шатена в компанию привел Хосок, тогдашний сосед Чанбина и куратор беты в вузе. Заметив, что его хубэ киснет в одиночестве, Чон силком приволок его к уличным столикам кафетерия. Туда, где тусила нынешняя команда. Бету вроде приняли, но он сам чувствовал себя чужим. Всегда и во всех ситуациях. Из-за того, что он однажды отказался от объятий Джисона, потому что был в пограничном состоянии, его теперь вообще никто не обнимает, кроме Яна разумеется, а Ли- старший волком смотрит и рычит, чуть что. Чан с самого начала запретил всем рычать друг на друга, давить феромонами и в принципе воздействовать на волю, только если в этом не было необходимости. Все, и альфы, и омеги, ходили меченные- перемеченные запахами друг друга. Все, но не Сынмин. Его как будто игнорировали. Не тянули в групповые обнимашки, не звали к кому-то домой отдельно от посиделок компании. Его вообще не воспринимали как отдельного от них человека. То есть Ким есть, только когда есть компания. Когда же все расходились, и альфы шли провожать омег по домам, или кто-то к кому-то заваливался домой для "продолжения банкета", то бишь порубиться в приставку или похрустеть попкорном под сопливый фильмец, шатен оставался один. Его никогда не провожали, не звали в гости, в кино или кафе, в то время как другие точно куда-то ходили. Все расходились за считанные минуты, и бета снова оставался без всех. Никто даже и не знал, что Сынмин ходит неосвещенной дорогой домой. Не потому что хочется адреналина, а потому что это единственный путь к его отдельно стоящему дому. Трехэтажка на самом краю района, прямо на пустыре, где раньше было кладбище. В доме на два подъезда живут несколько семей с детьми, пять пожилых пар и Ким Сынмин. А ну еще уличные кошки и собаки, что всегда с огромной любовью относятся к жителям этого оплота человечества. У них милый палисадник, грядки госпожи и господина Канов, велосипедная парковка семьи До и заказанные домом деревянные укрытия для животных. Один пес обожает Кима. Каждый день встречает его у подъезда и провожает до автобуса. А вечером ждет на остановке и идет с ним до квартиры. Сынмин его - Джуна, любит. У них это как-то естественно взаимно получилось. И хозяйка квартиры в итоге разрешила забрать пса и двух котов себе. Сынмин понимал, почему его друзья, единственные близкие люди кстати, не относятся к нему, как друг к другу. Понимал, но тихо плакал каждый раз, стоило ночью выйти из маршрутки и отправится домой в сопровождении любимого пёселя по темнющему тротуару. Джун поскуливал рядом, а в квартире забирался под руку и сопел в шею. Коты- Калеко и Юфик, ложилсь рядом. Лизали руки, уши, тыкались носами в спину и мурчали, пока хозяин не успокоится. Сейчас, сидя в кругу альф и омег, шатен понимал, что зря наверное согласился поехать. Что он только всем мешает и портит своим кислым видом обстановку. И надеется, что идею Феликса никто не поддержит. Но Крис успешно ломает мечты и кивает головой на слова розоволосого. – Разумно, Ликс. Предлагаю всем по очереди назвать свой уточнённый вторичный пол, если он захочет. Разум Кима заметался в панике. Сказать, что он омежий бета- сразу потопить себя. Еще один хоть какой-то омега им не нужен. Бета альфа? Да он же не тянет! Значит остаётся один вариант. Не самый желательный и безопасный для будущего, но единственный - непризнанный. Непризнанные беты были никем. Их было мало, и никто ничем не выделялся. Таких обычно брали на работу только кем-то второсортным, типа стаффа у айдолов и актеров, хоть и сейчас стали уходить от этого. К всеобщему удивлению, Джисон и Феликс оказываются доминантными омегами. Сынмин немного выпадает из жизни, ведь теперь понимает, что природой они сильнее, чем он. Чан и, неожиданно, Чонин с Хенджином- доминантные альфы. На моменте признания Мина немного трясет от осознания собственной слабости и всех опасностей для него. Минхо и Чанбин, к счастью беты, просто альфы. Но они всегда давили взглядом, характером и умением накалить обстановку. И вот, глаза устремились на него. Ким неловко прокашлялся и опустил глаза, сводя колени. Страшно. –Кхм, ну, такое дело... Я непризнанный. Вот.– и сжимается весь. Сущность внутри скребется и плачет от понимания, что с этого момента он точно станет получать еще меньше внимания. –Оу,– выдыхает кто-то, кого Сынмин не может распознать из-за страха. Страха, что его ложь раскроют. –Все в порядке, Минни,– ласково улыбается Бан, встряхивая обесцвеченными кудрями. Младший будто сдувается и спешит извиниться. Ему в ответ гудят, что все в порядке, они его и все равно любят, но Ким, конечно же, не верит. Его невозможно любить. Извинившись, бета утекает к себе в комнату. Закрывает дверь на защёлку и скатывается по ней на пол, подавляя судорожные рыдания. Он ненавидит ложь. Но он не может сказать им правду. Тогда "бета" потеряет все. На утро Мин встает с трудом. В голове вата, конечности слабо слушаются и его постоянно ведёт. Непризнанный списывает это все на вчерашнюю истерику и спускается к остальным вниз. Они сидят на кухне, как всегда шумные и суетливые. Но при одном взгляде на них сердце падает куда-то вниз. Друзья сидят парами. Кроме Чонина, Чанбина и Джисона, что кучей конечностей валялись на диване. Хенджин на коленях Минхо, Феликс в объятьях Криса. И Мину тут нет места. –О, Сынминни! Как ты, малыш?– непривычно ласково зовёт Хенджин, впервые за все время их общения обращаясь лично к Киму. Тот стоит в ступоре какое-то время, а после неуверенно кивает головой, мол: «Я в порядке, хен, не волнуйся». Но Хван, кажется, не очень верит. Сползает с ворчащего и засыпающего прям на стуле Ли и подплывает к шатену. Именно подплывает, потому что маневрирует в кухне, будто вода. Старший всегда таким был, думает Мин. И пока бета прибывал в своих мыслях, длинноволосый хватает его под лопатки и колени, пугая и заставляя голову закружиться от резкой смены положения. Мин вскрикивает, а после стонет от боли в хрустнувшей шее. Резко становится тихо, и все взгляды перемещаются на него. Впервые за три года и девять месяцев. Ему очень неловко, поэтому бета по- омежьи краснеет и имеет наглость спрятать лицо в плече альфы. Сынмину все же удается позавтракать, правда сидя уже на коленях Хенджина, и под нечитаемыми взглядами остальных. Он смущен дико, но привычно вежливо благодарит за еду и заботу с лёгким поклоном и шуршит в свою комнату. В дневнике тогда остается запись: «17.07. На коленях Джинни- хена 12 минут и 43 секунды» Эта невзрачная книжечка состоит из таких заметок. Младший цепляется за каждую секунду чужого ему внимания и бережно хранит долгие годы. Бета принимает блокаторы и успокоительные, переодевается и выглядывает в окно. Солнечно. Если не закрыть кожу, он моментально сгорит, а после покроется веснушками. Мин их, эти самые веснушки, ненавидел всей душой. Он считал, что право иметь веснушки в их тусе есть только у Феликса и Чана, хотя ничего не имел против того, чтоб они были и у остальных. У всех, кроме него самого. Тогда шатен накидывает лёгкую тонкую кофту и меняет шорты на бежевые штаны, что опять будут с него спадать. Друзья во всю резвятся на пляже, и бета вновь чувствует кольнувшее сердце. Его не позвали. Он робко подходит к Чонину, пряча пальцы в рукава кофты. –Привет, Нини,– неуверенно и тихо зовет он доминанта– а можно с вами побыть? –О, Минни, конечно можно! Странный вопрос!– альфа лыбится и тянет парня встать перед ним спиной. Тело старшего напрягается и легонько дрожит от страха. Но его всего лишь обнимают за плечи и прижимают к крепкой груди вымахавшего Яна. – Прости, Йени, но когда ты так вырос?– с удивлением бормочет Ким, боясь показаться невежливым. –Это просто ты маленький, хен. Я давно уже не первокурсник, что был тебе по глаза. На упоминании его глаз, бета вновь вздрагивает. "Ну нет, он же не мог"- мечется в голове сущность, поднимая панику. –Твои глазки такие черные, Минни - хен... Я чуть не утонул тогда, но ты так быстро сбежал от меня.– нос брюнета утыкается ему в макушку, а правая рука переползает на шею, слегка поглаживая. Мозг Мина бьет тревогу. Почти десять минут с младшим альфой! Рекордный срок личного времени. И тот совсем не думает отстраниться! –Пойдем, хен, давай лежа пообнимаемся!– младший уже тянет его вперед к покрывалам на песке за тощее запястье. Киму даже немного больно от хватки черноглазого. Альфа валит его на плед, а после перетаскивает на себя. –Ох, Минни, ты такой легкий! А Сынмин уже почти засыпает. Ему нельзя долго под солнцем, он сгорит даже через одежду, но альфа так хорошо его держит... И так бета уснул. А проснулся следующим утром у себя в комнате. С Минхо под боком. Что альфа делал в его спальне ему было совершенно не понятно. –Х..хен? Лино- хен, почему ты здесь?– робко и совсем-совсем тихо лепечет шатен, растирая покрасневшие глаза. Он не снял линзы... –Мм?– мурлычет Ли и хватает его за худое бедро. Мнет его и муркает еще больше.– Захотел, глупый бета, что за вопросы! Таким теплым и мягким Сынмин альфу никогда не видел. Он только с омегами ластился котом от их мягких рук. –Х-хен, от-пусти пожалуйста, мне надо линзы снять... Ну хен! Парень с вишневыми волосами отворачивается от него, немного ворча на несносного младшего. –Прости, Хо- хен...– всхлипывает и быстро убегает в ванную. Старший вздрагивает от надтреснутого голоса беты и грустно выдыхает. А глаза и в правду красные. Шатен вытаскивает линзы и снова поднимает голову в зеркало. Льдисто- голубые глазки смотрят на него из отражения. Холодные, не характерные бетам голубые глаза. И их он тоже ненавидит. Линзы надевать нельзя, но и таким образом показываться другим тоже. Ким вздыхает и плетется в душ. Одевшись, он замечает, что его волосы стали светлее. "Блять..."– выдыхает младший. Он не взял с собой краску. А такими темпами, его голова будет гореть белизной похлеще, чем Чановы волосы, уже через пару дней. Нынешний оттенок можно списать на солнце, но завтра станет хуже. На завтрак непризнанный не идёт. У него вновь дикая слабость, ноги еле держат, головокружение и подозрительная спутанность сознания. Альфы и омеги вновь у моря. Сегодня почти плюс тридцать два градуса, поэтому никто не упустил шанса искупаться в приятной воде. Мин не умеет плавать. Мин ненавидит свое тело. Мин ни за что не полезет в воду. Иначе уйдет на дно в первые две секунды от стыда, нехватки сил и дезориентации. Он садиться в теньке под полосатым красно-белым зонтиком. Его наверно альфы нашли и поставили, чтоб не светило отдыхающим. На покрывалах никого. Сынмин комфортно устраивается и тихонечко улыбается своим друзьям. Семье. Он не помнит своих настоящих родителей. Его воспитала хозяйка квартиры - госпожа Ёндже. Милая и добрая женщина- альфа. Но ему пришлось съехать в выделенную квартиру уже в четырнадцать лет. Мисс Джен Ёндже женилась на потрясающей Кан Ынхе. И ребенок им не был нужен тогда. Но они его все равно любили, а маленький мальчик звал их мамами. И до сих пор зовёт. За воспоминаниями шатен и не замечает, как над ним нависает тело. –Опа, Минни, ты идешь со мной!– коварно хихикает Хан и закидывает младшего на плечо. Тот визжит, но омега лишь шлепает его по попе и несет в сторону воды. –Нет! ХЕН! НЕТ-НЕТ-НЕТ! ОТПУСТИ МЕНЯ, ДЖИ-ХЕН!– в паническом страхе брыкается голубоглазый, но Джисону все равно. Хотя нет. Он начинает злиться и выпускает подавляющие феромоны, забывая, что на непризнанных такое не работает. Тело Кима быстро обмякает и весит безвольной бессильной тушкой на плече кареглазого. Мозг младшего не воспринимает реальность и не подает сигналов опасности. Кажется, его почти пихнули в пространство. Никто не обращает на них внимание, пока Хан не сбрасывает ношу в воду. Сынмин ничего не понимает и не осознает, что тонет. Омега слишком сильно подавил его, даже не предполагая, что будет так. Тело быстро сдается, глаза закрываются, и младший попадает в безмолвие. Чан, загорающий на берегу, обращает внимание на крики своего беты, но видя спокойное тело на плече Хана, переводит взгляд на горизонт. Ветер колышет его кудри. Волосы лезут в глаза и липнут к ещё не обсохшим щекам. Из состояния дзена его выводит резкий всплеск моря и последующая тишина. Оборачивается на щенков и видит тихий ужас. Альфа быстро подбегает к младшим и сквозь воду видит тонущего шатена. Тут максимум метр глубины, но тот умудрился упасть. Крис заходит в воду и дрожащими руками вытягивает младшего на поверхность. Тот висит на его руках куклой на шарнирах. Весь обмягший и бледный. Почти синий. Бету укладывают на Хваново полотенце, благо он не успел наглотаться жидкости. Все скоро собираются и спешат в дом. Сынмина оставляют на разложенном диване в гостиной, чтоб был у всех на виду. И повисает тишина. Феликс рыдает на плече Джисона, второй же пустым взглядом смотрит в пол. "Что же я натворил... я чуть не убил нашего Минни"– корит себя и не чувствует соленых слез, текущих по пухлым щекам. Остальные тоже находятся в шоке, переваривая произошедшее. Чонина трясет, как при панической атаке. –Хен,– зовет он рядом сидящего Минхо– хен, помоги! Я... я дышать не могу! Лино и Чанбин уводят альфу в ванную, чтоб не пугать остальных еще больше. Хенджин слегка строжит плачущих Ли и Хана, и те уползают к себе в комнату под лестницей. Крис уходит на кухню, черноволосый альфа следует за ним. В это время, когда в гостиной пусто, в себя приходит Ким. Оглядывает помещение и все ещё в бреду беззвучно уходит к себе в комнату. Там падает на кровать и снова отрубается. Сознание окончательно возвращается к нему уже часов в шесть вечера. Бете безумно хочется пить. Парень выходит из комнаты и аккуратно спускается по лестнице, держась за перила, чтоб не упасть от накатывающей слабости. Мин понимает, что что-то не так, когда чувствительный нос ловит букет запахов. Все ещё заторможенный мозг не воспринимает их и не дает сигнала отступать, пока не поздно. В гостиной собрались все. И на звук скрипнувшего ламината резко поднимают головы. А шатен осознает, что не надел линзы, и смотрит в пол. Его ведёт от чьего-то аромата. Чан. Только Чан пах свободой. Ветром. И сейчас густой запах прибивал голубоглазого к полу, как дождь прибивает пыль к земле. –Ну и какого черта ты полез в воду, раз не умеешь плавать?– басит от, почти рыча. –Я.. я не.. – Что ты "не"? Совсем жить надоело?!– кричит старший альфа, выпуская слишком много феромона, даже для другого доминантного альфы- Хенджина, что зажмуривается и закрывает нос. Сынмина вообще напрочь выбивает из сознания, и он падает на колени, судорожно извиняясь. –Альфа, мне жаль! Мне так жаль! Прости, альфа, прости меня! Я не хотел, не хотел! Тело дрожит и будто прогибается под смесью запахов, на шатена давят даже стены. Бан в ступоре, а непризнанный все извиняется и извиняется. Феромоны Чана больше не давят на Сынмина, но запахи омег и Хенджина заново сводят его с ума. Черноволосый пахнет алкогольным коктейлем с персиком. Одуряюще сладко и не по- альфьи, но пьяняще. Сущность Кима всегда ему радовалась, но сейчас в панике разрывает что-то внутри, пытаясь сбежать. Джисон пахнет вкусно. Не чем-то конкретным, скорее всего это обычный манго, но определенно весело. Всегда, но не сейчас. Ёнбок источает аромат базилика, который горчит от эмоций омеги. Они злы. Злы на Кристофера. Но сущность Сынмина думает, что злятся они на него. И вся какофония феромонов бьет по сознанию беты, заставляя зарыдать и просить остановиться. Ему больно. Кожа горит, голова раскалывается, запаховые железы на шее начинают припухать. И разъяренных альф и омег останавливает запах мандарина, что сквозит неистовым страхом и отчаянием. Они совершенно не понимают, от кого идет аромат, но переводят взгляд на шатена. Первым в себя приходит младший альфа. Чонин подлетает к хену и прижимает к своей шее, поглаживает по спине и шепчет что-то успокаивающее на ухо. Он оглядывается на столбом стоящих хенов. Черные глаза искрятся молниями и негодованием. Как они могли сделать больно его любимому Минни?! –Твари.– рычит Ян и поднимает Сынмина на руки, держа под бедрами. Старший крепко вцепляется в макнэ, позволяя унести себя в ванную. Альфа запихивает его в душ прямо в одежде. Бета скатывается по стенке, будто без чувств, но по запаху альфа понимает, что старший ещё в сознании. Настраивает холодную воду и направляет лейку на шатена. Тот вздрагивает всем телом и начинает приходить в себя. Запах становится спокойнее и бледнее, почти совсем исчезая. Чонин задумывается. Получается, хен им врал? Но одергивает сам себя. Пусть и врал. Но именно они довели его до такого состояния. Старший окончательно возвращается к нему, когда младший гладит его по волосам. –Минни...– начинает он, и тот сжимается. Чонин понимает, что сейчас бете, или кто он там, нужна альфья защита. И он ему ее даст. –Малыш, иди сюда. Ян понижает голос, выпуская совсем легкие успокаивающие феромоны. Сынмин доверчиво льнет на звук, глубоко вдыхая мягкий лимон. Блондин закутывает тело друга в огромное махровое полотенце и вновь подхватывает на руки. –Давай, милый. Надо сменить одежду. Сидящие в гостиной провожают пару грустными глазами. Каждый хотел бы оказаться на месте Чонина и таскать Кима на руках. Парень заносит другого в его комнатку на втором этаже. Кладет на кровать и отходит к шкафу. Тянет оттуда штаны и возвращается к старшему. –Минни, хороший мой, могу я тебя переодеть?– ласково, чтоб не вспугнуть, спрашивает Чонин. –Да, альфа.– послушно отзывается бета бесцветным голосом. Ян кивает сам себе и стягивает мокрые штаны с худых ног. Кожа у парня тонкая и светлая- светлая. Черноглазый гасит в себе порыв пометить ее синяками от рук и цветами засосов. Он одевает на друга штаны и задумывается. Потом вновь кивает мыслям и уходит к себе в комнату. Возвращается уже со своей кофтой, которая старшему точно будет больше размера на два. Сынмин зарывается в нее и мурчит, как котенок. Ян гладит его по мокрым волосам, а шатен ластится ближе. –Мой нежный, ласковый...– с обожанием гудит брюнет вновь поднимая тельце на руки. Вид выпирающих тазовых костей и ребер оставляет неприятный осадок. Его бета такой хрупкий и маленький. Альфа возвращается в гостиную. Друзья шепчутся, вроде даже успокоились. Крис поднимается с кресла. Разговор нужен сейчас всем. Ян плюхается на диван и садит Сынмина себе на колени. Тот очухивается, наконец до конца, и переползает на соседнее место. –Сынмин,– начинает главный альфа, даже немного виновато, но все еще твердо. Называемый дергается, но не реагирует еще как-либо. –Минни, посмотри на меня. Подчинять бету вновь он не будет, остаётся только надеяться на податливость самого Кима. –Малыш,– шепчет в ухо макнэ– подними глазки на нашего альфу. Сынмин судорожно вздохнул, но подчинился, раскрывая на самого старшего свои льдистые глаза. Кудрявый охает и подходит ближе. Кладет ладонь на щеку бете и смотрит-смотрит- смотрит. Рядом с кресла падает Джисон, пищит Ликс, вымученно стонет и давится яблоком Чанбин. –Ты ведь не бета, верно, щеночек?– муркает в ухо Лино и скользит ладонью по бедру младшего. Тот краснеет, смущаясь, но взгляд от Бана не отводит. –Ответь своему альфе, Минни,– просит его Чонин, и Ким вновь ему подчиняется. –Верно. Я не бета. Я омега,– почти блондин отводит глаза в пол и по привычке сводит колени. Остальные находят это невероятно милым и не сдерживают писка, вгоняя его в краску еще больше. –Омега!– визжит Феликс и хлопает в ладоши, как ребенок. –Ага,– хихикает в ответ голубоглазый– кхм, правда... рецессивный. И повисает тишина. Рецессивные омеги стали редкостью. В их стране их нащитывалось всего около сотни. И их Минни, нежный, печальный Минни, оказался одним из них. –О господи,– выдыхает Чанбин и хлопает себя по лбу. Сынмин снова хихикает. После такого эмоционального всплеска действие блокаторов стало сходить на нет. –Я.. хотел бы предупредить вас...– вновь заговаривает Сынмин, после выслушивания причитаний омег, что те с ним теперь будут делать,– Мои блокаторы полностью перестанут работать ночью- утром, так что я могу быть немного приставучим и вести себя не очень прилично... Омега почесывает рукой затылок осветляющихся от гормонов волос и вздыхает. –А еще в ближайшие дня три стану полностью белым. И, хен,– обращается Мин к Чану– Наверно, завтра вечером, если я правильно посчитал, тебе придется опустить меня в пространство. Карамельноглазый альфа давится воздухом и переводит шокированный взгляд на младшего. Тот снова невинно и мило хихикает, даже не представляя, что убил этим звуком всех "друзей". Джисон не сдерживается и стонет: –Ох, Минни, будь нашим омегой, малыш! Мин смущается и теребит Чонинову кофту. –Я согласен, Сонни,– и улыбается своими губками пухлыми. Стая выдергивает его с дивана и наваливается всей кучей, сжимая в руках. Сынмин снова счастливо смеется и окончательно расслабляется. Пока, все не так уж и плохо...