***
Кони мерно шагают по небольшой тропе, что с годами перестала покрываться ковром сочной травы. Левский с наслаждением любуется пейзажем, что взгляду предстаёт — горные хребты, что кажутся маленькими холмами, так далеко они вперед ушли; громадные деревья, что своими пиками готовы разорвать небосвод. Не хочется прекращать путь, ведь каждая остановка, что должна предполагать отдых, заканчивается одинаково. Влад с коня слезть старается аккуратно, но воин, что к нему приставлен, с мерзким смехом тихим толкает парня. Падение не такое болезненное, ведь Влад падает ровно в лужу, что у копыт как назло оказывается. Одежда пачкается бесповоротно, но парень этот, очевидно, выпад всерьёз не воспринимает и отряхивается просто. Ничего не испортит этот путь. Да только воины в отряде никак не успокоятся, стараясь дорогу в ад превратить. А Левский понять не может в чём проблема, как ни старается. Чем он так им не угодил? И все толчки, уколы от мужчин полученные, воспринимает как подколы дружеские. Это же они, правда? Брюнетка, что гордо восседает на вороном коне делает вид, что ничего не происходит. Да только острый слух и взор орлиный примечают всё, каждую, даже самую мелкую деталь. И детали эти в груди пожар распаляют давно забытый. Пламя несправедливости обжигает внутренности, оставляя саднящие ожоги. Почему-то именно этого мальчишку защитить хочется, несмотря, что тот лишь пленник. А только ли он пленник?***
Густой дым от чуть влажной древесины костра поднимается вверх, к чёрному небесному своду. Воин, один из многих, длинной веткой перебирает угли, наблюдая за языками пламени и наслаждаясь одиночеством. Невозмутимо голову поворачивает, когда рядом старый друг присаживается. — Идея была блестящей, — очередной уголёк поддевает нервно и в сторону отбрасывает. — Всё бы получилось, если не этот. — Ты что попросил, я то и сделал, — длинные волосы, заплетённые замысловатыми косами, назад отбрасывает. — У неё сейчас весь запас отвара — бесполезная цветная водичка. Если я скажу, что партия порченая, она мне голову отрежет. — Я был её фаворитом всё это время, — палку отбрасывает и лицом в ладони мозолистые зарывается. — Потом захожу, а она на нём голая. Там должен был быть я, а не какой-то поганый пленник. Понимаешь? — Понять-то понимаю, а что делать-то с этим? — действительно другу помочь хочет, но пути решения не видит совсем. — Рано или поздно он станет бесполезным, как и все до него, — переносицу потирает нервно. — Главное, чтобы не было слишком поздно.***
Тёплый ветер развевает смоляные волосы, стараясь спутать их ещё больше. Тонкими пальцами крепко держит совсем короткий карандаш, которым отмечает пройденный путь, отвлекаясь от тяжёлых мыслей. Она смогла попрощаться с мамой, но не другие. Смотреть на страдания подруг и думать о том, что сейчас в лагере творится, просто невыносимо. Настроение с каждой мыслью опускается всё ниже, подобно заходящему сейчас солнцу. Скрип лестницы, некрепко прикрученной к борту автомобиля, отвлекает от важного дела, но раздражение как рукой снимает, когда показывается знакомая блондинистая макушка. Медведева рядом усаживается, рассматривая зеленоватый лист с множеством неровных линий. Лиза даже перестаёт подписывать очередную точку и засматривается на девушку рядом. В глазах Кириных бесконечная грусть. Падение Ковчега бьёт по ней с силой, разбивая душу и без того хрупкую на мелкие осколки. Андрющенко разворачивается и в объятиях теплых Киру прячет от всего мира. Нежно волосы светлые поглаживает, разрешает замочить пыльную футболку солёными каплями. — Ты самый близкий мне человек сейчас, — шепчет куда-то в плечо, надеясь, что этот внезапный всплеск останется без внимания. — И я тебя люблю, — слишком неожиданно для обеих произносит. Медведева отстраняется и в глаза зеленоватые заглядывает непонимающе. В тех — тепло, которого так не хватало. Лиза выбившиеся пряди в чужой причёске поправляет, заправляя их за ухо, а после по щеке скользит, очерчивая скулы. — Думаешь я не видела, как ты смотришь, Кир? — блондинка алым вспыхивает, когда её врасплох застают, и от всех мыслей отвлекается в момент. — Думаешь мне прикольно было так рано спать ложиться? Но твой взгляд слишком уж приятно проходился по спине, — улыбается солнечно, заражая этим смущённую до предела девушку. — Я не... — понимает, что отступать смысла нет. — Так смущаешься, будто не целовала меня тогда у Челнока, — тихо хихикает и щелкает блондинку по носу. — Эу, ты первая начала вообще-то, — возмущается шутливо. — Ладно-ладно, — руки поднимает вверх, словно сдаётся, а после вновь к карте наклоняется. — Если верить этому листку и моим расчётам, недалеко есть ручей. Прогуляемся, пока солнце не село? — Почему бы и нет, — больше не говоря ни слова, с машины спускается, собирает в кабине самое необходимое в рюкзак и, дождавшись, пока спустится брюнетка, идёт следом под пристальными взглядами подруг, что всё без слов понимают и внутренне радуются.***
Лиза на голой земле расстилает одеяло и прижимает края сумкой, а после садится сама. По месту рядом похлопывает приглашающе, ожидая, когда Кира рядом сядет. Блондинка же, несмотря на всё, что между ними уже не первый день происходит, долго решиться не может. Будто привыкла дистанцию держать, влюблённо глядя со стороны. Спустя мгновения всё же решается и располагается рядом, подтягивая колени к груди. Двое наблюдают за бурным течением воды, что местами пенится, настолько быстро она движется, обтачивая мелкие камни. Кира же всё чаще взгляд на брюнетку рядом переводит, наслаждаясь чужим спокойствием. Лиза рядом как островок комфорта, тепла, что позволяет забыть обо всём на свете. Оттого Кира пугается, когда без объяснений Андрющенко с места срывается к воде и на корточки у самой кромки присаживается, оставляя ошарашенную блондинку в одиночестве. Также быстро, как уходит, она возвращается назад, стряхивая холодные капли с ладоней. На лице улыбка хитрая, обнажающая зубы, а в глазах искорки. Лиза на чужие ноги падает резко, сразу же затягивая в поцелуй влажный. Старается всё то, что за время заключения на Ковчеге скрывала, показать. Хочет чувствовать девушку перед собой полностью. Потому, когда Медведева на поцелуй внезапный отвечает охотно, языком с чужим сплетается с наслаждением. Обе ждали этот момент слишком долго и сейчас отыграются по полной. Лишь на мгновение Лиза отрывается от желанных губ, чтобы стянуть мешающую сейчас одежду, которую отбрасывает в сторону. Кира на спину укладывается, подставляя тело ласкам, поцелуям страстным, что внутри узел затягивают крепко. Медведева урчит от удовольствия, когда на теле распускаются пышные бутоны алых пятен. — Ты готова? — спрашивает, смотря точно в тёмные глаза, что от удовольствия чуть прикрыты. — Даже слишком, — на выдохе произносит и чувствует, как брюки вместе с бельём аккуратно стягивают с её тела. Бедра разводятся в стороны под натиском чужих ладоней, что нежно оглаживают молочные бедра. Лиза за каждой реакцией следит внимательно, стараясь доставить столько удовольствия, сколько Медведева заслуживает. Ритмичные движения тонких пальцев внутри заставляют блондинку извиваться, сжимая одеяло под собой. Сладкая песнь стонов разливается по берегу, когда брюнетка трение усиливает и углы проникновения меняет. Фейерверки удовольствия разливаются в теле Медведевой, когда она самый протяжный стон, смешанный с именем Лизиным, издаёт. — Ты как? — брюнетка рядом валится устало, расплываясь в довольной улыбке. То, что лишь во влажных снах раньше видела, произошло наяву. — Отлично, — брюки на место возвращает медленно, отходя от желанного так долго оргазма, а после и за остальной одеждой тянется, поёживаясь от прохладного вечернего ветерка. Взгляд всё также падает на брюнетку, что довольная собой отдыхает, рассматривая темнеющее небо с переливами цветных облаков. Лиза, будто муза со старых картин из энциклопедий, что бабушка показывала Кире в детстве. Медведева пальцами зарывается в смоляных локонах, чуть сжимая у корней. Лиза от этого вздыхает, наслаждаясь ощущениями. — Лизок, — привлекает к себе внимание брюнетки и в поцелуй тягучий затягивает, скользя ладонями по плавным изгибам, сжимая кожу с силой. Заигрывается с ласками настолько, что не замечает даже, когда брюки с Андрющенко слетают, а пальцы оставляют алые следы на бледной коже бёдер. Кира не церемонится — действует резко, укладываясь между ног и притягивая девушку ближе. Огоньки в темных глазах играют, когда она, глядя прямо в глаза цвета листвы, оглаживает лобок и складочки пальцами разводит, собирая языком влагу. Движения сначала нежные, всё быстрее и жёстче становятся, когда от вида Лизы Медведева теряет контроль. Лиза на месте мечется, теряясь в чувствах, когда Кира чуть отстраняется от небольшой усталости в челюсти. Брюнетка в блондинистые волосы зарывается глубже, не желая контакт терять на грани удовольствия. Скулит, когда Медведева последние силы вкладывает, доводя до пика, и бёдрами чужую голову сжимает с силой. Солнце давно скрыто за горизонтом, когда, укутавшись в чуть грязное от земли одеяло, взъерошенные девушки возвращаются к машине под пристальным взором подруг. Обе понимают всё без слов и Малышенко, надеясь получить хоть каплю того удовольствия, которым насытились пришедшие, с надеждой смотрит на Кристину, что в сторону Виолетты даже не смотрит, устало рисуя узоры на земле. Даже тяжёлый вздох расстроенный ситуацию не меняет. Ви с места встаёт резко, удаляясь в неизвестном направлении. Понимает, что Кристине тяжело сейчас, но не одну её трагедия коснулась, на каждом остался отпечаток. Шатенка петляет между палаток в поисках хоть кого-то, кто не смотрит на неё как на врага и к воительнице, что у костра дежурит угрюмо, присаживается. Длинные русые волосы с мелкими листочками, что застряли в свободных косах, струятся по плечам на спину, заставляя рассматривать. Слишком нежные для жестокой реальности черты лица подсвечены отблесками небольшого костра. — Чего тебе надо, небесная девчонка? — в руках короткий, чуть кривой кинжал крутит, рассматривая силуэт девчонки. На лице легкая улыбка, что к себе располагает несомненно. — Я Виолетта, а ты? — улыбается, доброжелательно протягивая ладонь для знакомства, но смущённо убирает, не встретив взаимности. — Не знаю у кого спросить, — под заинтересованным взглядом теряется, но старается слова подобрать. — Ещё не вернулся тот гонец? — Нет, — выпавшую прядь за ухо заправляет. — Еще никаких вестей, но, — по щеке бледной проходится ладонью, а после похлопывает аккуратно, — такой красавице передам в первую очередь. Я Даша, раз уж ты спросила. — Хорошо, — лицо вспыхивает огнём, а глаза бегают, избегая чужого взгляда. — Мне надо вернуться к своим, Даша, — с места срывается и стремительно возвращается под тихий смех длинноволосой.***
Долгая дорога способна довести до грани любого, но только не главу авангарда. Анастасия стойко держится в седле сутками, ведёт своих людей в сторону Полиса, несмотря на всю возможную опасность похода. Единственное, что заставляет сжимать кулаки чуть крепче обычного — парнишка с пронзительными глазами цвета первой травы, что прямо сейчас терпит издёвки от её собственных воинов. Воинов, что присягали ей на верность, а теперь абсолютно не уважают её пленника. За неуважение они ответят по всей строгости. Очередная ночь и очередной привал встречают отряд, когда до Полиса рукой подать. Но рисковать, отправляясь в дорогу в темноте Анастасия считает нецелесообразным. Потому десятки коней останавливаются в небольшой деревне, что на подходе к городу расположилась. Брюнетка со старейшиной селения договаривается, но мужчина видит неизвестную ему технику. — Это что ещё за дрянь? — чуть скрипучий старческий голос звучит громко, доходя до отряда Небесных людей. — Это гости Командующей, — ни одна мышца лица не дёргается. — Я сама не в восторге, но имейте уважение, когда выбираете выражения. — Только из уважения к командующей, — шипит сквозь зубы. — Но никто из нас не пустит их в свой дом. Они чужаки. Настя кивает коротко и командует своим людям, чтобы те разбредались на ночлег, а ночным сторожилам приказывает установить шатёр для неё. Не из уважения к небесным. Просто на дух не выносит спать в чужой постели.***
В компании местных воины позволяют себе чуть расслабиться, наслаждаясь сытной домашней едой и звонкими песнями. Жизнь здесь в корне отличается от того, как устроен быт в деревне Анастасии. Находясь под постоянной защитой Полиса, люди тут не задумываются о постоянном выживании, а обустраивают удобный быт и развивают подобие потерянного сотню лет назад искусства. Юноши и девушки утягивают младших воинов в танцы, когда старшие у общего костра набираются сил перед последним днём пути. Настя с аппетитом жуёт тушёное мясо, которое вылавливает со дна деревянной миски и взглядом прожигает одного единственного человека — бывший фаворит, что перестал быть интересной добычей, но, кажется, намеревается завоевать главу авангарда любыми путями. Думает, что хоть когда-то интересовал её? Наивный. Брюнетка оставляет миску на земле и твердым шагом двигается вперед, туда где наглый воин отдыхает. С каждым шагом злость вскипает внутри, бурля ядовитыми пузырями. Тонкие пальцы сжимают короткий кинжал, пряча остриё в рукаве. Девушка приближается стремительно, не даёт мужчине даже обдумать намерения и на бедра чужие усаживается, отрезая пути отступления. — Анастасия, что такое? — старательно не замечает недобрые огни в чужих глазах и старается ситуацию сгладить. — Если вы хотели провести со мной ночь как раньше, могли просто сказать. — Захлопни пасть, — к самому уху прислоняется и шипит на ухо, пока холодный клинок прижимает к тонкой коже на шее. — Если ты или твои дружки ещё хоть раз посмеете притронуться к моему пленнику или даже косо посмотрите в его сторону, я казню каждого за измену. Смерть от тысячи ударов, — лезвие оставляет неглубокую царапину там, где никто не увидит, — подходящий исход. Надеюсь, ты меня услышал. Встаёт также быстро и вернуться в собственную палатку хочет, где Влад уже нагрел постель, но видит юношескую фигуру, что стремительно в сторону ночлега Небесных людей спешит. Знает, что тот не сбежит, так сильно привязан, но потеряй она контроль над пленником, потеряет и над отрядом.***
Юноша, сонно потирая глаза, выбирается из палатки и ищет взглядом девушку, которую заждался, запах чьей кожи хочет вдохнуть и спокойно уснуть. Ищет недолго, находя знакомый силуэт, что восседает на чужих коленях, прильнув к чужому уху. Острый укол пронзает сердце Левского, что только надеяться начал на хоть небольшую взаимность. Подступившие солёные капли вытирает и, шумно шмыгнув носом, уходит чтобы поддержку найти. Петляет между деревенской утварью и к небольшому костру подходит, у которого знакомые девушки греются. Падает рядом с блондинкой, что взгляд уставший на парня переводит. Кира, что одной рукой с пальцами Лизиными сплелась, нежно ладонь друга берёт в свою, передавая часть тепла. — Влад, ты это, — после толчка в бок от Виолетты, подаёт голос Кристина. — Прости, короче. Возвращайся к своим людям. — Всё хорошо, Крис, — улыбается с грустью в глазах. Взгляды четверки сконцентрированы на парне настолько, что никто приближения главы авангарда не замечает. — Да и куда я уйду блин? — по лбу себя бьёт, а после в ладонях лицо прячет, вздыхая. — Тебе всегда рады на Челноке, — Лиза хоть немного Левского поддержать старается. — Не в этом дело, — волосы назад зачёсывает. — Просто я дурак полный. — Владик, ну ты чего? — Малышенко из кокона одеяла выбирается и парня в объятиях крепких сжимает. —Ты не дурак! — А кто ещё? — на чужой импульс улыбается. — Вы есть друг у друга. Самые близкие, понимающие любимые. А я? — запинается, стараясь подобрать слова. — А я кажется влюбился в ту, что взяла меня в плен. В ту, что сейчас у кого-то из своих воинов на коленях сидит. Вот как-то так. Я запутался. — Я ей сейчас лицо снесу, — Кира с места сорваться хочет, но двое, что по обе стороны от неё сидят, удерживают Медведеву на месте. — Кир, не надо, — успокаивает подругу, приглаживая блондинистую макушку. — Такая глупость любить ту, которой ты не нужен совсем. Но ничего с этим я сделать не могу. Девушки пытаются друга поддержать как могут, пока Анастасия, погруженная в свои мысли быстрым шагом в шатёр возвращается. Переварить сказанное парнем пытается, но выходит плохо. Нет, нельзя. Зачем он это сказал?***
Полотно, что служит в шатре дверью, отодвигается и в проёме появляется смоляная макушка. Он быстро осматривает помещение и, не заметив никого, кроме темноволосой, смелее входит. Брюнетка спиной сидит, чуть сгорбившись, но на звуки на мгновение оборачивается. В глазах непривычная взволнованность читается, что Левскому не понятна. — Ты в порядке? — неуверенный шаг вперед делает, хочет в объятиях девушку сжать, но сдерживается, крепко стиснув зубы. — Если ты хотела провести ночь одна, я могу уйти. — Я слышала, что ты сказал там, у костра, — обычно твёрдый голос чуть дрожит. — Ты не можешь любить меня. — А я люблю, — маски сорваны и скрывать чувства просто бессмысленно. — Любовь — это слабость, — заученную с годами фразу произносит. — Ты не разрешаешь себе любить, чтобы не быть слабой? — понять девушку старается, но взгляды на чувства у них разные кардинально. Анастасия в ответ молчит, ведь вопрос застаёт её врасплох. Простая и удобная позиция снаружи становится неприглядной, если посмотреть с другой стороны. — Знаешь, любовь делает людей сильнее. Ведь, когда ты не одна, тебе всё по плечу. — Мне не нужно любить, чтобы не быть не одной, — до последнего защищает собственные крепости, что парень по камню разобрать старается. — Понимаю, — садится рядом, невесомо касаясь плечом. — Возможно, я просто не тот, кого ты готова полюбить. На коленях того парня ты сидела уверенно, может с ним у вас что-то получится. — Я просто предупреждала, — не понимает почему, но оправдывается, стараясь исключить недопонимание. — Предупреждала, что если они хоть пальцем тебя тронут, я омою кинжал их кровью. — Не знаю, как у вас, — чужие слова заставляют тепло разлиться внутри, а улыбку расплыться на лице. — Но у нас такое называется заботой, хоть и странной. А заботятся о тех, кого любят. Анастасия в глаза чужие заглядывает, стараясь переварить сказанное. Всё идёт наперекосяк. Она принципиально не влюбляется, даже не привязывается ни к кому, ведь любовь — слабость. А, как показала жизнь, слабость приводит к смерти. Настя не хочет становиться слабой, не хочет подвергать опасности себя и этого парнишку со смоляной копной волос, сильными руками и добрым сердцем. Осознание больно бьёт в виски. Девушка на постель валится, забираясь под теплые шкуры и надеясь, что сон спасёт её от головной боли. — Если хочешь побыть одна, — привстаёт с постели, — я могу уйти. Не бойся, не сбегу. Просто посплю в машине. — Не глупи, — сильнее кутается, чуть ёрзая. — Ложись здесь. Довольный собой Левский ложится рядом. Рукой, что на чужой талии устраивает, притягивает сильное тело к себе и лицом теряется в копне тёмных кудрей. Сердце Настино пропускает удар, а щёки яркой алой дымкой покрываются, когда сухие губы оставляют невесомый поцелуй на открытой шее. Влад быстро в сон проваливается, тихо сопя, а глава авангарда почти до заката успокоиться не в силах — прислушивается к мирному дыханию и шорохам за плотной тканью шатра.