По прогнозу обещали солнечно

7 декабря, 2024 г.

      Если не закутаться в шарф до носа, то декабрь начинал кусаться. Это Варя выяснила, когда начались морозы. Если быть честной, она выясняла это каждый год, но с такой же периодичностью и забывала, стоило температуре переползти за ноль градусов. Варя вообще была забывчивой, но это её не очень расстраивало, потому что вместе с тем она ещё любила выяснять новое. А как известно, новое выясняется гораздо чаще, когда ты забываешь старое.       Сапоги хрустели снегом, как мороженым. Конечно, мороженое совсем не хрустело, особенно если успело подтаять, но Варе нравилось думать, что снег — это большой пломбир. А небо — сироп. Она даже придумала, что он черничный с ежевикой, потому что в декабре небо было густо-синим, а дым от труб тёк по нему тусклыми мраморными разводами. И всё это было так красиво, что Варя почти не ненавидела ранние подъёмы. Сонная, она умывалась в потёмках и тащила на батарею в ванной одежду, чтобы потом надеть тёплое, завтракала, чистила зубы и думала, как она хочет спать и как не любит школу. Но потом она немного приходила в себя, и градус недовольства понижался. А уже совсем потом, когда Варя натягивала тёплую с батареи одежду, укутывалась в длинную куртку и шарф, всё становилось нормально. Ведь после этого она выходила на улицу и могла идти до школы целую вечность. Ну, если, конечно, ей удалось не проспать.       Сегодня ей удалось. Школа вообще-то была в паре остановок, и часто Варя прыгала на автобус. А всё потому, что она не умела шевелиться по утрам. Она честно старалась, но просто вот не выходило. Зато сегодня она словила удачу и вышла за целых полчаса до уроков. Это было диаметрально противоположно пятнице, когда Варя вышла только через полчаса, как уроки начались. Везде должен быть баланс.       Она шла по утренним сумеркам, глядя на фонари и тёмное небо, укрытое шалью туч. А под ногами посвёркивал снег. За ночь новый нападал был ещё нетронутый и вкусный на вид. Варя посмотрела назад, на цепочку оставленных следов, и заскочила на газон, укрытый снегом. Она потопталась на нём, вырисовывая большое сердечко. Это было так банально, но так прикольно. Варе нравилось слушать, как снег похрустывает, было в этом что-то благозвучное и сказочное. Или просто напоминало ей, как хрустят сухарики.       — И вот так, — бормотала она, ровняя края, — и ещё вот так… И так. Всё.       Варя полюбовалась на вытоптанное сердечко размером с две парты и пошла дальше. Было почти безлюдно — ну, на уровне Москвы. И от фонарей кругом лилось сияние. Вот если бы ещё не на уроки идти, вообще сказка. А то там эта геометрия, потом два русских с музыкой, ещё и биология с химией на пару, просто ужас.       А тут — красотень.       Но Варя не могла остаться на улице, она бы замёрзла. Поэтому она коротко вздохнула (вздыхать долго было слишком холодно), натянула шарф повыше и потопала дальше. К геометрии.       Ногам было немножко холодно, потому что сапоги были старые и потихоньку умирали. Ну как сапоги, это их так Варя называла, потому что для ботинок они выглядели слишком по-зимнему. Мама говорила, они называются дутики, но Варьке это слово не очень нравилось — потому что для обуви оно было слишком смешное и несерьёзное. Поэтому они быстро превратились в сапоги, хоть и не могли по Вариному мнению считаться таковыми: они были слишком не красивые и не крутые для этого слова. И правда раздутые, словно несколько рукавов фонариков сшили вместе. А цвет у них был какой-то непонятный. Мама говорила, что это бордовый, папа — фиолетовый, брат говорил: «Да иди в пень, я не разбираюсь в цветах». Варе больше нравился свой вариант — как малиновое варенье, только из сливы.       Она посмотрела на сапоги-дутики. Но ладно, даже если они были некрасивые, они всё равно её нравились. На них были приклеены мелкие стразы, посвёркивающие совсем как снег, а молния была хорошей — а широкая, с большими зубчиками. Варя за такую молнию на одежде и обуви была готова расцеловать. За тонкую железную, соответственно, скинуть в канаву.       На короткое время дороги замерли в тишине. Машины виднелись далеко-далеко.       — Со мной воюет сатана, — низко протянула Варя, памятуя старый тренд из Тик-Тока. — Сатана-а…       Мех на капюшоне на каждый шаг то закрывал ей фонарь, то показывал. Варя щурилась, пытаясь углядеть, где там у фонаря середина. А потом она увидела куртку, которую знала уже два года. Разумеется, в комплетке с курткой шёл и человек — Игорь.       Варя думала о том, как это прикольно и неожиданно — встретить его сейчас, а сама уже нагнулась и почерпнула немного снега. Он был сухим и плохо лепился, пришлось сжать снежок так, что он едва тут же не расплющился.       — Ту-ду-ду-дум, — пробормотала Варя и прицелилась.       Разумеется, она бы не стала кидать снежок Игорю в затылок, потому что это больно. И под ноги тоже не будет. И в рюкзак, а то вдруг промокнет и на тетради попадёт. Она кинула в стену слева от него. Игорь заметил и обернулся.       Сначала он нахмурился и забегал вокруг растерянным взглядом. Потом понял, что это Варя и бояться нечего. Она весело поскакала к нему, придерживая на макушке капюшон.       — Привет! А ты тоже тут ходишь? Ух ты, — восхитилась Варя, впервые узнавшая, как Игорь добирается до школы.       — Ну конечно, — кивнул он и посмотрел во дворы, — я же там живу. А школа впереди.       — Прико-ольно. А я тоже в школу. Ну, я обычно на автобусе, а сегодня вот, — сказала Варя и шмыгнула носом, — гуляю.       Игорь смешно улыбнулся, посмотрев на её ноги. Варя тоже посмотрела на них и поняла: когда видишь такие нелепые сапоги-дутики, не можешь не улыбнуться. Вот и она улыбнулась, но только виновато и немножко расстроено, потому что она не хотела, чтобы Игорь считал её нелепой. Это было бы вообще не круто.       — Ладно, мне направо. Пока, — сказала она и помахала закоченевшей рукой.       — Пока, — согласился Игорь, но тут же снова открыл рот. — Слушай, а может после уроков встретимся? Так прикольно, снега много выпало. У тебя же сегодня нет тренировки, да?       — Нет, — обрадованно согласилась Варя. — Ой, что, погуляем?       — Да. Просто я Соне звонил, а она заболела.       Это было вполне закономерным ответом. Варя кивнула, потихоньку зашагав к школе спиной вперёд, и вскинула кулак.       — Я напишу, как закончу, — пообещала она.       И они распрощались. Ненадолго, поэтому Варя чувствовала душевный подъём. Она уже сама собиралась погулять после школы, но одной ей непременно становилось скучно. А с Игорем здорово: во-первых, она расскажет ему, как круто вчера провела поединок (Варя гордилась собой за это и хотелось поделиться с кем-то, а мама просто не понимала), во-вторых, они могут пошвырять снежки в заброшку на пустыре. А в-третьих, с ним просто приятно говорить. Это же Игорь, он спокойный, не идиот, в отличие от подавляющего большинства мальчиков, каких Варя знала, и ещё он смешно картавил. Нет, конечно, Варя не считала это смешным в том роде, что можно было дразниться. Скорее симпатично-смешным. Было в этом что-то такое… Варя недавно узнала изящное французское слово — шарм, и тут оно подходило на все сто. У Игоря был свой шарм, и Варе это нравилось.