hornytober

      студия полнится уже давно привычными звуками: текущими и капающими отовсюду чернилами, тихим шумом проекторов, чьими-то криками и плачем. Норман уже давно привык к проектору и на своей собственной голове — этот извечный звук казался теперь фоном его жизни. сегодняшний день, такой же обычный и монотонный, как все другие, начался с украденной бобины. нетрудно было догадаться, чьих это рук дело — заходить на этаж киномеханика мало кто осмеливался, эта чернильная бездна скорее пугала, нежели манила. но один такой смельчак был. и Полк отправился именно к нему. на этаж, куда, как и на его собственный, забредало не так уж много желающих. музыкальная обитель Сэмми Лоуренса — бывший глава отдела теперь превратился в безумного своего рода религиозного фанатика. и пусть Норман не разделял его взгляды, они всё ещё.. общались. если их нынешние взаимоотношения, конечно, можно так назвать.       киномеханик с некоторым остервенением прошёл мимо нескольких картонок с изображением «Бога», обошёл стороной произвольно воздвигнутый алтарь и постарался не задеть разбросанные инструменты, тихо чертыхнувшись. и замер перед очередной дверью, вслушиваясь внимательно в нарушаемую тишину. затем прильнул к щели в деревянной двери, открывая себе странную картину — музыкант, сидя за рабочим столом, откровенно говоря мастурбировал, а маска, вечно закрывающая его лицо, была сдвинута в сторону. он явно не сильно сейчас заботился о своей безопасности и сосредоточен был исключительно на своих ощущениях — как и всегда, впрочем. он сидел с чуть опущенной головой, громко дышал и медленно двигал рукой, явно сдерживался. второй же рукой он решил чуть прикрыть лицо, чтобы заглушить звуки. вряд ли, конечно, как он думал, к нему кто-то пожалует, но привлекать внимание слишком громкими стонами не хотелось. Полк следил внимательно, с интересом, не до конца понимая, что конкретно является причиной, целью.. своего рода объектом. и крайне сильно не хотелось бы ему узнавать, что им является.. Бог. маловероятно, конечно, но если это действительно Чернильный Демон, то Сэмми ждёт не самый приятный разговор. но вряд ли не спросив об этом позже можно было понять, на кого Лоуренс всё же дрочил, он ведь не настолько неосторожен, чтобы как-то себя выдать.. хотя, казалось бы, здесь он совершенно один.       Полк наблюдал безмолвно, но не бездействуя. не расстёгивая, он оттянул запачканные чернилами брюки, и прижался лбом к двери, бесшумно выдыхая. Сэмми тем временем ускоряется, начинает дрочить себе чуть быстрее и даже срывается на тихий стон, ещё и, кажется, неразборчиво что-то шепчет, сильнее опуская голову. он шумно, рвано выдыхает и убирает руку от лица — всё равно не сильно помогает заглушить звуки, да и какая разница, будто блять сюда кто-то зайти может.. а даже если может? Норман не намеревался себя выдавать. дыхание становится тяжёлым, он скользит рукой по члену, не обращая внимания ни на что кроме Сэмми, сидящего там и напрочь забывшегося. он ускоряет движения, чувствуя, как под его пальцами расходятся жар и тонкой нитью тянущееся удовольствие, дрожью проходящее по телу. Лоуренсу, кажется, было не хуже — он стонет чуть громче, продолжая дрочить себе, всё ещё что-то неразборчиво говорит совсем едва слышно, то и дело срываясь на очередной рваный выдох. совсем не сдерживается уже, разве что, видимо, стыдится того, что представляет, двигая рукой по своему члену, раз уж даже наедине с собой это только шепчет совсем тихо. Норман, впрочем, довольствуется тем, что есть, ведь и такая картина весьма.. будоражит сознание. навевает воспоминания о том, что было до.. этого чернильного Ада. в комнате приглушённо играет радио, а потому шум проектора можно легко спутать с лёгкими помехами — и киномеханик этим пользуется. он сжимает несчастный косяк двери сильнее, движения становятся сбивчивыми, образы в голове мешаются друг с другом, и он дышит тяжело, рвано, пытается уместить в себе весь тот жар, что выходит из-под дрожащих пальцев. не получается. Сэмми стонет, и он мысленно стонет вместе с ним, ведь себе позволить такого вслух не может — только прижимается к двери, сквозь лёгкую дрожь повторяя чужие движения и, чёрт возьми, доводя себя этой совокупностью ярких, оглушающих ощущений.       музыкант протягивает недолго — с очередным резким движением руки по своему члену он срывается на громкий стон, кончая. весь чуть дрожит и тяжело дышит, пытаясь чуть успокоиться, и наконец-то спокойно откидывает голову. всё никак не может отдышаться, боже, и тело всё также бьёт лёгкая дрожь — и далеко не только из-за оргазма, но ещё и от эмоций. это тот редкий момент, когда он находился в сознании, не под властью чернил, в полном одиночестве.. и вновь полностью отдался воспоминаниям. а возвращаться в реальность чертовски неприятно. "как раньше" уже не будет.. вот и остаётся только вспоминать старого Полка и дрочить, едва разборчиво шепча чужое имя в надежде, что никто не услышит. ха.. но всё это, конечно, известно лишь ему. и лучше пусть так будет и дальше.. Полк делает ещё несколько спешных движений, тоже доводя себя до конца. чёрт, безумие какое-то.. и не дай бог Лоуренс узнает, что кто-то в этот день, в это мгновение стоял за его дверью, и не дай бог узнает, кто именно.

пусть они оба сегодня сохранят тайну