я принёс тебе жёлтые подсолнухи

            Как же Чонгук обожает выстраивать кристальный белый порошочек в идеально ровные линии, а потом сметать их носом в одну секунду и откидываться на спинку дивана, в полном блаженстве и беспамятстве шмыгая и потирая ноздрю.       Как же Чонгук ненавидит наблюдать за орущей на него сестрой, пытающейся читать нотации и направить нерадивого брата на путь истинный.       — Флаг в руки, сестренка, твой братец уже продал душу дьяволу за дозу, о каком спасении может идти речь? — запрокинув голову, еле выговаривает Чонгук. Сейчас ему тяжело даже дышать, но он знает, что через минут пять снова вернется бодренькое состояние и хорошее настроение.       — Я уже не знаю, как с тобой разговаривать. — Джиу наворачивает круги вокруг него, в очередной раз пытаясь вразумить. — Столько лет прошло, как ты еще живой вообще остался.       — Так не надо было меня тогда откачивать. — выплевывает Чонгук и вскакивает с места, полный сил для новых свершений. — Есть не буду, вернусь поздно, так что не жди меня. И занимайся уже своей жизнью, хватит лезть в мою, Джи.       — Какой же ты придурок! — бросает сестра уходящему Чонгуку, который уже ее не слушает. — Сегодня годовщина смерти родителей, а ты думаешь только о себе…

🌻🌻🌻

PAPA ROACH — LAST RESORT (рекомендую посмотреть перевод)       Толпа гудит, ожидая появление следующей пары бойцов. Чонгук стоит, опустив голову и прикрыв глаза, и ждёт, пока назовут его имя и пригласят на импровизированную площадку для боя. Уличные бои — беспощадный и неблагодарный способ либо выиграть дохуища денег, либо втоптать свою симпатичную, или не очень, морду в асфальт (иногда в матрас) в зависимости от того, где организатор решит провести их. Сегодняшней ночью это заброшенная парковка закрытого торгового центра. Охрана куплена, полиция тоже, поэтому никто не помещает кровавой бойне свершиться.              Чонгук дерется с детства. Сначала во дворе с пацанами, потом профессионально в соревнованиях по ММА, а после травмы — в уличных боях без правил. Не то чтобы ему очень сильно нравилось подставлять тело под удары или пиздячить других людей, но другого выхода заработать на свое благополучное, но местами наркотическое, содержание он не нашел. Делает то, что умеет. И пока это приносит бабки или пока он не сдохнет, он будет продолжать этим заниматься.       Плюсы уличных боев в том, что никто не заставляет ссать в баночку и сдавать кровушку, чтобы проверить, чист ли ты. Всем глубоко поебать, в каком состоянии ты выходишь на ринг, пока ты дерешься и привлекаешь кучу людей, готовую ставить на твою победу ставки.       Чонгук — дорогая лошадка. Лучший боец в среднем весе по версии зевак, только теперь без наград и титулов. Он дерется уже со школы, поэтому к двадцати годам уложил прилично ребяток и заработал приличные деньги.       Благородство не чуждо Чонгуку, он никого не добивает до смерти, оставляет на последнем издыхании, чтобы бедолагу успели спасти. За это люди любят его ещё больше, никому ведь грех на душу брать не хочется, но хлеба и зрелищ подавай обязательно.       Сегодняшняя доза действует просто прекрасно. Чонгук настраивается на победу, сжимая кулаки так, что даже короткие ногти впиваются в кожу ладоней. После боя он заберет свои денежки и закинется ещё немного, чтобы пережить мозгоебство от сестры, которое точно будет, когда он вернется домой.       — Сегодня в бою сойдутся два ваших любимчика. Верещите, девочки! — в микрофон объявляет ведущий. — В красном углу Чон Чонгук! — В ответ толпа ревет и скандирует его имя. — В синем углу, да простит меня господь за такую пару, Чхве Сан! Встречаем наших бойцов!       Чонгук резко открывает глаза и тяжело дышит через нос. Сознание ведёт в непонятном направлении, меньше всего он ожидал, что в жеребьевке выпадет Сан. Безжалостный шкаф в полутяжелом весе, без сожалений добивающий своих противников. Нет, Чонгук не боится, но небольшой мандраж скользкой волной прокатывается по телу. Ну нет, он не проиграет. Ему нужны эти деньги. Ему нужна новая доза. Он умрет, но не сдастся.       Импровизированный ринг 5*5 метров начерчен на парковке обычным мелом. Зрители виснут друг на друге, забираются на шеи, лишь бы увидеть драку. Сегодня человек двести, не меньше. Чонгук выходит первым, полностью абстрагируясь от шума и сосредотачиваясь на поединке. Он наблюдает, как расслабленно и победоносно из другого угла выплывает Сан, самодовольно улыбаясь и наслаждаясь вниманием людей. Он со злобной ухмылкой и исподлобья смотрит на Чонгука, проводя большим пальцем по горлу. Чонгук никак не реагирует и по сигналу даже не двигается с места. Сан налетает на него, и первый сильнейший удар приходится в челюсть. Чонгук чуть откидывается, но быстро возвращает равновесие, склоняет голову на бок, усмехаясь, сплевывает кровь на пол и размазывает оставшуюся предплечьем по лицу. Сан ожидает совсем не такой реакции и отступает на два шага назад, вставая в защитную позу. Он наблюдает, как глаза Чонгука чернеют, как он несется и с вертушки ударяет по незащищенной правой стороне. Сан сгибается и хватается за ребра, падая на колени. Чонгук не торопится подходить и добивать, он знает, что тогда Сан схватит его снизу и утянет на пол — его излюбленный и знакомый всем приём.       — Ах ты сукин сын. — выплевывает Сан. — Я тебя сейчас размажу.       Он вскакивает, бежит на перепрыгивающего с места на место Чонгука и прописывает ему несколько ударов в грудину. Чонгук буквально слышит, как кулак Сана разрезает напряженный воздух, успевает поставить защиту, но удар такой сильный, что по легким попадает прилично.       — Кха-а… — закашливается, сгибаясь, Чон.       Сан бьет кулаком по лицу рядом с виском, от чего Чонгук сильнее теряет равновесие. Следующий прилетает в нос, кровь брызжет на голое тело и пол. Он падает на бок, отхаркивая кровь изо рта и из носа.       — Так-то тебе, выпендрежник хуев. Родители не научили сидеть и не высовываться? — насмехаясь, Сан бьет его ногами во все места, которые Чонгук не мог физически защитить.       Расслабившись и уверовав в свою победу, Сан на секунду теряет бдительность, чем Чон пользуется и при новом ударе хватает его за ногу, вскакивая резко на корточки и подтягивая падающего Сана под себя. Садится на его ноги в место, где колени, чтобы максимально обездвижить, и сжимает со всей силы, что ещё осталась. Адреналин вперемешку с метом начинают действовать убийственно, и Чонгук бьёт. Бьёт по лицу Сана, не оставляя живого места. Он размазывает ему нос, выбивает несколько зубов.       — Да, мразь, родители не научили, немного не успели. Молись, чтобы не пошел сейчас за ними. — смеясь, злобно кричит Чонгук. Эйфория боя и крови накрывает его с головой, отключая какую-либо чувствительность.       Чонгук приходит в себя, когда лицо противника заплывает кровавыми и синими подтеками и дыхания не слышно. Никто не останавливает его, он сам будто трезвеет. Чонгук смотрит на свои разбитые руки, он почти по локти в крови. Наконец-то прибегает ведущий и улыбается в тридцать два сделанных зуба. Он победно вскидывает ватную и окровавленную руку Чонгука в воздух со словами:       — В самом ожесточенном бою этого сезона победу одерживает Чон Чонгук, ещё раз доказывая, что он лучший!       Толпа ликует, бросая вверх кепки, вещи, деньги.       Чонгук, не осознавая, что только что сделал, встает с Сана и буквально на четвереньках отползает, краем уха улавливая:       — Вызовите этому несчастному скорую, может, успеют спасти. — это предназначается помощникам организатора. — Молодчина, Гуки! — а это уже сказано весело и для Чонгука. — Как ты его отделал, я даже сам испугался. Твои деньги в машине у Боби, заберешь после того, как помоешься и переоденешься. Жду тебя, когда придешь в себя. Смску со следующим местом боя получишь за сутки, как и всегда. — ведущий хлопает его пару раз по плечу, от чего Чонгук морщится.       Он встает со второй попытки и плетется к умывальнику. Победил? Но ценой чего? Если бы этот конч не сказал про его родителей, то такого бы не случилось. Родители… Чонгук смотрит на экран телефона и закатывает глаза. Третье декабря… День смерти родителей. Как он мог забыть? Он смотрит на себя в зеркало с трещиной, в ответ на него смотрит молодой парень с расквашенным лицом и расширенными зрачками.       Чонгук спокойно меняет испачканные шорты на чистую одежду, натягивает пониже капюшон, чтобы не пугать людей на улице, он почему-то сейчас переживает за чувства других людей, и идет за своими кровно заработанными деньгами. Пачка такая приличная, что можно не драться несколько месяцев, при желании. Но у Чонгука нет такого желания, он хочет нюхать, драться и зарабатывать дохуя денег. Примитивные желания примитивного придурка, коим его считает сестра — единственный близкий человек и родственник в этом мире.       На выходе с парковки его поджидает длинноногая брюнетка и буквально хватает его за куртку, притягивая к себе.       — Эй, Чонгук-и, как думаешь, победителю положен самый красивый трофей? — она припадает губами к открытому участку его шеи и оставляет засос, даже не спрашивая.       — Блять… — отталкивает её Чонгук. — Ты плохо расслышала в прошлый раз? Между нами ничего не будет, никогда. Оставь свои накачанные губехи при себе, ты мне не ин-те-ре-сна. — отчеканивает он.       — Ну и катись, педик! — поправляя юбку, кричит в след девушка.       А Чонгуку так на это насрано, он никогда не скрывал и не скрывает свою ориентацию. Он вообще ничего не скрывает, кроме своих истинных чувств и желаний, но это только потому, что он сам в них разобраться не может.       Путь к тому самому злоебучему мосту Чонгук решает сократить через алкомагазин. Всё-таки надо отпраздновать победу с самыми любимыми людьми и поскорбеть по ним по-человечески, какой бы свиньей он не хотел казаться. Проливной дождь не мешает Чонгуку идти, еле переставляя ноги от истощения. Он радуется, что не чувствует сранной боли. Он её и не почувствует, если вовремя встретится с Агустом и закинется дорожкой другой. Но это потом, а сейчас он откупоривает вискарь и прикладывается к горлышку, знатно заглатывая добрую часть бутылки. В темноте мало что можно разобрать, поэтому он идет практически на ощупь, но путь на этот мост заказан, Гук знает его как свои пять пальцев.       Резкий свет фар и противный визг тормозов отрезвляют лишь на секунду.       — Эй, чучело! Куда прешь? — слышится из проезжающей машины.       — Пошёл нахуй, тут пешеходный перех-ик-од. — Чонгук показывает средний палец и машет водителю, чтобы съебывал поскорее.       — Да он еле языком воротит, поехали. — последнее, что доносится до Чонгука.       И это правда. Мешать два усугубляюще действующих на организм вещества не лучшая идея, тем более после физического потрясения. Чонгук приулыбается, когда доходит до нужного места. Хоть сердце бьется как сумасшедшее, он блаженно прикрывает глаза и оседает на мокрую землю, опираясь на каменный столбик моста.       Именно здесь разбились родители пять лет назад. Чудом выжил только сын подросток, которого каким-то образом откинуло на безопасное расстояние от взрыва. Чонгук не помнит почти ничего с дня той ужасной трагедии, только то, что смысла жить больше не было. Он существует в физическом теле, пока может, но всеми возможными способами будто хочет воссоединиться с родными. Только сестра — стимул просыпаться каждый день, ну или через день, в зависимости от отходосов.       Сделав ещё несколько глотков, Чонгук поднимает бутылку к небу, а другой рукой проводит по мокрому от холодного мерзкого дождя лицу. Вся одежда промокла насквозь, Чонгук вздыхает несколько раз и ощущает среди холодного потока горячую слезу, которая медленно сказывается по щеке. Он вытирает и её, задевая разбитый нос и губу, айкает от неожиданной боли, а потом запрокидывает голову навстречу жестоким каплям и начинает хохотать. Сердечный ритм учащается, Чонгук начинает буквально захлебываться от смеха, слёз и дождя.       — Я больше не могу так жить! — кричит он в небо. — Скажите мне кто-нибудь, что всё будет в порядке!       Резким движением вскакивает на ноги и переваливается через перила моста. Бутылка падает из рук и разлетается на мелкие осколки. Также, как пять лет назад разлетелась жизнь Чонгука. Также, как разлетелась последняя надежда на счастливую и долгую жизнь после первой длинной дорожки.       — Да в пизду… — думает Чонгук и собирается кинуться в каменную речку, не слыша приближающихся шагов. Следующие мгновения пролетают как в тумане, сознание резко ведет, и он отключается. — Ну нет, я не для этого давал клятву Гиппократа. — где-то на заднем плане улавливается глубокий голос, но Чонгук уже ничего не слышит. — Смотри на меня! Смотри на меня!       Последнее, что расплывчато видит Чонгук, темный силуэт, мечущийся над ним. Он окончательно уплывает во всепоглощающий хаос, теряя разум.